Литературное кафе «Лира | Илья Михайлович Зданевич ( 21 апреля1894, Тифлис – 25 декабря 1975, Париж) вошел в историю грузинской, русской и французской культуры как один из лидеров литературного авангарда, теоретик и практик футуризма, апологет направления под названием «всёчество».
А между тем, миф имени требует удовлетворения естественного любопытства, тем более, что поэту- основателю русского авангарда мы обязаны сегодняшнему языку "падонкаф" и "албанскому"(а совсем не американцу из ЖЖ), хоть и в значительно ином контексте.
Именно Зданевичу принадлежит пенталогия пьес «Питёрка дейстф», написанная на смеси зауми и русского языка, причём в печатном издании русский текст набран нарочито без соблюдения нормативных правил орфографии.
Первая из этих пьес — «Янко круль албанскай», написанная и впервые поставленная в 1916 году.
Вот некоторые выдержки из пьесы:
"здесь ни знают албанскава изыка и бискровнае убийства дает действа па ниволи бис пиривода так как албанский изык с руским идет ат ывоннава… пачиму ни смучяйтись помнити шта вот изык албанскай…
…за нажи дируцца врываюца разнимают аркестрам ..."
Виктор Шкловский одним из первых понял: «В каждую эпоху есть люди, находящиеся на острие лезвия искусства. Это ударный отряд исследователей. Личная судьба их была бы печальная, если бы они не были сами веселыми. Илья Зданевич обратил все свое огромное дарование в художественный эксперимент. (. . .) Если в искусстве не быть Пушкиным, Расином или Гете, то стоит быть только Зданевичем». |
| «Первой достопримечательностью после того, как мы расстанемся со дном рождения, было то, что я родился с тремя зубами. Испуганные родители не знали, что предпринять, видя, что младенец скрежещет зубами и уже кусается. Таково было первое впечатление от меня после того, как я появился на свет.
Не знаю, почему Терентьев решил, что мои детские годы никого не касаются. Он прав, что я был необычайно красив, и это одно делает историю интересной. Впрочем, Терешкович находит и теперь, что я красив, а Гингер, с которым я познакомился много-много лет назад, узнал меня теперь по красивому животу. Но едем дальше.
Меня одевали девочкой. Моя мать не хотела примириться с тем, что у нее родился сын вместо дочери. В дневнике ее записано: „родилась девочка — Илья, волосики — черные, цвет — темно-синий“. Поэтому я носил кудри до плеч. Каждый вечер моя няня Зина делала груду папильоток, снимая по очереди книгу за книгой с полок дедовской библиотеки, и я проводил ночь с несколькими фунтами бумаги на голове. Так с полок исчезли Пушкин, Грибоедов, Державин, Гоголь по очереди. Во сне эти писанья входили мне в голову, и я постепенно становился поэтом.
„Слишком кудри“ — сказал инспектор N-ской гимназии, когда в 1902 году меня повели держать соответствующий экзамен. Но я был так очарователен, что экзамен был разрешен, и мое появление было первым случаем совместного обучения в России в 1902 году. Теперь это обыкновенно, но мое путешествие в гимназию с ранцем в юбке было сенсационным. Старания сделать меня девочкой были непрерывны. Но я пользовался своими привилегиями, часто ходя в женскую гимназию, посещая места, где написано „для дам“, вызывая и тут всеобщее восхищение. Моя дружба с подругами продолжалась до тех пор, пока с одной из них я не сделал плохо. Мне было уже двенадцать лет. Положение стало невыносимым. Я был дважды избит, и дамы заявили в полицию. По постановлению мирового судьи мои родители должны были одеть меня в штаны. Что осталось от того периода жизни, когда я был девочкой?
Несколько фотографических карточек и мягкий знак, который я ставлю в торжественных случаях в конце своей фамилии. Реакция была катастрофической. Я пошел и остриг кудри. История получилась обратная с Самсоном. Моя ненависть к прошлому так возросла, что я решил перестать ходить вперед, как я делал, будучи девушкой, а стал ходить назад, пятиться раком, словом, черт знает что. Правда, дадаисты говорят: когда я стою спиной, тебя рассматривает мой зад. Но мой зад не был зрячим. Эта манера бегать спиной вперед привела к тому, что на морских купаньях я свалился со скалы. Не умер.
С тех пор все во мне сошло на нет. Мои ноги переместились, и я перестал расти. Моя мораль также разрушалась, как и мое тело. Из очаровательного, гениально одаренного существа я стал тупым, бездарным, злым и порочным.
В школе меня терпеть было невыносимо. Мое отношение к занятиям изменилось — из лучших учеников я стал худшим. К этому прибавилась ещё пророческая болтливость. Поэтическое воспитание, привитое через папильотки, испарилось, память угасла. Я стал тем отвратительным дегенератом, каким и остался. Вот что значит перестать быть девушкой. Я приехал тогда в Петербург, где открыл „Школу Поцелуев“.
"Агиография". Илья Зданевич. |
| Сын потомка сосланного на Кавказ поляка Михаила Зданевича и грузинской дворянки Валентины Гамкрелидзе, детство и юность он провел в Тифлисе. Кавказ, Грузия, седые горы и древние храмы, освященные именами Прометея-Амирани, аргонавтов и Медеи – отсюда начинается его биография. Илья и его старший брат, будущий художник и писатель Кирилл Зданевич, росли в атмосфере родительской любви и доброты. Отец, Михаил Андреевич, выпускник Сорбонны, статский советник, славился широтой культурных интересов и прекрасным знанием языков. Мать, Валентина Кирилловна, обладала незаурядными литературными способностями и музыкальным дарованием, живым, проницательным умом. Она приучила сыновей писать и вести дневниковые записи, была их наставницей в литературе и живописи. Кирилл Зданевич вспоминал: «они сделали все, чтобы хорошо нас воспитать и привить любовь к искусству и литературе». С отцом мальчики исходили окрестности Тифлиса, взбирались на горы, купались в ледяной воде, впитывали природу, «пронизанную солнцем», открывали для себя древние церкви и средневековые фрески… Живописный и все еще архаичный Тифлис, горные ручьи и тропинки, солнце, облака, птицы и цветы, раннее ощущение печали и одиночества, робкие и пока еще неуклюжие поиски самого себя и своего места в мироздании – все это побуждало замкнутого, диковатого, но очаровательного и мужественного, пылкого, но сдержанного в пору детства и взросления Илью Зданевича писать стихи. Читая его стихи 1900-х годов, трудно представить, что их автор очень скоро станет апологетом зауми и дадаизма. Блестяще окончив в 1911 году 1-ю тифлисскую мужскую гимназию, Илья поступает на юридический факультет Петербургского университета. Он уезжает из Тифлиса уже знакомый с футуристическими манифестами Маринетти, и, став студентом университета, быстро и легко входит в круг поэтов и художников русского авангарда. В середине 1910-х годов он активно занимался лингвистикой, изучая труды И.А.Бодуэна де Куртэнэ, А.Белого, В.Шкловского и других, сбрасывал с парохода современности Венеру Милосскую, а выше нее ставил американский башмак. Литературная оппозиция называла его «развязным лектором», «прирожденным сапожником», «безусым юнцом с пафосом дурного тона и непомерным апломбом», «сюсюкающим мальчишкой», «бесталанным, наглым дебоширом»… |
| Поэзия и проза, журналистика и история культуры, археология и альпинизм, дизайн книги и издательское дело – таковы основные сферы деятельности Ильи Зданевича. Интересующийся европейским авангардом может собрать цветистый комплект интригующих «титуляций»: футурист из футуристов, постфутурист, всёк, заумник, протодадаист, сюрдадаист, нигилист, эксцентрик, одна из самых радикальных фигур авангарда… Он был первым биографом гениального грузинского художника Нико Пиросмани и автором первых публикаций о нем, инициатором экспонирования картин Пиросмани на московской выставке «Мишень» в 1913 г. В 1972 г. в Париже Илья Зданевич издал книгу «Нико Пиросманишвили. 1914» с иллюстрацией (портрет Пиросмани) работы Пикассо. http://www.youtube.com/watch?v=yLvwu5hq_Bg |
| В марте 1913 г раздраженная московская пресса разразилась в адрес «бесцеремонного юноши» десятками резких статей. В частности, газета «Голос Москвы», информируя читателей о диспуте группы «Мишень» в большой аудитории Политехнического музея, писала: «Смотрите! Небо заревеет и проснулась старая грубость и дикость. Будем им рады! Бежим на площади! Пора кричать не в замкнутых кругах, но для толпы, которую так презирали. Мы последние варвары мира старого и первые варвары мира нового! Старые мятежники начинали слишком поздно и проигрывали. Но мы молоды, и наша молодость победит!»
Так уверенно и победно звал к новой красоте вчерашний петербургский гастролер «Мишени» - восемнадцатилетний Илья Зданевич, футурист из футуристов.
– Мы утверждаем божественную суетность современности взамен старой торжественности.
– Мы зовем отрешиться от прошлого, мы сожжем все музеи и библиотеки.
– Мы провозглашаем смерть любви. Мы выкинем из искусства женщину, как носительницу похоти, мы презираем любовь к детям и к матери. Борьбу мы славим как единственное оправдание искусства и жизни. Войну воспоем мы – эту гигиену мира!
– Любовь наш первый враг, луна – вот наш самый заклятый враг.
– Долой праздную и глупую луну – мать меланхолии, лени, властительницу символистов от великого Верлэна до великого Бальмонта!.. Новую красоту несем мы миру – красоту быстроты…»
И совсем уж неожиданно:
На экране – изображение Венеры Милосской, а в руках у лектора – старый поношенный башмак.
– Вот перед вами Венера. Почему она красива? Потому, что этому нас научили. Красота башмака прекраснее, потому что она автономна и неосознанна»
– Уберите башмак, к черту башмак! Коммивояжер!
Свист, топот, бешеный крик, наконец, заставляют убрать башмак».
Диспут, как известно, закончился скандалом, побоищем и вмешательством полиции."
Исторические хроники. |
| И в то же время эпатировавший публику Зданевич оставался нежным сыном, верным другом и преданным отцом, умел самозабвенно любить, был бескомпромиссным апологетом Красоты, с детства поклонявшимся траве у дороги. Он сполна отдал должное эпохе, которая быстро и легко увлекалась, жила откровенными иллюзиями, на развалинах старого хотела создать новую жизнь и новую красоту в условиях, когда «порядок мысли и дела устанавливает любой урядник». Илью Зданевича всегда носило по волнам всяческих измов, и всюду он был искренен и страстен, и до сих пор трудно понять, где же он находил себя, в зауми или в сонете… С 1913 года он разрабатывает идею «всёчества», в противовес другим авангардным течениям подразумевавшую толерантное отношение ко всем стилям и эпохам. В одном из его докладов 1918 г. есть любопытные тезисы : «Всёчество и ретроград футуризм», «Школа и преемство», «Вопрос о новом и старом», «Сюжет и слово – понятия неразрывной связи». Разумеется, для слушателей и единомышленников, знавших Илью Зданевича как непримиримого поэта-заумника, эти тезисы звучали неожиданно. И все же Илья Зданевич вошел в историю как один из основоположников заумной поэтической школы России.
Он не предавал публичности свои стихи в традиционной поэтической манере, хотя еще в 1913 г. М.Ларионов, неоспоримый лидер российской авангардной молодежи той поры, писал ему: «Нужны ваши стихи»…
Илья Зданевич
«Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе...»
Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе,
за чугуном ворот угомонился дом.
В пионовом венке, на каменной террасе
стояла женщина овитая хмелем.
Смеялось проседью сиреневое платье,
шуршал языческий избалованный рот,
но платье прятало комедию Распятья,
чело – изорванные отсветы забот,
На пожелтелую потоптанную грядку
Снялся с инжирника ширококрылый грач.
Лицо отбросилось в потрескавшейся кадке,
В глазах осыпался осолнцевшийся плач.
Темнозеленые подстриженные туи
Пленили стенами заброшенный пустырь.
Избалованный рот голубил поцелуи,
покорная душа просилась в монастырь.
В прозрачном сумерке у ясеневой рощи
метался нетопырь о ночи говоря.
Но тихо над ольхой неумолимо тощей,
как мальчик, всхлипывала глупая заря.
1912 |
| Вплоть до своего отъезда в Париж в октябре 1920 г. Илья Зданевич оставался одним из вдохновителей и активнейших участников литературно-художественной жизни России и Грузии. Он был в дружеских и творческих отношениях с Михаилом Ле-Дантю, Давидом Какабадзе, Михаилом Ларионовым, Натальей Гончаровой, Виктором Бартом, Владимиром Маяковским, братьями Бурлюками, Виктором Шкловским, Алексеем Крученых, Игорем Терентьевым, Ладо Гудиашвили, Тицианом Табидзе, Дмитрием Шеварднадзе, Сигизмундом Валишевским, Григолом Робакидзе, Софией Мельниковой и многими другими. В Тифлисе он учредил группу «41o» и под этим знаком создал книжное издательство, газету и «Университет футурвсеучбища». Под этим символическим знаком он издал знаменитый сборник «Софии Георгиевне Мельниковой “Фантастический кабачок”», собственные заумные драмы («дра») и все свои последующие книги. «Якая вика на выку...» Якая вика на выку Бела маша на маню Машет глазами на нику перестанет Явиле листья с уклоном Язвами землю на пели Темный почемный зеленым Кавалерьям. Странные перья доверья Мачему мику на кульи Яки выка пашут перетянули И.Зданевич 1922 В ноябре 1921 г. Илья Зданевич приехал во Францию и сразу окунулся в стихию парижской литературно-художественной жизни. Он продолжал и популяризировал творческие принципы «41o», читал доклады, устраивал диспуты, издавал книги, которые давно признаны раритетами ХХ века. В то же время он писал стихи и романы, много путешествовал, изучая памятники древней архитектуры Франции, Испании, Греции. Вместе с Пикассо работал над керамическими произведениями по собственным эскизам. Илья Зданевич выступал и как ученый, участвуя в международных конгрессах византинистов. В Париже он принял псевдоним «Ильязд», и под этим именем его знали и дружили с ним Пабло Пикассо, Соня и Робер Делоне, Марк Шагал, Макс Эрнст, Альберто Джакометти, Хуан Миро, Жорж Рибемон-Дессень, Поль Элюар, Жан Кокто, Жорж Брак, Фернан Леже, Коко Шанель и многие другие выдающиеся деятели европейской культуры. Ильязд объединял творческую энергию своих друзей и единомышленников и как секретарь Союза русских художников, и как лидер созданной им в Париже литературной группы «Через». http://www.youtube.com/watch?v=ZzaJhG0u-1g |
| Илья Зданевич
Пабло Пикассо
Напрасно трепетный схватив перо
пытается поэт листы марая
вернуть века потерянного рая
навеки запрещенное добро
пиши по поводу и об и про
попытка одинаково пустая
в края другие отлетает стая
и редкий лес покрыло серебро
И книга эта над которой Пабло
склонялись мы три года сообща
ушедшей жизни тщетный отпечаток
ее постель помятая иззябла
не дозовешься никого крича
подняв чету уроненных перчаток
1941 |
| В библиографической справке пишется:
Неистовый поэт-заумник Илья Зданевич и в зрелые годы находил понимание у своей просвещенной матери. В 1923 г. она писала сыну в Париж: «Ни в каком случае я не стану больше возражать против твоих литературных занятий, теперь ты далеко уже не мальчик, и, если до сих пор продолжаешь быть тем, чем ты был 10-12 лет назад – значит, ты рожден футуристом и умрешь им». «Рожденный футуристом», Илья Зданевич обладал исключительной способностью восприятия «иного» в литературе, искусстве и науке, очевидно понимая, что необходимо преодолеть замкнутость интереса в одной сфере, в одном жанре, пространстве, времени и в одной эпохе.
Личная жизнь Ильязда была такой же неспокойной, как и творческая.
Он был трижды женат. От известной модели Аксель Брокар он имел двух детей, от нигерийской принцессы Ибиронке Акинсемоин – сына Шалву. Последней музой мастера стала художница Элен Дуар (скончалась в 1993 г. в Париже). Элен была верным другом Ильязду и после его смерти бережно хранила огромное творческое наследие мужа, организовывала выставки и публикации. Она же, выполняя волю Ильязда, стала инициатором выставки его произведений на родине мужа, в Тбилиси. По окончании работы выставки в Государственном Музее искусств Грузии в 1989 г. Элен Дуар-Ильязд передала в дар музею многие ее экспонаты – книги, рукописи, письма, афиши, плакаты, фотоснимки. По ее же инициативе в Париже был создан «Ильязд-клуб», членами которого являются деятели культуры разных стран.
Ильязд скончался в 1975 г. в Париже и похоронен на грузинском кладбище в Левиль-сюр-Орж. Заслуги Ильязда в истории культуры Грузии, России и Франции несомненны и подтверждаются все возрастающим интересом к его сложной, многозначной и яркой фигуре.
Илья Зданевич
«Все тянутся пустей пустого встречи...»
Все тянутся пустей пустого встречи
то за столом, то в креслах мы сидим
и ни о чем часами говорим
и светские пустей пустого речи.
И рифмы прежние одна другой далече
витают над столом табачный дым
и в сумерках растает голубым
оберегая Ваши злые плечи
Ни воли, ни надежды, ни желанья
решимости последней тоже нет
искать былого здесь не стоит след
ушла в леса навек походка ланья
Докончен вечер; снова без желанья
Мы назначаем новое свиданье
1938 |
| Как знать, может быть сквозь Болтовню : Болтовня чакача рукача яхари качики срахари теоти нести вести бирести паганячики вмести ехчака чока чока сучока рачики жачики бачики кока Зданевич разглядел уже в 1922 году вот это будущее? http://www.youtube.com/watch?v=eMrnedZ-7gA |
| Но все же лучше так: Илья Зданевич Шагалу Скажи когда строитель мой Шагал придет пора распоряжений скорых нанесть последний капители ворох на кружевной колонны астрагал Ты знаешь сам что никогда не лгал древесный шум и тростниковый шорох волна и берег в постоянных спорах тому кто звук на стих перелагал О живописном подвиге болея твоя рука подымет карандаш и подписав созвездье водолея путь завершит литературный наш Не забывай далекий и угрюмый о дружбе полувековой подумай 1965 http://www.youtube.com/watch?v=OELD94Sp89w |
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
