ВАРГАН

Исповедь продажного журналиста

 

Меня зовут Варлам Львович Соскинд. Дурацкое имя, сам его терпеть не могу. Поэтому и пишу обычно под псевдонимом.

На самом деле, меня должны были назвать Варган. Так хотел папа, известный музыковед.

- Варган – это прообраз всех духовых инструментов! – запальчиво кричал папа.

Но мама воспротивилась.

- Пусть хоть имя будет нормальным, русским, - сказала она. И начались долгие переговоры. Закончились они компромиссом: в имени заменили две буквы.

- Я билась за каждую букву, сынок, но отец был непреклонен, - рассказывала мне мама. Я как раз начал ходить в детский сад, и мне пришлось столкнуться с неприятными социальными последствиями своего имени. Вот она и пустилась в оправдания…

На первой папиной лекции новые студенты всегда смеялись. Вступительную лекцию он начинал так:

- Здравствуйте. Сразу хочу предупредить: фамилия у меня необычная.

Студенты и так уже знали фамилию. Но тут они настораживались и начинали прислушиваться.

- Обычно все смеются над моей фамилией. Но вас я попрошу не смеяться. Фамилия моя – Соскинд.

И тут все эти придурки начинали улыбаться, посмеиваться, хохотать, каждый в меру своей невоспитанности и испорченности.

Между прочим, папины труды по своему объему занимают самое большое место в консерваторской библиотеке!

Дома папа предпочитал называть меня Варганом.

Папа был очень увлечен своей наукой. Но времена были такие, что по большей части ему приходилось в своей научной работе заниматься изучением трудов Маркса и Ленина.

- Если мне удастся найти у классиков марксизма упоминание о варгане или ырбыдыле – считайте что нам больше не надо будет заботиться о хлебе насущном! – частенько говорил папа, погружаясь в изучение тяжелых толстых томов. Он все надеялся стать академиком и получить маленький бетонный коттедж на Золотодолинской… Самой его известной монографией была получившая положительный отзыв высшего руководства страны книга «Знакомство рабочих Новониколаевска с мелодиями ырбыдыла в период с 1920 по 1923 год».

Впрочем, речь сейчас не об этом. В бурные девяностые годы изучение древней музыки народов севера практически перестало приносить прибыль, и наша семья разорилась. Папе пришлось срочно устроиться на другую работу. Фирма эта сейчас очень известна, один из лидеров российского рынка. Папа сворачивал там в рулончики ненужные обрывки бумаги, потом их сдавали в макулатуру. Говорят, особой выгоды для фирмы в этом не было, просто директору нравились ученые, образованные люди. Вот он и создал специально для папы такую вот штатную единицу.

Папа хорошо устроился. Его зарплаты хватало, чтобы вволю наедаться в корпоративном буфете: вареники с майонезом, квашеная капуста. У него была маленькая служебная комната, где он в конце концов и поселился. Фирма занимается книжной торговлей, так что папа не скучал. Мы же с мамой оказались буквально без всяких средств к существованию. Пришлось мне учебу в школе совмещать с торговлей ношенными шапками. Мне кажется, я могу гордиться тем, что сам придумал этот бизнес. Главным в нем было то, что никаких начальных вложений капитала он не требовал. Знаете, что меня поразило? Вы даже представить себе не можете, сколько вполне приличных кроличьих шапок выбрасывают жители нашего города! Приехав впервые на свалку, я глазам не мог поверить: то здесь, то там, подобно раскинувшей крылья птице притаилась черная ушанка! (Почему-то, все ушанки были черными). Я собирал их в большой мешок, приносил домой, затем подклеивал где надо вытершеюся шерсть, брызгал оставшимся с советских еще времен маминым лаком для волос. Потом продавал эти шапки на барахолке. В начале девяностых люди были не так уж взыскательны.

Мама не работала. Она связалась с какой-то сектой и целыми днями пекла пирожки, которые продавала для благотворительных целей. Деньги отдавала Преподобному Марку, прыщавому молодому американцу. Потом она подарила церкви нашу квартиру. К тому времени я уже поступил в институт. Мне удалось получить комнату в общежитии. Мама же вскоре умерла. Причиной была не сама по себе нищета, просто ее вера в бога вдруг отчего-то поколебалась. И этого она не выдержала. Мама всегда была большой идеалисткой, а идеализм редко выдерживает столкновение с реальностью, если он не имеет хорошей материальной поддержки.

Кстати, я чувствую, что мне пора пояснить читателю еще кое-что. Несмотря на дурацкую фамилию, евреем я не был. Так что благостная карьера израильского безработного мне не светила.

К тому времени ношенные кроличьи шапки перестали пользоваться спросом, так же как ранее – изучение северной музыки. И я решил что-нибудь писать. Я написал прелестный рассказ о своем шапочном бизнесе, но никто печатать его не захотел:

- Это как-то мрачно… Свалки, советский лак… Пишите что-нибудь веселое, современное!

Потом обычно добавляли:

- И лучше бы вам печататься под псевдонимом.

Так я и взял тот псевдоним, под которым вы меня знаете.

Очень скоро я понял, что рассказы, даже веселые – дело не прибыльное. В этой абсолютной неприбыльности таилась какая-то загадка. Дело было вовсе не в мрачности. Новости, например, всегда котируются самые хреновые. Кто будет читать про успехи поднявшегося из перестроечных руин колхоза? Про растущие надои или про инициативу подростков, решивших помогать одиноким пенсионерам? Я и сам не стал бы читать такую гадость. Ну разве что, если бы один из подростков был больным спидом негром. А вот сообщение о жестокостях серийного убийцы – с удовольствием. Получалось, самое интересное в газетах – это голые бабы и трупы. С удивлением я понял, что большинство любителей газет очень мало отличаются от маньяков и некрофилов. «Большинство – это сила! Ты должен понять, что нужно большинству и удовлетворять его потребности!» – сказал мне один хороший человек. Иногда вовремя изреченные банальности спасают человека от ненужных действий…

Я стал ньюсмейкером. Начал клепать новости за деньги. Нужно кому-то разорить местных производителей куриного мяса – пишу статьи про ужасную эпидемию среди наших пернатых друзей. Нужно завалить политическую партию – пишу, что по прогнозам центра такого-то, данная партия на предстоящих выборах не наберет и одного процента. Плюс, конечно, рекламные статьи.

Я стал неплохо получать. Отцу купил раскладушку, матери – пластмассовый венок.

И вот, однажды вечером, лежа в темноте, среди прохладных простыней моей холостяцкой постели, я услышал негромкий звук варгана.

- Кто здесь? – испугался я.

- Здравствуй, В-варлам Соскинд, - немного запнувшись на моем имени, произнес торжественный голос. - Я пришел, чтобы возвестить тебе истину.

- А в чем истина? – еще более испуганно спросил я.

- Истина заключается в том, что ты ведешь греховную, неправедную жизнь, - сбавив тон, поведал мне неизвестный голос. – Ты пишешь за деньги всякую гадость, обманываешь доверчивый народ, разоряешь предприятия и вредишь кандидатам в депутаты. В твоей писанине нет ни слова правды, и это ни сколечко тебя не беспокоит. Недавно ты написал рекламную статью про средство для повышения потенции. А знаешь ли ты, что оно абсолютно не действует? Знаешь ли ты, что сегодня некий гражданин проглотил разрекламированную тобой таблетку, а потом беспомощно плакал на своем супружеском ложе?

- В нашей стране есть специальные сертификационные службы. Есть комитеты по защите прав потребителей… - высокомерно начал я, но тут из темноты донеслось грозное рычание, и я умолк. Снова зазвучал варган, и я лежал и слушал эти космические звуки. Потом они прервались.

- Люди так доверчивы… - грустно отметил голос. – Нельзя пользоваться их доверчивостью, даже если за это тебе платят деньги.

Потом наступила тишина, и в конце концов я уснул. На следующий день я отправился к папе и рассказал ему всю эту историю. Он внимательно выслушал меня и сказал:

- Сынок! Я долго жил на этой земле. И вот что я могу тебе сказать. Не слушай ты эти голоса. Невидимая рука рынка сама все расставит. Когда обществу были нужны мои исследования ырбыдыла, оно платило мне за это неплохие деньги. Теперь обществу нужно, чтобы я вязал из бумаги рулончики. Успокойся, и занимайся тем, к чему лежит твоя душа! А рынок определит – угодны ли твои занятия богу, или нет…

Я написал эту исповедь, но ни одна газета не соглашалась ее опубликовать.

- Это гнусная клевета! Журналисты вовсе не такие! Они не торгуют ношенными кроличьими шапками! Работа журналиста – информировать население о самых важных событиях, заставлять людей о чем-то задуматься,– говорили мне в редакциях.

После долгих мытарств я нашел нужное мне издание. Как видите, честная журналистика еще существует.

Но я решил ей больше не заниматься. Слишком уж это сложно. Одна крупная фирма заказала мне цикл статей о вреде продукции своих конкурентов.

Если вы воспользуетесь их продукцией, то вполне можете облысеть!

Подробности в следующем номере.

С уважением,

Варлам Львович Соскинд.