Я был уверен , что рассказ об удивительной женщине Омер де Гелль есть на моей страничке , но найти его не мог . И это есть не порядок ! Вставлю в самом , что ни есть , в ближайшем времени . А сейчас прочитайте то , что я отыскал для вас .
   
   « ИСТОРИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ КРЫМА » ( Журнал № 9 2005 г . ) Крымское
   стихотворение Адели Омер де Гель .
   
   « … Стихотворный перевод ни при каких условиях не может буквально
   повторить текст оригинала. Оригинал же этого стихотворения для отечественного
    читателя практически недоступен, поскольку поэтического сборника Адели Омер де Гелль нет даже в самых крупных библиотеках России и Украины. Для настоящего перевода текст поэмы взят из книги, хранящейся в Национальной французской библиотеке (Bibliothйque Nationale de France) в Париже. Состояние этого экземпляра исключает возможность ксерокопирования, однако по нашей просьбе текст поэмы переписала от руки старший научный сотрудник Института русской литературы РАН (Пушкинский Дом) Екатерина Ларионова. Учитывая редкость источника и его прямое отношение к истории Крыма, публикуем вместе с переводом поэмы ее оригинальный текст ».
   
   КРЫМ
   
   Мне жаль оставлять твой излучистый брег,
   Красу горизонтов, ласкающих взоры,
   Лесов твоих сумрак и тени их бег
   По белым усадьбам, венчающим горы;
   И пенное море, где рокот воды
   Сливается с песней ветров беспрерывной;
   И землю, в которой остались следы
   Искусства Италии, Греции дивной!
   Мне жаль оставлять поселенья татар,
   Твои кипарисы, потоков стремнины,
   Утесы, что волн беспокоит удар,
   Лугов ароматы и тени долины!
   И тропы крутые в скалистых горах,
   Для храбрых пловцов дорогие заливы,
   И климат твой нежный, и зелень в полях,
   Твои монументы, миндальные нивы.
   Люблю, когда к вечеру клонится день
   И в крымских равнинах неясная тень;
   И мгла измеряет пространства земные ,
   Готовясь принять их в объятья ночные!
   Мне нравится вид этих скрытых атак —
   На море и землю стремящийся мрак;
   И света снопы, что рисуют узоры
   И искрами полнят морские просторы,
   И чертят злаченым орнаментом лес,
   Рождают оттенки в лазури небес,
   Скользят по отрогам гористого края,
   Прощальным сияньем блистать заставляя
   Высокие звонницы и купола,
   Которых касаются крылья орла;
   Каскады и долгое в небе горенье
   Златых облаков в дерзновенном паренье!
   Люблю этот звук поэтичных имен:
   В них Азии память и грозных времен,
   Прославлена ими Тавриды твердыня,
   Скорбит Понт Эвксинский о них и поныне!
   Но времени ток сквозь превратности лет
   Доносит к нам славу любимцев побед;
   Величье спасло имена от забвенья,
   Века не сгубили их силой теченья!
   Сколь многих народов ступала нога
   Сюда, на цветущей земли берега,
   И плыли сюда кораблей вереницы,
   Но что же осталось? Увы, лишь гробницы!
   Взгляни на Мангуп! Град, дышавший войной,
   Восстав к небесам горделивой главой,
   Служил среди бури звездой путеводной,
   А ныне почил на скале он бесплодной.
   Почил… И ветрами разносится прах
   С его монументов, чья слава в веках;
   Места, вожделенные прежде врагами,
   Сейчас навещают орлы с пастухами!
   Царит это плато в короне руин
   Над морем, и всюду шиповник один;
   Здесь ужас наводят упавшие плиты,
   Что чахлым кустарником ныне увиты:
   Злой гунн, караимы и орды хазар,
   Полки генуэзцев и толпы татар,
   Сменяя друг друга, чинили расправы,
   Свои божества приносили и нравы —
   Лежат теперь рядом. На камнях могил
   Их древние знаки резец сохранил!
   Гробницы, родник, цвет сирени душистой,
   Где смерть обитает в юдоли скалистой,
   Тропинки крутые, разрушенный храм,
   Стада, что кочуют по здешним холмам —
   Вот все, что осталось в пустыне забвенья,
   Где прежних народов кипели боренья!
   Когда с сокрушенной, унылой душой
   В долину спускаешься вновь, пред тобой
   Стоят минаретов воздушные шпили,
   А их Каролеза леса обступили!
   Взор ищет сквозь зелень киоски, сады —
   Деревни счастливой и близкой следы;
   Фонтан мавританский, где, вечер встречая,
   Крестьянские девы сидят, отдыхая;
   С арабскими трубками группы татар,
   Лениво курящих под звуки гитар;
   Дворец: три красавицы, в нем обитая,
   Слывут украшеньем волшебного края!
   Когда-нибудь снова увижу я вас!
   Живете вдали от назойливых глаз
   И в снах не зовете вы тайно и томно,
   Чтоб свет пал на прелести ваши нескромно.
   Как розы в пустыне — вы в сени дворца,
   Лишь к матери тянутся ваши сердца,
   К лесам и цветам. Вы не знаете сами:
   Любовь и на вас обладает правами!
   О Бахчи- Сарай , ты, таинственный град,
   Волнующий душу, чарующий взгляд,
   Где мыслишь об Азии чудной, калифах,
   О страстной любви, поэтических мифах,
   Ответь: где надменные ханы твои,
   Для коих и созданы эти ручьи,
   Сады и фонтаны, и залы златые,
   И рощи, где грезили жены младые,
   Ковры и циновки, и роскошь палат
   (Служившая прежде для сотен услад),
   Которую видит пришлец в опьяненье,
   Боясь поминутно, что это виденье
   Исчезнет, как сон, улетающий прочь,
   Лишь только над миром рассеется ночь?
   Где свиты богатые с их госпожами,
   Где челядь с блестящею стражей, пажами,
   Где прежде летевшие всюду гонцы?
   Увы, здесь пустынно и немы дворцы!
   Бурьян во дворах!.. Галереи угрюмы,
   Где ханы питали неспешные думы,
   Под сводами звук музыкальный затих,
   Не слышно бесед мусульман молодых.
   Здесь ныне природа живет госпожою;
   Из хладных фонтанов кристальной волною,
   В гостиных журча, освежая сады,
   В долины уносятся струйки воды…
   Душистая жимолость ветви здесь клонит,
   Густой аромат свой вливая в ладони.
   Ракитник, сирень, и шиповник, и дрок
   Еще украшают земной уголок,
   Где рядом с величьем — печаль неизменна,
   И мыслишь невольно, что жизнь наша бренна!
   Но с чем же сравнить этих склонов наряд,
   Где зелень, и парки, и скалы царят,
   Где виллы глядятся в прохладные воды
   И где, подражая движеньям природы,
   Искусство рождает таинственный вид,
   И разум чарует, и взоры манит?
   Лишь станет видна побережья царица —
   Алупка роскошная, путнику мнится,
   Что он в Андалузию вдруг унесен,
   Где дышит поэзия прежних времен,
   Что замок из сказки явился, украшен
   Оградой зубцов, фантастических башен;
   Несут его весла — заметней черты
   Усадьбы и роскошь ее красоты.
   И путник к Альгамбре стремится мечтою,
   Где стройные башенки с тонкой резьбою.
   В мостах навесных, где он видеть готов
   Пажей, трубадуров, уродцев, шутов,
   В готической лепке и в пышных балконах,
   В садах, расцветающих буйно на склонах,
   И в портиках легких, в растущих кругом
   Густых кипарисовых рощах — во всем
   Художник облек вдохновенным искусством
   Единство любви с поэтическим чувством!
   На всех берегах многоликий убор
   Пленяет красой очарованный взор.
   Здесь жизнь — одиночество в полном покое,
   Любовь и молитва владеют душою.
   И я безотчетно здесь слышать могла,
   Как в сердце Творцу раздавалась хвала!
   В лугах, утопающих в светлой лазури,
   Я здесь забывала минувшего бури!
   В оправе цветущих ландшафтов Мисхор ,
   С чертами неясными мыс Айтодор,
   Во мгле Чатырдаг, и венец ореола
   Лежащий на нем, будто символ престола;
   И Ялта, что столь миловидна, бела;
   Суровая, в острых вершинах Яйла;
   Картины размах, что охватишь лишь взглядом,
   Где с пышностью всюду изящество рядом;
   В просторах морских легкий бег кораблей,
   Что борозды чертят меж тихих зыбей;
   И, словно в Италии, солнце над вами,
   Что в душу смягченную льется лучами, —
   Бог создал для тех это щедрой рукой,
   Кто ценит в сем мире любовь и покой!
   Лишь тот поглядит на тебя безучастно,
   Чье сердце, рожденное к чувствам напрасно,
   Не ведает власти тех сладостных нег,
   Что может найти в красоте человек;
   Кто, силы не зная благих наслаждений
   И душу лишая живых ощущений,
   В лесу замечает лишь ветхие пни,
   В обширной пустыне — лишь скуку пути,
   В утесах и скалах — природную скудность,
   В приморском песке — лишь дорожную трудность.
   О Крым! Кто без грусти оставит твой брег,
   В том чувства молчаньем объяты вовек!
   Сколь раз обращусь я к Тавриде душою
   И памяти кладезь богатый открою
   И тех впечатлений невидимый клад,
   Которыми странник бывает богат,
   Которые ценит он пуще, чем злато:
   Утешат они его старость когда-то!
   Сейчас перед ним наслажденья одни,
   Но смело он смотрит в грядущие дни,
   Где будут печали, и будут седины,
   Но где он сумеет мечтою единой
   Те тайные радости черпать сполна,
   Что свято хранит для него старина !
   
   Бахчисарай, в Ханском дворце, 29 апреля 1841 г.

   Я ДАВНО слежу за этой поэтессой , - ВОТ ТУТОЧКИ СВЯЗЬ ЕЁ С ДРУГИМ ПОЭТОМ , ИМЯ КОТОРОМУ МИШЕЛЬ ЛЕРМОНТОВ .
   
   http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=123374&pid=45

   ТАЙНА КРЫМСКИХ ПИСЕМ ПРЕЛЕСТНОЙ ФРАНЦУЖЕНКИ АДЕЛЬ ОММЕР ДЕ ГЕЛЛЬ .
   
   Николя , может быть , когда ты прочтёшь об этой женщине ,
   ( название сверху !) , и к стихам её мал-мала добрее станешь ... Лично я подхожу к её тексту , как историческому , - ведь они писались в те времена , когда ещё не было всеобщей грамотности .

   Не понял ваших выпадов , объясните , что убого ?.. И о Лохвицкой я писал , и о Цветаевой , и об Ахматовой ... о ком я только не писал в своей жизни , и о Ярославе Смелякове , и Игоре Северяние , и о Владимире Маяковском ... и ... и... И все , о ком я написал , были живыми людьми , но не серыми и убогими ... В том числе и Оммер де Гелль !

   ПРОЩАЛЬНЫЕ ГУДКИ НАД ГРАФСКОЙ ПРИСТАНЬЮ , - в очерке с таким названием , вы , вмсте со мною , о многих поэтах и прозаиках Х!Х и ХХ вв. узнаете
   
   http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=123447&p=45
   
   Ещё в 1966 году – это был год моего отъезда в Израиль, меня, литературные очерки, связанные с поэтами и прозаиками, ушедшими на врангелевских кораблях из Севастополя в Бизерту, наградили юбилейным знаком «БИЗЕРТСКИЙ КРЕСТ».
   Юбилейный знак «БИЗЕРТСКИЙ КРЕСТ» выпущен в связи с 75-летием окончания гражданской войны в Крыму и отходом Черноморского флота в изгнание, в канун 300-летия российского флота.
   Одна из наиболее драматических страниц истории российского флота связана с тунисским портом Бизерта, где нашли прибежище 33 российских корабля. И именно в Бизерте российский императорский флот прекратил своё существование, спустив в 1924 году, казалось – навсегда, андреевский флаг.
   Наградной знак «БИЗЕРТСКИЙ КРЕСТ» выпущен в 300 экземплярах и представляет собою аналог наградного знака «БИЗЕРТСКИЙ КРЕСТ» , учреждённого П.Н. Врангелем для награждения российских моряков, для кого порт Бизерта оказался не просто прибежищем, но и символом судьбы России и Черноморского флота.
   Современный «БИЗЕРТСКИЙ КРЕСТ» вручается гражданам России и других государств «За вклад в раскрытие белых страниц истории Российского флота и Отечества.
   Вот как писали в одной из газет:
   
   "Михаил Лезинский сообщает широкому читателю малоизвестные факты из жизни прекрасных поэтесс Лидии Девель-Алексеевой и Ирины Кнорринг, Гайто Газданова и Владимира Смоленского…
   Михаил Лезинский вернул из небытия истинного автора слов широко известной песни «Раскинулось море широко" и открыл автора музыки к романсу «Утро туманное, утро седое…», павшего при первой обороне Севастополя.
   Один из лучших очерков Михаила Лезинского «Прощальные гудки над Графской пристанью» опубликован в «Крымском альбоме» (совместное издание «Феодосия-Москва») с предисловиями академика Дмитрия Лихачёва и поэта Бориса Чичибабина, а это говорит о многом.."

   НАЙДЕНО В ИНТЕРНЕТЕ .
   
   K.M.G.
   
   13 января в 9-30 утра на кладбище Донского монастыря в Москве были преданы земле останки белогвардейского генерала Владимира Каппеля.
   
   ПОХОРОНЫ БЕЛОГО ГЕНЕРАЛА
   
   Ладанки, цинковый гроб стоит,
   Кто-то читает Псалтырь:
   Каппель Владимир Оскарович
   Прибыл в Донской монастырь.
   
   Скорбные лица мундирные
   Замерли в полукольце.
   Будет он канонизирован
   Волею РПЦ.
   
   Почесть отдали великую
   Бренным останкам земным:
   Он одесную – с Деникиным,
   Ошуюю – с Ильиным.
   
   Бывшего благородия
   Вечная колыбель.
   Это уже не оттепель,
   Это уже каппель.
   +++
   В одной из стен колумбария Донского монастыря , хранится урна с прахом моего родного дядьки Романа Лезинского , скончавшегося в тридцатых годах прошлого столетия .

   А стихи-то чьи, дядя Миша? Твои? Хорошие стихи. Я - про стихи. Их политический контекст не комментирую.
   Иван.

   Так, понятно. Просто я про него ничего не знаю. Деникина читал. Имею представление, ка жил, за что воевал. А тут, кроме "Чапаевского" упоминания и нет информации. Может и хороший человек, мир его праху. А тебе здоровья, дядя Миша.
   А "Бибилиотеку Вавилона" я в Краснодаре не нашёл. На "мыло" в ответ на мой вопрос ничего не пришло. А на книжном базаре в роще
   народ не жалует сетевую литературу. Такие бублики.
   Иван.

   Путь Ильи Эренбурга не был простым ... Я оказался в Москве , когда умер Илья Григорьевич ... И поехал на Новодевичье кладбище , где по слухам должны были хоронить Эренбурга .
    Я говорю " по слухам" , что официальных сообщений , насколько я помню , в печати небыло , и лишь одна газета "Московская правда" напечатала в маленьком сообщении , что Илья Эренбург будет похоронен на Новодевичьем кладбище , но дату похорон , ( думаю , что бы сбить с толку москвичей ! ) указала ложную - завтрашний день после похорон .
   Но в редакции "Вечерней Москвы" Виктор Марьяновский шепнул мне точную дату и время похорон ... И я поехал , и застал там такую картину : далеко от входа на Новодевичье кладбище стояло временное ограждение и оцепление - милиция + студенты Литературного института им . Горького ... Народу было очень много , а перед входом всего несколько еловек ... Видел , как подъехал Александр Твардовский , видел протянутую его руку в нашу сторону , видел милиционера что-то ему объяснявшему ... Провожающие подъежали на черных "ЗИЛах" , и тут же проходили на кладбище ...
   И - раздалась траурная музыка на Новодевичьем кладбище , и толпа , в которой был и я , прорвала оцепление , перевернула временные ограждения и , топча клумбы , ринулась к входу ... И уже на самом кладбище , толпа , замедлив бег , тихонько подошла к яме , куда должен был опуститься гроб с телом Ильи Григорьевича Эренбурга ...
   Из речей запомнил только речь Льва Кассиля , да какой-то политической французской деятельницы ... Остальные , наверное , выступили до нас , приблудных ...
   Запомнил такую фразу , сказанную Львом Кассилем , не ручаюсь за точность , но ручаюсь за смысл :"... Да , жизнь он свою прожил во Франции , но умирать же приехал на советскую землю ..."
   В Израиле я встретился , - обменялся книгами ! - с внучкой Ильи Эренбурга ...
   Может быть , кто из стариков пишущих дополнит мой рассказ ?
   
   
    А сейчас – несколько его стихотворений .
   
   * * *
   Я смутно жил и неуверенно,
   И говорил я о другом,
   Но помню я большое дерево,
   Чернильное на голубом,
   И помню милую мне женщину,
   Не знаю, мало ль было сил,
   Но суеверно и застенчиво
   Я руку взял и отпустил.
   И все давным-давно потеряно,
   И даже нет следа обид,
   И только где-то то же дерево
   Еще по-прежнему стоит.
   1945
   
   * * *
   Додумать не дай, оборви, молю, этот голос,
   Чтоб память распалась, чтоб та тоска раскололась,
   Чтоб люди шутили, чтоб больше шуток и шума,
   Чтоб, вспомнив, вскочить, себя оборвать, не додумать,
   Чтоб жить без просыпу, как пьяный, залпом и на пол,
   Чтоб тикали ночью часы , чтоб кран этот капал,
   Чтоб капля за каплей, чтоб цифры, рифмы, чтоб что-то,
   Какая-то видимость точной, срочной работы,
   Чтоб биться с врагом, чтоб штыком - под бомбы, под пули,
   Чтоб выстоять смерть, чтоб глаза в глаза заглянули.
   Не дай доглядеть, окажи, молю, эту милость,
   Не видеть, не вспомнить, что с нами в жизни случилось.
   
   1938 или 1939 год . Барселона .

   ПИСЬМО ИЗ АВСТРАЛИИ МАРКУ АЗОВУ И МИХАИЛУ ЛЕЗИНСКОМУ ОТ ПИСАТЕЛЯ ЭЛЛАНА ПАСИКИ .
   
   Дорогие Марк и Миша! Извините, что я решил написать вам письмо одно на двоих. Я уже однажды так одним своим приятелям написал, так они обиделись: мол, «на што ты, паря намекаешь? Што мы полуумные, что ли?» Так вот торжественно заявляю, что наоборот. Это дуракам нужно разжёвывать всё, а вы хватаете с полуслова. А раз «с полуслова», то вполне хватит «вполписьма».
   Так вот, Миша1931, спасибо за новогоднее поздравление, Я, правда прочёл его 4-го, после напоминания, а до этого как-то пропустил. Зато могу теперь поздравить тебя с Днём рождения подельника по неприятностям. Я имею ввиду Вифлеемского младенца. Сегодня ведь Рождество. Я по этому поводу даже написал святочный рассказ ... У нас теперь хорошим тоном считается читать в этот день рождественские стихи Бродского по русскому радио.
   У нас пока всё спокойно, сосём себе эвкалиптовый лист и спим вместе с коалами. Если и просыпаемся, то из-за какого-нибудь придурковатого шейха, который решил про женщин говорить то, что другие только думают. А ведь действительно бабы сами виноваты, что выставляются. Я б тоже снасильничал, так нечем...
   И израильтяне сами кругом виноваты. Они виноваты, что не бегают голожопые, как палестинцы, а живут по- человечески.
   А если по-серьёзному, то очень бы хотелось знать из первых рук настроение вокруг вас. У меня настроение плохое, чувствую, что Израиль теряет позиции, и хотелось бы, чтобы кто-нибудь переубедил. У Эллы Грайфер ( Элла Грайфер - израильская журналистка - М.Л. ) это не получается.
   У нас тут в одной компании чуть ли не до драки не дошло. Среди нас был один израильтянин, который стал утверждать, что ортодоксы не служат в армии. Я с ними схватился. Вы что, ребята, это же не ортодоксы, а ультраортодоксы, это же три большие разницы. Я спорил со знанием дела, но израильтянин вдруг стал говорить, что-то про вязаные и кожаные кипы... Я оказался в роли марк-твеновского пса-бойца, который привык всех собак хватать за задние ноги, а на него спустили собаку без задних ног... Я, правда, не издох, но был близок к этому.
   А как на самом деле: кто из них служит, а кто – нет? Был бы рад получить ответ. Знаю, что любавические служат...
   Всех вам и семьям благ в Новом году! Без старых болячек, но с новыми творческими достижениями.
    Ваш Эллан, эсквайр.