Сказка Все подножье горы Чаро-Фаг опоясано Черной Рекой А в пещере горы – саркофаг – знатный путник нашел здесь покой? На вершинах горы, словно флаг, Черный Ворон – огромный, зловещий, машет крыльями! Всякий трепещет – обойдет стороной страшный прах! Черный Ворон – вожак он могучий: воронья у пещеры – тучи – хищно рыскают, вкруг летают – драгоценный гроб охраняют! Берега пустынны реки – воды черные не струятся. Там не селятся люди – боятся, доживают свой век старики. Дети здесь никогда не родятся – плакать некому и смеяться! …Под скалой прилепилась сакля обветшавшая, в окнах – пакля. В этом диком краю – пустынном, в бедной хатке, за хлипким тыном, жили Мать с Дитем – две былинки, одинокие сиротинки. Как Дитя приютила река? Дочь невестилась у старика, да похитил проезжий злодей… Воротилась: позор от людей – на сносях. В монастырь просилась. Вдруг от бремени разрешилась. Старика схоронили вскоре – подкосило беднягу горе. Слезы Черная Речка впитала… Сына, как могла, воспитала. Но болело и чахло Чадо, Мать спасала свою отраду. Не ходило Дитя – пяти лет: тело немощно, силы нет! Воды стылые Черной Реки кровь младенца сосали вампиром, воронье кружило над миром. Мать молилась, Судьбе вопреки! А однажды к сакле прибился Белый Ворон – в крови и ранах… Изгнан стаей! Едва отбился! Белый Ворон – товарищ странный, стал их стражем и другом верным. Охранял дом от воронья, от лихого люда, от скверны – не терпел он лжи и вранья! На посту стоит – день и ночь! Воду чистую издалека носит в дом. Но не может помочь: спасти Чадо – сильна Река! Он поведал о саркофаге: Зло таится в пасти скалы – там покоится тело Мага – Квазирога – в прахе золы. Под тем гробом устроена печь: кости тлеют в ней неугасно – сто скелетов в год надо сжечь, чтобы печь никогда не погасла! А из Черной Реки – водой, что напитана греем, бедой и слезами, и горем, тоской, смертной, гибельной скорбью людской, – той водой – тело вороны моют и питают немые уста. Тело злыдня без крови ноет, грудь немеет – зловеща, пуста! Квазирог алчет крови детей – губят чад воды Черной Реки, воронье же – в обличье чертей – служат Идолу, вурдалаки! Чтоб восстал зомби из мертвецов, да пошел Зло творить по земле, нужна тысяча душ мальцов – выпить кровь, кости сжечь в золе! Не хватает пяти человек, чтобы Маг – Квазирог воскрес! Долог будет его новый век – реки крови прольет и слез! Тщетно борется Белый Ворон с вороньем и со Злом! Он – один! Мир людскою злобою полон! …Умер Матери малый сын. Воронье взвилось в небо – тучей – крылья хлопают в танце смерти! Каркнул радостно Ворон могучий, воют волки и пляшут черти! Умер Ангел – чистый, безвинный… Еще четверо душ до черты! Детский гробик стоит у тына – так покойны Младенца черты! А в душе Материнской – руины, и глаза ее – слепы, пусты. – Белый Ворон! Пойду Смерть искать, упрошу-умолю вернуть сына! – Смерть – жестока, безжалостна, Мать! Ты больна. Не ходи! Путь – длинный! …Схоронили останки Чада, и отправились в долгий путь… Налетели – исчадья Ада! Белый Ворон, раненный в грудь, вниз упал и остался лежать, в одиночестве умирать… Долго Мать искала дорогу, в кровь избила больные ноги. Шла без отдыха – гнало горе! Доплелась кое-как до Моря… – Море синее и свободное! Ты вбираешь в себя воду рек. Много знаешь, Стихия водная! Я – несчастнейший человек: умер мой Сыночек единственный – ненаглядное Чадо! Отрада! Смерть коварна, хитра, таинственна. Мне найти к ней тропинку надо! Я устала и обессилела. Укажи путь. О, Море синее! …Воды Моря вдруг вздыбились к небу – взбунтовалась Стихия водная! – Ты содействия, Мать, не требуй: Смерти просьба твоя – не угодная! Смерть сильнее меня! Не проси! Лучше ноги свои уноси! …Мать упала на землю, рыдая. – Море синее! Ну, пожалуйста! Умоляю тебя, страдая! К горю Матери ты безжалостно: напилось человеческих слез, пей мои! Но ответь на вопрос! Море синее черным вдруг стало – равнодушные волны устало улеглись, как остывший металл. Ворон Черный над Морем летал. И ответило холодно Море: – Я не ведаю радости, горя, злобы тоже. Живу, не любя. Но раз просишь, пеняй на себя! Так и быть, помогу тебе, странница! Но за мзду я даю советы… Мне глаза твои очень нравятся: так чисты, как Младенца слеза! Мои воды – того же цвета. Подари мне свои глаза! …Мать заплакала… Слезы вытерла. С болью очи мучительно вырвала, в Море бросила их со стоном – их пучина накрыла стотонна! Указало Море дорогу. Мать пошла, не глядя под ноги: раны черные – две глазницы, вместо слез кровь сочится! Долго шла, питаясь надеждой… Истрепалась совсем одежда, потеряла обувь в пути – так незрячей трудно идти! Холод, дождь – осень немилосердна! К цели Мать стремится усердно: обессилев, больная, бредет, ноги в ранах несут вперед! Верит Мать, что Сына вернет! …Наступила зима, ненастье. Мать не чувствует ног и рук. Нет ни помощи, ни участья – стынет сердце от боли и мук. Наметает сугробы могил – вьюга злая, все снегом заносит! Босиком ковыляет, без сил, только Богу молитвы возносит! Вдруг наткнулась на куст колючий – замороженный, голый, злющий. Стала щупать: шиповник растет – по лицу ее ветками бьет! – Помоги мне, Дитя природы! Я в сугробах совсем заплутала – закружила метель, непогода… На колени Мать в снег упала. Куст молчит, весь дрожит в ознобе – лишь верхушка торчит в сугробе. – Ты согрей меня – лаской и негой, а потом укрой меня снегом. Обняла Мать куст крепко-крепко, в тело иглы вонзились, щепки! Кровь по телу ручьями бежит… Стылый куст на морозе дрожит. Вновь презрела она боль, увечья – в Материнской любви извечной, сокрушающей, беззаветной! Обхватила объятьем ветви – куст, как Сына, к себе прижала, полыхающим жаром тела и дыханьем своим согрела… Плоть ее онемела, болела – боль вонзала бестрепетно жала! Куст заботливо снегом укрыла! У самой словно выросли крылья – хоть незряча, вперед полетела! Куст лохмотья содрал с ее тела… Шла босая, слепая, нага, ее след заметали снега. Черный смерч налетел – Черный Ворон! Сбить с дороги! Отрезать ей путь! Он – палач ее Сына! Вор он! Ворон с силой ударил в грудь, стал клевать больно раны глазниц! Не свернула! Упала лишь ниц, низко голову Мать наклонила… Ворон в темя клюет – что есть силы! Перестал… Мать ждала удара. Вдруг услышала шум борьбы. Не ждала Мать такого дара от безжалостной, злой Судьбы – Белый Ворон ее нашел, верный друг на помощь пришел! Гордо каркнула Белая Птица: шла за правое дело сразиться – в бой неравный вступил Герой (выжил все же!), за Мать – горой! Победил злую, черную силу! С колен женщину поднял крылом, и сказал, что Добро победило, и всегда верх одержит над Злом! Побрела дальше Мать – под защитой, веселее ей стало идти – под крылатою, доброй эгидой: стлались сами под ноги пути! Ворон Белый дорогу указывал, веселил ее, что-то рассказывал. Словно свергла Мать власть темноты… Ворон крикнул: – Пришли! Тут – цветы! – Как цветы? Зимою растут? – Не зима здесь, а лето тут! Мать, присядь – надо передохнуть, может, сможешь ты даже уснуть… Спи спокойно! Душе твоей внемлю! Прилегла Мать на теплую землю. Задремала… И сон увидала: Сын живой и здоровый. Живой! Как Дитя свое Мать обнимала! Он смеялся, качал головой… Она зряча была. Прозрела! Сына видела Мать! Чадо зрела! Мир ласкала она своим взглядом… Ощутила сквозь сон: Смерть – рядом! Мать пустые глазницы открыла. – Кто здесь? – тихо она спросила. – Та, кого ты искала, Мать! Что хотела ты мне сказать? На колени Мать вдруг опустилась, Смерти низко она поклонилась. Чуть смутилась, сказала несмело: – У меня к тебе – важное дело! Я хочу, чтоб ты Сына вернула! Мою жизнь взамен Сына возьми. Я готова! Убей же! Казни! Смерть на женщину косо взглянула, с уважением молвила той: – Знаю, любишь ты Сына сильно, будто он у тебя – золотой! Но помочь… Тут и я бессильна! Не даю я усопших обратно. Ведь о Смерти все судят превратно. Ненавидят меня и боятся – моей власти над миром страшатся. Не казню я и не убиваю, жизнь людскую не я отбираю! Человек сам подводит черту: губит душу и плоть, красоту – он здоровье свое транжирит, курит, пьет, заплывает жиром! А потом – одряхлевший, больной! – он торгуется с Богом, со мной! Ведь прекрасно грехи свои знает, но – коварный! – меня обвиняет! Люди часто меня ищут в горе. В путь пускаются смело они – идут долго: и ночи, и дни… Но едва ли доходят до Моря. То влюбленная ищет друга, то жена молодая – супруга, то жених ищет рьяно невесту… Но никто не дошел до места! То родители ищут детей, дети мать свою ищут, отца. Не прорвали преград сетей, ни один не достиг конца! А уж чтобы глаза отдать – на такое способна лишь Мать! Я питаю к тебе уважение! Награжу я тебя за смирение и за волю твою, за терпение! Возвращу и глаза, и зрение. …Ощутила Мать боль в глазах. Вдруг увидела поле в цветах! Лето! Солнышко ярко светит… – Видишь много цветов? Это дети! Души детские Ангел смерти превращает всегда в цветы – ведь они непорочны, чисты! Мать! Должна сделать выбор ты! Тронул подвиг великий меня. Даю шанс я тебе! И три дня – в срок разыщешь Сыночка – он твой! Не узнаешь…Тогда он мой! Трое суток: три дня, три ночи. Чутко сердце твое, зорки очи. Я желаю тебе успеха! …Смерть ушла со зловещим смехом. Мать глядела: цветы да цветы – не видала такой красоты! Сколько душ на погосте Смерти: сотни. Тысячи! Малые дети! Белый Ворон взмахнул крылом: – Начинай, Мать! Время пошло! Я тебе помогу, буду рядом – с высоты искать Сына взглядом. Мать искала Дитя трое суток – не теряла часов и минуток. Только ночка одна оставалась – Чадо малое не отыскалось! А цветочки под ноги ей стлались – им хотелось Дитем ее стать! Так понравиться ей старались! Не могли лишь об этом сказать. Вдруг под вечер третьего дня – показалось, что Сына узнала… – Ворон! Друг мой, держи меня! Мать на крылья Птицы упала. – Видишь, вон колокольчик хилый? Это Сын мой! Сыночек милый! Он издал едва слышный звон… Я узнала его! Это он! Голос слышу его – в слабом звоне! Ты лети за Смертью, друг мой! Пусть свое обещанье исполнит, и отпустит сыночка домой! …Смерть явилась, но зла. Без улыбки. – Ты уверена, Мать? Вдруг ошибка! – Да, уверена: Сына признала! Смерть второй раз сказала зло: – Вижу, время ты зря не теряла… И считаешь: тебе повезло? У тебя еще целая ночь. Аль устала? Искать невмочь? – Я нашла уже! Что же искать? – Ты уверена точно, Мать? В третий раз задаю я вопрос, чтоб потом не лила ты слез! – Это Сын мой! А ты обещала… – Угадала, Мать. Ты угадала! А посулы мои не пусты. Видишь, Мать, в-о-о-н на горке кусты? Ты не радуйся слишком пока. Хочешь видеть живого Сынка? Так, пошли! Там увидишь такое, что лишит твою душу покоя! Подошли уж. Колодец стоит… Смерть хохочет! Сквозь смех говорит: – Погляди, Мать, в колодец вниз! Ожидает тебя сюрприз. …Мать в колодец глянула робко. Там лужайка. Трава… Солнце светит. Мальчик ловит Божью коровку. Рядом в прятки играют дети. Пруд. В нем парочка лебедей… Мать… Отец… За спиною – мужчина, он топор уж занес! Злодей! – Я не вижу там что-то Сына! – Ты вглядись в этих двух мужчин: в палача и жертву. Кто – Сын? Там – родители, трое детишек… Да не бойся! Они не слышат. И спокойно гляди, не плачь! За спиною мужчины – палач. Сын погибнет в расцвете лет – только в детях оставит след. Но ведь он палачом стать может… И погубит отца семейства. Что дилемма душу тревожит – кто палач, а кто жертва злодейства? Страх, сомнения сердце гложут? Что ж, решай: хочешь Сына вернуть? Чтоб погиб – молодым и сильным: в тридцать лет – снова звон могильный… Сын – прекрасный цветочек… тут. Ну, а если он – тот, другой? Вдруг палач он, что держит топор? …Солнце село. Все скрыто мглой. Затуманили слезы взор – Мать незряче глядит на цветы… – Ворон Белый, что скажешь ты? Машет крыльями белыми Птаха. – Пусть цветком будет! Лучше, чем плаха… Попрощайся, Мать, с Сыном. Иди! Осторожней ступай босиком… Не трави сердце. Не береди! Суждено быть Сыночку цветком. Вечность Сына ждет впереди! У цветка участь ведь не плоха. Не бери, Мать, на душу греха! – По сему быть! – ответила Мать. – Как Сыночку об этом сказать? …Долго с Сыном прощалась Мама, поливала слезами… Драма! Потеряла его безвозвратно! Едва шла бедняжка обратно… Подходили они уже к дому… Что такое? Все незнакомо! Берега Черной Речки цветут, соловьи на деревьях поют! Воды Речки – светлы и чисты – так сверкают, играют волной! – Ворон Белый, что видишь ты? Я – в бреду иль во сне? Что со мной? Посмотри: на горе Чаро-Фаг – воронья нет! Что – пуст саркофаг? Речка чистая, вся в цветах… У меня так рябит в глазах! Обернулась… А Ворона нет! Белокурый Ангел стоит… Взор его испускает свет. Обнял он ее! Говорит: – Видишь – там, над горой, – огни? Это Ангелы там летают. В воды Светлой Реки загляни. Деву чистую ты узнаешь? Молода и красива, как встарь! Силу черную ты победила: ее воинство, Зло ты убила – воронье, Квазирога гроб-ларь, где хранился тот прах зловещий! Все сгорело в любви Материнской – величайшей и жертвенной! Вещей! А помог нам – Фома Аквинский – Иисуса Христа посланец! Я – слуга Его… Новобранец… Злые силы – своим колдовством – обратили меня Черным Вороном. Промышляли детей воровством – их сжигали под дьявольским горном! Но безгрешной души моей суть победила: стал Вороном Белым. Как клевали и били – жуть! Кровью пачкая, рвали тело. Божьи Стражи нам помощь шлют, помогают в борьбе с Сатаною, его рать несметную бьют – лишь Любовью – безгрешной, земною! Полюбил я тебя всей душою, будь, девица, моею женою! Деву он заключил в объятья – обхватили крылья, как платье. ..Жили счастливо, долго они, пролетали годы, как дни. И Судьба их любовь наградила – целой дюжиной чад одарила! …У подножья горы Чаро-Фаг, омываемой Светлой Рекой, – смех и песни – на детских устах! Счастье там поселилось, покой… Круглый год, как в Раю, – весна! Мать детей растит и цветы – в каждом видит Сыночка черты. Ангел-Сын к ней приходит во снах… | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
