Не жалейте мужчин

 

Рассказ

 

Дорога шла по знаменитым Валдайским холмам, разлегшимися в срединной части России, на пространстве между Москвой и Петербургом. По срокам была уже весна и природа стремительно обновлялась.

Растения включились в извечную гонку к солнцу. Во множестве поблескивали, клонируясь, ручьи и лужи. В перелесках вытаяли муравейники и первые их обитатели грелись на солнце, задрав кверху брюшко и лапки, а затем проворно убегали внутрь. Так они обогревали холодное жилище, перетаскивая на себе частицы тепла.

Елена Дунаева, молодая женщина и весьма удачливая торговая дама направлялась по своим делам в соседний город.

Она давноe уже задумала открыть там новый магазин парфюмерии в дополнении к двум имеющимся у нее в областном центре, Надежды на эту поездку возлагались немалые.

По весне она приобрела себе новую машину, красивую и послушную, c необыкновенно мощным, приемистым двигателем, она вела ее сама, попутчиков не было, погода выдалась будто образчик весны, и дорога, вполне сносного качества располагала к летящей езде, которую , как известно, любит всякий русский человек. Единственный его недостаток - он долго запрягает.

Елена с восторгом взлетала на вершины Валдайских холмов и низвергалась в прохладные распадины между ними, замирая от состояния невесомости.

Правое окно было открыто и цветной модный шарфик на тонкой шее женщины бился на ветру, будто крыло беспокойной птицы.

Елена обожала яркие длинные шарфики. Ими она управляла своим настроением. Шарфики эти она наматывала кольцами на шее, завязывала узлом на груди, драпировала себя. Удобная вещь. Накопилось их много- больше, чем у прилежного клерка галстуков.

Знаменитые холмы следовали друг за другом и, просматриваемые на значительное расстояние , напоминали древних ратников, молчаливо и грозно шествующих в своих громадных шеломах в защиту земли русской.

С этих холмов начинали разбег в противоположных направлениях две великие реки- Волга и Днепр. Одна под наклон земли русской бежала на юг, другая устремлялась на запад.

Скоро по дорожным обочинам, уже испятнанным желтыми высыпками одуванчиков и мать-и- мачехи, стали проявляться приметы провинциальной России - придорожные торговцы, в основном пенсионеры, со съестными припасами.

Стояли ведра отборной картошки, неизменной кормилицы народа, лежали на клеенках горки моркови, свеклы, редьки , связки сушеных грибов, газетные кулечки с маринованными огурцами, источавшими даже на расстоянии запах смородинового листа и укропных зонтиков.

Кто-то предусмотрительно заготовил в жестянных банках червей для рыболовов, направлявшихся испытать водоемы, сбросившие ледяные рубища. Даже самые крохотные речушки по- молодецки шевелили плечами, разрывая зимние одежки, голодная рыба, готовясь к нересту, бросалась на любой корм.

Какой-то мужик, с каланчу ростом, угождая публике, продавал банные веники. Ими он, рекламируя свой товар, похлопывал то по бокам, то по груди и ,открывая беззубый рот, изображал блаженную истому человека на горячем банном полке.

Пенсионеры, не надеясь на государство, выживали, используя все доступные методы.

Городской праздный люд устремлялся на природу подышать весенними испарениями природы, порыбачить и уж непременно поджарить чего-нибудь на костре.

 

Один человек, смышленный и предприимчивый, предлагал к реализации охапки сухих ольховых дров, красноватых на срезе, звонких и воспламеняемых на защепах от одной малой спички.

Атавизмом сидит это в каждом человеке- съесть кусок мяса, пожаренного, подобно нашим предкам, на открытом огне. И посидеть у костра, уставившись на пляшущие веселые язычки пламени.Потрескивающий огонь в древности был первым собеседником человека. У него человек научился разговаривать и подслушал первые слова.

Слева показалась березовая рощица. Светлая и молодая - будто стайка юных невест выбежала показать себя. А когда в прищур облаков брызнуло солнце, в рощице, как будто, белым пламенем вспыхнул даже воздух.

Вдруг она увидела на обочине двух маленьких девчушек. Озябших, в рваных платьицах и резиновых сапогах на голую ногу. Девчушки торговали букетиками подснежников. Рядом стояла плетенная корзина. Маленькие торговки- близняшки приплясывали от холода и прижимались друг к дружке. По бокам их синих сапог желтели наклейки олимпийского Мишки и сами они, тонконогие, голубоглазые, напоминали цветы в глубокой вазе.

Торговля у них, по-видимому, не складывалась. Девчушки, шмыгая пуговками-носами, насупленно смотрели на проносившиеся машины и что-то изредка пищали.

Елена, сочувственно вздохнув, решила промчаться мимо чужой беды (разве возможно сейчас всех пережалеть), но встретившись с глазами одной из девчушек, насторожилась.

Что-то знакомое промелькнуло в ее взоре. Так бывает, когда взрослый человек показывает свои детские фотографии, и по ним уже угадывается его взгляд.

Она остановила машину. Выйдя наружу и наотмашь кинув за плечи шарф , присела рядом с милыми девчушками на корточки. Те захлопали длинными ресницами и настороженно стали разглядывать незнакомую красивую тетю.

- Привет, сестрицы- озорницы!- весело заговорила она.- Где столько цветов набрали?

У Елены было великолепное обоняние, и она кроме легкого аромата подснежников, различила запахи талого снега , горького дымка, и бедности, исходивших от девчушек.

Талант на запахи передался ей от матери, всю жизнь проработавшей технологом на парфюмерной фабрике. Это выручало Елену в нынешнем бизнесе. Ей невозможно было всучить никакую подделку.

- И-и-и!- тонко по-синичьи пропищала одна из девчушек, а другая монотонно и заученно, едва шевеля от холода губами, по- торгашески стала ее охмурять.- Тетенька, купите подснежники. Они такие красивые и вы красивая. Вам подойдут эти цветочки. Они свеженькие, утром только из земли родились. Мы же для вас старались...

- Стоп!- сказала она.- Знаете ли вы, что подснежники нельзя губить? По закону. Они редкие растения. Это во времена моей молодости их можно было рвать безнаказанно.

-И-и-и!

- В лесу их много,- добавила вторая.- Мы немножко взяли.

- Вы почему цветы продаете? Вам нужны деньги?- спросила она, тревожно всматриваясь в девчушек. Их глаза по-прежнему излучали что-то до боли знакомое.

- Знамо! Папка послал. Денег на хлеб ужо нету. Вчера последние сухарики размочили. И на пиво ему... Лежит помирает без дозы.

- Отец?- переспросила она.- А мать у вас есть?

- Была , а теперь нету...Бог ее забрал нынешней зимой.От водки сгорела. И папка зашибает. Пригрозил, если не принесем пива для размочки, отправит нас в детдом к чертовой матери.

- Какая размочка?

-И-и-и!

- Он говорит -пивка для рывка ему нужно. Потом на водку ужо перейдет...

- О, господи! Ну и проблемы у вас! С ума сойти можно! Как отца вашего зовут? Вы в каком классе учитесь?

- А на что вам нужно? Это наш папка! Тетенька, ну достаньте кошелек. Подешевле вам продадим. Красивые же цветочки. Муж таких вам не найдет. Они лесом пахнут.

- А ну, рассказывайте про отца, не увиливайте мне - настойчиво потребовала она,- Тогда поторгуемся...

Девчонки удивленно переглянулись.

- Глебом его зовут. А фамилия нам Шварц. Мы третий класс дотягиваем . Сегодня в школу не пошли, отца надо размачивать, а то помрет еще...

Она уже не слушала их.

"О, господи! Бывает же такое!- ошеломленно думала она .- Всего ожидала, но не этого! Так вот откуда этот знакомый взгляд! Глеб!

Он был ее однокурсником по строительному институту! И совсем недолгое, но счастливое время мужем!

Глеб был родом из села, но не деревенский растепа, а этакий умелый, крепкий и далеко не глупый парень, каких , к счастью, еще рождает провинция.

Елена родилась и выросла в городской семье, и в строительный институт пошла сама не умея объяснить зачем. Видать, конкурс в него складывался не ахти какой... Но диплом о высшем образовании был гарантирован, и женихов, как они считали с матерью, технолога парфюмерной фабрики, тоже хватало. Вырисовывалась неплохая картина. "Выйдешь, дочка, замуж за архитектора,- мечтательно говорила та.- Это же мечта..." Матери, по наивности, слова архитектор и принц, вероятно, казались синонимами.

Студент-архитектор ей, действительно , встретился, но восторга он не вызвал. Какой-то длинный, хилый юноша- неумеха, страдавший словесным поносом, и всюду лезший целоваться прямо на людях, почитая это шиком цивилизованности.

Елена не была писанной красавицей, но, имела хороший вкус и стильно одевалась. Запахи духов"Красная Москва", вершина советского парфюма были для нее повседневными духами. А цветные шарфики, к которым она пристрастилась еще в студенчестве, придавали ореол загадочности.

В последние месяцы учебы несколько человек с их курса, пошли на лодках по тихой, плутавшей в лесах речке с ласковым русским названием "Заманиха!. Ее пригласил в этот поход Глеб. Восторженно подвизался и возомнивший себя первооткрывателем диких мест и студент- архитектор.

В первый же день путешественники промокли до костей под секущим косым дождем. Тучи весь день, заходя со всех тридцати двух румбов компаса, вытряхивали нудную холодную влагу. Лодки шли точно по кипевшей воде. У берегов довольно крякали лягушки, и река от дождей налилась уже вровень с берегами.

К ночи встали лагерем у серенькой, разбухшей от сырости, прилепившейся к холмам деревушке.

Ветер прекратился, спрятавшись в траве и кустах, тучи, выстроившись в ряд отчалили к горизонту, наподобие каравелл Магеллана, встала над лесом и лугом, круто выгнувшись, широкая тесьма радуга, напоминавшая на полукружии спелый надрезанный арбуз. На закате ненадолго засияло плененное весь день солнце.

Заполошно пели в лесу птицы. Не пели даже , а стонали, охваченные любовным томлением. Была суббота, в деревне топились по берегу речки баньки, и дым сволокивался к воде, мешаясь с туманом. На дамбе крякали утки, и в заводи шумно полоскались шубные звери-бобры.

Мужчины разводили костер, а Елена с подружками тщетно пыталась просушить одежду. Огонь на беду не разжигался. Дрова, которые натаскал архитектор и другие парни, были сырыми и не производили пламени, а только сизый горький дым.

И тогда Глеб, вооружившись топором,молча ушел за деревню в лес и срубил там мертвое дерево, уже засохшее на корню.

Срубил и притащил в лагерь. Потом разделал его и пламя, дождавшись настоящих дровишек, заполыхало пионерским костром. Глеб загнал девчонок в палатки, приказал раздеться и принялся сушить их одежду.

Она и сейчас помнила, как он потом кутал ее, вздрагивающую от холода, в теплый от костра, мягкий пушистый свитер, , натягивал на озябшие ноги свои толстые, деревенской вязки, носки, тоже ласковые и пахнущие дымком, а затем , кашляющую, с воспаленными от дыма глазами, напоил чаем со смородиновым листом и затолкал в спальный мешок.

Даже шарфик, который она взяла в этот поход, тоже не забыл просушить и обмотать, как ребенку , вокруг шеи. Он ночевал в этой же палатке, положив сверху тяжелую руку и она, прикрытая ею, точно самым надежным в мире щитом, спала безмятежно, как в детстве...

Архитектор же, согреваясь у костра водкой, и бахвалясь, в кураже хватанул излишку, и всю ночь бегал в кусты, маясь то ли поносом, то ли рвотой...

Утром Глеб, проснувшись до солнца, энергично навел в лагере порядок, сварил для всех завтрак...Елена , высунув тайком накрашенную мордочку из палатки, наблюдала, как он, мускулистый,сильный, настоящий мужик, уверенно орудовал пилой и топором, приготовляя новый запас топлива, и вдруг, залюбовавшись им, она подумала, что с таким мужем, однако, нигде не пропадешь. Он ведь может и избу срубить, и мамонта к ее ногам притащить, и от врагов оберечь. И внешне если не красавец, то очень даже ничего парень! Маме должен понравится. Долго лежала она так с хитрой и блаженной мордочкой, щурясь от зеркально бьющего с поверхности реки солнца, придумывала себе всяческую положительность Глеба, вплоть до благородного рыцарства. Чего не бывает с девушками, когда приспевает им замуж собираться!

И никто из их группы, включая архитектора, издававшего в соседней палатке почти предсмертные вопли, не заметил, как она тоже вышла раньше всех, и опустившись перед Глебом на корточки, накинула ему на шею, как петлю, свой шарф. Потом жестко притянула к себе, и под покровом тонкой ткани, с откровенной жадностью впилась в его сухие пропахшие дымом губы...

Так она покорила его за один день. И пребывала в уверенности, что это он ее покорил. Какая прелесть- эта женская психология!

После института они поехали по распределению в один городок. Он работал прорабом, а она в управлении стройтреста.

А потом он встретил свою одноклассницу, яркую, молодую, вызывающе красивую девицу, вернее сказать " разбитную деваху", но с достаточно простыми взглядами на жизнь, входившими тогда в повседневность.

Она по-банальному продавала себя на трассе шоферов- дальнобойщиков, при этом утверждая, что мечтает быть врачом и зарабатывает деньги на учебу.

Елена была потрясена его новым выбором, после развода слегла в больницу с нервным срывом, а когда при случайной встрече узнала, что его разбитная деваха беременна двойней, решила вернуться к матери в областной центр.

С тех пор она о Глебе ничего не знала.

Она уже тогда начинала свой парфюмерный бизнес, и вскоре денежные средства ее позволяли купить для себя в этом городе квартиру. После этого она вся ушла в коммерческие заботы, и поклялась на дальнейшее не выходить замуж. Однажды лихо, с ощущением полной власти над судьбой , перекинула через плечо шарфик и поклялась!

 

Ей казалось она стала сильной, уверенной в себе женщиной.

 

И вот эта непредсказуемая встреча через десять лет. Она понимала, анализируя себя со стороны, что ей, окончательно исцеленной, следовало бы, махнуть рукой на эту подножку ли, или спасительный случай судьбы, и побыстрее уехать отсюда навсегда, не позволяя этим милым девчушкам завладеть ее сердцем, но как бросить их, если сквозь эти лица проступает другой человек, которого она любила, а он безжалостно завел ее в жизненный тупик, выбираясь из которого она закалила себя, но ободрала душу до крови...

Девчушки, переступая стылыми лапками в сапогах с олимпийскими Мишками продолжали выжидающе смотреть на незнакомую тетю, желая лишь одного- чтобы она купила их букетики.

- Так! Ладно! Глеб, значит! Ну и где вы живете?- спросила она, глядя сверху вниз на светленькие головы девчушек.

Одна их них вплела голубенький, с фиолетовыми крапинами цветок в прическу, и это простенькое украшение подчеркнуло грациозный изгиб шейки, на которую была посажена аккуратная головка. " Это изящество от матери- проститутки!- неприязненно подумала она.- Интересно, в какие дебри заманила его, простофилю, нынешняя судьба?"

- А вот где! Там!

Девчушка с цветком в волосах махнула рукой по направлению березовой рощицы.

- Что там находится?

- А деревня наша! В которой проживаем.

- Хорошая место? Жить можно, спрашиваю?

- А ничего себе деревенька. Красивая. Не горюем. Хозяйствуем! - обстоятельно стала объяснять одна их них.- Папка выпивает, но к осени обещал узлом завязаться.

- Почему именно к осени?

- Годовщина мамкиной смерти будет. На икону крестился и плакал.

- Мне все понятно! Скажите, опенки, машина моя сможет подъехать к вашему дому?

- Такая большая сможет. Сухо ужо...

-Тогда забирайтесь в машину!- решительно скомандовала она.

- А как же цветочки, тетенька?

- Берите их с собой...Но прежде заедем в магазин при заправке. Купим еды какой-нибудь. Сами говорите- даже хлеба дома нет.

- У нас ни грошика в карманах. Одни дырки в кофтах. Еще мамкина одежонка.

- Эка беда! Найдутся деньги.

-И-и-и!

- И пива для папки ужо не забудьте.- напомнил а вторая.- Если он окочурится, мы ляжем рядом с ним, тоже помрем... Пусть и закопают, горемычных, вместе с ним!

- А не много ли чести для него?

- Он хороший!

- Хороший, хороший! Есть ужо у русских интеллигентов привычка такая- перевоспитывать падших женщин. На них женились еще во времена Достоевского... Многовековая привычка. Результат всегда печальный... Ну, уселись, бизнес-леди?

- Понужай коня тетенька!

- Вперед, погубители природы!

- Ай, хорошо тут у вас...Тепло! Прямо, как на печке!- по-бабьи завосторгались те, очутившись внутри теплого уютного салона.- Можно мы сапоги скинем. Пятки к подошвам ужо примерзли. Сапоги тоже от родительницы остались.

- Располагайтесь поудобнее, мышата! А что- мамку свою вы любили?

- Кто же мамочек не любит. А наша- поискать еще таких. Врачихой хотела стать. Никогда крошки не съела, пока мы голодные. Песни нам перед сном пела. Одно плохо! Из-за нее нас в деревне блюдюжатами зовут...

- Сурово! Как это понять?

- Блядины дети ! Мать на всех мужиков кидалась. По всей трассе подмахивала...Соседка наша так говорит.

- Ужас! Соседи , однако, у вас! Да пошлите вы эту злую бабу ко всем чертям... Пусть лучше за собой приглядывает.

Девчонки довольно захихикали, обрадованные осуждением ядовитой деревенской балаболки.

Она заехала в небольшой магазинчик на трассе. Девчонки широко раскрытыми глазами смотрели на изобилие товаров и тихонько постанывали от искушения.

- Сделаем так, !- скомандовала Елена.- Ходим вдоль витрины и тычем пальчиками...Можете выбирать все! Только чтоб животы не заболели, и не перегрузить мой "Мерседес". Вопросы будут?

- И-и-и!

- Тетенька, а можно нам купить духи, которыми вы пахнете? И шарфик у вас красивый...

- Ух вы какие! Это дорогая парфюмерия. Здесь ее нет! Я вам потом подарю свой флакончик!

Вот так и повстречалась вновь Елена со своей институтской любовью. Ее бывший муж небритый, осунувшийся, дурно пахнущий, совсем не похожий на благородного рыцаря, сидел на крыльце деревенского дома, курил вонючую самокрутку, и сразу даже не узнал ее. От него прежнего ничего уже не осталось.

Дочери первым делом , мешая друг другу, явно принимая это за великую честь вручили отцу жестянку холодного пива.

- Николаич! Пивка тебе для рывка привезли,- радостно пропищали они и даже зажмурились от восторга перед собственным благодеянием.

- Спасибо! Я в долгу не останусь! Вы меня знаете. Заработаю денег- по новым сапогам справлю. И чулки куплю. Чтоб не шлепать на босу ногу!- широко улыбнулся он, принимая угощение, и в глазах дочерей вспыхнуло новое восхищение отцом.

- И-и-и!

И пока он опустошал емкость большими жадными глотками , взгляд его ничего не выказывал , кроме неподдельного удивления перед своим оживлением.

Ни машины, ни нового человека, появившегося у дома, он, казалось, не замечал.

Она, замерев, с острой завистью наблюдала за преданными, меняющимися в полном соответствии с выражением отца лицами девчушек.

И вдруг Елена почувствовала в душе необыкновенную силу. Вот и наступил ее звездный час! Она докажет этому негодяю, так жестоко предавшим ее, что может быть великодушной. Вот ее пластырь на израненную душу. Она протянет руку помощи! Он, утопающий, должен ухватится за спасительную соломинку, нет у него иного выхода. Определенно-сама судьба подстроила эту неожиданную встречу...

- Здравствуй, Глеб!- еще не справившись с собой сказала она пересохшими от волнения губами.- Ты меня разве не узнаешь?

Прикончив порцию, он отшвырнул банку, издал блаженный стон, сопровождавший возвращение с того света.

Одна из дочерей гневно притопнула ногой, закричала на отца:

- Ты зачем, непутевый мусор раскидываешь по двору? Тут тебе разве слуги есть? Завсегда так! Неряха, каких свет не видел! Почему в грязной рубашке встречаешь нас?

- Нет у меня чистых рубах,- зарычал отец.- Чья очередь нынче стирать? Сонька? На прошлой неделе Валюшка прачкой была... Не смей мне дисциплину нарушать. Мамка бы тебя за это по головке не погладила.

- Чем стирать-то?- возмутилась Сонька.- Ни порошка, ни мыла нет.Пошел бы разжился где-нибудь. Тогда и стирка будет... А покуда замолчи.

-Хозяйки? Пожрать есть что у нас!- грозно вопросил отец, прикладывая руку к впалому животу.

- Нонче есть...Только жди пока сварим. Всухомятку ничего не дадим. Изжога тебя поджидает, ужо... Мотай за дровами. Печку топить будем. Неделю огня живого не видели.

- Понятно! Матриархат полный...

- Пошевеливайся ужо, коли старший в семье. А то спихнем с должности...

- Р-разговорчики!

- Только пиво булькать умеешь!

- Здравствуй, Глеб,- уже уверенней сказала Елена.

Он повернул к ней голову.

- Вы кого, Дуньки этакие, привезли?- закричал он на дочерей.

- Скажешь тоже! Мы ее разве привозили?. Это она нас доставила. Прямо с шиком прокатила. Видишь машина за воротами стоит. И продуктов купила. От тебя дождешься питания. Зачем, спрашивается, родил ты нас?

-Вас мамка родила...

- А пузо ребенками кто ей набил?

- Все! Заткнитесь! Умные не по годам стали.

- Головушка твоя забубенная!

Елена твердо смотрела на Глеба.Их взгляды, наконец, встретились. Раньше в его глазах были ум и доброта, а сейчас лишь безразличие и усталость.

- Что, Глеб? Забыл прошлое?- Она размотала шарфик на шее, перекинула его через плечо, как в далекой молодости.

Он сделал короткий удивленный прищур, очень памятный ей, но не очень удивленно, как будто они расстались вчера лишь, хмыкнул:

- О! Узнаю...Лена! Студентка по фамилии Дунаева... Факультет промышленного и гражданского строительства. А ты по-прежнему носишь длинные шарфики? Когда-то ты ловко заарканила меня таким же шарфом?

- Ну слава богу, еще помнишь!

- Как забыть? Даже у собак память есть.

- Как живешь, Глеб Шварц ? Излагай биографию...

Она, сильная женщина, уже справилась с волнением и говорила уверенно.

Сгорбившись, он грустно посмотрел в даль. Потом, явно выигрывая для себя время , крикнул девчонкам, деятельно,подобно муравьям, перетаскивавшим в дом из машины все купленное Еленой- масса пакетов, кульков, мешочков, коробок, сумок.

- Это вы, торговки, столько на подснежниках зашибили деньжат? Молодцы! -одобрительно крикнул он девчонкам.

 

- Жди- дожидайся. Подарки это...Кому твои подснежники нужны. Пока собирали их, до кишков озябли.Перчатки в лесу забыли. На двоих одни имелись! Не беда, вечерком ужо сбегаем, найдем их...

Глеб рассеянно посмотрел на Елену, хрипло сказал:

- Про жизнь мою спрашиваешь? Разве непонятно тебе какая она!

Он повел руками вокруг себя.

- Я же тебе оставила квартиру в городе? Как вы очутились здесь?

- Нету квартиры!- печально вздохнул он.--Продали мы ее с беспутной Лилькой... Она под суд попала. Обвинили в краже денег у одного дальнобойщика. Вернее его экспедитора. Откупаться пришлось...

- Ну и что же перевоспитал ты блудную девку? Поступила она в медицинский?

- Черта с два. Долго еще на трассу бегала. Нравился ей этот заработок. Врачихой не стала , зато алкоголичкой точно.Три года назад умерла...Резко отказали почки. Я не больно горюю о ней, да девчонки без матери остались.

- Мне даже неприятно говорить об этой особе.

- Понимаю! Но прошлое не переделаешь. Хотя она тоже человек!

- Ты хоть иногда вспоминал обо мне? - осторожно спросила она.

- Нет!- к мгновенной досаде ее , и с недоброй усмешкой признался он.- Не до этого было. Уж веселая жизнь вокруг меня шла. Теперь вот -пустота. Но про тебя, Лена, я все знаю, и про твой бизнес. В местных газетах же пишут о тебе. Мол, в запахах тебя не проведешь... Молодец ты! Денег, небось, куры не клюют.

- Хватает. Но мне, Глеб, бизнес великими нервами достался. Ты даже не представляешь, что пришлось вынести... Даже уголовное дело однажды на меня завели.

- У тебя всегда талант на запахи был. В институте самой шикарной косметикой пользовалась...

- Ты поэтому лишь обратил на меня внимание?

- Наверное!- поморщился он.- Уже и не помню точно! Одевалась ты классно. Шарфики опять же. В остальном ничего особенного. Как все!

-Спасибо, за откровенность,- горько улыбнулась она.- Конечно я неприметная внешне. Не секс-бомба, как твоя девка!

-Не говори о ней плохо. Она мертва.

-Почему ты не работаешь по специальности? Ты же, Глеб был классным специалистом. Это я едва вертикаль от горизонтали отличала, а ты мог фундаменты, несущие опоры рассчитывать.

- Все прорабы нынешние воровством живут. Я не смогу. Ты, когда в управлении работала тоже левые деньги получала...

- Ты знал об этом?

- Догадывался! И то , что свой счет в банке имела... Погано все это, Лена! Двойная жизнь вела ты.

- Пойми, Глеб!- стала оправдываться она.- Мы управлении все тогда деньги в конвертиках получали. И помалкивали. А вы, рядовые прорабы даже не в курсе были. Но я же тебе предлагала перевестись к нам работать...

- Зачем теперь об этом вспоминать,- досадливо махнул он рукой.

- Деньги эти в будущем и стали моим стартовым капиталом...Ты уж прости меня!

И, действительно, в эти годы без Глеба ей удавался только бизнес. В остальном не везло.

Она пыталась снова выйти замуж, но женихи видели в ней только , грубо говоря, "дойную корову" и это замечалось даже невооруженным глазом .

И, разумеется, оскорбляло до глубины души.

Навалились какие-то злые болячки. Сперва заболело сердце, потом стало сдавать зрение, а чуть позже, когда она попыталась забеременеть и обзавестись ребенком, вдруг обнаружились и с этим немалые проблемы.

Что-то недоброе в организме передалось ей по наследству. Мать родила ее, первого и единственного ребенка, драгоценное чадо, уже в сорок лет, и других детей в семье не было. Елене предложили сложную операцию, в благополучный исход которой, впрочем, никто не верил.

Однажды она тихонько, без истерик поплакала и, призвав на помощь все мужество и здравый рассудок, махнула на свою личную жизнь рукой. Вся отдалась работе - здесь судьба не подставляла ей подножки, а наоборот благоволила.

- Как думаешь жить дальше, Глеб?- спросила она у него, чувствуя, что посыпать голову пеплом он не расположен.

- Тебе разве интересно?- бесцветным голосом спросил он, и взялся за вторую, неоткрытую банку пива.

 

- Допустим! Какие у тебя планы?

Она терпеливо выжидала. Сразу предлагать свою помощь- унизительно. Прежде нужны его раскаяния.Неужели он не оценит свои шансы и будущее дочерей.

- У меня две возможности,- устало проговорил он.- Первый: быть прорабом на стройке. Старый начальник помнит меня и зовет к себе. Месяц назад со мной разговаривал.

Или уехать за границу. Как мои родственники Шварцы! Хотя мне второй вариант вовсе не по душе.Даже не знаю почему...Девчонок своих жалко. Я в той же Германии могу получать пособие по безработице,не торопясь осматриваться, искать работу а им, бедным, придется сразу идти в немецкие школы, примеряться к чужим сверстникам. Тяжко это... Я даже не искушаю их этим бредом.

Вздохнув, она подошла к нему вплотную и положила руки на плечи.

Он поморщился и резко ,как при ознобе, шевельнул плечами.

- Не надо, Лена! Я знаю, что ты хочешь предложить помощь. Мне и дочерям.

- Да, Глеб! Ты правильно прочитал мои мысли. - с облегчением произнесла она.- Мы же не чужие люди. Я согласна опять на брак с тобой. И девчонок удочерю...

- Спасибо! Но зачем это?- с убийственным равнодушием процедил он.

-Глеб! Я не понимаю тебя!

- Мне достаточно того, что ты приехала сегодня. Напомнила прошлое... С этого дня я переменюсь.

- Может быть спросим у них?- она кивнула в сторону дочерей. -Народ у тебя достаточно серьезный...

- Нет!- твердо сказал он.- Забирай свои подачки и уезжай... Больше всего я не терплю жалости.Ты ошиблась сегодня!

Он поднялся и, обернувшись внутрь дома громко крикнул:

- Соня! Валюшка! Живо ко мне! Девки! Ну!

- Заняты мы...Обед готовим!- послышалось из кухни,- ты когда, выпивошка, ножи нам наточишь.

- Пошевеливайтесь! А то я вас...

- Напугал! Ужо мамка тебя боялась... А мы не очень.

Маленькие хозяйки, наконец, вышли. Елена взглянула на них и отвела глаза.

- Значит так!- жестко сказал Глеб.- Все кулечки- мешочки и прочее, все до одного, которые вам эта тетя купила, снесите обратно в машину. Нам не надо подачек!

- И-и-и!

Девчонки, выбежав на крыльцо босые, застыли месте. В глазах их любопытство мешалось с недоумением. Они, перебирая тонкими ногами, бросали короткие взгляды то на сердитого отца, то на покрасневшую до удушья гостью и явно не понимали, что от них требуется.

- Ты чего, шалавый, на нее взъелся?

- Она деньги с меня за покупки требует...Верните ей все немедленно.

- И-и-и!

- Слышали приказ?

 

...Через полчаса она, покинув деревню, уже сидела в березовой роще, и кормила птиц. Вокруг робко цвели в тени голубенькие подснежники.

Дочери Глеба перед отъездом виновато посматривая на гостью , стаскали в машину все ее подарки.

Елена крошила печенье, разбрасывала его вокруг себя и, давясь горькими слезами, беззвучно плакала. Она всегда плакала мужественно, замкнуто, без истерик. Вокруг нее во множестве порхали воробьи, синицы, трясогузки. Сороки, мотаясь по ветру, тоже прилетели сюда, и треща как детские погремушки, разнесли благую весть о даровом угощении по всему лесу.

Плакала с ней и одна из березок в рощице. Кто-то обломал у нее ветку, и березовый сок, вытекая наружу , будто кровь из раны, торопливым бисером срывался вниз и падал на лист мать-и- мачехи, выросшей внизу, и уже вовсю питавшейся весенним солнцем.

Капли эти, разбиваясь на световые иголки, оглушительно барабанили по верхней кожистой стороне листа, холодной и суровой...

И вдруг лист этот, отличающийся верхней и изнаночной стороной, напомнил ей судьбу людскую, похожую на мать- и -мачеху.

Жизнь не дает человеку постоянной благосклонности, но и не оставляет с этой злодейкой наедине. И так, меняя полюса, то охлаждая, то подогревая оптимизмом ведет дальше...

Елена, глядя на птиц, разбивающих крыльями веер солнца, дала себе вволюшку, не скупясь на время, выплакаться, а потом, ощущая спасительный прилив сил, уверенно поднялась. " Вот тебе, глупая женщина, урок на всю жизнь! Мужчин нельзя жалеть!- сказала она сама себе, и через силу улыбнулась,- И надо жить дальше!"

Блеклые колокольчики подснежников, как будто соглашаясь с ней , подняли головки, и точно наполнились свежей краской.

И она направилась далее по Валдайским холмам. В рощице остались лишь детские перчатки, да изящный флакончик духов среди увядающих подснежников, а поверх них модный цветной шарфик. Она специально оставила все это. Вечером сюда прибегут девчушки Глеба...