Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор:	Координатор турнира "Хит Сезона"
Тема:	Поэтка. Хит-10.Цикл.	Ответить

   Ник: Поэтка

   Детство
   Ленка

   Мы сидим вдвоем на крыше,
   Крыша в воздухе висит.
   Нас сейчас никто не слышит,
   Только дождь, что моросит.
   Почернел и стал осенним
   Синий-синий небосвод,
   Ленка держит на коленях
   Со стихами свой блокнот.
   Мы прощаемся надолго,
   А быть может, навсегда,
   Мне - на лето - дача, Волга,
   Ленке - мертвая вода.
   Мне читать «Как закалялась...»
   Ей - осваивать иврит…
   Ну, кому же помешала
   Наша Ленка Купершмидт?
   Фантазерка, хохотушка,
   Вся, как чистая вода,
   Лучшая моя подружка!
   - «Уезжаешь? Навсегда?
   Ленка! Как же: наше небо,
   Наша крыша, двор, друзья…»
   Ленка крошит птицам хлеба:
   - «По-другому нам нельзя…»
   Мы сидим не размыкая
   Наших душ и наших рук...

   Никогда уже не будет
   У меня таких подруг!


   Отрочество
   Ранетка


   «А тебе не рано влюбляться, детка?
   Ты пока не яблочко, а ранетка…»
   Я сижу меж ними на табуретке
   И до ста считаю, чтоб не реветь.
   Ведь, пока они говорят по кругу,
   Ты и я не можем прийти друг к другу
   И, за руки взявшись, идти по лугу,
   Чтоб на месяц пряничный посмотреть.

   А у нас - последнее лето детства,
   Ты куда-то можешь внезапно деться…
   Под футболкой бешено бьется сердце,
   На глаза надвигаются облака…
   Уезжать же завтра – в дожди и школу,
   В обрезанье: воли, ногтей, подолов…
   Дни потянутся медленно-бестолково:
   Геометрия, физика и… тоска

   А за партой снова сидеть с Петровым…
   Он такой зануда, во всём подкован!
   По нему усохшая Соколова,
   Разозлится, будто мне дали приз!
   А она комсорг, ей нельзя: влюбляться,
   Строить глазки, краситься, целоваться…
   Вот зачем ей это, в ее пятнадцать!
   Но зато - он рядышком…Медалист!

   Зависть дразнит тоску по ночам стихами…
   И тетрадь попадается в руки к маме…
   И тоска, прямо мамиными словами,
   Говорит бедной зависти: «Не сердись!»

   И, от белой зависти к Соколовой,
   От тоски зеленой – к тебе – три слова
   Полетят самолётно и голубёво:
    «Я люблю тебя!»… Маму, папу, жизнь!


   Юность
   Дневничок


   Знаешь, Ленка! Ответы на твой молчок
   (От тебя независимый, знаю точно!)
   Осыпаются строчками в дневничок
   И бегут мурашами на позвоночник.
   Оказалось, что жизнь не красна совсем
   Пирогами правды, блинами счастья.
   Или счастье, в излишестве окосев,
   Убегает в сторону в одночасье…
   Упорхнуло детство, как сквознячок.
   Дни, такие ровные, - как тарзанка,
   А короче если и парой строк:
   Просыпалась дочкой, усну подранком.
   А еще понятнее - он ушел…
   Насовсем, навзрыд, от меня и мамы,
   Просто так: « Прости меня Лягушо...»
   И - к двери, насмешливыми шагами.
   Оказалось, что в жизни ему нужней:
   Тапки, бритва, куртка, зубная щетка…
   Неужели бывает меня нежней,
   Веселей, присушливей и зачётней?
   Я не камень, Ленка, летела б вниз…
   И не птица (жалко!) – взлетела б выше,
   Где мое отчаянное: «Вернись!»
   Рикошетом в сердце не било б с крыши.
   Где помадно-белые облака
   Не накроют тенью густой и черной
   И откуда видно, как с козырька
   Сизари взлетают легко и чётно.
   ...А на кухне мама глазурит торт
   На семнадцать свечек и две персоны…
   Я иду, почти исписав блокнот,
   Что сердцами нашими изрисован.


    Молодость
   Молодо-зелено…


   Молодо-зелено-солнечно – время жить:
   Ветрено, смело, подъемно-легко, торопко,
   Строить пути-дороги и этажи,
   Вынести в мир достоинства и пороки.

   В двадцать четыре - просто держать фасон:
   Ехать куда зовут и куда послали.
   Руки и ноги крепки и сладок сон
   На рюкзаках в прокуренном вдрызг вокзале.

   Родина – ветер, а мы - тополиный пух.
   Нам прорастать в балках и бараках бамов,
   Впитывать сердцем новое слово «дух»
   И упиваться правдой под бульк агдамов.

   Поздние дети, последыши пап и мам,
   Адская смесь из стойкости, воли, лени,
   Каждый второй - законченный битломан,
   Каждому – брат, убитый фанатом, Леннон.

   Ветер надежд уронит шрифты газет,
   Выгнет дугой напором житейской прозы.
   Нам привезут, запаянных в цинк, друзей,
   Мы уясним, что ветер не так уж розов.

   Кто-то из нас подсядет на анашу,
   Кто-то найдет себя, занявшись фарцовкой,
   Кто-то наследство ветра - зеленый шум -
   Будет глушить в глуши, запивая водкой.

   Кто-то презрительно скажет про нас: «совки»…
   Молодо-зелено! Будем к обидам глухи!
   Мы до сих пор еще на подъем легки,
   Юные деды и юные их старухи…

   Да, мы не знали значение слова «крест»,
   Крестники голубятен и коммуналок…
   В поисках счастья внуки играют в квест,
   Как же, в сравненьи с нашим, он глуп и жалок…


   Зрелость
   Убить дракона…


   В этой комнате узкой, сродни вагону,
   Вечерами, снимая пальто, корону,
   Быть ничьей…
   Половинкой луны за стеклом оконным,
   Черной грустной птицею на балконе -
   Сто ночей.
   Я смотрела в небо на звезд бутоны,
   Я врубала песню «Нас не догонят»…
   А зачем…
   И хотело тело, твоих ладоней,
   (Как нежны они, и как мне тепло в них…)
   И вообще…
   А будильник утром орал: «По коням!»
   Я ему казалась большой в погонах
   Бабой Че…
   Я его убила, того дракона,
   Все его звоночки, всех шестеренок -
   Палачей.
   Я себе сказала строжайшим тоном:
   «Никаких прижизненных марафонов
   Для вещей.
   Ни шелков, ни бархатов, ни шифонов,
   Новомодных пати и бизнес-тронов,
   И рвачей!»
   Только ты и я, и небес попона…
   Знаешь, как у тебя спокойно
   На плече…
   Нарожаем мальчиков и девчонок,
   Озорных, под солнышком подкопченных,
   Нас бойчей…


   В расцвете лет

   Лилит


   Я люблю признаваться тебе в любви,
   . . . . . . . . . . По ночам придумывать имена,
   Забирать тебя из объятий сна,
   . . . . . . . . . . Чтоб услышать в ответ имена свои.
   Чтобы ты почувствовал изнутри:
   . . . . . . . . . . Горячей огня и пьяней вина,
   И душа - струна, и сама - струна
   . . . . . . . . . . Та, которую ты назовешь: Лилит.

   Я люблю тебя больше, чем белый свет,
   . . . . . . . . . . Больше лунного света тебя люблю.
   Слаще яблока губ твоих нет в раю,
   . . . . . . . . . . Если нет тебя, то и рая нет…
   Быть твоим огнем, согревать в рассвет,
   . . . . . . . . . . Быть живой водою тебе в бою…
   Ничего, любимый, не убоюсь,
   . . . . . . . . . . Лишь бы ты всегда говорил: «Привет!»

   Пережив ожоги больших разлук,
   . . . . . . . . . . Залечив рубцы хирургией встреч,
   Выбираю крепость твоих плеч,
   . . . . . . . . . . Выбираю нежность твоих рук.
   Отпылав костром на твоем пиру,
   . . . . . . . . . . Превратившись в дым, потеряв речь,
   Стану тучей черной тебя беречь,
   . . . . . . . . . . Ледяным дождем за тебя умру.

   Пусть все Евы мира горят в огне!
   . . . . . . . . . . Этой ночью имя мое – Лилит,
   Это мой очаг, это счастье – мне…
   . . . . . . . . . . И гранатово сердце мое горит…

   _________

   1. Огонь

   Я люблю признаваться тебе в любви…

   Я люблю признаваться тебе в любви,
   Забирать тебя из объятий сна,
   Чтобы ты почувствовал изнутри:
   И душа - струна, и сама – струна.
   Я люблю тебя больше, чем белый свет,
   Слаще яблока губ твоих нет в раю,
   Быть твоим огнем, согревать в рассвет…
   Ничего, любимый, не убоюсь…
   Пережив ожоги больших разлук,
   Выбираю крепость твоих плеч,
   Отпылав костром на твоем пиру,
   Стану тучей черной тебя беречь.
   Пусть все Евы мира горят в огне!
   Это мой очаг, это счастье – мне…

   _______

   2. Вода

   По ночам придумывать имена…

   По ночам придумывать имена,
   Чтоб услышать в ответ имена свои.
   Горячей огня и пьяней вина,
   Та, которую ты назовешь: Лилит.
   Больше лунного света тебя люблю,
   Если нет тебя, то и рая нет…
   Быть живой водою тебе в бою …
   Лишь бы ты всегда говорил: «Привет!»
   Залечив рубцы хирургией встреч,
   Выбираю нежность твоих рук.
   Превратившись в дым, потеряв речь,
   Ледяным дождем за тебя умру
   Этой ночью имя мое – Лилит,
   И гранатово сердце мое горит…


   Эпилог

   Автобиографическое

   ...Из глины, огня и цветастого ситца,
   Дырявых сандалий, капроновых бантов,
   С излишком упрямства и горсткой таланта,
   Меня создавали, чтоб мною гордиться...
   Чтоб ставить по праздникам на табуретку,
   Смешную: очки и в зеленке коленки,
   А я продвигала по-дружески Ленку,
   Картавую птичку, подружку, поэтку.

   Наверное, я не вполне получилась,
   Как буква под черною кляксой на белом,
   Как детский рисунок, начертанный мелом,
   На сером асфальте, где ноги и сырость.
   Как первые рифмы - набат из глаголов,
   Усиленный юной гордыней и спесью,
   И в этой глагольно-рифмованной взвеси -
   И первая рана, и первое горе.

   Но именно в этих, наивных и робких,
   Попытках стихов о вселенской печали,
   Рождалась любовь, а обиды мельчали,
   Как бусы-стекляшки в заветной коробке.
   Любовь... И взрывала, и навзничь валила,
   И жгла, словно солнца паяльная лампа,
   Живила водой, притворялась баландой...
   Но как же я счастлива, что опалила…

   О жизнь, я не буду судиться с тобою!
   Потери-победы - мне все пригодилось…
   Но все же надеюсь на высшую милость:
   Такое наследство тащу за любовью!