Открытый форум Финала "ВКР-2006" | Путь по лабиринту Огиева.
(Попытка интерпретации работы И. Бурдонова «Проблема Огиева» http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=118798).
Вместо предисловия.
Мне, друзья мои, подумалось, а что если воспринять работу Б. Бурдонова «Проблема Огиева» не как собственно литературное произведение? Если на время предположить, что это осуществленный в художественной форме ребус? И правда, почему бы нам не поразмышлять в этом направлении? Тем более что в «Проблеме Огиева» нет идеи как таковой – ее можно только подразумевать, нет оформленной авторской позиции – есть поле для бесчисленных интерпретаций. Я нахожу здесь настоящее раздолье для любителей загадок и неутомимых искателей приключений. Друзья, а не взять ли в руки кирку и лопату, не начать ли слой за слоем снимать твердый грунт в том месте, куда привела меня, старого пирата и охотника до сокрытых на большой глубине сокровищ, моя интуиция? И если суждено мне найти в недрах земли старинный золотой ларец, я обещаю вынести из него столько сокровищ, сколько унесут мои плечи. Остальное уносите на своих.
1. Лабиринт
Если представить задачу как лабиринт, то нормальным образом вход в лабиринт – это имеющиеся исходные данные или положения, многочисленные ходы лабиринта – это возможные пути решения, тогда как само решение будет составлять центр. Лабиринт. Именно этот образ представился по прочтении «Проблемы Огиева» - хитро построенный, сложный лабиринт. Феномен его состоит в том, что для героя и читателя конечная цель пути различна. Герой одержим идеей решить сложную математическую задачу, скорее всего попадающую в разряд неразрешимых. В центре повествования – три параллельных пути: физических путь героя – прогулка весенним утром; путь его логических построений в поисках решения задачи; путь размышлений и воспоминаний, связанных с личностью математика Огиева, предложившего эту проблему. В процессе пути по лабиринту герой переходит поочередно то на одну, то на другую, то на третью дорожку, в надежде найти след, ведущий к цели, в центр лабиринта, к решению задачи Огиева. В итоге поиски ни к чему не приводят, задача так и остается неразрешенной, герой возвращается к началу. Читатель следует за героем в его поиске, вместе с ним приходит к тупику, но выйти из него не может, потому как не знает начала пути. Сама проблема для него неизвестна и по мере повествования все больше обрастает загадочными фактами и мифологемами. Таким образом, задача читателя состоит не столько в решении проблемы, которая не обозначена, сколько в поиске самой проблемы. Это словно бы задача-наоборот, где решение известно – его нет, пути решения представлены, по крайней мере, те, которыми шел герой, а условий задачи нет, нет самого «дано».
Обозначим ближайшую цель нашего пути: поиск проблемы Огиева, - и будем двигаться в направлении, противоположном направлению героя: что послужило ему концом, будет для нас началом. Итак,
2. Надпись на надгробии.
Внешний сюжет рассказа составляет утренняя прогулка героя, описание его спонтанного пути по весеннему городу. Внутренний сюжет – размышления и воспоминания героя, путь развития мысли о мучающей его задаче. Два сюжетных линии пересекаются в общей кульминации – выход к кладбищу, надпись на могильной плите. Одна-единственная открывшаяся герою фраза оказывается конечным пунктом пути, ставит точку в решении задачи и физическом наслаждении утренней прогулкой. Что скрывается за этой фразой, какое отношение она имеет к проблеме Огиева?
Проблема не в том, что меня нет, а в том, что я мыслю.
Чтобы уловить как можно больше оттенков значения этого высказывания, попробуем поиграть в него, как в кубик-рубик: меня нет, но я мыслю; я не существую, но мыслю, вот в чем проблема; я могу еще помыслить о том, что меня нет.
Проблема обозначена в возможности мыслить, при этом не существуя. - Надпись сама по себе, вне зависимости от субъектов текста, представляет собой зеркальное отражение афоризма Декарта «Мыслю, следовательно, существую», - его обратная, темная сторона, изнанка, оксюморон, абсурд. Соответственно, есть вероятность, что смысл этой фразы зеркально противоположен идее, которую имел в виду Декарт. «Мыслю, следовательно, существую» - главный лозунг философии рационализма, провозглашающей разум единственным источником познания и критерием его истинности. Ключевым словом в данной формуле Декарта является «мыслю», - способность мыслить является, с позиции Декарта и рационалистов, определяющей для человеческого существования. В надписи на могильной плите смысловой акцент со слова «мыслю» перемещен на «я не существую», или «меня нет», и вся фраза приобретает странный, абсурдный смысл. Субъект заявляет о своем "несуществовании", о своем небытии, как о чем-то вполне закономерном и неудивительном («Проблема не в том, что меня нет…»), и в то же время это небытие осознано им и утверждено его же мыслью. Субъект мыслит свое небытие, свое «несуществование». Вспомним, что «смерть субъекта» есть один из важнейших постулатов философии постмодернизма – независимое существование индивида невозможно, индивид возникает лишь в процессе своего мышления посредством языковых структур. Приведем рассуждение героя «У этого Огиева извращённое чувство юмора: ну кто же так формулирует задачу, что непонятно, где начало, а где конец, что дано, а что нужно доказать, что истина, а что ложь. Какая-то постмодернистская математика».
В широком смысле в надписи на надгробии можно увидеть противопоставление классической науки с ее верой в универсальные законы, гармонию и линейную модель мира науке постнеклассической, с ее утверждением всего комплекса идей нелинейности, вероятности, хаоса, поднявшую вопрос о полионтологичности бытия, случайности человеческого существования. Недаром во время пути герой размышляет о случайности в природе: «Мир вокруг интересен как раз тем, что невычислимо случаен. Глупо искать закономерности в расположении стеблей прошлогодней травы на обочине тропинки. То есть, конечно, не глупо и такие закономерности есть. Только они не отменяют случайности, и эта трава красива как раз потому, что случайна. И потом, он же понимал, что без случайности нет свободы воли и, значит, его самого, как существа этой волей наделённого».
Теперь попробуем посмотреть на ту же надпись с позиции трех субъектов текста.
1) Точка зрения героя.
Надпись на надгробии для героя стала конечным пунктом пути, глухой стеной, после которого ему осталось только вернуться к началу. Вопрос – почему? Что такого увидел в ней герой, что прервало на корню все попытки решения проблемы Огиева и испортило утреннюю прогулку? Очевидно, надпись на надгробии послужила некоторым ответом или сигналом для героя, который нам предстоит интерпретировать.
Пристально наблюдая путь субъекта повествования, можно заметить интересную тенденцию. С самого момента выхода из дома, он движется интуитивно, без всякого плана и цели. Приходит в парк, обходит болотце, сворачивает на тропинку и т.д. совершенно неосмысленно, выбор его случаен, схему пути рисует его бессознательное. До какого-то момента бессознательное героя совпадает с его волей: герою, по сути, безразлично, где идти и в каком направлении. Примерно с середины пути происходит любопытная метаморфоза – наступает момент, когда бессознательное героя не согласуется с его волей, а ведет его сообразно какой-то неведомой цели. Из того, кто совершает путь, из субъекта действия герой превращается в того, кого ведет путь, то есть в объект воздействия. Герой вспомнил, что давно не был в лесу, захотел почувствовать его весеннее пробуждение, такова была его воля: «Он чуть было не повернул назад, но вспомнил, что в этом году ещё ни разу не был за кольцевой дорогой, и ему захотелось войти в настоящий лес». Дорога, которой он шел, привела его к кладбищу: « Дорога закончилась, не доходя до леса. Собственно, она и вела не в лес, а к кладбищу у края леса. Теперь он понял, зачем шёл сюда. Его манили вовсе не весенние токи в пробуждающемся лесу». Здесь дорога словно оживает и ведет героя не туда, куда он изначально хотел, а туда, куда идти ему ДОЛЖНО. Оживают и другие предметы и явления: «Тень дерева указала направление. За поворотом он увидел простую гранитную плиту. Выплывший из-за сосны уже по-весеннему яркий луч солнца заиграл на металлических точках, сливающихся в буквы, закручивающиеся в положенную на бок восьмёрку. Раньше этой надписи не было, он это точно вспомнил, когда прочитал…».
Так, мы опять упираемся в проблему «Я-существования». Трансформация героя из субъекта в объект вызывает сомнение в существовании объективного мира вещей: не является ли все вещи и явления, такими, как они есть, только по отношению к «я», и мир, каков он есть – не существует ли в рамках конкретного «Я», т.е. не является ли собственной галлюцинацией? Такой мир развивается по законам субъективной логики, то есть все, что ты видишь, чувствуешь, знаешь, явило тебе твое бессознательное, весь мир вещей – плод твоего бессознательного, которое ведет тебя к заранее предопределенной и вполне конкретной цели.
2) Точка зрения предполагаемого автора надписи.
С этой позиции надпись на надгробии – двойной оксюморон: по отношению к лежащему в могиле покойнику – как он может мыслить, по отношению к реальному автору надписи – как это «меня нет»?
Вероятно, строки эти составлены были человеком живым. Каким же образом становится логичным рассуждать о том, что «меня нет»? Перед нами опять-таки вырисовывается все та же проблема, которая, по-видимому, является важнейшей на пути к разгадке задачи Огиева – проблема «Я-существования». Можно ли утверждать, что индивид существует объективно? Существует ли объективно «Я», либо же это только иллюзия, существуют ли вещи сами по себе, либо это лишь выплывшие из глубины нашего подсознания призраки?
3) Есть и еще одна позиция, с которой можно рассмотреть значение надписи – с точки зрения самого математика Огиева. Фактического соотнесения здесь нет – Огиев умер раньше и в другом месте, надпись никак не может принадлежать ему, однако косвенно она может иметь отношение к математику в том случае, если рассматривать ее как обращение к герою повествования, который продолжает решение нерешенной самим математиком задачи, таким образом, мысля за него. Огиева давно нет, но есть неразрешенная задача, проблема, которую за него продолжает решать герой. Значение субъекта, носителя мысли, в данном случае ослабевает, но сама мысль продолжает осуществляться, и решение задачи идет своим чередом. Пространственно-временные характеристики и логические связи отступают, выводя на первый план сам процесс решения, который в конечном итоге превращается в многосмысленный и бесконечный интерпретативный процесс. Анализируя надпись на надгробии с этой позиции, мы снова сталкиваемся с постмодернистским представлением мира: мир как интертекст, в котором отдельные безличные тексты до бесконечности ссылаются друг на друга и который также служит предтекстом любого вновь появляющегося текста: «Проклятая змея в шестимерном пространстве, подумал он. Мало того, что она рекурсивно пожирает свой собственный хвост и перекручена в бесконечность, так она ещё и вывернута как Лист Мёбиуса. Потому и не удаётся разрезать проблему на две части: это – посыл, это – вывод. Вместо двух частей получается снова одна, только дважды перекрученная. У этого Огиева извращённое чувство юмора: ну кто же так формулирует задачу, что непонятно, где начало, а где конец, что дано, а что нужно доказать, что истина, а что ложь».
Несколько вариантов рассмотрения и анализа надписи на надгробии выделили основной проблемой субъективность мира, в котором решения одного, универсального не может быть, но есть пути бесконечных интерпретаций. В таком субъективном мире, независимо от сознания и воли индивида, проявляются силы, явления и процессы, над которыми он не властен. В таком мире стирается грань между реальным и вымышленным, существование объективной реальность поставлено под сомнение.
3. Восьмерка, перевернутая на бок, или Как Бог нашел способ сохранить яблоко.
В процессе размышления над задачей Огиева, перед героем неоднократно и настойчиво возникает образ перевернутой на бок восьмерки – знак бесконечности. В данном художественном контексте этот знак становится важным образом-символом, через призму которого можно интерпретировать проблему Огиева. К концу повествования герой внезапно осознает, что «фрагментов бесконечно много». Что это открытие дает нам для понимания проблемы Огиева? - Задача не имеет конечного пункта решения, но имеет бесконечное множество путей решения, и каждый из этих путей в свою очередь не имеет окончания, уходит в бесконечность. Это с одной стороны. И если принимать во внимание только одну эту сторону, получается, что ни в чем нет смысла, все есть хаос и абсурд. Задача уничтожает саму себя, мир, построенный по такой логике, не имеет смысла и обречен на саморазрушение. Настало время принять во внимание другую сторону проблемы бесконечности, - герой продолжает свои размышления потрясающим выводом: «Пусть число фрагментов конечно, даже ограничено сверху, но это – в отдельный момент времени. Если использовать формализм динамичных систем и временную логику, если фрагменты рождаются и умирают, то получится потенциальная бесконечность. И тогда проблема может иметь решение, хотя не такого решения он ожидал. Решение, которого нет ни в какой момент времени и ни для кого одного, а только в пределе – после бесконечного числа рождений и смертей».
Вот то самое решение, что не даст миру самоуничтожиться, а задаче потерять смысл. Решение, «которого нет ни в какой момент времени и ни для кого одного», - это надежда. Шестимерная змея, жрущая свой собственный хвост – символ бесконечности, имеющей первичной субстанцией хаос, и восьмерка, перевернутая на бок – символ бесконечности, имеющей своим первоначалом гармонию – все это можно рассматривать как код, который призван защитить высшую Истину, сделать тайну промысла Бога-творца недоступной человеческому разуму. Бог нашел способ сохранить яблоко с Древа Познания и формулу создания мира, но в то же время он дал надежду - то самое решение, которого нет ни в один момент времени и ни для кого. Не ей ли живет человечество от самого своего зарождения? Не надежда ли лежит в основе науки и всех религий? Не надежда ли создала и сам образ Бога?
4. К началу.
Мы движемся к началу лабиринта, суть задачи Огиева постепенно проясняется. Проблема упирается в концепцию мира, бытия: «Интересно, подумал он, а как бы я трактовал Проблему Огиева, если забыть, что это математика? Это, конечно, не Конец Света, я бы скорее назвал это Началом, Сотворением Мира». В общем и целом задача Огиева приближается к постмодернистскому пониманию мира: бесконечного, случайного, субъективного, хаотичного, многовариантного, нелинейного, интертекстуального, абсурдного. Нелогичность, нерациональность, абсурдность мира раздражает, угнетает героя, вызывает протест и в самом математике Огиеве: «Если бы я был старше, или умнее, я бы никогда не сформулировал проблему в таком виде. Но сделанного не воротишь, и теперь остаётся лишь надеяться, что все попытки её решения потерпят неудачу, и люди забудут о ней. В конце концов, и в жизни, и в математике остаётся достаточно много важного, красивого и интересного". Такой мир, лишенный гармонии, центра, равновесия, устойчивости противоречит законам красоты. Поэтому все схематические зарисовки, чертежи, графики, которые составляет герой в процессе решения задачи, подчеркнуто уродливые, непонятные, отталкивающие.
Суть проблемы Огиева понятна, лабиринт мы оставили, но не преодолели. Решение этой задачи для человека невозможно, далее следовал бы процесс дематериализации мысли, выход за ее пределы, утрата сознания, адекватного объективному. Поэтому все наши решения уходят в бездну хаоса и абсурда. Но мир вокруг прекрасен, весеннее пробуждение природы наполняет нас счастьем и радостью, сердце бьется чаще, полное надежды и ожидания. Вечное, непримиримое противоречие. Закончу свой путь словами Леонида Андреева, проникнутыми самой светлой и благой надеждой: «Длинна и темна зимняя ночь, но и она уступает перед силой всепобеждающего света… Белеет восток». |
| Я бесконечно благодарен Кате за удивительное внимание к моей работе. Читаю эту статью, мне иногда казалось, что я читаю сам себя. Настолько велико было совпадение её анализа с моим собственным, которое я делал постфактум. Или в процессе написания тоже? Я уже с трудом разделяю, что я думал до и что после. Что думал я, и что думали за меня. Или это совпадение мне просто кажется, потому что мне нравится сам анализ Кати? Но есть и несовпадения. Я, например, не вполне понимал, что в процессе движения герой из ведущего превращается в ведомого: "Здесь дорога словно оживает и ведет героя не туда, куда он изначально хотел, а туда, куда идти ему ДОЛЖНО." Теперь понимаю. Вообще, дорога, которая ведёт, особая интересная тема. Не ради рекламы, а токмо как ещё один аргумент, хотел бы предложить, кому не лень, заглянуть в мою маленькую новеллу "Дорога и путник" (в сборнике «ДРЕВНИЕ ГРЕКИ ЗНАЛИ, ЧТО КОРНИ СУЩЕГО СВИСАЮТ В ХАОС »: http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=72131&pid=45). Речь там идёт о том, что путник на дороге – не то же ли самое, что дорога, по которой идёт путник? И если выйти из этого круга самоотождествления, то это хорошо? Или плохо? Или тема лабиринта. У меня есть миниатюра «Лабиринт» в цикле «Встречи в пути» ( http://www.litkonkurs.ru/index.php?dr=45&tid=88230&pid=45). Там в лабиринт ведут четыре двери. «Люди выбирают дверь наобум и до самого конца не знают, чем кончится их путешествие. Они двигаются в лабиринте и пытаются найти правильный путь - и даже не догадываются, что выбор уже сделан ими с самого начала, как только они вошли в лабиринт.» Но есть и ещё одна тема, о которой Катя почти не писала. Это тема Бога. Не Христа, а Бога-творца. Эта тема прозрачно зашифрована в самом названии: ОГIЕВА – это анаграмма IЕГОВА. Да и герой рассказа постоянно ведёт диалог с Богом по поводу проблемы Огiева. В широком смысле эта проблема звучит так: Зачем Бог создал Вселенную? В узком и более точном смысле: Зачем Бог создал человека? К сожалению, религии мира дают не очень вразумительные ответы. Создаётся впечатление, что это было сделано со скуки и чтобы было кому восхвалять Его. Вряд ли Он может скучать, и вряд ли Ему нужны восхваления. Тогда на кой? Если вы не верите в Бога, ничего не меняется. Для чего Вселенная существует? Или почему? Для чего Вселенная так устроена, что в ней возникает человек? Или почему? Зато Катя подметила возможный ответ, который, правда, ответом не является: «…весеннее пробуждение природы наполняет нас счастьем и радостью, сердце бьется чаще, полное надежды и ожидания». Надежды на что? Ожидание чего? А вот и ни чего, а просто так. Сама надежда и само ожидание. Как смысл жизни. Моей и Вселенной. И Бога. Но это не ответ, а лишь утверждение о том, что проблема не бессмысленна и не неразрешима. И мы снова ищет смысл и решение. До бесконечности, будь она неладна. До неразличения жизни и смерти, бытия и небытия. До иррациональности постмодернизма. И всё же… «мир, лишенный гармонии, центра, равновесия, устойчивости противоречит законам красоты» И мы строим гармонию, ищем центр, восстанавливаем равновесие и обретаем устойчивость. Без этого нельзя. Но на этом нельзя остановиться. Потому что остановка разрушает гармонию, центр гниёт, равновесие скучно, а устойчивость подобна параличу. И мы снова… |
|
| Шапочка Мастера |
|
|  |
Литературное объединение
«Стол юмора и сатиры» |
|
|  |
 |
' | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
К темам проекта
Ответить
