НИНА БОНДАРЕВА
   
   
   Наплюю на все дела.
   И кольцо сниму и спрячу.
   Здравствуй, я тебя ждала,
   Это что-нибудь да значит.
   
   Лихорадка ли, любовь, -
   Я гоню свою тревогу.
   Даже если час – то мой,
   Только мой. И твой немного.
   
   Приключение – не грех,
   Слишком долго ждать рассвета…
   У тебя знакомый смех,
   Видно, мы встречались где-то.
   
   Хочешь - смейся, хочешь - плачь.
   В мире все давно не ново.
   На тебе знакомый плащ.
   Плащ Джакомо Казановы.
   
   Старый плащ и в пир, и в мир,
   Обветшал, в грязи и пыли.
   Плащ, захватанный до дыр,
   Теми, кто тебя любили.
   
   И как было испокон,
   Зацелованный другими,
   В череде иных имен,
   Ты мое забудешь имя.

   ВИКТОР БАРКОВ
   
   Пессимизм
   
   Я в глубоком сейчас пессимизме:
   организм захалтурил чуток,
   и, нарушив спокойствие жизни,
   хлынул мутных инстинктов поток.
   Мне тебя захотелось до спазмов,
   до икоты и боли в боку...
   Но заочно достигнуть оргазма –
   извиняюсь. Я так не могу.
   
   Мне животное это начало
   удавалось сперва заглушать,
   но, как только глаза закрывал я,
   перед взором являлось опять
   всё, что в сердце давно накипело
   и смело преграждавший рубеж:
   ослепительно белое тело
   в груде порванных мною одежд.
   
   Ты поверь, до последних мгновений
   я боролся с собой что есть сил:
   отжимался до изнеможенья,
   даже локоть себе укусил,
   я бросался с разбегу на стены,
   порываясь обои скрести,
   перерезал напильником вены –
   жаль, соседи успели спасти.
   
   Я в отчаянье лопал таблетки
   и «живительной влаги» хлебал,
   замотал себя в крепкую сетку,
   но тебя ещё больше желал.
   А потом достижения йогов
   попытался в тот комплекс ввернуть:
   посидел в одной позе немного –
   не лишился чего-то чуть-чуть.
   
   Лишь с тобою я в деле интимном
   вожделенье своё залечу,
   а с другими мне просто противно,
   даже если ужасно хочу.
   Я в глубоком сейчас пессимизме.
   Как же быть мне? И что предпринять?
   Видно, выход один – в онанизме:
   мять кровать да подушку терзать.

   Эх, хорошая компания тут собралась!
   Немножко размышлялок можно подкинуть? ;)))
   
   У взгляда внутрь есть множество причин
   не видеть преломление баланса.
   В пустых карманах – разность величин
   впустую разбазаренных авансов.
   
   Я разучился петь, когда винят.
   Я пуст. Неоправданье ожиданий…
   Как холостой патрон. Внутри меня
   балласт рикошетирующих знаний.
   
   Ещё стою. На глиняных ногах.
   Леплю заборы собственного гетто.
   Бинарность смыслов…но всегда нага
   неправда в наслоении сюжетов.
   
   Слепой гончар аморфных личных стен.
   В воде иллюзий нет былого блеска.
   Статичность – под основу всех систем,
   так лучше в вакханалии гротеска.
   
   У взглядов внутрь есть множество «а вдруг»…
   Финал не скор, и есть предел антрактам…
   По кругу всё. И как шагнуть за круг?
   Как проскочить в де-юре из де-факто?
   
   Умыт слезой того, кто всё простит,
   порвав на части взвешенности сущность,
   в фундамент толстых стен кладу пластид.
   Никто не знает, как нам будет лучше…

   На берегу сидели мило,
   Читали строчечки стишей,
   И пиво без закуски пили,
   И пива было до ушей.
   
   Плыл мимо енисей устало,
   Он воды гнал свои вперед.
   А нас струя соединяла...
   Поэзии струился мед.

   ...
   В фиолетовой утренней дымке столпились машины,
   Недовольными фарами в сторону центра глядят.
   И такая же дымка окутала наши вершины,
   Но топтанье на месте получше дороги назад.
   
   Что нас ждёт впереди? Ненавистно-родимые зданья,
   Где контроля чрезмерного плотно сжимают тиски,
   Где работаем мы по призванию и без призванья,
   Где из горла друг друга порой вырываем куски.
   
   Где суровая быль далека от того, что приснилось, –
   Только чем мы заполним нетолстую жизни тетрадь? –
   Где магнитная карточка – пропуск не в счастье, а в сытость.
   Эту сытость казённую так я боюсь потерять…
   
   Мы в театре профессий играем какие-то роли.
   Мы сливаемся с ними, ведь выжить иначе нельзя.
   Мы с собой расстаёмся – кто с болью, а кто и без боли –
   И становится личностью нашей не наша стезя.

   На излёте Дня четвёртого немного подуставшие поэты продолжали лепить и всё-таки сумели растянуть "Сибириаду" на три страницы. За что им всем низкий поклон.
   Вы лепите, вы лепите..Вам зачтётся.

   Не надо стесняться расчётов рьяных,
   Смущаться от цифр непроверенных.
   Много в Сибири поэтов пламенных-
   Экзамен сдадите Времени.

   СВЕТЛАНА МЕЛЬ
   г. Железногорск (закрытый городок под Красноярском, дружим)
   
   
   
   Я спою о дожде... ты припомнишь тот дождь?
   День уплыл по воде, и его не вернешь...
   Дождь траву напоил, его помнят листы
   До ближайшей жары... Ну а вспомнишь ли ты?
   
   Ты припомнишь тот дождь? Он был просто дождем
   Тех мгновений, которых не ловим, не ждем,
   Но подолгу не можем забыть их потом...
   Я иду без зонта. Ты идешь под зонтом.
   
   Ты припомнишь тот дождь? Он звучал, словно гимн.
   И смолкали оркестры один за другим.
   И все струны души подпевали ему.
   А о том, что потом, говорить ни к чему...
   
   Ты припомнишь тот дождь? Иссеченная высь...
   Он явил себя, как запоздалая мысль,
   Что бывает потом беспощадно верна,
   Каждой каплей своей проникая до дна.
   
   Ты припомнишь тот дождь? Он пролился, как свет,
   На виденья, которых давно уже нет.
   Он тебе улыбался светло и чудно,
   Шелестя: "Вас простили, простили давно...".
   
   Еще были дожди об иных временах.
   О тенях позади, о мечтах и о снах.
   Об углах потаенных, где пряталась боль...
   Не припомнить их все. И не тщись - Дождь с тобой!
   
   Ты припомнишь тот дождь? Мы бродили под ним
   Ты - под небом своим, я - под небом своим,
   Размышляя об этом, мечтая о том...
   Я - под алым зонтом, ты - под синим зонтом.

   ТАТЬЯНА ХАРМАЦ
   г. Железногорск
   
   
   Застыли неподвижно иссушенные руки,
   Волос седые пряди на плечах её лежат.
   Глаза забытой всеми умирающей старухи
   На море устремили свой последний тусклый взгляд.
   
   А в гавань, как насмешка над жизнью и мечтами,
   Которые ушли, не принеся собой тепла,
   Вошёл корабль под алыми, как пламя, парусами -
   Тот самый, что ждала она. Всю жизнь свою ждала!
   
   Безгрешная душа, как птица в небо улетает.
   Теперь она свободна - клетка жизни так тесна!
   А старый капитан, ступив на берег, понимает,
   Что нет среди встречающих той, что ему нужна.
   
   Толпа зевак испуганно сжимается под взглядом
   Безмолвно вопрошающих, как море синих, глаз...
   Лишь кто-нибудь в толпе глаза опустит виновато,
   Чуть слышно прошептав: "Она тебя не дождалась..."