Когда наступила ночь, Он понял, что жить ему осталось недолго. И его мрачное настроение передалось остальным членам экспедиции. Снегоходы они потеряли три дня назад, - а вместе с ними трёх парней, не рассчитавших скорости и сорвавшихся в расщелину, все остававшиеся до того момента средства связи, почти всю провизию и несколько утеплителей. Когда Он уснул, Он увидел их – быстрое падение, взрыв, и предсмертные крики, раздавшиеся за какие-то секунды до гибели. Он сам закричал. И проснулся от крика – но не своего. Другие тоже видели такой сон. И он не оставлял их уже три дня. «Не было смысла продолжать путь…» - подумал Он, и с этой мыслью снова погрузился в сон. Когда Он проснулся, Он услышал храп, храп одиннадцати мужчин, решившихся на подвиг. Двенадцатого он нашёл позже – тот лежал в снегу, белый и холодный, как снег, его окружавший. Похоронить не получилось, только выцарапали на куске льда имя, а потом поняли, что не было никакого смысла в этом ритуале. Лучше, а значит и легче, было бы просто сказать спасибо и попрощаться. Некоторые всё ещё не теряли надежды и тратили слишком много сил. Они шли так больше трёх часов, и за это время преодолели ничтожный кусок пути. Потом они наткнулись на расщелину, странно похожую на ту, где погибли их товарищи.

Когда Он едва не сорвался, остальные удержали его, и отмерзшими пальцами вытащили наверх. После этого у одного из них пальцы посинели и стали бездвижными. Но Он почему-то не обратил на это внимания. Наверно, не было сил. Когда они обходили пропасть, Он заметил внизу обломки снегоходов. Но не стал говорить об этом остальным. Те и так были слабы, и даже самые большие оптимисты стали терять надежду. Когда один из них соскользнул вниз, двое других сели на лёд и зажали глаза руками. «Нельзя оставаться здесь», - сказал один из тех, кто не потерял веру в спасение. Но двое сидящих не слушали его. Просто не хотели слышать.

Когда снова настала ночь, когда Он лёг спать, Он подумал, что эта ночь может стать последней для кого-то из них. Он не стал думать о себе, Он и так считал себя одним из них, пусть и руководителем группы. Мысль эта напугала его, и он долго ещё не мог уснуть. Но уснул.

А когда проснулся, Он понял, что не сможет встать. Как будто что-то держало его и не давало пошевелить ногами. Тогда Он попробовал позвать на помощь. На его крик пришли трое. А на вопрос, остались ли ещё люди, Он получил отрицательный ответ. Это огорчило его. Но оно уже не было таким страшным и непонятным, как два дня назад. Огорчились и остальные, узнав, что их предводитель отныне не может ходить. Он не хотел притворяться героем и не стал уговаривать их оставить себя умирать в ледяной пустыне. И они считали другом руководителя группы. Поэтому они понесли его, найдя в остатках снаряжения измятые и твёрдые как кость носилки. Они несли его, меняясь каждые двадцать минут. А когда закончился день, закончилась и еда. Он уснул, и снова видел тот сон. И снова проснулся Он от крика, хотя сам уже не кричал. Смерть была рядом с ним, и Он прекрасно это понимал. Ещё Он понимал, что идти осталось недолго, что впереди деревня, тепло, но и это Недолго пройти с ним остальные не смогут. Но Он снова уснул, а проснувшись, забыл свои вчерашние мысли. Ему было холодно. Голодные, измученные, его друзья несли его ещё полдня. Потом один из них сдался. У него тоже сильно замёрзли и устали ноги, и идти он уже не мог. Тогда Он понял, что ему остались секунды. Вдохнув побольше воздуха, очень холодного, но очень чистого воздуха, Он собирался уже что-то сказать, но нить его жизни оборвалась.

Он долго ещё смотрел со стороны на пиршество голодных друзей. Потом те встали и побрели дальше, туда, где должна была быть деревня. И даже тот, кто уже не мог идти, пошёл с неимоверной легкостью, как будто в него вошла другая жизнь… Или часть другой жизни. Впрочем, так оно было…

А Он до конца дня наблюдал за своими друзьями. К вечеру те нашли деревню, и, наконец, смогли нормально поесть, отогреться и выспаться. Только ночью всё равно снежную пустыню разбудили три крика.

Когда ночь совершенно вступила в свои права, Он исчез. А его друзья долго смотрели на особенно яркую звезду, пролетавшую мимо Земли…

 

Свет ударил ему в глаза. Причем так сильно, что, казалось, те лопнут. Потом Он стал различать очертания предметов. Через секунду – с трудом, но мог различить цвета. А ещё через секунду Он полностью осмотрел всю местность, его окружавшую. И закрыл глаза. Ему не хотелось снова смотреть на чистейшую белизну стен, потолка, каких-то приборов, стоящих в углу… на чистоту своей одежды, наконец. Потом Он попробовал пошевелить ногами. И те послушались. Он поднял обе ноги вверх, схватил их руками, а потом, словно одумавшись, оттолкнул их, как совершенно ненужную и неизвестно как оказавшуюся в руках вещь. Потом Он встал. Подошел к яркому экрану, вмонтированному в стену, единственной вещи в помещении, напоминающей о существовании цветов, хоть чуть-чуть отличных от белого. Прочитал вслух: «Петненко Николай. Биологический возраст – сорок шесть лет. Реальный возраст – 7316 лет. Отсутствие развития – семь тысяч двести семьдесят лет. Сохранение – удовлетворительное. Реанимированное восстановление – закончено».

«Странно, - подумал он. – Что это за Николай Петненко?».

«Это ты», - услужливо ответило подсознание.

Он ударил себя по затылку. Потом ещё раз. Ещё и ещё, стараясь вспомнить, кто он, и что он здесь делает. Потом его остановил белый – опять – луч, и рука застыла, не дойдя до своей конечной цели.

Когда Он понял, что не может двигаться, он отчаянно замахал руками. Точнее, попробовал замахать. А потом в комнату вошли люди. И было семеро. Четверо нормальных на вид людей, очень похожих друг на друга – и двое уродов, с оттопыренными ушами и огромными, высоко поднятыми черными глазами. Последний, седьмой, зашел за остальными, и Он не мог его рассмотреть.

Они стояли перед ним. Семеро в черной одежде напротив одного в белой. Они долго шептались между собой, и, наконец, тот седьмой, которого не мог разглядеть человек в белом, вышел из-за группы остальных и сказал:

- Не волнуйтесь, Николай. Как Вы себя чувствуете?

Но тот, которого назвали Николаем, не мог ответить. Нет, двигаться теперь он мог, он просто был слишком поражен и онемел от облика седьмого. Это был вообще не человек. Низкий, около полутора метров ростом, зелёнокожий, с ярко-желтой «гривой» на затылке, с коротким, но все-таки хоботом вместо носа, он напоминал какую-то адскую помесь льва, лягушки и слона. Но он не был ни львом, ни лягушкой, ни слоном.

Человек в белом упал. Потому что не мог стоять, смотря на уродца, не походящего ни на человека, ни на животных, вымерших или ныне живущих. Он упал, а этот уродец подбежал к нему и потащил в кресло.

Когда Он открыл глаза, первыми его словами был вопрос:

- Где я?

Ему ответил нежный женский голос. Но смысл ответа Он понять не мог. Почему-то сильно болели уши, и из них не выходил жуткий гул. Он переспросил, и тот же голос ответил ему, что Он находится в научно-учебном центре Космическо-Телепортационной Системы Объединения Землян. На следующий вопрос голос ответил, что ему не положено знать, который час.

- Почему? – удивлённо спросил Он и встал. При этом Он увидел, что женским голосом говорил тот уродец. На этот раз он не испугался. Просто понял, что это существо не хочет причинять ему вреда. Наверное, даже не может – ведь над ним стоят ещё более важные люди. Или не люди.

- Хорошо, что Вы больше не теряете сознание. Очень хорошо. Вы не пугайтесь: я человек. Просто после третьей мировой войны…

- Третьей?!

- Ах, да. Вы же не стали свидетелем того происшествия. Когда тринадцатого января две тысячи четырнадцатого года Ирак нанёс ракетный удар по США, погибли миллионы. Точнее – три миллиона сто тысяч человек. Нью-Йорк был уничтожен. США, не разобравшись, от кого понесли такие потери, запустили ракеты на Россию. Большая часть Краснодарского края, Московской области… Так началась третья мировая. А тот январь назвали Тринадцатым месяцем тринадцатого года. Вот так. После войны геном человека был нарушен. Появились люди… вроде меня. Это сейчас такие – редкость. Так что не пугайтесь.

- Извините, а четвёртой войны не было?

- Нет. Что Вы? После той войны человечество полностью отказалось от любых сражений. Человечество перешло к звёздной экспансии. Впрочем, мне этого рассказывать нельзя.

- Но кто я? – спросил Он.

- Вы – Петненко Николай. Погибли в две тысячи втором году при невыясненных обстоятельствах. Мы восстановили Ваше тело – оно было частично съедено хищниками. В общем, теперь Вы снова живы. К тому же, Вы – единственный человек, совершивший путешествие во времени. Пусть и таким странным способом. И…

- Но почему я ничего не помню? – перебил Он. – Я не уверен даже, что меня зовут Николаем.

- Ваш мозг был частично разрушен. Сейчас проводится фрагментирование и сортировка памяти. Завтра Вы уже всё будете помнить. А может и раньше. Кстати, насчёт памяти. Меня называют Эдуардом, я забыл представиться.

Когда Он услышал имя Эдуард, ничуть не подходящее под внешность этого существа, Он рассмеялся. Он смеялся так долго, словно не делал этого уже тысячи лет. Словно смех сотен поколений слился в один, долгий и звучный.

Существо заметно испугалось. Вытащив как будто из-под кожи маленький камешек и сунув его Николаю, назвавшийся Эдуардом выскочил через распахнувшуюся перед ним пленку наружу. Смех прекратился, и Николай растерянно взял в руки камень.

Это был абсолютно гладкий, без единой царапины шар, размером с человеческий глаз. Он как-то светился изнутри, ровным светло-зеленым цветом. Поближе рассмотрев подаренный предмет, он нашел маленькое углубление и неосторожно надавил на него. Шарик засветился ярче, потеплел, и скоро Николай не смог держать его в руках. Бросив шар на пол, Он отбежал в другую сторону. Тем временем странный подарок стал расти, изменять форму и цвет. Шарик, а, точнее, уже совсем не шар, менялся. Он принимал различные формы, пока из центра его в голову Николаю не ударил луч, такой же светло-зелёный, как и сам «камушек».

Когда луч исчез, Он ощутил себя Николаем Владиславовичем Пятненко. Он ощутил себя мужчиной сорока шести лет. А ещё он ощутил себя мертвецом. Он понял, что когда-то был человеком, но погиб, трагически погиб тысячи лет назад во имя ненужной ему страны. Он понял своих товарищей, даже прах которых вряд ли сохранился до этого момента. Ещё Он понял, что ему повезло, что Он жив, хоть и мёртв одновременно. «Что это такое?» - подумал Он, и тут же получил ответ: «Я – ПКИЖ-3», - некрасивым машинным голосом. Эта фраза сама появилась в голове, без участия глаз, ушей или других органов чувств. Такой странный способ общения понравился Николаю, и Он стал задавать вопросы, хотя сам не знал, кому Он их задаёт. После долгих расспросов он узнал, что попал в семьдесят второй век Новой жизни (отсчет теперь вёлся с окончания Ядерной войны), что Земля – единственная населённая планета в Галактике, что первые перелёты длились тысячи лет, что путешествия с планеты на планету осуществляются с помощью телепортов, что Он действительно наполовину жив – наполовину мертв, что «ПКИЖ-3» является «Исполнителем желаний». Потом Николай Владиславович Пятненко приказал «исполнителю» убить себя без боли и без возможности восстановления. Он не захотел быть наполовину мёртвым.