Подумать только, что еще пару недель назад я мечтал об одном – умереть. Хотя признаться себе в этом могу только сейчас. Да, не лучший был отрезок в жизни – до прыжка в пропасть отчаяния оставался последний шаг. Самое страшное, что, приложив немного больше усердия, я бы наверняка довел задуманное до конца. Мир не нуждается в неудачниках, ищущих оправдания собственной слабости. Без этих бедолаг он становится только лучше. А сегодня?.. Сегодня я на вершине мира. Мне удалось бросить вызов звездам…
Сквозь толщу стекла панорамного окна я видел с высоты птичьего полета необъятный мегаполис. Над мозаикой пестрых кварталов возвышалось бесчисленное множество небоскребов, от разнообразия которых глаза разбегались. Особо выделялся один – зеркальное здание, пронзающее металлическим шпилем бескрайнюю синь неба. Оно было вдвое выше остальных. В тени гигантов ютились редкие островки зелени и малоэтажные постройки, доживающие свой век. Вдаль к горизонту ускользали линии черных дорог, забитых под завязку туристическими автобусами с белыми крышами и желтыми такси. Незабываемый вид! Я словно утратил способность дышать. Сердце отчаянно трепетало в груди. Не мог пошевелиться, точно врос в пол, и захлебывался от восхищения.
За окном Нью-Йорк Сити – воплощение американской мечты. Символ свободы и безграничных возможностей. Город, который без преувеличения вызывает в душе каждого, кого судьба с ним свела, шквал эмоций. Нью-Йорк может радовать, восхищать, ошеломлять, сводить с ума и с первого взгляда влюблять в себя до беспамятства. Или наоборот – вгонять в печаль, шокировать, временами ужасать или даже вызывать отвращение, которое с годами перерастет в лютую ненависть. Единственное, чего он никогда не сможет сделать – оставить равнодушным.
Там, внизу, на земле бурлила жизнь. Кишащая масса людей, снующих в извечной суете. Я, словно небожитель, поглядывал на них с высоты своего вымышленного трона. Финансовые директора, банкиры, инвесторы, трейдеры, разнорабочие, обычные туристы. Кого там только ни было! С восемьдесят пятого этажа они казались букашками. Надави пальчиком – и останется кровавая лужица. Несчастные создания, которые не видят из-за небоскребов солнечного света. Я ненадолго бросил взор на диск полуденного светила и улыбнулся ему уголками губ. Знаю, сегодня оно сияет только для меня… Это мой день! День, когда исполняются мечты… От удовольствия по телу побежали мурашки. Приятное чувство…
Сфокусировав взгляд на стекле, я увидел собственное отражение. На мне чернильно-черный облегающий костюм от «Армани», галстук в тон и белая как снег рубашка. На ногах лакированные туфли-хамелеоны «Джон Лобб», меняющие цвет в зависимости от освещения. Сейчас они сине-черные. Отлично выгляжу! И неважно, что одежду я взял напрокат за последнюю сотню кредитных баксов. Скоро я смогу позволить себе такие шикарные вещи. А еще на первый гонорар обязательно куплю пентхаус в одном из небоскребов… Я перевел взор с ботинок на голову. Радостно-довольное лицо с легкой ухмылкой. Аккуратная короткая стрижка. Волосы не топорщатся, как раньше, и главное, чистые. Нет и мешков под глазами. На меня смотрит бодрый, успешный и жизнерадостный молодой человек. Сейчас я похож на Роберта Паттинсона в рекламе парфюма «Диор Хоум». Даже двадцать пять не дашь, а ведь мне уже тридцать три.
А я изменился… И речь не о внешности. Глаза теперь светятся внутренним огнем. Человек с таким взглядом не может быть лузером. Больше никогда не проиграю и не отступлю, я в этом уверен. Все у меня будет хорошо! Я убежден, что этот день изменит всю мою жизнь.
– А ведь каких-то две недели назад… – прошептал я, едва шевеля губами, и меня накрыли воспоминания…
А-а-а!.. Мозг с жутким скрежетом запустился в работу, словно убитый временем «винчестер» компьютера. Дьявол меня раздери! Это не утро, а мечта для закоренелого мазохиста. Череп трещал по швам. В ушах стоял звон, разбавляемый скрипом пенопласта по стеклу. Все тело ломало от невыносимой боли: мышцы, кости, суставы, внутренности… Казалось, что меня сейчас со всех сторон окучивают кирзачами озверевшие ублюдки. Без всякой жалости, вкладываясь в каждый удар, как в последний. Я же цеплялся за жизнь и все никак не мог сдохнуть. Непередаваемые ощущения за гранью разумного.
Голова была запрокинута, кадык выпячен. Я определенно полулежал-полусидел на чем-то мягком. Хотя сказать, что мне удобно, язык не поворачивался. Причем ни в прямом, ни в переносном смысле. Во рту – пустыня Сахара, аж на зубах хрустел песок. Язык распух до нереальных размеров и совсем не ворочался. Я через силу сглотнул застрявший в горле комок мерзкой слизи. Откашлялся и тяжело задышал, издавая при каждом выдохе хрип, перетекающий в мучительный стон.
Немного усилий – и слипшиеся веки поднялись. В нескольких метрах от себя я увидел уныло-серый потолок, не желающий стоять на месте. Бетонные плиты перекрытий сначала съезжали в одну сторону, затем в другую, словно качели в замедленной съемке. Кстати, потолок определенно мне знаком. Судя по всему, обошлось без неожиданностей: где вырубился, там и очнулся – дома. Наверное... Ведь я мог и ошибаться… Не далее чем позавчера я очухался в мусорном баке на задворках какого-то злачного бара. Хотя хрен с ними: с домом и потолком…
Что же я так нажрался? Даже лежа штормит… Праздновал что-то? Именины? Похороны? Или, может, день сурка? Вот черт, вспомнил! Конец света!
Похоже, система дала сбой – Армагеддон не случился. Божественный суд в очередной раз перенесли на неопределенный срок. «Кровь звезд» не пролилась на Южную Землю – метеорит под номером «LR666» промахнулся на пару миллионов километров. Человечеству дали еще один шанс на спасение. Люди могут и дальше прожигать никчемные жизни и отравлять души ядом запретных наслаждений. По крайней мере, до появления в сети следующего кровавого пророчества индейцев точно. Все должны быть до безобразия счастливы и довольны. Но только не я… Хотелось блевать при одной мысли о том, что новый день в моей гадкой жизни все-таки начался. Напиваясь вчера в хлам, я вообще-то не планировал сегодня бороться с похмельем. Надеялся очнуться в преисподней, возле пылающего на вечном огне котла. Как оказалось – зря… Не чувствую вони кипящего масла… Кстати, с чего я взял, что в аду не страдают от похмелья? И почему решил, что в нем отсутствуют подсобные помещения с бетонными потолками? Камеры пыток, к примеру. Где я? Нужно все-таки узнать наверняка.
Мышцы шеи напряглись. Чугунная голова начала лениво подниматься. Хотя для моего состояния даже это казалось слишком быстро. Сначала послышался хруст шейных позвонков, а затем их же громкий щелчок – «горшок» встал на место. Интуиция не подвела – я дома…
В глазах моментально помутнело, поплыли радужные круги и замелькали черные мушки. Все вокруг завертелось-закружилось, словно мою голову отрезали и закинули вместе с грязным бельем во вращающийся барабан стиральной машины. Вновь хотелось блевать, но на этот раз уже не от мыслей… Тошнило по естественным причинам. Тело требовало выворотить наружу содержимое забродившего желудка. Прикрыл рот рукой, пытаясь загасить внезапные позывы, но слишком поздно. Рвотные массы без предупреждения вырвались фонтаном сквозь пальцы. Успел лишь инстинктивно подать туловище вперед и наклонить голову…
А-а-а!.. Дерьмо… Как же… А-а! Как же мне плохо… Рот наполнился горечью желчи. Горло саднило так, слово я только что выблевал морского ежа. Или даже несколько… Лучше бы сразу сдох! Судя по омерзительному состоянию, вчера было так же хорошо, как сегодня плохо. Почувствовал спазмы, еще раз закашлялся. Стошнило повторно, но на этот раз почти вхолостую.
Меня жутко морозило и колотило мелкой дрожью. Но зато голова наполнялась светом. В смысле, возвращалась ясность сознания. Врывающийся в нос смрад рвоты действовал не хуже нашатыря. Вскоре я даже смог сосредоточиться и осмотреться.
Я сидел на любимом диване, тряпичная обивка которого уделана темными пятнами и местами прожжена сигаретами. Он был старым, как говно мамонта, к тому же без ножек и со сломанным механизмом подъема спинки. Перед глазами растрескавшийся бетонный пол и две мои ноги в рваных темно-синих джинсах и коричневых шлепанцах, наполовину утопающих в жиже переварившегося ужина. Весь пол усеян пустыми бутылками из-под виски. Надо найти что-нибудь выпить…
Приподнял голову. В паре метров от себя увидел стол, хотя назвать его так можно было с большой натяжкой. Два прогнивших деревянных ящика и старая входная дверь вместо столешницы. Сверху лежал потрепанный ноутбук «Эйсер», черный экран которого не подавал признаков жизни. Все остальное пространство вокруг компа было завалено мусором: десяток коробок пиццы, лес китайских палочек, гора помятых алюминиевых банок из-под пива «Будвайзер», множество пластиковых контейнеров, кучи скомканных салфеток и упаковки с быстрорастворимой лапшой. Слева от самодельного стола лежала драная покрышка от погрузчика, которую я использовал вместо стула. Другой мебели и в помине не было.
Сразу за моим рабочим местом виднелась бетонная стена, середину которой занимали проржавевшие рамы с подкопченным остеклением. Большинство фрамуг были выбиты. В пустующие глазницы с напором прорывался северный ветер. Освежающий, но не холодный. Воняло отработанным моторным маслом, гарью покрышек и ржавым металлом. Но всяко лучше, чем моим стойким перегаром, который я даже сам чувствовал.
За окном на фоне свинцового неба – необъятная свалка из искореженных автомобильных кузовов, наваленных в шесть-семь ярусов. Ни людей, ни животных. Только тучи крикливых воронов. Кар-р-р! Кар-р-р! Так жутко… и пронзительно... Чрезвычайно угнетающий индустриальный пейзаж и соответствующая постапокалиптическая атмосфера. Подходящее местечко для таких, как я.
Дома… Как же я рад, что очнулся дома! Двести квадратов безграничного счастья, и все мои… В свое время здесь размещалась слесарная мастерская. Оборудование давно вырезали, а пустое помещение бросили. Никаких благ цивилизации, хотя меня это вообще не напрягает. Зато абсолютно бесплатно. С местами, где можно справить нужду, проблем не возникало, благо других пустующих комнат предостаточно. Водопроводную воду я легко заменял пивом. Мылся же в ближайшем мотеле, отстегнув пару баксов сговорчивому парнишке-администратору.
Здесь я проводил почти все свободное и несвободное время. Ел, пил, спал и творил искусство… Возможно, я писал не особо талантливые произведения, но главное, они «переваривались» мной, на профанов-критиков плевать с высокой колокольни.
Заканчивая осмотр, я обнаружил важную деталь. Сердце сразу же учащенно забилось. Одна бутыль была на треть наполнена жидкостью темно-коричневого цвета. Неужели?! Все-таки есть Бог на этом свете. Он не забыл обо мне! Как говорится, и в печали и в радости… Трясущейся рукой я потянулся к литрушке дешевого вискаря и с третьей попытки схватил ее за горлышко. Подтащил поближе к ноге и открутил крышку. Поднес пойло к губам, закрыл веки и запрокинул бутылку. Даже не глотал – жидкость лилась, как в узкую воронку. Алкоголь обжигал рот, язык, горло, стенки пищевода. Добрался до желудка. Я все не мог остановиться, лишь слушал божественное бульканье. По всему телу растекался сладкой негой приятный жар. Блаженство! Каждая клеточка теперь танцевала от счастья. В мозгу зарождалась эйфория. Как же хорошо! Человеку все-таки так мало нужно… А-а-а…
Эффект наступил почти моментально. Башка стала светлая, мысли ясные, боль ушла. Все, что осталось от прежней «роскоши», легкое головокружение. Бодрящее, а не гнетущее.
Упс-с-с! Теперь я почувствовал, что стенки мочевого пузыря уже на пределе возможностей. Еще немного – и его разорвет на части. Внизу живота кольнуло так, что чуть глаза от напряга не вылезли. Нужно срочно сбросить лишнее давление! Я с трудом поднялся и, держась за живот, доковылял до окна. Расстегнул трясущимися руками ширинку и запустил струю прямо на улицу. Время тянулось словно резиновое. Показалось, что прошло минимум минут десять. А-а-а-а! Запредельный кайф!
На диване затрезвонил сотовый. Заиграл имперский марш из кинофильма «Звездные войны». Я немного ускорил «занимательный» процесс и под торжественную музыку вернулся к лежанке. Потянулся к телефону, но он уже замолчал. Не успел… Посмотрим, кто звонил…
В руках я держал старую добрую, почти не убиваемую «Моторолу». Раритет! В этой версии даже интернет не предусмотрен. Я нажал на кнопку, и монохромный экран засветился. Офигеть! Шестнадцать пропущенных вызовов и все от одного и того же человека. Дьявол меня раздери! Стюард Пивински – редактор дебильной газеты города Детройта, в которой я пашу, как лошадь, внештатным сотрудником. Черт! Черт! Черт! Я же забыл ему отправить новую статью! Он же мне не заплатит за этот месяц… Мать твою! Он вообще меня уволит… И что я буду делать? Я больше ничего не умею! Как же все достало!
Гребанная депрессия! Чертов творческий кризис! Будь проклят ублюдок Маккивер, которому я плачу по десять кровных баксов за прием. Будь прокляты все его методы перевоплощения личности. Он не психоаналитик, а потрошитель мозгов… Это он виноват в том, что я забыл! Из-за него я слишком вжился в роль и опять вляпался по самые уши, даже врагу такого не пожелаешь. Спрашивается, зачем он предложил мне подражать своим кумирам? Но я тоже хорош… Выбрал Эдгара По! Уму непостижимо! Желал написать что-то великое по образу и подобию его книг… Идиот! В лучшем случае я бы допился до белой горячки. Хотя… Стоп! А если бы я подражал писателям-самоубийцам? Под поезд бы бросился ради драйва и реалистичности? Пил бы горстями странные синие таблетки? Или сиганул с крыши? Да уж, полная ж…, причем в любой профиль. Все-таки я придурок! Писал бы тупые статейки о неудачниках и не лез куда не следует… Мой предел – писака в «желтой» газетенке, ведущий колонку на полсотни слов. Такие печатают на предпоследней странице, в промежутках между рекламными объявлениями.
Телефон вновь завибрировал, обрывая поток безумных мыслей.
– Да, – прохрипел я в микрофон «Моторолы», присаживаясь на подлокотник.
– А вот и наш «неуловимый бумагомаратель» нашелся! – послышался писклявый голос, при звуке которого возникло желание зарядить с кулака в лицо его владельца, но он был далеко. – Это Стюард Пивински, если вдруг подзабыл. Твой работодатель. Где моя статья, хренов ублюдок? Сегодня уже четверг. Надеюсь, ты ее написал?
Сам ты ублюдок, старый «гомосяо». Чтоб тебя разорвало! Еще в воскресенье все сделал…
– Да, – выдавил я, не выражая эмоций.
– Тогда почему я не вижу ее в своем электронном ящике?! – заорал он так, что пришлось подальше отставить от уха трубку. – Мне нужна статья к пяти часам.
– Да…
– Что значит «да», мать твою?! Ты другие слова вообще знаешь? Опять нажрался так, что язык не шевелится?!
– Стюард, статья о мэре-взяточнике готова, через десять минут долетит до тебя. Она произведет эффект разорвавшейся бомбы, сброшенной на Хиросиму, – превозмогая боль в саднящем горле, процедил я.
– Замечательно… Просто замечательно, если это так, Эдвард, – довольно протянул шеф и, выдержав паузу, добавил: – Делаю тебе последнее китайское предупреждение, но…
Черт, как же я ненавидел, когда меня называли этим именем, еще с детства! Аж мурашки по коже побежали. Больше нравилось привычное «Эд». Он ведь специально так меня назвал, чтобы из себя вывести.
– …если такое еще раз повторится – вылетишь на улицу к чертям собачьим. Даже несмотря на то, что я обещал твоей покойной матушке присматривать за тобой. Ты меня понял?
– Да понял я, понял!
– И знаешь, что еще… Дам тебе совет. Завязывай бухать по-черному… Пойло до добра не доведет. Закончишь, как отец.
– Приму твои слова к сведению, дядя. До встречи! – произнес я и сразу же нажал на кнопку завершения звонка. Продолжать разговор не хотелось – наши семейные взаимоотношения теплыми не назовешь.
Если Стюард думал зацепить меня упоминанием о семье, то своего добился. Чувствовал я себя паршиво, будто макнули с головой в чан с дерьмом. Я ведь не всегда так жил. У меня были дом, семья, нормальная работа, любящие родители. Все было по-другому, – думал я, погружаясь еще глубже в воспоминания…
Мы жили в пригороде Нью-Йорка, в шикарном трехэтажном особняке: мама, папа, сестра Марта и моя красавица жена Дженнифер. Свежий воздух, природа, красота! Не то что в апартаментах Гринвич-Виллидже на Манхэттене, пустующих с того времени, как я закончил университет. Родители неплохо зарабатывали. Отец – финансист, биржевой игрок. Мать – знаменитая театральная актриса. Мне было тогда двадцать три. Молодой, подающий надежды писатель, работающий помощником редактора в одном из престижных издательств.
В тот день мне вручили литературную премию «Дебют года» за маленький рассказ о птенце, который боялся летать и умер в гнезде от старости. Это был самый счастливый момент в моей жизни! Мы решили отпраздновать мой успех на ближайшем водоеме. Восьмилетняя Марта со слезами уговорила меня покататься на лодке, хоть я и упирался. Ну не смог я ей отказать!
Мы заплыли на середину озера… Сестра была вне себя от счастья. Прыгала и скакала, как сумасшедшая. Налетела волна от проходящего катера и она упала в воду. Марта не умела плавать, как и я…
Я впал в ступор… У меня был шок… Я ничего не смог бы сделать. Так сказали спасатели… Черт! Зачем я ищу оправдания? Я ведь знаю правду… Струсил… Лишь сидел и смотрел, как она, нахлебавшись воды, пошла ко дну, вместо того чтобы попытаться спасти. Лучше бы я умер вместе с ней… Бедная Марта, она меня никогда не простит… И я себя не прощу…
Мать повесилась в спальне на бельевой веревке через три дня после похорон сестры. Папа продержался дольше – допился до зеленых человечков спустя два месяца. Выстрелил в голову из двустволки. Дома, квартиры, машины… Все забрали за долги… Отец много задолжал серьезным людям. Меня они не тронули… Хотя лучше бы пристрелили, как собаку. Бесчувственная скотина! Ни одной, даже крошечной слезинки… Ни на похоронах. Ни там, на озере, когда тонула Марта. Равнодушная тварь!
Жена почти сразу подала на развод и ушла к моему лучшему другу, бросив напоследок фразу о том, что я бездарный, ни на что не способный импотент. Я бросил работу – заливал свое горе… Спустя семь лет скитаний добрался до Детройта и нашел дядю. Все, что осталось от прежней жизни, – потертый ноутбук «Эйсер», который храню, как память о Марте. Это был ее подарок в день моего триумфа, закончившегося кошмаром. Марта накопила на него сама – экономила на школьных обедах…
Я бы все отдал, чтобы тот день никогда не случился… Но в жизни так не бывает…
Положив телефон в карман, я подошел к столу и опустился на колени. Сил тащить стокилограммовую покрышку не было. В одной из бумажных коробок увидел заплесневевший кусок пиццы, который тут же с жадностью затолкал в рот. Теперь займемся отправкой письма…
Я посмотрел на выключенный экран ноутбука и чуть не испугался. Ужас! Сам себя не узнал. Лицо распухло до невероятных размеров. Мутных глаз из-за свисающих в три слоя мешков почти не видно. Длинные слипшиеся волосы торчат из башки, словно сталагмиты. Борода отросла, как у моджахеда, еще и вся в каких-то соплях непонятного цвета. С досады я ударил кулаком по кнопке питания «Эйсера» и ушел в себя на время загрузки «Окон». Бесит! Выгляжу хуже бездомного! Ненавижу…
– Как же я себя ненавижу! – с яростью выкрикнул я и тут же заткнулся. Только эхо еще долго блуждало по помещениям, издеваясь надо мной: «Вижу… Вижу… Вижу…»
Пальцы застучали по клавиатуре. Несколько минут – и мой труд помчался по паутине цифровых сетей. Через доли секунд файл статьи уже попадет в почту Пивински. Не сомневаюсь, что он будет доволен. Писать гадости у меня всегда получалось отменно. Чего не скажешь о романах. Тысяча восемьсот семьдесят семь отказов от издательств всех штатов Америки… Ни одной положительной рецензии. Даже дядя отказался читать мои произведения. Как он сам выразился: «Это унылое говно, недостойное моего времени». Я чемпион среди лузеров! Да плевать я хотел на всех… Лучше посмотрю, что вчера наваял. Помню, что до того, как окончательно нырнуть в стакан, я начинал новый рассказ.
Пара кликов по «тачпаду» – и файл раскинулся в полный экран, вот только то, что я увидел, мне совершенно не понравилось. Не может этого быть! Ни одного слова в тексте. Сплошной набор букв и цифр, без абзацев и строк. Меня раздирала на части злость. Кипела и бурлила, как вода в гейзере.
Да я смотрю – ты гений! Думаешь, кто-нибудь возьмет эту зашифрованную ересь алкоголика? Может, не будут смотреть – на слово поверят?! Я схватил с пола пустую бутылку и швырнул в стену. На одно стекло в окне стало меньше, но легче не стало. Замах – и в стороны разлетелись осколки пластмассовых кнопок с клавиатуры. Еще один замах…
Стоп! Чудо! Ладонь плавно опустилась на ноутбук. Ничего не понимаю… На экране теперь был другой, нормальный текст, а не абракадабра...
9/11_NULL
Глава первая. Танцы на костях
11 сентября 2016 года /Нью-Йорк/ Национальный мемориал и музей «11 сентября»
Красная стрелка безжалостно отсчитывала секунду за секундой, подкрадываясь к заветной цели. Последний щелчок, и она начала новый круг. На часах восемь часов сорок шесть минут. Наступила гробовая тишина. Теперь я слышал стук сердца. Не только собственного, но и людей, стоящих рядом со мной в толпе. В один момент по всей необъятной стране остановились конвейеры промышленных предприятий, заглохли автомобили, умолкли телевизоры и радиоприемники, стихла людская речь. Каждый американец считал своим долгом почтить память жертв, погибших в результате террористических актов 11 сентября 2001 года. Сегодня мы были единым целым… Хотя бы шестьдесят секунд…
Глаза побежали по незнакомому тексту, выхватывая буквы и соединяя их в слова… Затем в предложения и целые абзацы. Я проглатывал страницу за страницей и не мог остановиться. Теперь реальность ограничивалась лишь рамкой мерцающего экрана. Меня совершенно не волновало то, что происходило вокруг физической оболочки. Я жил там… в книге… Полное погружение. Видел, слышал, обонял, ощущал вкус и осязал вымышленный мир. Чувствовал то же, что и его герои. Радовался, грустил, смеялся и плакал, злился и краснел от смущения вместе с ними. Надеялся, влюблялся, обретал счастье и умирал в мученьях… Время для меня не существовало… Я забыл о еде, питье и сне. Странное наваждение отпустило лишь тогда, когда взгляд запнулся о слово «конец».
За окном брезжил кроваво-красный рассвет, заливая небо зловещим пятном. Утро нового дня. Начало другой жизни… Я неподвижно сидел в тишине, даже не моргая, и переваривал прочитанное.
Неужели?.. Неужели это написал я? Это так на меня не похоже. Не может быть! Не-воз-мож-но! Разрази меня гром! Невозможно написать роман такого объема за одну ночь. Мистика… Провидение Господне? Происки дьявола? Да насрать! А-а-а! Я стану знаменитым…
Раздался громкий хлопок, словно кто-то уронил что-то тяжелое. Я вынырнул из воспоминаний и обернулся на шум. Просторный и светлый кабинет с высоченными потолками. На белоснежных стенах развешано бесчисленное количество рамок в золотой оправе – целая галерея. В них виднелись обложки книг и глянцевых журналов, благодарственные письма, грамоты, дипломы, награды за достижения в области литературы. В центре помещения – круглый стол для переговоров в стиле хай-тек, сверкающий в солнечных лучах серебристо-металлическим блеском. Вокруг него расставлена дюжина черных офисных кресел со вставками из красного дерева. Выглядели они весьма солидно и внушительно, но вместе с тем элегантно. На столешнице лежала стопка бумаги листов на пятьсот. И эта пачка была мне знакома – черновик «9/11_NULL». Видимо, несколько секунд назад брякнулся о стол мой выстраданный труд.
В одном из кресел расположился полноватый мужчина, закинув на стол скрещенные ноги в идеально чистых туфлях. Он не был молод – не меньше семидесяти. Ужасные мешки под глазами, придающие сосредоточенному лицу усталый и болезненный вид. Спущенные на край носа очки в черной прямоугольной оправе с толстыми линзами. Дряблый второй подбородок. Глубокие морщины на лбу. Голова покрыта сединой. Вот только выразительные глаза цвета виски оставались по-прежнему ясными…
Еще одна важная деталь – для этого места он был необычно одет, можно даже сказать, странно. Ничего общего со спецодеждой офисных сотрудников-клонов, расплодившихся в нью-йоркских небоскребах. Ни костюма, ни галстука. Лимонная рубашка с короткими рукавами, с расстегнутым на две пуговицы воротом, и оливкового цвета летние брюки. Складывалось впечатление, что сегодня с утра мужчина собирался погулять по парку, а не идти на работу. Хотя он может себе позволить приходить сюда в чем угодно. Никто бы даже слова не сказал.
Его жизненное кредо: быть всегда и везде первым. Потрясающая, неподходящая под стандарты общества личность. Надменный, своенравный, злопамятный, неуступчивый, порою даже деспотичный, и одновременно с этим добродушный, обаятельный, неунывающий. А главное, не просто талантливый, а профессионал своего дела. Я не умел читать мысли и составлять психологические портреты сугубо по внешности – прежде чем к нему заявиться, мне хватило ума досконально проштудировать его биографию.
Сегодня мне посчастливилось встретиться с величайшим человеком нашего времени. Мужчина в кресле – Дэвид Фридлэнд. Основатель, владелец и главный редактор известного во всем мире нью-йоркского издательства «Корпорация Фридлэнда». Признанный бог литературы. Властелин писательских душ, способный росчерком пера наполнить крылья мастеров слова попутным ветром и поднять до небес или срезать эти самые крылья под корень.
Фридлэнд заметил мой пристальный взгляд и разорвал тишину громогласным басом:
– Ну, что я могу сказать, Эдвард… С прискорбием вынужден сообщить тебе… – Дэвид сделал паузу, но вскоре продолжил: – люди, которые сказали, что ты написал отличный роман, ошиблись… И старина Маккейн, и пустозвон Сведенборг, и даже твой дядя Пивински...
Сердце ушло в пятки и затихло. Меня мутило, я еле устоял на ногах. На душе было так хреново, что хотелось пробить головой бронированное стекло и сигануть вниз. Неужели все зря? Идиот! Я поверил в то, что могу выбраться из болота и стать знаменитым.
– Извини, но я не умею льстить. Я всегда говорю правду, даже если эта правда делает людям больно.
В этот раз Дэвид умолк секунды на три, хотя они показались вечностью. Он убрал ноги со стола, поправил ворот рубашки и уселся в кресло более подобающим образом.
– Ты создал умопомрачительно-гениальное произведение, – произнес Фридлэнд, и его губы растянулись в добродушно-хитрой, как у ребенка, улыбке, открывающей ровный ряд белых зубов. – Молодец! Завидую белой завистью.
Перед глазами все поплыло. Я никак не мог поверить в услышанное. Так не бывает… Меня похвалил великий и ужасный Фридлэнд?! Невероятно…
– Вижу, что ошарашил тебя. Присаживайся, – указав на кресло рядом с собой, сказал он. – Не думай, что ты особенный. Так я проверяю всех новичков, которые попадают ко мне. Девяносто процентов «отработанного материала» валятся после моих слов без сознания. Я верил в тебя… и ты прошел испытание. Это значит, что ты будешь работать со мной.
На одеревеневших ногах я добрался до кресла и присел на край, не откидываясь на спинку. В голове был полный сумбур, как будто нечто подняло меня за ногу и пару раз с усердием встряхнуло, поменяв внутренние органы местами.
– Может, стаканчик виски? Это поможет привести себя в порядок.
– Спасибо, мистер Фридлэнд. С некоторых пор я не пью. Из моральных соображений.
– Как скажешь, Эдвард. А я бы из моральных соображений выпил... Но боюсь, что загнанная печень этого не оценит. Свою цистерну спирта я уже выпил, а преставиться раньше времени в мои планы не входило. У меня еще слишком много дел в этой жизни. Впрочем, хватит разглагольствовать, перейдем к сути.
Фридлэнд встал с кресла и неспешно зашагал вокруг стола.
– Давно я не получал удовольствия от чтения прозы. Даже слишком давно, – бормотал редактор. – Неповторимо. Свежо. Оригинально. Понравилось все: своеобразный стиль, прекрасный язык, глубокий смысл, спрятанный в произведении. Понимаешь, читая книгу, я прожил целую жизнь вместе с главным героем. Это было настолько сильно и эмоционально! Даже такой черствый человек, как я, пустил скупую слезу. Мне кажется, что ты вложил в роман часть души…
Я не мог ничего произнести, как будто рот под завязку заправили водой. Хотя что я должен был ему сказать?
– Созданный тобою мир настолько живой, что в его существование я верю больше, чем в свое. Идеально все… Идея, динамические сцены, любовная линия, философский подтекст. Это гениально!
– Старался, как мог, – неловко произнес я, еле сдерживая восторг.
– Особо хотелось бы выделить сюжет книги. Это нечто… Провокация! Главные герои – люди, ненавидящие стремление США установить гегемонию над миром. Они пошли против системы. И это не адепты исламистской террористической организации, не озлобленные русские и даже не экстремисты или неонацисты. Обычные среднестатистические американцы, далекие от политики. Рядовые сотрудники «Макдоналдса», решившие в одночасье изменить безумный мир к лучшему. Жесть… Такого быть не может. Вот только знаешь, чего я не могу понять?
– Чего? – с глупым видом спросил я Дэвида.
– Почему сюжет книги до безобразия совпадает с тем, что происходит в жизни?
– Не очень понимаю вас…
– В восемь часов сорок семь минут по местному времени банда террористов захватила Центр международной торговли. Через полчаса полицейские организовали штурм здания, в результате которого погибло тринадцать человек, из них семь заложников. Ничего не напоминает?
– Это сцена из книги… – с растерянностью ответил я, откидываясь на спинку кресла.
Теперь я окончательно перестал хоть что-то понимать. Кто-то украл черновик и воплотил в жизнь? Может, это я прихватизировал чужую идею? Глупое стечение обстоятельств? Или…
– В курсе. Я тебе больше скажу, на этом совпадения не заканчиваются. Ты угадал даже имя лидера террористов – Адам Фирст, менеджер по гигиене и санитарии. Главный чистильщик унитазов! Хотя что я тебе рассказываю? Можешь сам все увидеть!
Фридлэнд включил голосовой командой телевизор, висящий на стене рядом со входной дверью, и выбрал канал «CNN». Прямая трансляция с места событий, оцепленный полицейскими мемориал «9/11». Слышались стрекот вертушек, вой сирен и гудение толпы. На экране – корреспондентка с побелевшим лицом, взахлеб рассказывающая о последних событиях. Картинка сменилась. В кадре теперь измученные заложники и отморозки, вооруженные автоматами Калашникова. Обращение лидера террористов к администрации президента с требованиями уйти в отставку. Темнокожий парень в красной кепке и черном спортивном костюме и есть Адам Фирст. Одной рукой он держит за горло девочку лет десяти в белом платье, второй же прижимает пистолет к ее затылку. Закончив речь, он нажмет на курок…
– Видишь шикарную девицу за его спиной? – спросил Дэвид. – Не сомневаюсь, что эту перешедшую на сторону террористов заложницу из России зовут Ева Первова, так же как в романе. Это ведь она спасет Адама от шальной пули, толкнув его в сторону? Знаешь, если бы я верил в то, что в этом мире есть место чуду, то подумал бы, что ты хренов провидец!
Дэвид рассмеялся, немного даже зловеще. Я промолчал, не поддержав его шутку. В голове сейчас роились мысли, которые вообще не казались смешными. Я ошибся… Поддался искушению стать знаменитым… Это ли я должен был сделать?
– Впрочем, нас это должно мало волновать. Через несколько минут прибывший спецназ вышибет дурь из недоделанных террористов. Все закончится даже раньше, чем началось.
В колонках телевизора раздался оглушительный выстрел. Послышались визги и крики.
Не вышибет… Не закончится… Я ошибся… Через тринадцать секунд начнется штурм.
– Понимаешь, Эдвард... Лучшей пиар-акции для твоего романа не придумаешь. Мы в шоколаде! Это будет бестселлер! Атомная бомба!Мы заработаем миллиарды. Продадим десятки миллионов экземпляров. Книга разойдется, как горячие пирожки. Сейчас мы подпишем контракт, а уже завтра ты проснешься знаменитым и отвратительно богатым. Знаешь, почему? – спросил Дэвид, усаживаясь в кресло после очередного круга.
– Почему? – выдавил я, еле сдерживая слезы.
Руки тряслись, меня охватил ужас… Я чувствовал запах крови, на губах был ее соленый вкус. Жутко хотелось блевать. Ошибся… Я же мог их всех спасти… Наверное…
– Контракт – это формальность. Я уже напряг тысячи людей для того, чтобы завтра утром на полках книжных магазинов по всей стране появился роман «9/11_NULL». Твое имя будет на устах у всех – от домохозяек до президентов банков. Кстати, чем все закончилось, Эдвард? Мои клерки не смогли распечатать последнюю страницу. Там какая-то абракадабра с непонятной кодировкой. Мне кажется, что Адам и Ева должны сбежать и скрыться где-нибудь в Мексике. Все будут ждать продолжения…
– Нет, Дэвид… – загробным голосом проговорил я. – Они приведут в действие атомную бомбу в десятки мегатонн. Сотрут с лица земли Нью-Йорк. Двадцать пять миллионов человек в одно мгновенье. Еще столько же умрут в мученьях спустя годы. Мир никогда не будет прежним…
Кабинет озарила ослепительная вспышка, заставляя зажмурить глаза. Раздался громкий хлопок – и из колонок послышался жуткий белый шум. На телевизоре – серый экран с помехами. Можно не проверять, я знал это наверняка. Я поднял веки и повернул голову в направлении панорамного окна, толстенные стекла которого вибрировали. Время для меня приостановилось, а происходящее напоминало замедленное кино.
В том месте, где еще несколько минут назад стояла Башня Свободы, вздымался в небо мощный столб клубящегося дыма. Он упирался в гигантский огненный шар на высоте нескольких километров. Дым постепенно расширялся, принимая форму грибовидного облака. Оранжево-белая шляпа накрыла весь город. Ужасно красиво! Взрывная волна чудовищной силы, словно кровожадный монстр, пожирала небоскребы. Разносила их в пыль и с космической скоростью раскидывала по воздуху обломки бетона, осколки оплавленного стекла и фрагменты человеческих тел. Соскребала когтями с земли черный асфальт и мелкие строения. Небо залилось кровью смертельно раненого солнца. По моим щекам текли слезы…
Скоро встретимся, Марта! Прости! Я опять подвел тебя…
Это было последнее, о чем я подумал… |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
