Душ Шарко | Плач квестора
Автор: Велесов Олег.
ТЕКСТ:
И угораздило меня жениться на этой дочке... на дочке этого Марка Фурия Камилла. Ведь был же выбор. Был. Была Валерия, молодая и красивая. Была Юлия, не молодая, но умная. Была Клавдия, совсем не красивая и без головы, зато папа давал латифундию в Кампании и пятьсот тысяч сестерциев на обустройство. И обещал ещё столько же, если не разведусь с молодой через полгода. Ну и кто из нас без головы? Жил бы сейчас в солнечной Кампании, наслаждался деревенской обстановкой, сочинял стихи, а по праздникам ездил в Рим к Валерии и Юлии. Но пришёл этот Фурий, сунул в нос диплом на должность квестора, ткнул пальцем в дочку и попросил провести параллели.
Молодость – это состояние, которое жаждет славы, денег и любви одновременно. Люди более зрелые выбирают что-то одно, потому что к моменту выбора два остальных у них уже есть. А у меня не было, и хотя на мордашку Фурия так себе, я провёл правильные параллели… Это я тогда думал, что правильные. Должность квестора не самая престижная, точнее, самая не престижная, зато открывает путь к безоблачным политическим горизонтам, и я повёлся. Болван. Ведь говорила мама: Квинтушка, заюшка, во имя всех богов Капитолия и египетской Изиды, будь она неладна, заклинаю тебя – ступай в школу! Но я не ходил… Да я бы и сейчас не пошёл. Писать я умею, цифры складывать тоже. Этот тупоголовый грек из Ионии дважды пожалел, что уселся играть со мной в кости. Я хоть и квестор, и жена у меня стерва, но в играх толк знаю. Я в свои кости свинец залил, и теперь у меня одни шестёрки выпадают. В школе такому не научишься.
И вот прошёл год. Я повзрослел, поумнел, разочаровался в политике. Жена заклевала, любимая собака сдохла, тесть тоже – и сижу я в этой таверне, пью дешёвое ватиканское, закусываю каштанами, никакого продвижения по службе… Эй, кто-нибудь, хозяин, ещё кувшинчик… Благодарствую. Да снизойдёт на тебя милость Юпитера Всеблагого Величайшего. И Бахуса, покровителя несчастных квесторов. Хотя за что тебя благодарить? Вино твоё – дрянь, и сам ты как вино. И не хватайся за нож. Пусть я не на работе, но всё равно при исполнении. Так что терпи. И не косись. Думаешь, мне приятно? Как бы ни так. На душе пасмурно, в кармане пусто, дома мегера, то бишь Фурия – тоска. И всё чего хочется – капельку яда в это красное пойло.
А ведь я стихи сочинял. Не веришь? Слушай:
Плакали нимфы лесов над погибшим жестокою смертью
Дафнисом, - реки и ты, орешник, свидетели нимфам, -
В час, как, тело обняв злополучное сына родного,
Мать призывала богов, упрекала в жестокости звезды…
Кто, говоришь, написал? Вергилий? Надо ж… А тебя не проведёшь. Умный? Любитель поэзии? Да если хочешь, я лучше сочинял. Только вспомнить не могу. Что-то там… э-э-э… У Тибра в камышах зелёных… или… В камышах у Тибра зелень… В-общем, про любовь. На форуме читал. Людям нравилось. Аплодировали. И на кой мне сдалась эта политика? Дурак, ох дурак… Ладно, давай ещё кувшин…
Нет, душа поэта не должна сидеть в капкане брака. Она там умирает. Вот ты говоришь: Вергилий, Вергилий. Да где был бы твой Вергилий, будь у него такая… тьфу бы на неё и не вспоминать… А ведь мне сам Меценат дружбу предлагал. Да, предлагал. Подходит, руку тянет, говорит: «Квинт, ты настоящий поэт, будь моим другом»… Умер? Жаль… Он теперь там, я здесь. Великий был человек, покрыватель искусств. Давай за него…
Хорошее у тебя вино… Ватиканское? Неужели делать научились… Ещё бы в кости сыграть. Будешь? Бросим пару раз. Я жену, ты таверну. Свинец? Какой свинец? Клянусь Семоном Санком, нет там… Я говорил? Да не мог я… Тогда выпьем. Выпей со мной, брат… ты мне брат, а она не брат… Она стервь… я знаю… тихо. Ц-ц-ц-ц! Она слышит… Душа поэта… Плачу я, брат… плачу…
РЕЦЕНЗИЯ.
Ох, и задали мне задачку в Вытрезвителе! Вернее, сама я на себя ее взвалила, и в петлю эту голову сунула. А все почему? От нетерпения своего. Пробежала взглядом по тексту – легче легкого. Счас я его каак критикну! Автору респект, и ушат холодной воды – и все. Мне - аплодисменты благодарной публики. Но не тут-то было, друзья! Миниатюрка-то хитрая, матрешкой прикидывается. Кажется, все в ней поняла (а чего тут понимать: сидит мужик в кабаке, вином накачивается, на злую жену жалуется), ан нет, тут-то в матрешке вторая выглядывает, а там и третья нос высовывает. И поди ж ты разберись – что же они все нам устами автора шепчут?
Да, удивительно, как много можно в малый объем вместить.
1. Повторю: сидит мужик в кабаке, вином накачивается, на супругу свою злобную жалуется. Все просто.
2. И не все так просто. Потому что женился он на этой дамочке, чтобы иметь доступ к политическим горизонтам. Продался, то есть. Знакомая картина? Ясна аллюзия?
3. Но и это еще не все. Была у этого пьяницы и шулера душа поэта, стихи писал, но… все умерло. Растоптано им самим вкупе с женой злобной (Фурия, однако!). Да и неизвестно, стоила ли его писанина, чтобы о ней сожалеть.
4. А поверх всего то, что прочитывается, только если копнуть немного анналы истории. Олег уверяет, что Квинт этот – лицо вымышленное. Но вот странное совпадение: того самого Горация звали… Квинт Гораций Флакк. Так-так. Цитирует наш герой, выдавая за свои, стихи Вергилия. Но история говорит, что тот самый Гораций был знаком с Вергилием и даже соперничал с ним. И оба дружили с Меценатом. Только Гораций как-то повздорил с покровителем искусств, а Вергилий остался верен другу до последнего дня. Так о чем же эта миниатюра? Об истинном таланте? О цене за творчество? Или автор играет именами, представляя нам свой взгляд на историю? Или вообще ничего такого глубокого не имел в виду, а просто описал, как сидит мужик в таверне, винищем накачивается…
Вот такой многослойный пирог получился
На этих неполных 4 тыс. знаков образ Квинта изменяется. Развивается. Вся его жизнь перед нами пунктиром развернута. Автор показывает своего героя с разных сторон: возможный, но загубленный талант молодого честолюбивого парня, продажная душонка, жуликоватый шулер… А душа поэта плачет, потому что поэт заплатил за призрачные блага своей душой.
Олегу удалась стилизация. Мы не знаем, как разговаривали в таверне парни той эпохи. Мы знаем, как они писали, какие речи провозглашали на Римском Форуме. Но вот что и как говорили собутыльнику – можем только догадываться. Лишь отголоски дошли до нас в редких письменных памятниках разговорной речи (надписи на могильных камнях, например, граффити на стенах). Думается, что стиль, тон, способ выражения эмоций не слишком отличались. А потому авторская стилизация речи древнеримлянина кажется абсолютно достоверной.
В общем, мне понравилось. Респект автору. Занавес. |
| Спасибо, Марина.
А матрёшек-то я действительно не заметил, вернее, не задумывал. Единственное, что хотелось - создать образ неудавшегося и обиженного поэта, и показать превращение человека трезвого в человека пьяного... Но, оказывается, не всё так просто в этой канители. И в самом деле, соединились воедино Гораций с Вергилием и Меценатом - и смотрю на миниатюрку другим глазом. И респект уже не автору, но критику...
Вот только вопрос в голове вертиться: если б самого начала задумывалось соединить, может быть лучше получилось? Может... переписать? |
| А, может, и не получилось бы. Иногда нашей рукой водит что-то такое глубоко спрятанное. Муза, короче. Вы смогли бы логически пояснить, почему образ неудачника-поэта помещен вами в Рим Горация? Первое и простое объяснение: фурия - злая жена - имя Фурия. На эту ось накручено все остальное. Ну, это моя версия.
Я, например, ничего не могу написать, пока у героя не появится имя. До этого весь персонаж - на уровне неясных эмоций. |
| Не знаю, Марина, откуда вы взяли, что у Горация была ссора с Меценатом. В источниках есть масса свидетельств, что Гораций, будучи довольно осмотрительным человеком, ладил не только с Меценатом (до смерти последнего, кою он пережил ненадолго, и даже был похоронен, как сообщают древние, на Эсквилине рядом со своим благодетелем), но и пользовался благоволением самого Августа. Даже если и случались между ними размолвки (о чем мне, правда, неизвестно), оба до конца жизни крепко дружили, а "дружба", по понятиям древнеримской элиты, дело очень серьезное, и чтобы прекратить ее требовался специальный публичный акт.
Что касается "римского антуража" в этом произведении, то объясняется это, на мой взгляд, тем, что его автор любит и неплохо знает историю Древнего Рима и Древней Греции (обратите внимание на упоминание автором Семона Санка - об этом сабинском божестве знают только специалисты).
Интересно было бы знать, в чем выражается удачность авторской стилизации речи древнего римлянина? В словечках вроде "Квинтушка"; и "заюшка", в упоминании квесторской должности, клятвах Наилучшему и Величайшему или упомянутому сабинскому богу? А может в том, что помянуто громкое истрическое имя Марк Фурий Камилл?
На месте корректора, я отметил бы ошибку в обороте "как бы не так" (в тексте - "ни"). |
| Уважаемый Аксель, спасибо, что подключились к нашему обсуждению. Признаюсь, ожидала этого. На Портале известно ваше знание истории. Мне же пришлось порыться в интернете, чтобы хотя бы попытаться понять, кто есть кто, и какие паралелли проводит автор. Надеюсь, никто не ожидает от рецензента в данном случае (да и во всех последующих подобных) глубокого исследования темы? Да, я где-то попала на упоминание на размолвку Горация и Мецената. Где - уточнить не могу, а повторять весь интернет-вояж, уж простите, нет времени. Источники Сети нуждаются в многократной перепроверке, но вряд ли рядовой читатель этим занимается. У нас в ЧВ был выбор: отказать Велесову в рецензии под предлогом отсутствия наличия в бригаде историка - специалиста по Древнему РИму, либо все-таки отрецензировать. Выбрали второе. Кажется, Олег нисколько не обижен тем, что над его рассказом поразмышляла простая читательница в моем лице.
Хотелось бы узнать, а почему, действительно, Олег поместил действие рассказа в древнеримский антураж? Ведь доподлинно об этом только он знает.
Мне понравилось, что речь древнего римлянина в таверне - это речь живого человека, и речь древнеримской мамы, обращающейся к своему древнеримскому сынишке - это речь живой женщины. Никто не разубедит меня в том, что женщина того времени могла употребить слово, аналогичное нашему "заюшка", и назвать ребенка ласково, аналогично "Степушка", "Димушка", "Колюшка". Одновременно, такие "чистАрусские" слова подчерквают общую некоторую условность всей сцены. Право слово, ну разве о Древнем Риме этот рассказ?
PS-1 Семона Санка дядя Гугл знает ничуть не хуже Горация, и сразу на него выводит. Правда, информации маловато.
PS-2 Разумеется, корректор заметит ошибки, когда рассказ попадет в руки КОРРЕКТОРА.
С уважением, Марина. |
| Вы правы - рассказ не о Древнем Риме; это - сатира на наше, "совремённое" так сказать, общество. Вы правы и в том, что древняя римлянка называла своего Квинта каким-то уменьшительно-ласкательным именем, которое в русской интерпретации можно было бы передать "Квинтушкой". Интересно, что и я, сочиняя свой опус о Цицероне и его дочери Туллии, решил, что раз по латыни суффикс -illa переводится как -очка (Ливия-Ливилла, т.е. Ливиллочка), то любящий папа должен был звать дочь в быту "Тулилла". Как я ошибался! Оказывается, сохранились свидетельства, что он звал ее "Туллиола!";
Но в чем вы, мне кажется, ошиблись, так это в том, что Гораций "отвернулся" от Мецената, а Вергилий, мол, нет. Думаю, это не так, и, значит, ошибочна ваша гипотеза относительно наличия в рассказе О. Велесова линии "Меценат - "хороший Вергилий" - "беспутный Гораций" - пьяненький квестор Квинт". |
| Может, и ошибочна. Это ведь гипотеза. Но вот что почти бесспорно - если читатель видит в рассказе так много, то рассказ хорош! |
| На мой взгляд, ничего страшного не случится, если использовать древнеримское имя в уменьшительно-ласкательной форме. Для художественной литературы это ошибкой не будет, во всяком случае - большой ошибкой. Мы не можем знать, как говорили римляне в повседневной жизни; наверняка их словарный запас располагал большим запасом жаргонных слов, просторечий, которые не попали в литературные и тем более документальные источники. Я говоря о данной миниатюре, то это вообще шутка. Марина спрашивает, почему образ поэта помещён в Рим времён Горация (обратите внимание насколько ответственно критик подошёл к своей работе: Марина не просто разобрала текст, она не пожалела времени и сил, чтобы вникнуть в саму ситуацию и чётко определила временной исторический отрезок. О Меценате слышали многие, но когда он жил вряд ли смогут ответить точно; и тем более вряд ли захотят заглянуть в энциклопедию). В общем- то, получилось случайно. В процессе написания потребовался отвлечённый персонаж, первым в голову пришёл Меценат. Идея понравилась, заодно решалась проблема привязки текста к определённой эпохе. А уж то, что Квинт мог стать Горацием - это, Марина, ваш взгляд внутрь миниатюры; и, признаться, очень интересный взгляд. Поддерживая Акселя, скажу, что отношения Горация и Мецената были тёплыми, возможно, дружескими, ни о каких размолвках я тоже не читал. Но кто его знает как там было на самом деле. Летописцы не всё заносят в летописи, что-то остаётся за кадром, что-то прячется в подтексте, и порой достаточно одного маленького намёка или описки, чтобы начать расследование либо написать повесть о том, чего не было. |
| Попыталась все же найти ссылку того материала, который привел меня к мысли о размолвке. Нет, не нашла. Жаль. Потому что если я ошиблась, что-то не так истолковала, то при рецнзировании это не есть хорошо, ведь даю оценку. Лишний раз убеждаюсь в том, что информация в инете нуждается в тщательной проверке. |
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
