Ad infinitum

 

Печаль, ну что тебе нужно от его истерзанной души? Человечество изнемогает от тебя, убивая себя и своих детей. Смерть. Способна ли ты, Смерть, настроить меланхоличную сущность его улыбнуться саркастической улыбкой или, по древнему обычаю, заберешь душу, подхватишь ее нежно и обречено, и будешь такова? Мерзость, ты-то здесь откуда? Населяя его всего, ты, в придачу к сестрам, мелешь чушь и затрудняешь дыхание сладковатым запахом рвоты. Да, да морщитесь от отвращения к самим себе, ибо это единственное, что никто из вас не в силах искоренить в себе. Вы наполнены тошнотой до краев.

 

Так слушайте:

 

Он стоял на неосвещенной трассе, фары обжигали его язычками света, выныривающими из бесконечной темноты весенней ночи. Поднята рука. Спасти его может только водитель. Человек без имени и лица. Как и он сам. Но...

Непостижимо быстро приближалась ночь, волной темноты и страхов накрывая все живое, еще способное чувствовать. Вместе с сумраком надвигалась смерть. Ведь в глубине души люди все еще наивно полагают, что душа расстается с телом, когда они засыпают и тогда смерть вступает в свои права, решая, кому проснуться утром и вновь ощутить весь дискомфорт жизни в виде озлобленной, но любимой жены, непослушных и капризных детей, слишком сладкого кофе или мокрых от дождя пальцев. Но будут и те, которые не откроют глаза и, вообще, никаких неприятных эмоций не испытают. Зачем так бояться смерти?

Человек выглядел молодо и был молод сам. Он был в поиске жизни, любви, призвания и еще, совсем немного, признания. Музеи, концерты и кинотеатры – он искал это в звуках и скульптурах, в персонажах и сюжетах, а нашел в самом прозаичном месте – в собственной душе. Иногда он путешествовал по Европе, каждый раз в новую страну, к новым людям и обычаям, никогда он не бывал в одном и том же месте дважды. Такая смена обстановки шла ему на пользу и благодаря ей (смене, а не пользе) пытался найти ответ на еще один вопрос, терзавший разум уже несколько лет. Почему люди боятся смерти, ведь она так естественна, и не боятся жизни? Смерть это единственное, что человек гарантированно получит и чего ему никак не избежать. Он может быть больным и богатым или бедным и здоровым, но смерть… Перед ней все равны и каждого, вы слышите, каждого она посетит, так что нечего бояться. Стоит только чаще напоминать об этой досадной неизбежности и жить...

 

Она...

 

Я мысленно отсчитываю 8 часов назад, открываю глаза и смотрю в окно. Сумерки. Далеко отсюда рассвет и Единственный проснулся. Я, впрочем, тоже

 

А сейчас...

Он медленно шел по обочине, сутулясь и подрагивая от шума безжалостных машин. Я увидела его, и безопасность этого человека стала для меня важнее, чем моя собственная. Ни дать ни взять – Робин Гуд на ночной дороге, только цель другая. Мне нужен был спутник этой ночью, такой же небольшой и тяжелый, как Луна, спустившаяся к Земле так близко, что иногда кажется, достаточно небольшого движения рукой и это шарообразное зеркало окажется в руке. Луна – несчастное существо. Ей привыкли приписывать необычные свойства, любоваться и воспевать, но на самом деле, она – не более чем камень, висящий в воздухе. Она даже не светит – отсвечивает. Будь я Луной, уже давно бы расстроилась, надулась и лопнула, разлетевшись на миллион маленьких лун, что бы радовать каждого землянина своим отсвечиванием. И, может быть, тогда кто-нибудь перевел бы взгляд с этого зеркальца на Солнце, своим величием затмевающее и малейшую мысль о Луне. Но...

Восхваляйте ее, Меркурий с вами! Может в ней действительно что-то есть...

О чем это мы? Ах, да, я остановила машину рядом с ним и открыла дверь. Мгновение – он уже внутри (ах, наконец-то милый спутник!), трогаемся с места. Скорость сама определяет свою силу сегодня, и я лишь позволяю ей использовать меня для своих игр с реальностью.

Знакомство? Оставьте, это ни к чему. Я его больше не увижу.

И что же такое, это знакомство? Имя, год рождения, место жительства... Не проще ли сразу спросить о главном? Хочешь узнать, как распознать настоящего Человека? Спроси, любил ли он? Любит? Знает ли границу между влюбленностью (дерзкая хрупкость, застилающая глаза поначалу, как хамелеон, может таиться в душе годами) и любовью (чувство не горячее, но теплое и ласкающее заботой и нежностью до конца дней)? И ты обязательно убедишься, что больше ничего тебе не нужно знать о нем. Если перед тобой человек бесчувственный – оставь его. В мире слишком много расчетливых и холодных людей, этот тип – дешевка. Но если человек вздрогнет, в его глазах прочтешь боль или радость и он поделится (или нет – все равно, взгляда достаточно) воспоминаниями, перед тобой тот, кто нам нужен.

Асфальт тихо принимал нас и вслушивался в разговор, который тек, расслаблено и медленно. Монолог. Содержание его интересует вас, наверное, больше, чем меня.

Так слушайте:

«Сердце мое замерло в то мгновение, когда я дочитал первую страницу. Я был поражен. Поднял глаза к небу, грязные тяжелые тучи висели в том же месте, что и час назад. Я не увидел золотого солнечного луча, спускавшегося с небес, но почувствовал озарение. Чай в фарфоровой чашке, которая была единственным светлым пятном в тот день, на небо нечего было и надеяться, остыл и безучастно отбывал свой срок и понял, что предначертано ему быть вылитым в помойное ведро и никак иначе...

 

...и никак иначе изменить судьбу моего спутника было нельзя. В его серый мирок ворвалась она – понимающая с полубуквы и полуслова, читающая и предугадывающая любое движение его души...

...Мы учились вместе и знали друг друга много лет. Ее взгляд осторожно скользил и останавливался на мне, и я не мог отрицать, что небезразличен ей, но так же не мог и ответить взаимностью. Прошло несколько лет, а потом она уехала на учебу в другую страну, и на некоторое время я забыл о ней. Вспомнил лишь, когда получил письмо, в котором она признавалась мне в любви и говорила, что зря хранила свои чувства в тайне. Я был удивлен и польщен откровенными признаниями, но вскоре перестал об этом думать. Несколько месяцев спустя, пришло еще одно письмо, факт ее существования было сложнее отрицать и между нами завязалась переписка, красочными и яркими были описания ее жизни Там, а в конце каждого письма – неизменное «Я тебя люблю». Мне было приятно получать письма, но отвечал я небольшими отрывками размышлений, которые полонили мою несчастную голову в то время. Но жизнь не стоит на месте, пребывание вдалеке окончилось, родная земля вновь расстилалась под ее ногами, я продолжал получать письма, но не отвечал. На этот раз я отправился за пределы нашей страны, Европа захлестнула меня своей упорядоченной красотой, обилием улыбок и грозовых облаков, музеями и выставками. Спокойствием. Новыми людьми.

Но я пресытился и этой новизной, почувствовав, что упустил что-то важное для себя. Я почувствовал себя одиноким. Когда одиночество заманивает душу в свои прочные сети, крадется незаметно, проникает в пальцы ног, продвигается все выше и выше, пока не достигнет сердца, снедает его тоской, оставляя позади перемолотую кровавую плоть, в такие моменты одиночество охватывает мозг. Прозрачная алая паутинка охватывает правое полушарие, вслед за ним и левое, взгляд выделяет только парами бредущих влюбленных, жажда ответности ласкает возбужденное сознание. Я снова написал ей, вскоре получил радостный и ласковый ответ. В этот раз переписка была более откровенной и почему-то доброй... Во мне родилось желание увидеть ее и вскоре мы договорились о встрече. Обосновывая это пересечение наших жизней моей прихотью, я спокойно надевал брюки, майку, рубашку, я не волновался, не было причины. Мы увидели друг друга, вошли в ближайшее кафе и потек плавный разговор, как будто мы и не расставались на несколько лет, как будто я и не знал о ее чувствах... Я не видел взгляд из-под темных ресниц, который старался пробраться внутрь, словно металлическая игла шприца мягко входящая в податливую плоть. Она говорила мало, как и всегда, когда мы встречались. Стеснялась, наверное, но для меня это был шанс выговориться.

Так и повелось с тех пор, проходило шесть месяцев – и мы встречались.

А потом произошла встреча, о которой мне трудно говорить. Об этом вы можете прочитать здесь» - с этими словами повествующий протянул мне несколько листов, вырванных из тетради, чернила выглядели немного смазанными, что придавало им еще больше романтичности.

Я остановила машину на обочине, щелкнула выключателем и по салону разлился тяжелый желтый свет. Я могла разглядеть его получше. Тонкие черты лица, темные глаза, украшенные выгоревшими на солнце ресницами, руки с длинными пальцами – таким он запомнился мне. Во всем его облике просвечивалась непостижимая целеустремленность, готовая преодолеть любые преграды на своем пути...

 

***

 

- Почему мы не можем быть вместе?!

- Знаешь, обратись к сексопатологу или психиатру, может быть, они помогут, наконец, тебе понять, что мы не будем вместе ни-ког-да! Я не люблю тебя!

- А в чем разница между сексопатологом и психиатром?

- Один черт! Не зли меня, не то мы вовсе заблудимся в этом городе!

Дождь...

Вода стекала по любимому лицу. Вокруг все потемнело. Мы остановились. Ржавые ворота распахнулись, и мы вошли внутрь, держась за руки (Кожа его ладоней была такой прохладной и сухой. Стало жутко и приятно заныло в животе. Я люблю его).

Впереди растворились во тьме две фары, словно глаза закрылись. Но почему-то он ехал в противоположном направлении... Мягкая темнота окружила нас. Мы сделали несколько шагов, но мой спутник вдруг остановился:

- Послушай, (это было его любимое слово, а ненавидел он бананы) мы не можем идти туда, это слишком опасно!

- Но все же не так страшно, я же рядом...

- Плевать! Что ты, слабое существо, можешь сделать?!

- Я, между прочим, сильнее некоторых...

- Только не начинай снова эту глупость!

Он бросил мою руку и пошел обратно. Меньше всего мне хотелось, чтобы и он растворился во тьме, поэтому поспешила за ним. Кто-нибудь скажет, что его поведение – трусость, я назову это разумной осторожностью.

Мы привыкли оправдывать любимых людей, это уберегает от разочарований. Избранники, пользуясь этим, часто обманывают наши надежды, но мы, действуя по пути наименьшей боли, закрываем глаза. Тем не менее, боль лишь утраивается, а самообман лишь отодвигает развязку на неопределенно короткое время (никогда не бывает слишком длинных периодов счастья).

 

Он молча шел по улице, одежда, насквозь мокрая, обтягивала стройное тело, очерчивая линию границу любви. Я тихо ступала рядом по влажному асфальту. Усталость ощущалась каждым движением. Молчание смешивалось со слезами дождя и прожигало насквозь. Можно молчать так, что становится не по себе. Хотелось отбросить сдавливающую со всех сторон кожу и издать вопль боли, что пульсировала во мне и порывалась пробраться в его божественные уши во всей своей извращенной красоте. Но романтическое было ему чуждо, словно Луна и Солнце, мой возлюбленный и красота встречались редко, а если такое и случалось, то лишь туманно и издалека, боясь нарушить невидимые границы владений друг друга. Он неспособен был испытывать любовь, хорошо, что у меня этого чувства было на двоих...

Дождь становился все сильнее, капли были все крупнее и больно били по лицу и рукам. Остановись! Да постой ты! Молчание – тяжелая, невыносимая ноша, которую он даже не замечал. Мы идем по мостовой. Рука в руке, тела легко соприкасаются.

Неоновая вывеска всплыла перед глазами. Отель.

- Останемся здесь на ночь, не ночевать же на улице!

- Как скажешь, любовь. Я лишь твое сердце.

Любопытно жить внутри другого человека. Вроде бы ты сам по себе, но на самом деле живешь чужой жизнью, чувствуешь биение чужого сердца, думаешь чужими мыслями. Постепенно граница между «своим» и «чужим» начинает стираться. И это только начало безумия. Медленно теряется собственное «Я» и ничего не приобретается, кроме иллюзии законченности.

 

 

Комната была довольно милой, красные стены освещались двумя лампами, зеленые занавески украшали окна, овальное зеркало, комод и кровать. Одна. Уборная направо от входа.

- Давай спать, день выдался долгим...

Хорошо, но как?.. Ты будешь лежать совсем рядом, забывшись в мире грез, а я ... Я не усну всю ночь. Слушая твое дыхание, не смогу отвести взор от твоего тела, буду изучать каждый атом твоего тела, но так и не смогу осознать, как ты живешь, и как работает твой божественный мозг.

Черные простыни смяты и сброшены на пол, совсем не тот, кого я знаю, а био-автомат, работающий на самоуничтожение. Глаза не выдержали напряжения и соленая капля беззвучно упала на твое плечо. Но нет, нет, я не плачу, и глаза, кажется, не мои, они совсем сухие, словно выжженная солнцем трава, а слеза – так, случайность, она ни к чему нас не обязывает. Шутки организма. Спи спокойно.

От слезинки Тело повернулось в другую, мою сторону, ресницы дрогнули, но не открылись. Спишь. Ты очень любишь жить там, в воображаемом мире, покрытом дымкой реальности, сквозь ее неплотную шаль ты видишь свои мечты и кошмары, наслаждаешься своим эгоизмом и единственной свободой, доступной только тебе. Спи спокойно.

Я аккуратно кладу голову на твое плечо, ты прижимаешь меня к себе, все так же, не размыкая глаз. Не смея пошевелиться, тихо-тихо лежу в твоих объятиях, сознавая всю силу твоего удивления поутру, а сейчас, сейчас так сладко и нежно вдыхаю твой аромат, ускользая от реальности...

 

 

 

Не хочу. Не желаю открывать глаза и вновь надевать эту маску презрения. Что это теплое создание делает рядом, обнимая меня так крепко и нежно одновременно? Такие ласковые прикосновения волос... Что это я? Совсем потерял голову, я же равнодушен. Так удобно, так просто, так «Нет проблем!» Что это она задумала? Забыла, разве, что я – одиночка и мне она безразлична. А тело... Такое теплое и гладкое... Может быть... Нет! «Это» все усложнит, ты сам знаешь, какое бурное у нее воображение, потом сам не отвертишься!

 

Голоса в голове пришлось заткнуть, их диалог слишком уж начал походить на раздвоение личности. Нужно было думать трезво. И не двигаться. Все, что угодно, только не разбудить этого звереныша раньше, чем я решу, как действовать. Главное – без эмоций. Все происходит так, как должно происходить, И как меня занесло в этот отель с ней? Посмотрим с самого начала.

Наши встречи происходят каждые полгода, во время которых мы разговариваем и смотрим друг другу в глаза. Ей это необходимо, а мне иногда бывает скучно, вот мы и встречаемся. Обычно я выбираю бар, обычно там играет громкая музыка, обычно мы пьем чай, а если лето я – пиво, она – колу. Обычно говорим о нашей жизни. О правде и лжи, о дружбе и ненависти, о работе и учебе. Только одна тема закрыта для нас, обычно. Ее любовь, мое равнодушие, обычно. Когда мне пора уходить (она бы могла продолжать этот вечер вечно) я, обычно, провожаю ее домой или куда-ей-нужно-идти, даже не зная, зачем это делаю, обычно. Но эта встреча даже началась по-другому. Она впервые взяла меня за руку и впервые сама выбрала бар, в нем кроме нас никого не было. Она поставила диск в проигрыватель и из колонок полилась нежная музыка. Она впервые выбрала напитки сама, когда мы сели за стол. Кофе источал приятный аромат, не смотря на то, что я его терпеть не могу. Она протянула мне что-то в красной обложке. Дневник. Ее дневник. Пять лет жизни, изложенные на белых листах совсем разным почерком.

И мое имя.

С первой страницы до последней – мое имя.

«Люблю», «Не люблю», «Ненавижу», «Презираю», и всюду рядом я. Даже представить себе не мог, что побывал в стольких странах, что ее маленькое сердце носило меня повсюду с собой. Так странно, Так больно. Так больно, что я не могу испытать все то, что она чувствовала и до сих пор ощущает. Так странно, что я не умею любить... Еще вчера я знал, что весь мир готовится упасть к моим ногам, а оказалось, что мне недоступна важнейшая составляющая счастья. Впервые я почувствовал бессилие перед самим собой и перед ее глазами. Я все смотрел и смотрел в них, но так ничего и не узрел. Где же положенная глубина, о которой она пишет, где тяжелый вздох, что срывается с моих губ?..

Когда мы вышли из ресторана, была уже ночь, глубокая своей темнотой. Возвращаться домой не было возможности, к тому же ни она, ни я понятия не имели, где находимся, хоть и прожили в этом чертовом городе почти всю свою жизнь. Мы были светящимися тенями в безмолвствующем пространстве. А потом наткнулись на этот отель. И попали в эту постель.

А пока я размышляю, две черные дырочки ее носа тихо втягивают и выпускают теплые струйки воздуха. Что-то неуловимо изменилось во мне...

 

 

Такими Их и застало утро, охваченными собственными страхами, околдованными несуществующей любовью. Два совершенно разных тела, две невообразимо похожих души. Объединяло Их лишь одно – страх перед будущим. Пробуждение вместе пугало Их тем больше, чем они прокручивали эту сцену в своих мыслях. Пугающим казался первый взгляд, отталкивающими – утренние фразы...

Как жаль, что наши герои не умеют жить настоящим. Но если бы это было так, то Они были бы безнадежно далеки от реальных людей, к которым Они, по невежеству своему, хотят максимально приблизиться. Как часто мы задумываемся о минуте текущей? О том, что эта пара тел, переплетенных вместе, пусть по случайности, нежится в объятиях защиты. Что нежность, излучаемая Ими, может согреть любого одинокого на планете. Что на мгновение, бесконечно долгое, Они чувствуют любовь и не могут воспротивиться ей...

Но нет! Вопреки нежности и любви, домохозяек беспокоит, что же приготовить на обед, а их мужей – как заработать еще больше денег! А юношу – как он провел лето на берегу моря с друзьями, под Луной они пели замечательные песни... Но все же только один из всех вас будет смотреть на двух людей, которые нежатся в лучах восходящего солнца, не смея пошевелиться, ибо боятся принести себе разочарование совершенством происходящего...

Неужели необходимо, чтобы настоящее обернулось прошлым, чтобы начать ценить? Ведь существует осознание минуты настоящей, только мы теряем это, хотим потерять, чтобы вспоминать или планировать, или мечтать...

Можно лишить человека всех материальных благ, разлучить с любимыми людьми, раздеть догола и отправить на клочок земли с одной пальмой посреди океана, но одна вещь останется с ним навсегда и никто не сможет ее отнять. Память. С каждым днем она будет все больше растворяться в фантазии, а потом и вовсе перейдет в ее власть, но только на первый взгляд. На самом деле, память насилует нас в минуты одиночества особенно сильно, используя и фантазию для своих коварных целей. Еще одна уловка, которой пользуется память – подкрадываться незаметно в минуты истинного счастья, как сейчас, когда Она так счастлива рядом с Ним и вдруг БАМ! Он не любит меня! А я Его люблю! Какая несправедливость! Незрячая, Она и не подозревает, что именно в это мгновение Он любит Ее, как никто и никогда не любил. Она окунается в прошлое, увлекаемая памятью, создавая преграду осознанию счастья.

- Доброе утро, - сказал Он, не размыкая рук, обнимающих Ее тело. Голос Его был тихим и нежным. – Как приятно тебя обнимать...

- Доброе, - прошептала Она, повела плечом и Его ладонь скользнула по Ее теплой коже, - Приятно, когда ты обнимаешь меня...

 

Куда подевались грубость и безразличие? Неужели одна ночь способна смыть их прохладным дождем? Удивительно, как много может сделать объятие...

Прикосновение Его губ было прохладным и чужим. Странно, а ведь Ей казалось, что каждое Его движение такое родное и знакомое до удовольствия, но нет, пальцы не принадлежали Ему, губы имели горький привкус... С этим отчуждением невозможно было смириться, в него нельзя было поверить и Она ответила на поцелуй, чтобы доказать себе, что все происходящее – реальность.

Потом еще на один.

И еще.

Еще...

Он продолжал свои ласки и вскоре Они слились в едином порыве все таких же чужих тел...

Когда безумие отпустило их, Она с трудом сдерживала слезы отчаяния, предчувствие не обмануло - не было радости победительницы и удовольствия побежденной. А боль вновь стучала, в этот раз еще настойчивее, в тонкие прозрачные двери души, готовые вот-вот поддаться натиску и отступить, открывая нежную и ранимую внутренность Ее существа.

 

 

Может ли быть так, что пустота заполняет меня полностью, до самых краев наполняя отсутствием чувств? Всем телом я ощущаю ее давящую массу. Любви нет. Не могу, не хочу верить в то, что вот так, столько лет, обманывала себя и его, а теперь, когда между нами произошло нечто реальное, а не выдуманное моим воображением, мои чувства спрятались в раковину, словно улитка, и никакими щипцами не извлечь их оттуда.

Я лежу рядом с ним... Нет! Это он лежит рядом со мной! О, если бы вы смогли увидеть его взгляд сейчас! Сколько преданности в нем и умиротворения, а я... Чувствую себя предательницей, ведь даже от этих нескольких часов, проведенных с ним я не получила удовольствия, просто чувствовала себя резиновой куклой, без эмоций, словно машина, возвращающая ему его же прикосновения и ласки. Но взгляните же на него сейчас! Как прекрасна его улыбка и как жаль, что я уже не смогу оценить ее по достоинству. Чем глубже любовь по своей романтической сути, чем красочней она разукрашена богатой фантазией влюбленного и чем меньше в ней настоящих событий, тем более хрупкой она становится, сталкиваясь с реальностью. Когда то, о чем бредит день и ночь воспаленное сердце, случается наяву, призрачный образ, создаваемый на протяжении стольких ночей, меркнет, а то и вовсе рассыпается на осколки и песчинки, словно песочные часы, падающие из окна.

Я создала образ, по крупинкам собирая тебя, узнавая подробности из твоих небрежно брошенных фраз, книг, которые ты читаешь, друзей, проникшихся ко мне состраданием и раскрывающих твои маленькие тайны. Я всасывала любое слово о тебе, воспроизводя внутри себя собственный портрет Любимого. В мою душу закрадывалась тень разума, которая утверждала, что я тебя идеализирую и таких восхитительных людей не существует, но даже сейчас, когда я не люблю тебя, я не верю этой тени. Ты действительно есть, со всеми маленькими достоинствами и недостатками, которые я обожаю и готова принять их себе, если ты вдруг отречешься, с мировоззрением, совершенно отличающимся от моего, но таким родным и близким и шрамами на твоем теле, за которые я могу отдать всю Вселенную...

Но теперь, на месте вышеописанного блаженства, я вижу совершенно незнакомого человека, который лежит рядом, глядя на меня карими глазами и изучая мое тело, оболочку, которую я предоставляю на обозрение всем желающим, и вот, этот чужак даже не стремится взглянуть чуть глубже в меня, но мне не в чем его винить – мне так же неинтересен он. И единственная вещь, объединяющая нас – страх перед самими собой и той глубиной, таящейся внутри каждого человека.

Я медленно встала с постели, не говоря ни слова, умылась, оделась. Вырвав листок из дневника, написала три строчки (пять слогов - семь слогов - пять слогов), положила на подушку, рядом с ним, взглянула в последний раз в изученные до нелюбви глаза и вышла из комнаты.

Жизнь представлялась теперь, по крайней мере, новой и предстояло в ней разобраться. Я уходила с чувством, что еще одна радуга на пути к познанию любви пройдена, а любимый человек утерян и найден вновь. Только в несколько другом качестве. Не спрашивайте. Все равно, пройденная мною радуга украшает теперь ваш небосвод. Удачного пути.

 

 

Все произошло так стремительно и она ушла, не прощаясь. Странная девушка, но замечательно, что ее загадка всегда рядом со мной. Хорошо, что она никогда не теряет меня из виду. А я... Позвоню ей вечером, настала пора снять надоевшую маску безразличия, пока я совсем не забыл, что самое время влюбиться в нее и очередная луна в познании себя сменится на орбите моей жизни.

Так, а что же в записке?..

 

Любовь уходит,

Но есть еще шанс настичь

Ее алый след…

 

И, внизу, маленькая приписка:

В реальности – слабость.

 

***

Я разглядывала его несколько минут, словно очнувшись ото сна, я почувствовала в руке листы бумаги. Чтение было увлекательным, некоторые предложения я перечитывала несколько раз. Когда я оторвала взгляд, он так и сидел недвижимо, глядя на луну, лишь иногда я улавливала движение его ресниц. Все так же молча, мы тронулись в путь.

- Тем вечером я позвонил ей, но в ответ услышал только длинные гудки. И на следующий день, и через двенадцать дней она не подошла к телефону. Я звонил ей из дому, находясь на работе или из телефона-автомата, прогуливаясь с собакой. Тишина. От общей знакомой я узнал, что она больше не живет в нашем городке, а отправилась в другой город, как будто, подумал я, это сможет что-то изменить. За то время, что я искал ее, я успел восемнадцать раз прочитать ее дневник, который она забыла в отеле. И начал чувствовать все то, что чувствовала она. Ее мысли стали моими мыслями. Это похоже на волшебство, слова впитываются в меня, я становлюсь истинной частью дневника, а он – мной. Я медленно схожу с ума и все, что может еще меня спасти – встреча с ней.

- Так куда вы направляетесь теперь?

- Буду искать ее в другом городе, надеюсь, вы подбросите меня, не так ли?

- С удовольствием, тем более, что это уже совсем скоро. Интересно, чем закончится ваша история.

- Да, мне тоже. Я успел так сильно ее полюбить, что уже боюсь в этом признаться. Так ведь всегда бывает, когда влюбляешься в первый раз?

- Конечно, но это очень скоро пройдет, не волнуйтесь вы так. Еще будете жалеть.

- Я не привык жалеть о содеянном, но, – вздохнул он, - только не в этот раз. Не могу простить себе, что отпустил ее тогда... Остановите возле этого отеля, пожалуйста. Спасибо вам и всего наилучшего.

- Удача понадобится и вам, счастливо.

С этими словами я растворилась во тьме. Я могла не беспокоиться о том, что будет, когда он найдет свою возлюбленную, ведь знала, что если любишь человека, то просто не сможешь причинить ему боль. Так было, так всегда будет.

А теперь позвольте откланяться, предоставляю вас Спутнику.

А он...

Когда Спутник проснулся снова была ночь. Не спеша одевшись, поужинав в ресторане, он отправился на прогулку. Ночные прогулки были ему особенно близки, в них он находил всего себя и черпал силы для проживания дневной жизни. Мощеные улочки центра города имели аромат только зажженной сигареты и манили влажной темнотой.

Время дождя.

Место ночных бабочек.

Одна за другой они появлялись в обтягивающих стройные фигуры платьях, с правильным макияжем. В них не было вульгарности потаскушек. У них хватало манер. Им не доставало только крыльев за спиной. Было в их обликах что-то печальное и обреченное. И те услуги, что они предлагали, не были увеселением тела для поднятия духа, а лишь непрекращающемся криком их душ, вывернутых из тел другими телами.

Спутник не искал чувств и ощущений в ту ночь, они сами поглотили его и он успевал в короткие промежутки хватать ртом воздух, снова уносясь в глубины сознания. Он так и прошел бы мимо, если бы перед ним не возникла бабочка.

- Какого черта тебе нужно здесь?! Убирайся! – такими словами приветствовала его девушка, которую он любил.

От неожиданности он опешил и молча уставился на нее, а она, тоже смущенная, продолжала ругать его, голос ее становился все тише и тише, а потом и вовсе умолк.

С минуту они разглядывали друг друга, не в силах вымолвить ни слова.

- Что… Что ты делаешь в этом месте? – сказал он, поборов тяготившее их молчание, - Как ты сюда попала?

- Мы не можем говорить здесь, есть только один способ пообщаться с глазу на глаз. – Она вздохнула.

Не говоря ни слова, он взял ее за руку и отвел в свой гостиничный номер. Налил ей выпить и выпил сам. Она осторожно опустилась на кровать и тут же почувствовала усталость, которая не находила выхода все эти дни.

- Так какими судьбами? Командировка или дружеский визит? – Отчетливо прослеживался след болезненного сарказма на ее губах.

- Шутить мы будем чуть позже, - промолвил Спутник, - а теперь ответь мне, что с тобой случилось?

- Я вышла тогда из отеля и почувствовала, что не могу так больше жить. Боль стала невыносимой и я хотела что-то изменить в себе. Все уладила в один день...

- Но я звонил тебе в тот вечер...

Она повела плечами:

- Когда ты набирал мой номер, я уже ехала сюда. Мой друг устроил меня сюда, получаю я неплохо, работаю ночью, а сплю днем. К тому же, никого не интересует моя душа.

- Почти никого. Я приехал сюда, чтобы сказать тебе: ты нужна мне и я люблю тебя.

Ее зрачки медленно расширяются.

- Я читал и перечитывал твой дневник все это время и понял, что никто не способен любить так сильно, как ты. И никакая физическая боль, которую ты доставляешь себе, не способна это изменить.

Она моргает все чаще. Он берет ее ладонь в свою.

- Ты бежала не от меня, а от самой себя, но ведь знаешь, что это бесполезно. Я хочу, чтобы ты научила меня любить. И я верю в нас.

- Такие красивые слова, мой друг, было время, когда я мечтала услышать хоть малую часть из них...

Его глаза наполняются отчаянием.

- После, настали времена, когда я была уверена, что внутри все мертво, но сегодня, когда я увидела тебя, прикоснулась к прохладной коже твоих рук, осознала, что все, во что я верила так долго – правда. И образ, созданный моим воображением, теперь существует и в реальности.

Их объятие. Нежное и печальное.

Начало новой луны.