– Они все уехали! Они все бросили! Они оставили нас! Их больше нет здесь!

– Они даже ничего не сказали. Они просто исчезли.

– Они испарились за какие-то мгновения.

– Они не предупредили никого.

– Да, они просто кинули свои семьи на произвол судьбы.

– Нет, они должны были что-то оставить после себя.

– Они должны были нас предупредить.

– Они не могли так поступить с нами. Ведь они добрые, они всех любят. Это не правильно.

– Да, это жестоко по отношению ко всем нам. Мы погибаем. Земля горит у меня под ногами.

– Я чувствую смерть.

– Ее запах повсюду.

– Ее голос становится все отчетливее.

– Мы пропали!

– А что будет с Глобусом? Он разрушен?

– Нет, этого не может случиться.

– Что они сказали?

– Я слышал, они собираются отремонтировать его.

– Да, они должны сделать это.

– Они всегда это делали.

– Они ведь всегда его восстанавливали.

– Нет, они уже уехали, их больше нет, они не вернутся.

– Но как же мы? Как же наш Глобус?

– Что будет с моим ребенком?

– Что будет с нами?

– Мы все умрем, – прерывая бесконечную череду вопросов и нарушая атмосферу всеобщего негодования, где-то недалеко прозвучал новый, но до боли знакомый голос, поражая своей невозмутимостью и бескомпромиссной уверенностью. Все на мгновение замерли и прекратили истеричные монологи.

– Мы все умрем, – повторилось снова, – Они уехали, а последний Глобус просто воткнули в землю. Его много раз ремонтировали, но он больше не подлежит восстановлению. Это конец. Мы все умрем, – такая безэмоциональная констатация фактов исходила из уст невысокого худощавого старика, облаченного в длинный шелковый балахон с глубоким капюшоном.

– Что ты такое говоришь, мудрец? – отозвался кто-то.

– Можете мне не верить – это ваше право. Печально, что все кончено, но это так. Они предупреждали нас, предупреждали постоянно. Мы не слушали их. Над некоторыми смеялись, других гнали. Советую провести эти последние минуты с пользой для себя. Ешьте, пейте, сношайтесь, получайте удовольствие. Теперь его уже долго не будет в вашей жизни, точнее – никогда больше не будет. Хотя, на самом деле, лучше бы для вас не наполнять свои чаши еще большими беззакониями. За все придется платить, – с этими словами мудрец развернулся и безжизненно поплелся куда-то, безучастно обходя встречающиеся на его пути небольшие группы людей.

На поверхности планеты воцарился хаос и глубокое развращение. Атмосфера была пропитана злостью, агрессией и насилием. В воздухе воняло гарью от бесчисленных костров и ядохимикатами. Горело все – деревья, дома, магазины, машины, дороги, различные кучи мусора. Заводы были разрушены, выброс вредных веществ никто не контролировал. Люди убивали друг друга и умирали сами. Звезды, излучающие свет и сохраняющие равновесие между добром и злом были взяты из этого мира. Все поглотила тьма.

Дрожащие руки медленно протянулись к торчащему из земли глобусу, с трудом вытащили его и, нежно держа кончиками пальцев, дали разглядеть уставшим, наполненным слезами и болью, глазам. Длинная узкая трещина, извиваясь змейкой вдоль экватора, разделяла глобус пополам, его некогда гладкое тело – было изуродовано вмятинами и покрыто кусками прилипшей грязи. Глобус был уничтожен и, не имея больше функционального назначения, не представлял никакой ценности. Глобус был брошен.

 

Между тем, где-то далеко в бесконечности, посреди неисчисляемого пространства, выходящего за границы понятия и определения времени, чьи-то другие – нежные, детские – руки держали другой глобус, и по-другому на него смотрели яркие зеленые глаза. Невероятно гладкое идеально круглой формы тело блестело глянцевой краской, отливая приятно-голубым цветом. Вокруг ходили прекрасные молодые, здоровые люди, чей свет так долго наполнял вымирающую планету. И если для кого-то данный период означал смерть, то для них – тех, кому уже много раз приходилось испытывать это состояние там, на Земле, наступило новое время. Это было начало бесконечности. Начало той самой – долгожданной, настоящей, омытой собственной и Чужой кровью, дарованной по милости, но заработанной в тяжелой войне – жизни.