Владимир, подавайте заявку, не бойтесь.
   Я не буду писать рецензию.

   Откуда ж я знаю, что вы хотите выставить.
   Но вдруг вы из-за меня боитесь подать заявку.

   Борис Колганов
   
   РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Записки обреченного». Автор: Сергей Малашко
    http://www.litkonkurs.com/index.php?dr=45&tid=405338
   
    … растерзание Когортой критиков очередной бедолажной работы Сергея Малашко «Записки обреченного» с надеждой на конструктивную критик
   ____________________­____________________­__Из­ заявки на рецензирование.
   
   Зачем же так сразу «растерзание», уважаемый Сергей Львович? Зачем же надо живое литературное произведение умерщвлять, раздирать на части, даже если оно жалкое и горемычное. Можно ли среди кусков мёртвого тела отыскать душу живу? И главную роль в этой «вивисекции» Вы отводите Когорте критиков… Вы шутите!
   Хотя, конечно, критик не обязан читать заявку, так что отставим мою эмоцию в сторону, поскольку она не идёт в зачёт, и приступим к конструктивному рассмотрению рассказа.
   
   Название рассказа «Записки обреченного» завораживает и интригует, что, безусловно, засчитывается в плюс, и читатель с нетерпением переворачивает страницу в надежде зачитаться увлекательным произведением.
   
   А зачем перед текстом два раза повторились «Записки обреченного»? Это небрежность автора, забывшего удалить строчки, или изобразительный приём − вспомните контуженного Каца с Брайтон бич: − Кац предлагает сдаться, предлагает сдаться, предлагает сдаться...? Может, наш обречённый немного не того? Настораживает... Предлагаю для внутреннего равновесия не заниматься сомнительными поисками чёрной кошки в тёмной комнате, а принять этот повтор как небрежность, допустимую в сетевой литературе (НДСЛ).
   
   А вот и текст.
   
   1 Кто такой «обреченный»?
   Для того, чтобы понять, что такое «обреченный» мне пришлось прочесть текст от начала до конца. (Я всегда читаю тексты от начала до конца). На протяжении чтения меня всё время терзала смутная догадка, что речь в рассказе идёт о бутыльке водки. Так оно и оказалось: «Я стал бутылкой водки в старинном русском городе Кашира. Там меня поместили в красивую бутылку емкостью семьсот пятьдесят миллилитров». Правда, автору здесь необходимо ответить на два вопроса. Что за особа мужеского рода («я стал») стала бутылкой водки? И кто такой «обреченный»?
   Не буду мучить автора неудобными вопросами и предлагаю остановиться не на бутЫлке, а на бутылькЕ. И предложить автору подправить текст: «Бутыльком водки я стал в старинном русском городе Кашира. Я имел емкость семьсот пятьдесят миллилитров и красочную серебристую черно-красную этикетку, сверху украшенную двуглавым орлом». Что получилось: «обречённый бутылёк водки». И никаких дурацких вопросов.
   
   2 Теперь о «рабовладельцах» и «рабах».
   «Рабовладельцев» в тексте оказалось два. Сначала первый на оптовом складе: человек высокого роста, средних лет, с усами внешне напоминающий нормального. (к НДСЛ относится выделенный текст: внешне напоминающий нормального). Второй же появился с опозданием не менее чем на неделю на берегу тундрового озера. Он был меньше ростом, в очках и должен был составлять компанию первому. (Обстоятельства появления коротышки также отношу к НДСЛ). Кстати, по поводу тундрового озера, находящегося в глухой тайге. Может, я не в курсе и что-то не понимаю (тогда пусть автор объяснит), но тундра и глухая тайга – разные природные зоны и совместимы быть не могут. Хотя в рамках НДСЛ всё может быть.
   Точное количество «рабов» в тексте невозможно определить, что неудивительно в контексте данного произведения. Однако осмелюсь предположить, что их было никак не меньше двадцати: десять в первый приезд и столько же – во второй. Скажу прямо – цифры не впечатляют, ведь речь идёт о бутыльках водки.
   Но здесь по поводу «рабов» (тогда уж и «рабовладельцев» - тоже) у меня к автору вопрос. «Рабы» в рассказе выглядят прямо-таки энциклопедически образованными и где-то в глубине своей интеллектуалами, а «рабовладельцы» - невеждами, умеющими только водку пьянствовать, да гусятиной закусывать. Отчего так?
   А, может, вообще отказаться от этого «рабства»? Вдруг когда нибудь один из «рабовладелцев» открутив очередному «рабу» бошку, предложит другому: «Из горлА будешь?»
   
   3 Нить повествования
   Нить повествования постоянно прерывается. Сначала - об одном, потом – о дру-гом, дальше – перескок к первому.
   Пример 1: странность появления второго «рабовладельца»: он как с неба свалился. Толи он поджидал вертолёт у озера, толи и впрямь на вертолёте прилетел. По-хорошему, его надо было ввести в повествование ещё до приземления вертолёта у домика.
   Пример 2 с домиком, «разбросанным» по тексту. Правильно было б про домик расписать одним блоком. Пофантазирую: «выгрузились у домика и сразу же на радостях свернули голову одному из наших товарищей (именно товарищей по несчастью, а не друзей, ведь есть же разница!) и приняли из горлА (ведь ни посуды, ни закуски «рабовладельцы» не распаковали!). Потом от избытка чувств исполнив танец Пата и Паташона (один высокий с усами, другой меньше ростом, помните, в исполнении Черкасова и Юрьева), внесли вещи в домик. Домик приобрел живой вид. В нем появился максимум возможного в лесу комфорта: посуда и припасы заняли место на полках, вещи – в сундуке, в печи затрещал огонь. Как-то так.
   Да Бог с ними, этими порванными нитями – их полно в тексте. Не корить же в том автора, раз это сетевая литература, пусть повествование рвётся.
   
   4 Содержательность текста
   Вот ещё НДСЛ: «я понял- с ними вряд ли кто из нас переживет эти десять дней. Именно столько проведут здесь эти два рабовладельца- большой и маленький» . Вопрос: на каком основании «обреченный» догадался про десять дней?
   А вот здесь я могу и ошибиться и пусть автор меня поправит. «Обреченный» пони-мает, из разговоров хозяев, что они – охотники. Он слышит выстрелы со стороны озера, после чего хозяева приносят гуся. Но: кто и из чего стреляет на озере, если в тексте нет ни слова об охотничьем снаряжении. Кто разыскивает на озере подстреленную дичь и приносит её охотнику, если в рассказе нет ни слова об охотничьей собаке. Не хочу обвинять автора в этом недоразумении. Напротив, я склонен восхититься умением автора так тонко дать понять читателю, что он, читатель, в этом рассказе имеет дело с обыкновенными выпивохами, которые за отдельную плату договорились с местными за организацию добычи на озере диких гусей.
   
   5 Сюжет
   Насчёт сюжета затрудняюсь что-либо сказать, скорее всего, мы имеем здесь дело с взглядом бутылька на человека. По этому поводу я читал где-то что-то вроде: если человек долго смотрит на бутылёк, то и бутылёк начнёт на него смотреть. Ни в коем случае не хочу сказать ничего предосудительного относительно взгляда автора на бутылёк, напротив, я восхищён автором: его точка зрения на проблему взаимоотношений человека и выпивки в высшей степени оригинальна. Но каковы бутыльки! На протяжении всего рассказа ноют и верещат, как их мучают и убивают эти рабовладельцы, изверги, жестокие и циничные садюги, гитлеровские палачи. Эти пустышки нас, людей так поно-сят. И где-то я уже подобное слышал. И даже знаю, где. И это совсем не смешно.
   
   6 Юмористическая составляющая
   Так что же в этом рассказе смешно? Я надеялся, что автор, не дожидаясь моего вопроса, сам загодя пометит смешные места («смех в зале»). Но ни одной такой пометки я не увидел. Значит, сам автор не находит рассказ смешным. Рассказ пуст, за исключением разве что двух ароматных струек пара от жареной гусятины, вызывающих глоток слюны. И ни глотка юмора…
   
    Борис Колганов,
    /член Когорты Критиков проекта «Платон мне друг…»/

   Галина Пиастро
   
   РЕЦЕНЗИЯ
   на рассказ «Записки обреченного». Автор: Сергей Малашко
    http://www.litkonkurs.com/index.php?dr=45&tid=405338
   
   Усыпив бдительность читателей рассказами о многочисленных возлияниях, ЛГ переводит стрелки: обрушивает гнев обвинений не на “пьющую братию”, а на государеву заинтересованность в пополнении казны за счёт продажи населению горячительных напитков от сорока градусов и выше.
   
   Иначе говоря, лёгкий рассказик-фэнтези переходит в конце в обличительный памфлет.
   Хотя явно упоминается только определённый вид водки – «Русский калибр» (40 град. кстати) и адрес завода-изготовителя – легко просматривается широкое обобщение вредного, даже смертоносного, влияния спиртного на организм человека, на его жизнь.
   
   Приведу некоторые официальные данные:
   “ Госдума отклонила законопроект о госмонополии на производство и оборот этилового спирта.
   Законопроектом предлагалось с 1 января 2020 года ввести на территории России государственную монополию на производство и оборот этилового спирта и (или) алкогольной продукции, производимой с использованием этилового спирта (водки)”.
   
   По моим сведениям при госмонополии на производство и продажу спиртного государев бюджет получал бы больше дохода, чем при частном предпринимательстве по производству и продаже алкоголя. Но это так, к слову.
   
   Правда, потом упоминается и другой виновник:
   Ведь пока жив русский человек - мы бессмертны (восклицает ЛГ).
   Замечу, что под ЛГ я имею в виду героиню: водку, конкретную бутылку водки «Русский калибр».
   Не буду вдаваться в статистику, в какой стране (в государстве) потребляется больше алкоголя на душу населения. Полагаю, что наша не на последнем месте.
   Но ни в коем случае я не ратую за “сухой закон” (уверена, что и автор тоже).
   Однако данное общественное зло подвергнуто порицанию, да и сам, обобщённо, русский народ. Впрочем, ни о более глубоких причинах пьянства, ни о каких-либо предложениях избавления от этой напасти в рассказе ничего нет. Нет так нет – что тут скажешь.
   Хотя эта фраза очень и очень обнадёживает:
   Трудно бороться с людьми, умеющими остановиться.
   Может быть, это и есть то важное, что хотел выразить автор, к чему призывает, так сказать:
   уметь вовремя остановиться. Отлично сказано!
   
   А вот это действительно очень странно, в некоем смысле даже цинично, что разрешено подобное:
   Размещение символа государства Российского на его заклятом враге даже мне непонятно. /слова ЛГ/
   Хотя не думаю, что в этом весь корень зла.
   
   О рассказе.
   Выстроено логично. Есть некоторое однообразие, правда. Хорошо придуман приостанов сюжета: бутылка-героиня на время возвращена в город. Но потом опять всё очень похожее на начальную часть. “Гибель” героини, её напутственные слова не очень были мной ожидаемы – это плюс сюжету. О смысле финала, в моём понимании, конечно, я уже сказала выше.
   
   О тексте.
   Думаю, что коллеги-рецензенты разберут его более подробно. А я остановлюсь на том, о чём часто говорю/пишу Сергею, так как знаю довольно много его интересных охотничьих рассказов, повестей-романов. Так как ценю своеобразный стиль, язык изложения, проявленные и в этом рассказе.
   Например. Не самый восторг, но вполне допустимо:
   Наши хозяева убивали нашего товарища садистски, медленно, упиваясь его страданиями. Не трудно умереть сразу, пав от двух больших граненых стаканов. Но гораздо хуже, если жизнь забирают по капельке, вернееЗПТ по двадцать пять капель. Хозяевам так нравилось больше.
   Или это:
   Настал предпоследний день пребывания хозяев в лесу. Нас осталось только двое из прибывших сюда на заклание. Мы понимали свою обреченность и были готовы принять мучительную смерть.
   
   Но не принимаю следующее.
   - Оседлав одно удачное слово, выражение, автор их потом повторяет – уж не копировал ли::)
   отвернуть голову (свернули голову); упиваясь страданиями; Они умерли мучительной смертью (почти то же ещё трижды); обреченных на заклание (и близкое к этому), За десять дней их пребывания в лесу (Настал предпоследний день пребывания хозяев в лесу); кануть в лету (надо в Лету) и др.
   И это никак не бедность лексики, не приверженность к шаблонам/клише, коими грешат некоторые прозаики – это небрежность. Обругаю даже: это лень к вычитке своего текста.
   
   /Ой! Я задела личность автора. Но я же… дружески, Сергей!/
   
   Не буду о многочисленных огрехах в пунктуации – обычное явление у этого автора, увы.
   
   - Отмечу несколько неудачно скроенных фраз:
   • Прошло два дня, когда мы услышали выстрелы, //когда??//
   • Домик, куда мы попали, приобрел живой вид. //живой? Или жилой? //
   • Но эти изощренные головокруты не поддались на соблазн. //не поддались соблазну//.
   • Чаще не страшна смерть как таковая, а само ее ожидание. //порядок слов так бы:
   Чаще страшна не смерть как таковая, а само ее ожидание//.
   • По всей видимости, стажировались на римских каменоломнях или в гитлеровских концлагерях. // в каменоломнях. А вот упоминание здесь концлагерей считаю кощунством.//
   
   Итак/итого: Подсократить бы. Причесать бы. И тщательно!
   
    Галина Пиастро,
    /член Когорты Критиков проекта «Платон мне друг…»/

   Пока автор собирается с мыслями и/или отходит от шока)) после наших рецензий, давайте, коллеги, поговорим мы с вами.
   Да, беру на себя такую смелость -- начать: немного обсудить и некоторые проблемы на основе наших с вами отзывов.
   --------------------­-­
   
   Игорь.
   Вы написали в рецензии:
   «Дело в том, что литература – это искусство. От слова «искусно». То есть надо уметь, и уметь хорошо.
   Для начала нужно научиться видеть гармонию слова, гармонию текста. Красоту фраз (здесь очень много некрасивых). Нужно хотя бы подружиться с языком. Примерно пять процентов начинающих авторов, по моим оценкам, умеют владеть языком.»
   
   Не кажется ли вам, что «видеть» у кого-то это не одно и то же, что «видеть» у себя.
   Иначе говоря, как можно научиться писать, если не писать?
   Но у меня создалось впечатление, что вы советуете авторам учиться писать после того, как они научатся… хорошо писать.))
   
   И ещё. Ведь наш «Платон…» это не жюри конкурса – он создан для того, чтобы автор мог получить мнения коллег, зачастую тоже не лауреатов от Букера или Нобеля)).
   А вы вообще написали:
   «По своим критериям я тоже не умею (поэтому больше не издаюсь, не хочу позориться)».
   Но здесь же не редакция издательства – здесь, думаю, место и для публикаций на своих страницах, и место для дельных дискуссий.

   Игорь.
   Я о призыве "не выходить на сцену" пока не научишься (петь, писать и пр.).
   Это я поняла как некое наставление вообще не публиковать, даже на своей странице, и не подавать работу на рассмотрение в "Платон...", в том числе.
   
   Ваша строгость к себе, к своему лит. творчеству, это ваше дело. Хотя я не согласна с подобным заявлением/самоогран­ичением.­
   Но, надеюсь, это не относится к вашему умению рецензировать.
   Если все будут столь же строги к своим творениям -- повторю ваше:
   «По своим критериям я тоже не умею (поэтому больше не издаюсь, не хочу позориться)»,
   то боюсь, что придётся закрывать и "Платон...", и весь портал -- вот этого бы не хотелось)).

   Игорь.
   А я опять и снова. Ваше:
   "Если автор считает, что его произведения достойны издания - кто ж запретит?"
   Это о чём, о каком виде издания?
   Если о бумажных книжных/журнальных -- от автора я это в рассказе не услышала.
   Если о публикации здесь -- то мой вопрос именно об этом был, как и об обращении в "Платон.." -- это разрешается?
   Или и об этом виде публикации ваше новое заявление:
   "Пусть позорится"?
   
   Я опять вскинусь, что это переход на личность автора.
   Но зачем это? Для чего?

   Игорь. Согласна: о качестве произведений и даже о личности абстрактного автора, полагаю, можно говорить свободно.
   За сим -- мой наезд отъезжает)).

    Митя Пулькин
   
    РЕЦЕНЗИЯ-синопсис
    на рассказ «Записки обреченного». Автор: Сергей Малашко
    http://www.litkonkurs.com/index.php?dr=45&tid=405338
   
   Когда-то в юности послал «юмореску» в «Литературную газету». Мне ответили: не смешно, потому что главное свойство юмора – это неожиданность поворота в сюжете.
   В этих «Записках…», мне кажется, тот же недостаток.
   И еще важно уметь закончить рассказ.
   Мне показалось, что юмореску мог бы вытянуть такой сюжет:
   
   «Калибр» с понтами
   (Охотничья сказка)
   
   Синопсис
   
   Действие происходит во время весенней охоты на гусей, на дальнем тундровом озере. Здесь, в охотничьем домике, обычно встречаются два товарища. По внешнему облику, да и по разбитным характерам, они напоминают пару: Пат и Паташон. Оба холостяки. Назовем их Петр и Петюня.
   К несчастью, они не только страстные охотники, но и большие любители выпить. И по традиции каждый привозит на встречу по дюжине бутылок водки.
   Но в этот раз что-то пошло не так.
   Рассказ ведется от лица персонажа по имени Бутылёк. Это в прошлом бутылка водки сорта «Русский калибр», а ныне сосуд с загадочным содержимым.
   С этим содержимым Бутылёк и ведет разговор.
   Он вспоминает события прошлого года, когда два выпивохи предавались возлияниям, порой забывая и про охоту, и про тепло в доме, и про готовку еды. Частенько они ссорились и препирались из-за лени.
   Бутылёк бахвалится перед слушателями из своего содержимого, называя их презрительно «порошки-корешки».
   Но рассказчик знает, что его хозяин нарушил «закон тундры» и на этот раз вместо дюжины бутылок водки привёз с собой только один бутылёк. К тому же с сомнительным содержимым. Поэтому Бутылёк, зная крутой нрав хозяйского дружка, готовится быть разбитым вдребезги на первой же минуте встречи.
   Не меньше стеклянного сосуда боится предстоящего скандала и наш толстячок Петюня. Он не знает, как объяснить товарищу, что решил изменить свою жизнь после встречи с эвенкийской красавицей, которая напророчила ему, что вместе они победят и тайгу, и тундру, и даже водочное болото.
   Но вот послышался гул вертолета. Он приземлился, и на поляну спрыгнул здоровяк Петр. Из вещей при нем были рюкзак и большая белая коробка с изображением рюмок по бокам.
   Бутылёк обрадовался: «Живем, братва! Хоть этот питье не забыл».
   Но вид у Петра был какой–то смущенный и виноватый. Он не дал говорить товарищу и объявил:
   – Подвел я тебя, дружище. В коробке минералка. Дал слово завязать, обещал… невесте. Влюбился, понимаешь.
   Петюня достал из кармана бутылёк и захохотал:
   – А у меня вот «Калибр» с понтами. Настоечка из пантов северного оленя с медом и ягодой. Невеста варила. На ключевой водице. Принимать по столовой ложке…
   Рассмеялся и Петр:
   – Ну что ж, будем чокаться ложками. За любовь, понимаешь!
   
   Митя Пулькин,
   / Рецензент-инкогнито проекта «Платон мне друг…»/

   Ответ рецензента-синопсист­а­ Мити Пулькина
   
   Коллега Сергей!
   
   Моя и Ваша юморески получили одну оценку от критиков: не смешно.
   И впрямь не до смеха, когда читаешь в концовке этот «акт о капитуляции перед водочной ОПГ»:
   «Победить меня (ВОДКУ – М.П.) в открытой борьбе невозможно. Даже крепкое здоровье русского человека бессильно передо мной…
   Я (Бутылёк – М.П.) умер, но мое дело продолжат несметное количество моих собратьев в различных формах и одеждах. Ведь пока жив русский человек - мы бессмертны».
   
   Получается, что затронул юморист серьезную и больную для общества проблему и… сдался. Да еще пытается убедить читателя во всесилии «Зеленого змия».
   Но персонажи Петр и Петюня сделали решительный шаг к Трезвости. И победили.
   Все-таки литература – страшная сила, понимаешь.
   
   С уважением, Митя Пулькин.