Что хочет автор. Литературные конкурсы

Автор:	Пиитух
Тема:	Интервью Игоря Свинаренко с Дмитрием Быковым	Ответить

   Опубликовано в журнале "Медведь"

    ДМИТРИЙ БЫКОВ. Я ГРАФОМАН

   Дмитрий Быков вот только, буквально вчера, был просто хорошим репортером. Но после получения трехмиллионной премии «Большая книга» он в одночасье вышел в первые ряды русских писателей. Каково это - из простого журналиста, пусть даже хорошего, сделаться признанным мэтром русской литературы и новым классиком? Об этом Игорь Свинаренко поговорил с виновником торжества.

   По-человечески всегда так приятно, если кто-то оправдывает надежды. Именно это, к моему удовольствию, случилось с Быковым. Еще 10 лет назад он показался мне талантливым, сообразительным и глубоким парнем. Это было голословно, ни премий тогда у него, ни славы. Но тем не менее я позвал его на работу, - мне хватало собственного ощущения - и предложил денег ну так раз в 10 больше, чем он тогда получал в своем «Собеседнике». Быков был на мели, я это знал и уже потирал руки. Позвал его в кабак, чтоб обсудить этот вопрос, он отказался, поскольку не при деньгах. Но я настоял, мы сели где-то пить, водку. Мои цифры Быкова впечатлили, но он со вздохом от них отказался. Так как уже подписал контракт на следующий год с Юрием Пилипенко, своим главным редактором. И расторгнуть его не может, поскольку тот сделал для него много хорошего в трудные времена.
   Красивая история.

   И вот очередной поход в питейное заведение. На этот раз Быков решительно отказался от водки (что поэтам, насколько я знаю, несвойственно) и пил исключительно коктейль Б-52. Я, чтоб его не смущать молчаливым упреком, вместо водки набрал себе «Маргариты». Молодая поэтесса, которая пришла с Быковым, тоже вела себя странно: пила вообще сок. И более того, большую часть времени молчала, обошлась даже без дамских банальностей типа «Не люблю, когда при мне матом...», которыми можно испортить любую пьянку.
   Надо вам сказать, что заполучить Быкова оказалось непросто. Он долго отказывался! Под тем предлогом, что недостоин интервью, ему сказать нечего. Еле уговорил.

   ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПРОЦЕСС
   - Ты на кого больше похож внешне - на Бальзака или на Дюма?
   - Еще больше на Флобера. Но если серьезно, на Золя, он и внешне и внутренне мой идеал писателя. Эмиля очень люблю, это мое все. Я читал весь цикл про Ругон-Макаров. Я обожаю Золя. Я от него ссу. Золя мне близок безумно, а Бальзак хоть гениальный - не так. Золя - это как я бы писал, если б умел. Особенно люблю «Чрево Парижа».
   - Было очень смешно, когда я читал интервью, которое ты взял у Проханова. Ты там удивлялся, что он так много пишет. При том, что ты пишешь невероятно много.
   - Проханов правда больше пишет, чем я. Чехов, Толстой, Горький - все больше меня писали. А Бергман? Он снимал в год две картины и еще ставил 6 театральных постановок. Действительно загадка, как ему это удавалось. На самом деле больше меня очень многие пишут. Полно таких журналистов.
   - Сколько это физически в твоем случае?
   - В день три текста. 10 компьютерных страниц.
   - Скажи, вот кто такой, по-твоему, графоман? Кстати, некоторые и тебя считают графоманом.
   - Считают. Но я и есть графоман, потому что я люблю графить, писать. Но вообще графоман - это тот, кто делает это отвратительно.
   - Но теперь, когда у тебя есть такая премия...
   - Нет, премия как раз не показатель. Премии иногда такому говну дают... Премия - это не критерий, к сожалению...
   - Скажи, пожалуйста, Дмитрий. А можно ли реально представить себе такую идеальную книгу, в которой была бы соединена народность Донцовой с духовностью Гранина и так далее, все самое лучшее?
   -Ты будешь смеяться, но есть у меня рецепт такой книги! Она должна быть написана на основе реальной истории города Ленска. Весной 2002 года его смыло наводнением. И тогда Путин сказал Шойгу: восстановить город к 20 сентября! Шойгу с нуля восстановил грузовой порт на Лене, привез кругляк из Белоруссии, заново выстроил все дома, разумеется аврально, крайне х...ево, и этот бутафорский город к сентябрю был готов. Когда приехал Путин, решили запустить в один из домов кота, на новоселье. Кота нашли с огромным трудом, и он не шел ни в какой из этих подозрительных домов. А Шойгу был весь на нервах, он неделю не спал, - и вот он схватил этого кота и зашвырнул его в дом. Зимой город вымерз, а весной его опять смыло. Это будет безумный историко-фантастический роман.
   - А кто сможет его написать?
   - Такую книгу могу написать только я. Больше некому.

   Вас, верно, позабавит Быковский список лучших писателей. Он таков: Житинский, Букша, Пелевин. Житинский - думаю, потому, что Дима провозглашает себя его учеником. Букша - думаю, оттого, что она фантаст, а те вообще считают Быкова своим. Пелевин не давал Быкову покоя своими тиражами (ну теперь все может измениться); вот и «Ampir V» показался лауреату «Большой книги» плохой книгой, но «поди ты отними ее у меня пока я не дочитал!»
   А еще для Быкова «Проханов - очень хороший мужик, чрезвычайно милый человек». Кроме того, «и Лимон прекрасный человек. Я с 93-го года регулярно бухаю с Лимоном. Я ему многим обязан, и литературно тоже. Он научил меня писать рассказы».
   Но не надо забывать о том, что Быков не видит себя 100-процентным писателем, в смысле прозаиком. (Про публицистику и речи нет, это для него не более чем способ заработать денег, он мечтает бросить «всю эту газетную ху...ню», чтоб сидеть дома и сочинять. Есть некое забавное противоречие в том, что главную свою премию он получил за вполне себе публицистический документальный труд.) Он видит себя все же поэтом.

   - Ну что же, - говорю, - посмотрим, какой ты поэт. А дай-ка мне свое лучшее четверостишие! Ну вот как, вспоминая про Пушкина, люди сразу исполняют: «Я помню чудное мгновенье» или там «Мальчишек радостный народ коньками дружно режет лед». Быков в ответ без паузы оттарабанивает:

   «Блажен, кто соблюдал диету,
   Кто не бросался словом «честь»,
   Кто понимал, что Бога нету,
   Но вел себя, как будто есть».

   И объясняет:
   - Это я к 60-летию Льва Лосева. В качестве подарка.

   ПРЕМИЯ
   - Дмитрий! Ну, как же ты говоришь - недостоин? Это раньше, может, был недостоин, а теперь - все: ты получил самую богатую русскую премию. То есть выстраивается, если в денежном выражении (а почему бы и нет), такой ряд: Шолохов, Пастернак, Солженицын, Бродский (у них Нобель, это в пределах миллиона долларов) - а дальше ты с 3 000 000 рублей. Можно с полным основанием говорить о смене элит; вот есть старые писатели, которые последние десятилетия на нашей памяти считались главными, - а теперь пришла молодежь во главе с тобой. Только что ты считался молодым, подающим надежды - и вдруг из гадкого толстого утенка стал, типа, прекрасным лебедем. Как с этим спорить? Против фактов не попрешь!
   - Нет. Мне кажется, я, наоборот, из прекрасного утенка стал гадким лебедем. И смены элит не произошло. Смена элит - это когда я это почувствую. А я как был поденщиком, так им и остался...
   - Значит, у тебя нет звездной болезни - пока, во всяком случае. Но вот что меня беспокоит: я слышал, ты решил эту премию потратить на издание книг своих друзей и на строительство памятника Пастернаку.
   - Это я про другую премию говорил, про «Национальный бестселлер»! Но мне ее пока не дали.
   - А, это просто была неточность. А судьба этих трех миллионов тогда понятна, ведь известно, что ты семьей из четырех человек живешь в двушке. И давно копишь на решение квартирного вопроса. Я рад за тебя.
   - Спасибо. А очень многие люди не рады, что я получил премию...
   - А, ну да, у вас же там интриги! Ну-ка расскажи, как писатели ненавидят друг друга!
   - Два года назад приблизительно так и было. А потом начались поездки на международные ярмарки и по стране. Это организуют Григорьев с Сеславинским (Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям).
   - По этой схеме Горький возил писателей на строительство Беломорканала.
   - Абсолютно точно. Но тогда это было воспевание рабского труда, а сейчас мы смотрим на нормальную жизнь. И вот в ходе таких поездок между писателями, естественно, установились дружеские отношения. Особенно нас сблизила поездка на книжную ярмарку в Варшаву, где мы страшно бухали. А один человек из нашей делегации влюбился в полячку и все мы за него переживали. И когда она наконец ему дала, был общий праздник, триумф дружбы.

   BACKGROUND
   За столом мы после быковского триумфа с «Большой книгой», конечно, вспомнили трудные времена. Это для него 95-й. Тогда на Диму как-то навалилось. С женой развелся, 2 издания закрылись, куда он писал: «7 дней» (Ирина Петровская) и «Столица» (Андрей Мальгин). У него был такой нервный срыв, что даже стоять перестал.
   - Ну, это ж ненадолго!
   - Ненадолго. Но мне-то тогда казалось, что навсегда!

   И вдобавок еще по башке дали арматурным обрезком...
   Били его, как он полагает, сектанты. Из секты сайентологического толка «Источник жизни».

   - По всем приметам это они... Других острых публикаций у меня в тот год не было! А они звонили и угрожали.
   - Так ты, значит, пострадал за правду?
   - Нет... Показал непрофессионализм. Если тебя побили - значит, ты дурак. Значит, ты обосрался.
   - Как так?
   - Во-первых, я должен был так написать, чтоб не побили. Или я должен был ходить с охраной. Если побили - сам виноват. Я знал, что они меня будут караулить, они меня предупреждали об этом. А я один ходил вечером... Вот Юля Латынина всех разоблачает, она довольно смелый журналист - ее ж не бьют...

   Но, к счастью, его не убили, как это - увы - иногда бывает с журналистами.
   Обстоятельства же, при которых было совершено покушение, таковы (со слов Быкова мною записано верно и им прочитано):

   - Я с работы пошел за бухлом в винный, и на обратном пути меня отпи...дили. Причем бухло разбилось, что особенно обидно. (Закуски и мороженое, которым я люблю завершать ужин, не пострадали.) Вызвали скорую, скорая сказала, что надо госпитализировать...

   Но в редакции находился Лазарчук, поэт и по совместительству фельдшер... А потом он же, благо тогда, приехав из провинции, у Быкова и остановился, и снял швы - перочинным ножом, подержав лезвие над огнем спички.
   У меня появился такой вопрос в связи с этим:

   - А ты стал лучше писать, после того как тебе по башке дали? Ну, может, не лучше, а иначе как-то?
   - Они меня практически не деморализовали. Утром мне надо было сдавать текст, и вот я с разбитым е...алом сел и написал. Как сейчас помню, про что: в Вашингтоне был сильный снегопад, так Клинтон вышел убирать снег возле Белого дома. И я написал: вот если б в России президент вышел снег убирать, было б здорово.
   - Президент? Снег убирать? Да, все-таки, значит, сильно тебе тогда по башке дали...

   А вот и еще одно печальное событие того же рокового 1995 года, тут цитата из Быкова:
   «Мы с моим другом Александром Никоновым, ныне известным публицистом, решили сделать первоапрельское приложение к газете «Собеседник» - первую русскую нецензурную газету «Мать».
   И там были чисто первоапрельские материалы. Серьезная экономическая статья, выдержанная в этих терминах. «Вследствие таких-то действий правительства настанет полный такой-то!» Серьезная статья о чеченской войне. И все это с широкими вкраплениями мата. Статья по истории мата, теория мата. И, наконец, якобы обнаруженные в ленинских архивах его пометки на полях, тоже матом. Возбудили уголовное дело. Мера пресечения - арест, содержание под стражей (два дня в изоляторе временного содержания. - Прим. авт.) Валерий Фрид, который эту газету редактировал, как знаток лагерного мата, сходил на прием к прокурору и сказал, что в случае чего сажать надо его, - он свою «десятку» уже оттянул при Сталине».
   На свободу Быков вышел с чистой совестью.

   - Сильно тебе там досталось? - спросил я обтекаемо.
   - Если ты хочешь узнать, не вые...али ли меня там в жопу, отвечу: нет. Но все равно история идиотская, трагическая. Она мне, как говорил Штирлиц, добавила седых волос. Сильно перепугался и больше таких приключений не искал. Наверно, это была самая большая профессиональная неприятность из всех, что у меня были. Я на всю жизнь забоялся.

   И вот в тот момент, когда несчастья, постигавшие Быкова, достигли невыносимой остроты, я позвонил ему и сказал, что пора ему стать богатым и знаменитым. Как я уже говорил, денег от меня он тогда не взял, - но установку, видимо, в целом принял. Жизнь его чудесным образом моментально изменилась, причем в лучшую сторону. Человек сразу же перестал разводиться, получать арматурой по башке и садиться в тюрьму! Напротив, он основательно женился, стал отцом двух детей, начал писать и издавать книги! И даже освоил самую модную и завидную профессию из теперешних - телеведущий. Само собой, чтоб покрасоваться, а еще для денег и пиара? Нет, в этом он не признается, напротив, цинично (а еще поэт) оправдывается:
   - В России нельзя, чтобы на тебя распространялись общие правила. Иначе тебя любой врач бортанет, таксист обхамит, официант пошлет на фиг и так далее. Нужно, чтобы тебя хоть немножечко знали в лицо. Тогда мент, когда будет тебя бить, будет делать это с некоторым опасением. Никакой другой причины моего присутствия в телевизоре нет...

   Был, правда, еще один очень тяжелый судьбоносный момент, сразу после Беслана (там Быков был репортером), когда он, подавленный современной российской действительностью, уговаривал жену уехать из страны. Но потом написал роман «Эвакуатор» (там инопланетянин увозил избранных землян на свою планету, подальше от несчастий) - и освободился от наваждения. Произошла, как он выражается, сублимация.

   ШКОЛА
   В следующий раз Быков сильно испугался в дефолт. Ему казалось, что все кончено, пресса разорилась навеки и надо устроиться куда-то, где будет верный кусок хлеба. (Не знаю, насколько это простительно для поэта, вот так опростоволоситься с прогнозом - он же должен быть пророком.) И пошел он в школу, учителем - русский и литература. До сих пор хвастает креативом тех времен, уверяя, что никто не давал детям лучших диктантов: «Знающими людьми утверждается, что, если помочиться на мертвого врага, кожа с его головы снимается быстрее». (Хагакурэ, «Священная книга самурая»)... А еще его ученики никак не могли запомнить, когда пишется «н», а когда «нн». Он быстро все объяснил:
   - «Е...аный директор» пишется с одним «н», а «е...анный в жопу директор» - с двумя. А «вые...анный директор» - тоже с двумя.
   И дети навсегда запомнили оба условия, при которых пишется двойное «н»: это наличие приставки либо зависимого слова.
   Но поскольку Быков уже имел серьезные неприятности на почве нецензурной брани, он тут на всякий случай перестраховался и перед тем, как сделать свое заявление, попросил девочек выйти из класса; так оно спокойней.
   Однако надо признать, что не зря Дмитрий сеял разумное, доброе, вечное. От этого была польза. Вот хотя бы такое подтверждение. Приезжает однажды Быков на сервис на своей «семерке» («жигули» 2001 года), а там очередь. Но вдруг выходит начальник и велит сделать ремонт мгновенно! И говорит:
   - Вы, Дмитрий Львович, первый человек, который заставил меня в себя поверить. Помните, я был двоечник, а вы меня научили разбирать предложение? Ну, там, подлежащее, сказуемое... А е...анный директор?! С двумя «н»?
   Дмитрий Львович чуть не заплакал, но таки не заплакал же.
   И вот еще что, вот еще за что его не могли не любить «пионеры»: будучи учителем, он никогда не задавал домашних заданий, такой у него был принцип. Хитро.

   ТВОРЧЕСКИЕ ПЛАНЫ: «О. ДЖОППА» И ДР.
   Вы, наверно, захотите узнать также и о творческих планах молодого, но маститого писателя. Они таковы: закончить книжку про Окуджаву, а после еще начать и кончить про Маяковского и, может быть, Твардовского - все в ту же многообещающую серию ЖЗЛ. Кроме того, Быков намерен в ближайшие месяцы дописать роман «Остров Джоппа». Сам автор так излагает смысл нового произведения:
   - Это роман о реалити-шоу. 15 известных телеведущих отправляются на остров. Его открыл когда-то Беллинсгаузен и назвал «Российския военныя фортуны». А зарегистрировать забыл. Это сделал английский мореплаватель Джопп, плывший следом. Остров состоит из двух лесистых круглых половинок, между которыми размещается жерло вулкана. Остров вроде необитаемый, но ощущается чье-то присутствие.
   Каждый полдень участники шоу должны подняться к жерлу вулкана, и там перед телекамерой спеть песенку про жопу, показать жопу же и сплясать. После с вертолета к ним спускается благообразный телеведущий типа Познера и начинает предлагать им чудовищные унизительные испытания: жрать гнилую рыбу и прочее. Мучит их жестоко. На пятый день один из телеведущих - Ваня Усачев - говорит: «Хватит! Мы ловим Познера и сами начинаем его мучить. Будем ссать на него». Все согласны. Кроме условного Сванидзе, который отказывается мучить условного Познера. Он объясняет это так: «Я слышал, как Ваня по мобиле договаривался с Костей Эрнстом о таком повороте игры. Я не буду играть в чужую игру».
   Они придумывают новые условия, политкорректные, и зрелище сразу становится довольно скучным. Вскоре на катере приезжает новый русский, Вася, и говорит: «Не для того я ставил у себя в поместье тарелку, чтоб смотреть на то, как все время вы ведете нудные беседы. Вот со мной взвод автоматчиков, они проследят, чтоб у вас было весело. Программа такая: одни совокупляются, другие поют песенку про жопу, остальные маршируют». Островитяне понимают, что это гораздо хуже Познера. Вася все время философствует, рассказывает о себе, он крутой, его надо слушать. И тут случайно Вася задевает одну из каменных статуй, стоящих на острове, она падает. Раздается свист стрел, весь взвод автоматчиков, сраженный, падает. Из леса выходят туземцы. Они говорят: «Извините, ребята, мы терпели все ваши кощунства. Но вы ниспровергли нашего идола! Так что теперь мы живем по новому распорядку. С утра - жертвы богу солнца, до полудня - маршировка, а потом жертва богу ночи». Кроме того, всех е...ут и заставляют жрать говно. После этого режим Васи кажется сказкой. Потом неожиданно начинает извергаться вулкан. Уцелевшие участники шоу говорят в телекамеру: «А что ж мы теперь будем делать? Петь песенку про жопу? Потому что действительно теперь - жопа?» Эрнст смотрит на это из Москвы и мрачно говорит: «Что и требовалось доказать». Мораль простая: конечно, рынок омерзителен, - но все остальные варианты еще хуже.

   ИТОГО
   А наша пьянка, посвященная премии, закончилась таким риторическим быковским вопросом:
   - Что ж мне так грустно, а?
   Он раза три это повторил. Триумф, богатство, признание, мои горячие поздравления - все нипочем. Может, и правда нам явился большой русский писатель, который всерьез относится к идеалистической риторике и полон бескорыстного пафоса? И не променяет свою суровую участь правдоруба на пиар, подарки из Кремля и телевизор (с которого Быков, кстати, давно мечтал спрыгнуть?) А почему бы и нет? Такое же бывало прежде, причем не раз...