Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор:	Ольга Немежикова
Тема:	Заседание №41 Джон Маверик "Карусельные лошадки"	Ответить

   Уважаемые авторы портала!
   Приглашаем единомышленников присоединиться к работе Гостиной №3 Проза!
   Наше кредо:
   вперед, к вершинам мастерства! Для нас литература не просто увлечение, а способ жизни!
   Мы верим, что творчество — смысл жизни, что вдохновение приходит во время работы, а мастерство - плод непрерывных личных усилий, невзирая на времена и нравы.
   Наша задача — путем разбора своих произведений совершенствовать писательский уровень, оттачивать стиль и вдохновлять друг друга и всех авторов на дерзания в литературной деятельности!
   Мы не боимся нового и странного, не останавливаемся на достигнутом, верим себе и своим читателям! И стараемся каждое заседание сделать событием творческого пути!
   Если наше кредо совпадает с вашим - приглашаем присоединиться к постоянному составу! Заявление можно отправить на адрес Гостиной №3 Проза или на мою (Немежикова Ольга) личную почту. Все заявления о приеме будут рассмотрены коллегиально.
   __________________________________________________________________________________________________________________

   Гостиная №3 Проза 10.04.2015 открыла свое сорок первое заседание!
   (в скобках указана текущая очередность рецензирования)
   Адрес гостиной для почты и рецензий akproza3@mail.ru

   Состав Гостиной:
   1. Гринберг Мария (2)
   2. Маверик Джон (3) John Maverick
   3. Немежикова Ольга (1) - председатель

   Приглашаем авторов портала принять участие в работе Гостиной №3 Проза! Следите за анонсами, читайте заседания, присылайте ГОСТЕВЫЕ РЕЦЕНЗИИ на заинтересовавшие вас произведения! В процессе заседания задавайте вопросы, участвуйте в обсуждении! Ваше мнение поможет автору лучше понять свое произведение, свое творчество и процесс этот — зеркало.

   Чтобы сделать заседания более предметными и интересными, мы внедрили в практику рецензирования (с легкой руки Андрея Блинова) положительно себя зарекомендовавшие в Гостиной №3 Поэзия две категории для обсуждения произведения: ракурс и проблема.

   Ракурс - тот или иной аспект, который может быть положен в основу
   обсуждения. Им может стать какая угодно категория из формальной (изображенный мир, художественная речь, композиция) или содержательной (тема, проблематика, идейный мир) части произведения. Это аспект, особенно волнующий автора, и он хотел бы в процессе рецензирования получить исчерпывающую информацию от читателей по озвученному вопросу, чтобы разрешить свои сомнения и предположения.

   Проблема - некая дополнительная тема, предполагающая разнообразные
   мнения на основании рецензируемого произведения. И тоже должна задавать тон дискуссии. В качестве проблемы автор может предложить рецензентам волнующие его
   вопросы, касающиеся как обсуждаемого рассказа, так и литературы, и творческого процесса в целом.
   Безусловно, каждый рецензент строит работу самостоятельно, исходя из личного видения совершенства или несовершенства анализируемого текста.
   Наш девиз: рецензируем товарища как самого себя!
   _______________________________________________________-

   Уважаемые авторы Английского Клуба, не являющиеся членами МСП НС! Напоминаю вам, что Вы можете получить рекомендацию для вступления в МСП непосредственно у Председателя АК. Желающие могут направлять заявление о получении рекомендации на мою почту:sandr1175@mail.ru   Также можно заказать членский билет Клуба: См Положение http://www.litkonkurs.com/?dr=obsh/ak_rules.php   п. 1.5

   Ваш Председатель АК
   Александр Сороковик
   ___________________________________________________________________________________________________
   Сегодня рецензируем замечательный рассказ Джона Маверика "Карусельные лошадки"!

    http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=341173&pid=0

    Какова по вашему мнению идея рассказа? Как вы думаете, Хайниц Лорк - положительный или отрицательный персонаж? Вызывает ли симпатию и сочувствие кто-то из героев рассказа?
    Насколько логичным показался финал? Отличаются ли абзацы, выделенные курсивом, от обычных, то есть, если какой-то смысл в курсивном выделении?
   ___________________________________________________________________________________________________

   Вадим Сазонов (гостевое мнение)

   Почему «Детективы и мистика»? По-моему, просто «Сказка».
   Немного Карлсон, немного Пеппи Длинный Чулок, немного Гаамельнский крысолов.
   Лечит Лорк детей – открывает им, как прекрасен мир и свобода. Как плох мир взрослых, которые гробят детей, лишают их свободы.
   Какова по вашему мнению идея рассказа?
   Наверное, испытав свободу, трудно опять сесть взаперти, трудно снова одеть скучную одежду, снова перестать видеть прекрасные черты мира, снова перестать слышать пение птиц, ...
   Легче жить всю жизнь несвободно, чем, вкусив свободу, вернуться в несвободу.
   Как вы думаете, Хайниц Лорк - положительный или отрицательный персонаж?
   Трудно сказать. Что он сделал? Он взял и «больному» показал, что, если бы тебе позволяли быть «здоровым», то ты бы жил так, но, к сожалению, я не могу изменить мир, а могу лишь показать тебе, каким он должен быть. Поэтому лучше умереть, чем прозябать в таком плохом мире.
   Скорее отрицательный, из-за финала. Нельзя за других решать – жить им или нет.
   Логичность финала:
   Это дело автора. Он решил, что лучше убить людей, которым была показана свободная жизнь, чтобы они не мучились в несвободе.
   Мне больше нравится финал в фильме «Небеса обетованные» - все же лучше вознестись в небеса, чем упасть в пропасть.
   По поводу курсива:
   Как в фильме - курсив – голос за кадром, а остальное на экране.
   Вызывает ли симпатию и сочувствие кто-то из героев рассказа?
   Обычно симпатию и сочувствие вызывают «реальные» герои (когда читаешь и понимаешь, такие люди могут жить рядом с тобой, такие отношения и события могут быть в нашей жизни и т.д.)
   Здесь же понятно, что это не «реальные» герои, а некие символы, что все, описанное в рассказе, выдумка, притча. Вряд ли символы могут вызывать сочувствие.
   Мелкие замечания:
   «…береза, черная и пустая днем…» - береза черная? Почему пустая? Обычно – голая.
   «В наш век…» - в какой, пока из текста не понятно.
   Опечатка: «Черные деревья городского парка сомкнулись зад головами детей…»
   ____________________________________________________________________________________________________________

   Игорь Колесников (гостевая рецензия)

   Ух! Вот так надо погружаться в рассказы Джона. Глубоко и надолго. Иначе нельзя, но всегда есть риск, что не выберешься обратно. Что ж… Наберу побольше воздуха, и вперёд!
   Я так понимаю, что здесь нет смысла обсуждать техническую сторону рассказов Джона? Как обычно, всё выверено практически до каждой запятой, неторопливое, плавное повествование переплетено вязью сравнений и метафор. Рассказ нельзя понимать буквально, к читателю обращаются на языке образов. Поэтому остановлюсь, главным образом, на том, какое впечатление произвёл рассказ.
   Мрачное. Все рассказы Маверика обычно производят мрачное впечатление. Этот не стал исключением, скорее, наоборот, подтвердил правило. Странный, непонятный городок, отравленный ядовитыми шахтами. Немногочисленные оставшиеся зачем-то жители, которые, по сути, ничем полезным не занимаются. Больные, все, как один, дети. Взрослые, лелеющие эти болезни, цепляющиеся за прошлое, не верящие в будущее. Какое будущее может им светить? Никакое.
   Город – это образ. Образ нашего общества, планеты, может быть даже. Или человека. По крайней мере, это срез определённого слоя населения, без надежды, без мечты. В любом городе на дне можно отыскать такой городок. Но в чём виноваты дети? Ни в чём. Дети не такие, но станут такими, когда вырастут. И дело вовсе не в их болезнях. Это не столько их болезни, сколько болезни общества. Поэтому мрачно. Чёрт, так хочется найти у Джона светлый, добрый рассказ, но пронизанный не худшей художественностью и образностью
   Сначала, пожалуй, отвлекусь на метафоры и сравнения. Они привычно поражают своей точностью и силой. Поражают раз, два, тридцать… И вот тут я в очередной раз замечаю, что перебор. Хватит! В этой игре под названием «Подбери самое образное сравнение» Вы несомненно победили, Джон! Дайте на минутку отдохнуть от мурашек, вызванных образами! Я хочу просто вникнуть в сюжет! Как Вам такой образ: читатель – сосуд с двумя трубами. В одну втекают образы, из другой – вытекают, переваренные, усвоенные, осмысленные. Да, пусть это будет желудок. Скорость пищеварения у всех разная, кто-то думает долго, кто-то щёлкает, как орешки, а кто-то просто пропускает их транзитом, словно балласт. Это, как есть конфеты с фантиками. Красивые обёртки всё равно пойдут в канализацию. А я просто на каком-то этапе переел образов…
   Теперь про сюжет. Ну почему? Нельзя же так ненавидеть своих героев! Дайте хоть раз мне хэппи-энд, а не то я скоро превращусь в одного из Ваших неадекватов и пойду крушить лица прохожим. Я так надеялся, что хоть здесь всё кончится благополучно, дети выздоровеют, взрослые станут счастливыми. Но, нет. Это слишком плоско для Джона! Настоящая глубина в страданиях, в коварстве и обманутых ожиданиях. А потом я ловлю себя на мысли, что ничуть не сомневался в подобном исходе. Более того, даже ждал его! Чёрт! Я подсел на рассказы Джона. Я начал ловить кайф от тягостного ожидания худшего, от мрачных образов, от сумеречности и тусклости мира, описываемого яркими и точными штрихами. Это, как музыка группы «Борзум» или, чтобы было более понятно, как фильмы Сокурова. Или Тарковского. То же тягостное ощущение от просмотра, но невозможно оторваться, а потом ходишь сам не свой целый день. Поэтому я никогда не читаю рассказы Джона повторно, а рецензии пишу по памяти. Я не помню имена героев и мелкие подробности, но это не мешает мне описать свои ощущения.
   А теперь, пожалуй, перейду к вопросам. Обзацы, выделенные курсивом, это, как бы, описание с точки зрения мальчика. Точнее, как будто главный герой он. Автор же всегда знает про главного героя несколько больше, чем говорит. Здесь он хочет поделиться частичкой этих знаний с читателем.
   Положительный или отрицательный герой этот, как его… Хейниц? Здесь нужно холодную кровь и трезвую голову. Потому что горячие головы с радостью бы эту голову ему оторвали. А зря! Ведь без головы он не сможет делать своё благое дело – освобождать терзаемые души от страданий. Но я бы ему голову, всё-таки, оторвал! Причём, без раздумий! Потому что, если начать думать (что вредно), то понимаешь, что лучше умереть, чем всю жизнь так мучиться. Это, как ночь с Клеопатрой, после которой ждёт неминуемая смерть. Но эта незабываемая ночь стоит всей никчемной, бесполезной жизни.
   Да… Ждал я от Джона такого подвоха! Не верил. Как так, рассказ почти закончился, а ничего плохого ещё не произошло? Да и описан этот типчик как-то скользко. Вроде, и хороший, а тут же сомнения одолевают. Да и другие-то герои тоже ни рыба, ни мясо. Нет, не вызывают они сочувствия, потому что ничего не хотят предпринимать, чтобы выбраться из этого болота. Даже дети, почему-то, не очень симпатичны. Поэтому такой финал показался мне закономерным, с точки зрения Джона, конечно. Хотя, я бы хотел, чтобы всё было хорошо.
   Ну и, наконец, какова идея рассказа. Я уже достаточно высказался на эту тему выше. Скажем, наше общество, по большому счёту, надо лечить хирургическим путём. Опухоль уже не пройдёт сама. И жертвы неизбежны, но они необходимы. Нет, автор вовсе не призывает к революции в обществе. Скорее, это попытка разжечь революцию внутри каждого.
   ________________________________________________________________________________________________________________

   Мария Гринберг

   «…восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных…»
   (Мф, 24, 24)

   Описанное с истинно жутким мастерством, ставшее очевидным невероятное.
   Невинный малыш — дьявольский монстр, длящаяся десять месяцев осень, родители, огорчённые исцелением больных детей… вывернутый наизнанку мир, из которого и в самом деле хочется бежать, всё равно куда, хоть бросившись с обрыва.
   Но, по счастью, будто звоном будильника прерван этот страшный сон, мелькнул тёплый пушистый лучик: враньё всё это!
   Ведь на этот раз невозможно даже заподозрить, что описанное происходит в реальности. Не бывает таких маньяков — чудотворцев, а если бы и появился, давно бы его обезвредили: 350 погибших детей… тут не какие-то местные сопляки за ним бы охотились, лучшие детективы страны ни днём, ни ночью не знали бы покоя, пока не изловят это адово исчадие?
   И уж конечно, в действительности никогда не сойдут с круга карусельные лошадки, как их ни пришпоривай.
   Просто сказка, и страшная, плохая сказка, не хочется её перечитывать, не хочется о ней и думать.
   И это тем более обидно, потому что, как я отметила выше, даже меня, немало знакомую с творчеством Джона, этот рассказ снова зачаровал великолепной образностью языка: не только словно наяву видишь этот Богом проклятый городок, но как будто и лёгкие забиты его отравленным воздухом!
   При этом нереальность, фантастичность происходящего оттеняется трогательно-достоверными точными деталями: девчачья пижамка с шёлковым цветком-аппликацией… Потрясающе наглядно описаны ощущения прозревшего ребёнка: «как алмазы из сундука, посыпались золотой и синий, желтый, бурый, серый, черный и дымчато-голубой... солнце и небо, песок, сухая трава на газоне…»
   Но бьёт мимо цели, втуне растрачена мощь слов и образов. Каков был посыл автора при написании такого? Ещё раз напомнить трюизм — что «на почве жалости всходят семена не только добра, но и зла»? Ну так тому и «в истории мы тьму примеров слышим», а уж в современности… Переворачивая известный афоризм Р.П.Уоррена, «все зло делается из добра, потому что его больше не из чего делать».
   Так почему мастер не рискнёт взять настоящий сюжет на эту тему, круговорота добра и зла?
   Может, из жалости к нам? — оставляет спасительную лазейку: всё-таки это лишь притча? Наподобие тех евангельских, которыми пугают нас с давних времён — и так к страхам этим мы привыкли, что не видим наяву мерзости нашего запустения, лениво, вполуха внимаем очередному апокалиптическому прогнозу… слыхали, скучно.
   Или — да не примет автор этого себе в обиду — от неуверенности в собственных силах? Одно дело — сказка, где созданный тобой мир тебе послушен, другое — правдивая история?
   _____________________

   Идея рассказа мне представляется как иллюстрация к приведённому в эпиграфе евангельскому изречению, поэтому на вопрос, можно ли воспринять искусителя, губителя детских душ, как положительного героя, ответ однозначен — нет.
   А сочувствие вызывают практически все персонажи — его жертвы.
   Финал логичен, хотя эмоционально такая логика вызывает протест: неужели настолько всесильно зло, невозможно какое-то противодействие ему?
   Смысла в курсивном выделении я не вижу.
   ________________________________________________________________________________________________________

   Немежикова Ольга

   Идея рассказа, как и все вечное, не нова. Чтобы жило, пересказывать на новый лад приходится вновь и вновь — жизнь требует продолжения. Джон поведал историю о том, что было, есть и будет, поведал по-своему. Тема всегда перепевалась на все лады: читая рассказ, вспомнила известный американский фильм о враче, который излечил своих совершенно безнадежных больных, вернув их в повседневную социальную жизнь... И тут-то обострились проблемы, в первую очередь, у близких родственников. Для престарелой мамы великовозрастный единственный сын, беспомощный, навсегда в колыбели, гораздо привлекательней, нежели взрослый мужчина, самостоятельно принимающий решения, да еще и жениться собравшийся, то есть меняющий ее, маму, жизнь на него положившую, на какую-то вертихвостку и она, мама, ему теперь, ни много ни мало, не нужна! И так далее и тому подобное. К сожалению, не помню названия фильма и режиссера. Спасибо, если кто подскажет. Фильм оскаровский был.
   Рассказ продолжает вариации темы, поднятой в миниатюре «Можно я вырасту деревом?» Дети подсознательно стараются, чтобы выжить и жить, соответствовать ожиданиям родителей и наставников. А ожидания эти сплошь и рядом диктуются иррационально, из глубин подсознания. Конечно, дети должны и обязаны быть воспитаны социально, кто бы спорил. Но обычно к ним предъявляются требования реализовать жизнь, которую не прожили сами родители или, что еще страшнее, а именно эта ситуация и показана в рассказе «Карусельные лошадки» — дети расплачиваются неизлечимыми болезнями за несложившуюся жизнь взрослых.
   Идея рассказа, конечно, в том, что дети, за очень редким исключением особо сильных от рождения личностей, подобны зеркалу, отражающему подноготную родителей, они всегда итог рода, не много ни мало. Понятно, что общество не признает столь нелицеприятной и бесконечно ужасной истины — она отторгается, совершенно невыносима. В этом смысле дети как страшный суд, и не всегда даже опытный психоаналитик способен дотянуться до источника порчи — люди о себе хотят думать и вещают лишь лицеприятное, это естественно, да и многое, не умея назвать — не чувствуют, а то и просто не знают. Брать на себя ответственность, самому нести судьбу, искупать грехи — к этому человек мало способен - так будет всегда. Общество поддерживает это свойство натуры, нивелируя его различными институтами, в первую очередь религией. Человек слаб, но... не посылается крест не по силам. Однако крест этот обычно перекладывается (кто везет, на том и возят), в том числе на плечи детей ложится, и далее — до исчезновения рода. Тема метафизическая поднята в рассказе — тема дления жизни.
   Именно искусство способно показать истинное положение вещей — в этом миссия вечного искусства – показывать священный ужас реальности. Реальность страшна, истина всегда глубже, дана на мгновение и тут же ускользает, теряется во мраке веков (семнадцать колен...). Вечное искусство способно отражать пойманные мгновения озарения, расширяя их до читабельных произведений. Талант и труд для воплощения требуется немеряный.

   По большому счету, все герои рассказа вызывают сочувствие. Безвольные, несчастные, безинициативные взрослые, обиженные на жизнь заложники ограниченных представлений и отравленной среды — богом забытого шахтерского городка среди бесконечных болот. И, конечно, невинные дети, которым горести даны полной мерой, которым не досталось ни глотка ни детства, ни полноценной будущей жизни. Хайниц Лорк для меня как читателя — герой положительный. Этот Вечный Ребенок подарил детям, пусть ненадолго - жизнь, пока его не изгнал Закон — аллегорическое отражение взглядов взрослых на результат. Но, изгнав, цена была заплачена. Исход детей — вечная тема Крысолова, тема расплаты за неискупление грехов. Перекликается вариативно, но в иной проблематике, с интереснейшим рассказом Джона Маверика «Серое небо Йоника».
   Дети не захотели возвращаться в прежнее безрадостное состояние, в котором без Вечного Ребенка шансов на счастье не оставалось – взрослые и окружающая жизнь такого шанса не давали. И кони вместе с детьми прыгали с обрыва. В этом месте, читая текст, мурашки по коже. Неожиданный, как выстрел, катарсис, который пропитывает все ранее прочитанное и создает устойчивое послевкусие, требующее живого состояния для осознания. Мудрый текст. Из категории вечных.
   Так, когда-то глотнув свободы и счастья, на всю жизнь в теле сохраняются их вкус и запах, и если вдруг вновь встречаешь страстно желанное, то, уже зная, каково оно, запросто шагнешь за ними даже в пропасть. Финал аллегоричен и логичен — дети в любом случае вернулись бы к исходному и уже навсегда, то есть из живого в мертвое.

   Курсив... Это сердце произведения. Если прочитать выделенные участки текста отдельно, получится пронзительный рассказ о старом фонарщике Томасе, который встретился с Вечным ребенком, о внучке Томаса Яне, история спасения детей и отношение к этому событию взрослых. Курсивные абзацы составляют цельный текст и также завершены катарсисом. Старый Томас плачет над детскими рисунками Вечного ребенка. Будто плачет над своими собственными рисунками, на которых изображена его жизнь.
   Основным шрифтом повествователь описывает события из жизни жителей городка Эленда. Это — дополнение, помогающее глубже прочувствовать ситуацию.
   Интересны детали-символы, отсылающие к сказкам Андерсена: фонарь, тростниковая дудочка. Инструмент фонарщика - длинный чугунный шест с крюком, возле вешалки, у стены — наследие прадедов. Он стоит в прихожей убогого домика фонарщика Томаса. Ассоциативно этот инструмент у меня перекликается с длинными крюками, которыми орудовали во время эпидемий, вытаскивая трупы из домов, перемещая их на погребальные костры. Чумной город... И человек с шестом, переболевший, справившийся с болезнью, выживший и теперь взявший на себя миссию очищать от заразы оставшихся. Последний... В парке горит одинокий фонарь...
   Скучно у вас! Дети не играют. Никто не смеется. Все хмурые, злые. Собаку — и ту не встретишь. Только и сделал, что тростник сорвал для дудочки. Хочу организовать у вас детский клуб, - рассказывает Яне таинственный герой.
   Кто такой этот Вечный ребенок, Хайниц Лорк? На прогулке в парк под луной Девочку словно вел за руку старший брат, а то и дед. А может, это был прадед — безумный фонарщик, таинственный персонаж семейных преданий. Фонарщику Томасу ясно одно: все непоседливое и живое непременно должно сидеть под замком.
   Девочка еле плелась, вслепую, наугад. И все-таки ни за какие блага в мире она не отказалась бы от этой прогулки. Такой убогой, крохотной, душной казалась сейчас затемненная комнатка, в которой Яна провела неполные шесть лет своей маленькой жизни. В коротенькой истории маленькой Яны мы читаем участь всех детей Эленда, разве что с вариациями.
   Необыкновенно живо описаны образы детей. Каждый из них наделен каким-то талантом, так и не замеченным измученными жизнью взрослыми. Хайниц застыл, восхищенный. Он как будто вознесся на звездное небо. И девочка с льняными волосами до плеч, со щеками, румяными от странного света, со скорбным, доверчивым лицом и глубокими, словно ночные озера, глазами, девочка в длинном белом платье, блестящем у подола, была не иначе, как ангелом. Яна всегда поет песни. Звук почти не выходил на поверхность, а большей частью проливался вовнутрь, наполняя тело радостной дрожью. Тише мышиного писка и воркования горлинки — пела Яна.
   Моряк Патрик в три года сам выучился читать. Вечный ребенок каждому ребенку рассказывает причину его болезни.
   Ты заболел потому, что отчим все время звал тебя «хромым уродом». И чем чаще называл, тем сильнее ты хромал.
   Нет, - возразил Патрик, но что-то в нем точно щелкнуло и сказало — да
   Так излечивают знахари — называя начало болезни. Если оно названо,
   подсознательно есть, на что опереться и он начинает излечиваться иррационально, изнутри - выходить. Найдена причина, значит, она может быть искоренена, вырвана, подцеплена крюком. Нет ничего сильнее детской веры — дети верят всей душой, насквозь, беззаветно. Верой умирают, верой и выздоравливают. Вечный ребенок дает им эту веру.
   - Мы, дети, - проговорил Хайниц, и голос его сделался мягким и вкрадчивым, - слишком верим взрослым и все, что они нам бросают в сердцах, воспринимаем, как безусловную правду. Получается, что мы — это то, что наши родители о нас подумали. Но ведь так не должно быть, правда? Ты — это ты, умный маленький мальчик. И ты имеешь право быть самим собой, быть здоровым.
   Когда у Патрика излечилась нога и мальчик стал весело бегать, Хайниц наблюдал за ним с улыбкой, как счастливый отец за проказами сына.
   Однако фонарщика Томаса Хайницу Лорку излечить не удалось. Нет, дедушка, не получается. Старая она, твоя болезнь. Не уходит. А как она уйдет, если старик уверен, что болеть должен?! И с гордостью рассказывает о своей болезни своему сменщику — дворнику Герхарду. Однако после сеанса лечения болезнь уже не скручивает старика всякий раз в бараний рог.
   Дети и кони — вот кого еще можно спасти, - цедил Хайниц сквозь зубы. - Их еще можно освободить. А этих — нельзя. Взрослые, - бросил он презрительно, - они все мертвые, от них даже смердит.
   Так положительный или отрицательный персонаж Хайниц Лорк? Старый Томас не решился его судить.
   Что ж! - сказал он, наконец, глубоко вздохнув. - Пусть тебя судит Бог, если ты преступник, и пусть хранит, если ты невиновен. Иди!