Однажды… Я утро встретил строчками стихов…

 

«Как хорошо проснуться утром дома,

Где всё, казалось бы, вам издавна знакомо…»

 

Тот день начался с поэзии Самуила Маршака, будто с воспоминания о добром, но утраченном прошлом, в котором,

как оказалось, действительно всё было и «хорошо» и «знакомо». Было – потому что первое, что встретил мой взгляд

после пробуждения, была... метровая дыра в стене.

«В глазах, – подумал я, – рябит?»

Но нет. После протирания «внешней части зрительного аппарата» моё зрение только ухудшилось, а вот зияющий

чернотой круг никуда не исчез.

«На моих любимых ярко-зелёных с белыми геометрическими фигурами обоях и пятно?»

Вторая версия тут же «провалилась в пропасть» вместе с окунувшейся туда же кистью моей правой руки, – и дело

не в том, что обои оказались безупречно чистыми, – в «круге» не было ни обоев, ни части самой стены.

Новый факт заставил меня буквально подскочить с кровати. В голове моментально закружились новые версии:

соседи, работники ЖКХ, высотники, залетевший с каких-нибудь военных учений снаряд… Других версий не было.

Но и они рухнули тотчас, как только я рассмотрел это странное новообразование в квартире и даже успел просунуть

в него голову. В «иллюминаторе» не просматривались ни соседская квартира, ни малоинтересный вид во двор.

«Иллюминатор» – словно и был той самой пресловутой «чёрной дырой», или одной из таких дыр точно, потому что

прямо над моей кроватью вдруг «разверзлась бездна», в которой – НИЧЕГО НЕ БЫЛО.

С появлением в моей стене и реальности дыры жизнь будто раскрыла и начала писать свою новую страницу. Как

ПУСТОТА может принести что-то новое? Не знаю. Но была в ней какая-то мистика, загадка, тайна…

Самым интересным, однако, было просовывать в дыру голову. Или другими словами – «уходить в неё с головой». Это

было похоже на проникновение в другое измерение, другой мир, в котором всё было – НИКАК.

И в этом «никак» не получалось даже наораться всласть, как я ни пытался, как не напрягал связки, все издаваемые

мною звуки моментально будто «растворялись во Вселенной», наполненной бескрайней, безграничной тишиной, в

которую я мог исторгнуть только такое же полное беззвучие. «Вселенная» – не издавала ни звука, но и «слушать»

меня была не готова.

В один из дней до моего слуха «долетел» голос одного из участников весёлого и шумного застолья, устроенного

соседями сверху – снизу – сбоку:

 

Пил, пью и буду пить,

И этой жажды – не утолить!

 

«О! – вскрикнул я. – И это – о НЕЙ!»

Дыра была поистине бездонной. Из неё ничего нельзя было взять, получить. Но и наполнить её чем-либо или как-

либо было невозможно. Я пробовал… Первым «космонавтом» стал карандаш с остатками грифеля на кончике

стержня. Он «ушёл» безвозвратно и неведомо куда. Вслед за «пионером» в никуда отправилось ещё много разных

предметов. В конце концов, меня осенило – с помощью «ниспосланного свыше» отверстия можно «отправлять в

небытие» мусор! Правда, это не освободило меня от ежемесячной уплаты за вывоз бытовых отходов.

Не раз и не два я завешивал, прятал от собственных глаз дыру: старым бабушкиным ковром с оленями на водопое,

разными плакатами, дешёвыми картинами… Но недолго они помогали поддерживать иллюзию того, что никакой дыры

в стене нет, что ничего не изменилось, что всё как и прежде, как всегда, как обычно. Потому что этот «новый, другой

мир» упорно и настойчиво привлекал, притягивал к себе, пусть и совершенно непонятно чем именно. Разве что…

одной безумной мыслью – а что если решиться и в открытый неведомой силой Космос да пионером с бьющимся

сердцем, а?