Игорю Буракову
   
   Уважаемый Игорь! Всегда внимательно перечитываю рецензии коллег, пытаюсь проанализировать — что упустила, не заметила и почему. И, видно, именно это мне помогло выработать внутренние критерии отличия художественного текста от просто «записок по жизни». Поскольку нередко, в самом начале работы в Клубе, читая рецензии (не только, конечно, в нашей гостиной), встречаясь с определением, что «к литературе текст имеет мало отношения», не всегда понимала — почему? Ведь как живо, замечательно и похоже все описано! А понять хотелось, поскольку сам стиль рецензента свидетельствовал о том, что человек понимает, что он пишет и за слова свои отвечает. Худо-бедно, теперь и я байки бытовые от произведений отличаю!
   А дальше — новые горизонты. У меня к любому тексту изначально идет требование — понять и представить, в любом случае есть потребность интерпретировать читаемое. Понятно, что чем выше уровень текста, тем больше интерпретаций он способен держать. Чем глубже — тем шире. В принципе, все интерпретации законны, за исключением случаев невнимательного прочтения. Но случай с Вашим рассказом для меня показательный! Я — оптимист до мозга костей, хотя и черный юмор оценю вполне, а уж трагедии греческие - они жизнь-то лично для меня украшают! Но внутри себя не верю в смерть героев, «пока это возможно». Вот верю, что они где-то там и выкрутятся! Может, это инфантилизм (и это допускаю, хотя, если честно, то сомневаюсь, что - оно), а может — чисто иньское восприятие жизни? Ну, женский подход! Потому что уже не на первом произведении себя ловлю в такой яме: мне кажется, что человек не умер, с ним просто расстались, и значит, встреча в будущем не отменяется! А оказывается — герой умер, автор так задумывал. И авторы текстов, на которых запиналась — мужчины, я внимание на это-то обратила, поскольку в интерпретации «женских» текстов вообще с проблемой понимания «живые-мертвые» до сих пор не сталкивалась.
   А нынче все рецензенты — мужчины. Впрочем, Ляна бы и не стала содержанием заниматься, так что этот вопрос мне бы не «подсветила». И с первого же предложения Макса прозрачно вижу, что дети умерли! Я-то в сомнениях пребывала! Мало ли что старику виделось! Может, у старшей на груди модный медальон солнце отражал! В их-то палящем климате! У меня тут же на рецензию Макса всплывает «Кладбище домашних животных»! Читаю далее — у всех умерли! У одной меня — галлы с допусками туда и сюда! Может, конечно, мало фантастики читаю, в основном — классику, хотя сейчас у меня «Дьюма-Ки» - с арт-брютом и примитивизмом от первоисточника решила разобраться лично.
   И ведь, вникнув в рецензии, в Вашу авторецензию, убедилась, что по задумке девочки мертвы! И теперь пытаюсь разобраться, почему сама не пришла однозначно к тому же выводу — мне это очень интересно. То ли простодушно поймалась на «легонький» анонс, хотя это не смутило, то ли чисто женское восприятие текста (а большинство читателей, хоть тресни, женщины!), то ли мое субъективное восприятие не от мира сего. Я к тому, что Вам, как автору, это может быть, на мой взгляд, очень даже интересно.
   Но теперь, когда дочери «мертвы», диалог воспринимается мною в гораздо более зловещей атмосфере — и мне в ней «ада» со стороны старика теперь не хватает! Если до того я видела лишь старика в нервном истощении, спрятавшегося от мира, то теперь - это человек, который общается с потусторонним не в первый раз и, учитывая, что он не «тронулся», а по тексту он в здравом уме, то видится мне весьма сильной личностью. А не наоборот. Инверсия характера героя случилась в моем восприятии как читателя... рецензий.
   А может, в этом — Ваш успех, как автора?! Я ведь долго над Вашим рассказом думала, уж точно, не раз перечитывала.
   По замечаниям Александра Паршина. Всегда пристрастно их изучаю, потому как точные, аргументированные — общими словами Александр не грешит, всегда поучиться с его замечаний можно. И обычно с выводами Александра всегда соглашаюсь. А тут — нет. Во-первых, сама экспозиция и задает тему рассказа. Солнце хочет убить и оно убивает. Я так рассказ и прочла. Хотя, абсолютно уверена, что, пиши рассказ Александр, он бы пейзажи эти губительные запросто в марева окон вписал и свою авторскую задумку через это чередование бы донес. А у Игоря просто стиль таков, он «блоками» подает информацию — блок того, блок этого... Лично мне это не мешает — люблю разнообразные подходы.
   И по поводу личных местоимений тоже не очень согласна. Старик разве что не заикается. Якать у возбужденного человека — манера. Мы слышим речь истерика. Обилие местоимений я приняла за слабость душевную, истощение (может, отсюда у меня такая интерпретация? Это, все-таки, не была речь смертельно испуганного человека, он внутренне-то, по моей версии, не верил происходящему). Он же просто говорит: подлежащее — сказуемое. Как и дочь. Им не до риторики, не до инверсий. Тут как раз эти плеоназмы придают эмоциональности, подчеркивают слабый контроль над стилем речи всех участников диалога. Да и до стиля ли старику??? А девчонки так и вовсе малограмотные! Начни старик речь править, его драма бы обмелилась, на мой взгляд! Да еще и пейзажики бы разнесли по пустыне...
   Но это тоже мое субъективное восприятие-рассужден­ие,­ попытка проникнуть в произведение как можно глубже.
   Игорь, а что Вы думаете по моей интерпретации текста? Насколько Вы, как автор, его оцениваете? С уважением, Ольга.

   Прошу прощения, что не ответил сразу же после создание темы обсуждения. Бытовые проблемы плавно переросли в суточное дежурство... В итоге я снова здесь и намерен поговорить откровенно.
   
   Сперва небольшой блок информации. Вячеслав Грант в настоящее время находится в довольно непростой жизненной ситуации, поэтому его участие столь обрывочно. Я никогда не считал, что хобби может быть важнее повседневных обязанностей и жизненно-необходимых­ действий, поэтому считаю, что ему отсутствие вполне простительно. В любом случае, Вячеслав обещал поучаствовать еще в паре заседаний и представить на наша суд кое-что совсем небольшое, после чего планирует перерыв в деятельности нашего соклубника. Это почти три недели совместной работы, так что всё ещё может измениться.
   
   Еще одна информация - мы теперь принимаем гостей, так же как и другие гостиные. Пока не знаю насколько это хорошо или плохо. С одной стороны очередь в родной гостиной резко увеличится, с другой никто не мешает Вам самим сходит в гости и заслушаться вне очереди у соседей. Так или иначе, это признак прогресса, и плох тот лидер, что не экспериментирует и не идет на риск.
   
   Теперь по поводу рецензий. Да, возможно, я немного схитрил, назвав "Цену благодарности" легким и ненапряжным рассказом. Но в каком-то смысле это именно так. Эта история из того калибра, что пишутся быстро, легко, воспринимаются остро, запоминаются надолго и оставляют серьезный след. Я всё еще вспоминаю рассказ на пол страницы "Старый Николас" Нила Геймана, который заставил меня с минуту смотреть в никуда. Именно после "короткометражек" Геймана я стал писать короче и емче, чем раньше. И "Цена благодарности" именно такой емкий и простой рассказ. Это больше нож, чем танк, хотя и нож и танк могут причинить смерть и боль, и напугать могут до поседения. Вопрос в предпочтениях, и я часто склоняюсь к выбору холодного оружия, но в будущем планирую построить пару танков и даже один авианосец.
   Могу только поблагодарить всех присутствующих - вы замечательная публика, с которой интересно общаться. А сейчас я отвечу на каждую рецензию в отдельности...

   Игорь, вот я сижу и пытаюсь пробиться в глубину ваших мыслей, дабы до конца понять суть вашего рассказа.
   Теперь представьте простого российского читателя, у которого для оценки рассказа есть два простых понятия: «понравилось» и «не понравилось». Прочитав ваш рассказ, 90 читателей из 100 скажут: «не понравилось». Знаете почему? В рассказе нет ни сюжета, ни интриги.
   Десять скажут: понравилось, но из них девять сделают это, чтобы выглядеть умными, ни поняв сути рассказа. И лишь одному из ста человек ваш рассказ понравится. Но и у того он исчезнет из памяти через пару дней. Чтобы рассказ остался с читателем должно быть послевкусие. Незнайка никогда не забудется. У него была волшебная палочка. В вашем рассказе нет того, что может зацепить.
   На следующее рецензирование я отправил рассказ «Вечное Братство». По сравнению с вашим, мой откровенная дрянь. Но в нём есть сюжет и интрига. И послевкусие тоже. «Само открытие будущего изменить вашу судьбу». Есть о чём долго думать. И из 100 читателей доброй половине рассказ понравится.
   По поводу грусти в ваших рассказах. И повода вставить положительные эмоции:
   «Какой сад в такую засуху...». Но ведь мелькнула у старика картинка цветущего сада. И уж, конечно, перед его глазами мелькали живые и радостные дочери.
   «Поднявшийся ветер разметал угольные силуэты двух девочек, словно причудливые стаи бабочек». Ну, отправьте вы пару этих бабочек в сказочный, чудесный, спокойный мир.
   В чём я не прав?

   Ольге Немежиковой
   Привет, Ольга!
   Вот автор садится писать произведение. Неважно рассказ, повесть или роман. У него обязательно возникает вопрос: для кого я пишу? Для кого я написал «Вечное Братство»? Да для обычного читателя. Простого человека недалекого ума, которых на земле 80%. Бульварное чтиво – я этого не отрицаю. Для кого написал Игорь «Цену благодарности»? Для одного процента читателей. Просто весь этот процент находится в АК. Вот мы и восхищаемся творчеством Игоря Буракова, и говорим «Геймана Нила - достойный автор». Но не уточняем для кого?
   Но даже этот процент читателей в АК находится в меньшинстве. Большинство всё же авторы, пишущие обычную прозу для обычных людей. И им не понятен ни Кафка, ни Гейман Нил, ни Игорь Бураков. Вот только боятся сказать об этом. Одни просто молчат, чтобы не показаться дураками, другие хотят казаться умными.
   Кстати, Кафка, Гейман Нил и Игорь Бураков, действительно очень умные люди. Вот только пишут больше для себя, чем для людей.

   Александру Паршину
   
   Александр, прочитав Ваши рассуждения по поводу моих текстов, я почувствовал страх. Мне не было так страшно со времен Зари. Тогда я, Слабая рука и Улитка, обеспокоенные собственным выживанием, готовили восстание против вожака. Вожак Лежачий камень не понимал ничего из того, что мы ему пытались объяснить, а Улитке он даже сломал руку, чтобы тот не лез с советами. Лежачий камень умел только требовать подношения и спать со всеми имевшимися самками, игнорируя очевидные признаки миграции добычи и смену климата. Из-за такой "политики" тупоголовому потомству Лежачего камня и его ближайших товарищей не суждено было родиться, так как неблагоприятные условия погубили бы нас всех.
   Вот тогда мы и договорились с наиболее сговорчивым из охотников - Сбежавшим оленем, и приготовили засаду с целью убить Лежачего камня. Было очень страшно. Если бы вожак прознал, он бы убил нас всех. Но он был слишком тупой, чтобы что-либо заподозрить, а страх придавал нам отчаянной уверенности. Ловушка сработала, Лежачий камень был мертв, а мы воздвигли на его место Сбежавшего оленя. С тех пор мы могли давать советы новому вожаку: племя мигрировало в более благоприятный район, у каждого был шанс найти себе самку, и физическая сила уже больше никогда не была однозначным мерилом качества нового потомства.
   Минуло очень много времени, я с трудом помню все события, что последовали после того рокового заговора, но когда я читаю Ваши утверждения, Александр, я словно бы возвращаюсь в ту жуткую ночь. Я снова слышу храп Лежачего камня, ощущаю терпкий запах пота Улитки и Слабой руки. Они боятся, боюсь и я. Но страх придает мне отчаянной уверенности. Мы выживем, и физическая сила больше никогда не будет мерилом качества нового потомства. Иного выхода у нас нет - таковы правила выживания нашего рода.

   Александр Цнин
   
   Не знаю, что и с чем Вы мешаете, но зачастую мысли у Вас получаются интересные, хотя текстом и манерой изъяснятся запутанные. По поводу срывающейся мысли я не совсем уверен, что понимаю, о чём речь. Получается мысли не доходят до финального развития? Или окончание всегда слишком открытое? Так же не думаю, что работаю на широкую аудиторию, за распылением и казуализацией себя не заставал, но, может, со стороны виднее.
   По поводу вопросов – однозначно задавайте. Уверен, что у нас может получиться очень оригинальный разговор.
   Не прощаюсь)