Литературное кафе «Лира Автор: | Алла Райц | | Тема: | Млеком и медом течет великая русская река... Католическое Рождество | Ответить |
| Праздник Рождества принадлежит к числу тех явлений духовной жизни, где традиция религиозная, тесно переплетаясь с народными обычаями, образует традицию общекультурную, существующую уже на протяжении двух тысячелетий. Главное содержание нынешних праздничных дней - радость. |
| Иван Шмелев Рождество в Москве. Рассказ делового человека …В "городе" и не протолкаться. Театральной площади не видно: вырос еловый лес. Бродят в лесу собаки - волки, на полянках дымятся сбитеньщики, недвижно, в морозе-тиши, радуют глаза праздничным сияньем воздушные шары - колдовской "зимний виноград"; качаются, стряхивая снег, елки, валятся на извозчиков, едут во всю Москву, радуют белыми крестами, терпкой, морозной смолкой, просятся под наряд. Булочные завалены. И где они столько выпекают?!.. Пышит теплом, печеным, сдобой от куличей, от слоек, от пирожков, - в праздничной суете булочным пробавляются товаром, некогда дома стряпать. Каждые полчаса ошалелые от народа сдобные молодцы мучнистые вносят и вносят скрипучие корзины и гремучие противни жареных пирожков, дымящиеся, - жжет через тонкую бумажку: с солеными груздями, с рисом, с рыбой, с грибами, с кашей, с яблочной кашицей, с черносмородинной остротцой... - никак не прошибутся, - кому чего, - знают по тайным меткам. Подрумяненным сыплются потоком, в теплом и сытном шорохе, сайки и калачи, подковки и всякие баранки, и так, и с маком, с сольцой, с анисом... валятся сухари и кренделечки, булочки, подковки, завитушки... - на всякий вкус. С улицы забегают погреть руки на пирожках горячих, весело обжигают пальцы... летят пятаки куда попало, нечего тут считать, скорей, не время. Фабричные забирают для деревни, валят в мешки шуршащие пакеты - московские калачи и сайки, белый слоистый ситный, пышней пуха. На все достанет, - на ситчик и на платки, на сладкие баранки, на розовое мыльце, на карамель - "гадалку", на пряники. |
| ...Тула и Тверь, Дорогобуж и Вязьма завалили своим товаром - сахарным пряником, мятным, душистым, всяким, с начинкой имбирно-апельсинной, с печатью старинной вязи, чуть подгоревшей с краю: вязьма. Мятные белые овечки, лошадки, рыбки, зайчики, петушки и человечки, круто-крутые, сладкие... - самая елочная радость. Сухое варенье, "киевское", от Балабухи, белевская пастила перинкой, розово-палевой, мучнистой, - мягко увязнет зуб в мягко-упругом чем-то яблочном, клюковном, рябиновом. "Калужское тесто" мазкое, каменная "резань" промерзлая, сладкий товар персидский - изюм, шептала, фисташки, винная ягода, мушмула, кунжутка в горелом сахаре, всяческая халва-нуга, сахарные цукаты, рахат-лукумы, сжатые абрикосы с листиком... грецкие и "мериканские" орехи, зажаренный в сахаре миндаль, свои - лесные - кедровый и каленый, и мягкий-шпанский, святочных вечеров забава. Помадка и "постный сахар", сухой чернослив французский, поседевший от сладости, сочный-моченый русский, сахарный мармелад Абрикосова С-вей в Москве, радужная "соломка" Яни, стружки-буравчики на елку, из монпасье, золоченые шишки и орешки, крымские яблочки-малютки... сочные, в крепком хрусте... леденцовые петушки, сахарные подвески-бусы... - валится на Москву горами. Темнеет рано. Кондитерские горят огнями, медью, и красным лаком зеркально-сверкающих простенков. Окна завалены доверху: атласные голубые бонбоньерки, - на Пасху алые! - в мелко воздушных буфчиках, с золотыми застежками, - с деликатнейшим шоколадом от Эйнема, от Абрикосова, от Сиу... пуншевая, Бормана, карамель-бочонки, россыпи монпасье Ландрина, шашечки-сливки Флея, ромовые буше от Фельца, пирожные от Трамбле... Барышни-продавщицы замотались: заказы и заказы, на суп-англез, на парижский пирог в мороженом, на ромовые кексы и пломбиры. Дымят трубы конфетных фабрик: сотни вагонов тонкой муки, "конфетной", высыпят на Москву, в бисквитах, в ящиках чайного печенья. "Соленые рыбки", - дутики, - отличнейшая заедка к пиву, новость, - попали в точку: Эйнем побивает Абрикосова, будет с тебя и мармаладу! Старая фирма, русская, вековая, не сдается, бьет марципанной славой, мастерским художеством натюр-морт: блюдами отбивных котлет, розовой ветчиной с горошком, блинами в стопке, - политыми икрой зернистой... все из тертого миндаля на сахаре, из "марципана", в ярко-живой окраске, чудный обман глазам, - лопнет витрина от народа. Мало? Так вот, добавлю: "звездная карамель" - святочно-рождественская новость! Эйнем - святочно-рождественский подарок: высокую крем-брюле, с вифлеемской звездой над серпиком. Нет, постойте... вдвинулся Иванов, не стыдится своей фамилии: празднует Рождество победно, редко-чудесным шоколадом. Движется-богатеет жизнь... Иван Шмелев. Рождество в Москве |
| . А самое Рождество - в душе, тихим сияет светом. Это оно повелевает: со всех вокзалов отходят праздничные составы с теплушками, по особенно-низкому тарифу, чуть не грош верста, спальное место каждому. Сотни тысяч едут под Рождество в деревню, на все Святки, везут "гостинцы" в тугих мешках, у кого не пропита получка, купленное за русскую дешевку, за труд немалый. Млеком и медом течет великая русская река... Вот и канун Рождества - Сочельник. В палево-дымном небе, зеленовато-бледно, проступают рождественские звезды. Вы не знаете этих звезд российских: они поют. Сердцем можно услышать, только: поют - и славят. Синий бархат затягивает небо, на нем - звездный, хрустальный свет. Где же, Вифлеемская?.. Вот она: над Храмом Христа Спасителя. Золотой купол Исполина мерцает смутно. Бархатный, мягкий гул дивных колоколов его плавает над Москвой вечерней, рождественской. О, этот звон морозный... можно ли забыть его?!.. Звон-чудо, звон-виденье. Мелкая суета дней гаснет. Вот воспоют сейчас мощные голоса Собора, ликуя, Всепобедно. "С на-ми Бог!.." Священной радостью, гордостью ликованья, переполняются все сердца, "Разумейте, язы-и-и-цы-ы... и пок-ко-ряй - теся... Я-ко... с на-а-а-а - ми Бог!" Боже мой, плакать хочется... нет, не с нами. Нет Исполина-Храма... и Бог не с нами. Бог отошел от нас. Не спорьте! Бог отошел. Мы каемся. Звезды поют и славят. Светят пустому месту, испепеленному. Где оно, счастье наше?.. Бог поругаем не бывает. Не спорьте, я видел, знаю. Кротость и покаяние - да будут. И срок придет: Воздвигнет русский народ, искупивший грехи свои, новый чудесный Храм - Храм Христа и Спасителя, величественней и краше, и ближе сердцу... и на светлых стенах его, возродившийся русский гений расскажет миру о тяжком русском грехе, о русском страдании и покаянии... о русском бездонном горе, о русском освобождении из тьмы... - святую правду. И снова тогда услышат пение звезд и благовест. И, вскриком души свободной в вере и уповании, воскричат: "С нами Бог!.." Иван Шмелев. Декабрь, 1942-1945, Париж |
| Фёдор Тютчев В дни поста Во дни поста, дни покаянья, Рой грешных помыслов оставь; Страшися, грешник, воздаянья; Свой ум ко Господу направь. Приди во храм не с гордым оком, Как фарисей не лицемерь; В уничижении глубоком Стучись в помилованья дверь. Как древний мытарь со смиреньем - Поникнув головой склонись; С чистосердечным сокрушеньем "Помилуй, Господи!" - молись... Проливши слёзы умиленья, Да будет от греха чиста Твоя душа, - чужда сомненья, Принять достойная Христа. |
| Есть страны С. Надсон Есть страны, где люди от века не знают Ни вьюг, ни сыпучих снегов; Там только нетающим снегом сверкают Вершины гранитных хребтов - Цветы там душистее, звезды крупнее, Светлей и нарядней весна, И ярче там перья у птиц, и теплее Там дышит морская волна - В такой-то стране ароматною ночью, При шепоте лавров и роз Свершилось желанное чудо воочью: Родился Младенец Христос. |
| Рождественское Саша Черный В яслях спал на свежем сене Тихий крошечный Христос. Месяц, вынырнув из тени, Гладил лен Его волос… Бык дохнул в лицо Младенца И, соломою шурша, На упругое коленце Засмотрелся, чуть дыша. Воробьи сквозь жерди крыши К яслям хлынули гурьбой, А бычок, прижавшись к нише, Одеяльце мял губой. Пес, прокравшись к теплой ножке, Полизал ее тайком. Всех уютней было кошке В яслях греть Дитя бочком… Присмиревший белый козлик На чело Его дышал, Только глупый серый ослик Всех беспомощно толкал: «Посмотреть бы на Ребенка Хоть минуточку и мне!» И заплакал звонко-звонко В предрассветной тишине… А Христос, раскрывши глазки, Вдруг раздвинул круг зверей И с улыбкой, полной ласки, Прошептал: «Смотри скорей!» Крошку-ангела в сочельник Бог на землю посылал: “Как пойдешь ты через ельник, - Он с улыбкою сказал, - Елку срубишь, и малютке Самой доброй на земле, Самой ласковой и чуткой Дай, как память обо Мне”. И смутился ангел-крошка: “Но кому же мне отдать? Как узнать, на ком из деток Будет Божья благодать?” “Сам увидишь”, - Бог ответил. И небесный гость пошел. Месяц встал уж, путь был светел И в огромный город вел. Всюду праздничные речи, Всюду счастье деток ждет… Вскинув елочку на плечи, Ангел с радостью идет… Загляните в окна сами, - Там большое торжество! Елки светятся огнями, Как бывает в Рождество. И из дома в дом поспешно Ангел стал переходить, Чтоб узнать, кому он должен Елку Божью подарить. И прекрасных и послушных Много видел он детей. – Все при виде божьей елки, Все забыв, тянулись к ней. Кто кричит: “Я елки стою!” Кто корит за то его: “Не сравнишься ты со мною, Я добрее твоего!” “Нет, я елочки достойна И достойнее других!” Ангел слушает спокойно, Озирая с грустью их. Все кичатся друг пред другом, Каждый хвалит сам себя, На соперника с испугом Или с завистью глядя. И на улицу, понурясь, Ангел вышел… “Боже мой! Научи, кому бы мог я Дар отдать бесценный Твой!” И на улице встречает Ангел крошку, - он стоит, Елку Божью озирает, - И восторгом взор горит. Елка! Елочка! – захлопал Он в ладоши. – Жаль, что я Этой елки не достоин И она не для меня… Но снеси ее сестренке, Что лежит у нас больна. Сделай ей такую радость, - Стоит елочки она! Пусть не плачется напрасно!” Мальчик ангелу шепнул. И с улыбкой ангел ясный Елку крошке протянул. И тогда каким-то чудом С неба звезды сорвались И, сверкая изумрудом, В ветви елочки впились. Елка искрится и блещет, - Ей небесный символ дан; И восторженно трепещет Изумленный мальчуган… И, любовь узнав такую, Ангел, тронутый до слез, Богу весточку благую, Как бесценный дар, принес. |
| Иосиф Бродский Снег идет, оставляя весь мир в меньшинстве. В эту пору - разгул Пинкертонам, и себя настигаешь в любом естестве по небрежности оттиска в оном. За такие открытья не требуют мзды; тишина по всему околотку. Сколько света набилось в осколок звезды, на ночь глядя! как беженцев в лодку. Не ослепни, смотри! Ты и сам сирота, отщепенец, стервец, вне закона. За душой, как ни шарь, ни черта. Изо рта - пар клубами, как профиль дракона. Помолись лучше вслух, как второй Назорей, за бредущих с дарами в обеих половинках земли самозваных царей и за всех детей в колыбелях. 1986 |
|
Шапочка Мастера |
| |
Литературное объединение «Стол юмора и сатиры» |
| |
|
' |