(Основано на нереальных событиях) «…Сегодня, около полудня, на мелководье задержан подозрительный элемент белогвардейской наружности, в офицерском исподнем и в заграничных сапогах. Имел лёгкое пулевое ранение в плечо и множественные собачьи покусы. Оказал сопротивление и вёл контрреволюционную агитацию. Производится дознание. Оперуполномоченный ГубЧК Пинчук С.Е., 7.09.19г.» Часть 1 «ХРАНИТЕЛЬ» «…На крутом берегу Урала, где принял свой последний бой Василий Иванович Чапаев, возвышается ныне этот величественный памятник! Динамичная композиция, ставшая уже хрестоматийной, исполнена высокого драматизма! Бронзовые кони в отчаянном порыве, как бы стремятся сорвать тачанку с гранитного постамента и унести её прочь, но бронзовый Петька, натянув вожжи, как бы удерживает их: хоть немного ещё постою на краю! Бронзовый Чапай, приподнявшись, указывает на реку: вон там настигла меня вражья пуля!.. а бронзовая Анка, прильнув к пулемёту, как бы посылает начдиву прощальный салют!» Экскурсовод Алла Наумовна перевела дыхание и, нервно теребя на груди кончики голубой косынки, тревожно озиралась… Он мог стоять в сторонке, делая пометки в блокноте, или оказаться рядом, и неожиданной репликой втянуть посетителей в дурацкую полемику… чтобы поставить её в нелепое положение! Сволочь... Пётр Эдуардович подкрался из-за спины: «Очень эмоционально, Алла Наумовна! Очень! - и слегка наклонившись, добавил, - Но салюты, КАК БЫ производят в небо, а не в воду. Я вас умоляю: избавляйтесь от штампов и слов-паразитов!» «Сам ты паразит!!» *** В Музее имени Чапаева НИИ Истории и Этнографии Пётр Эдуардович Чумак занимал должность Хранителя. Помимо иных обязанностей, он осуществлял контроль технического состояния объектов Мемориального комплекса. Это давало возможность наблюдать за настроениями широких масс, отслеживать негативные проявления и оценивать идеологическую компетенцию экскурсоводов. До него Хранителем был «Тутан Хамоныч» - сухой, как мумия, отставник, над которым все подшучивали: «Как дела на невидимом фронте, Иван Антоныч?» «Какой фронт, такие и дела! Вот раньше были дела, и уважение к органам было!» Потом он поехал куда-то получать какую-то медаль. Спустя год, кто-то заметил: «Что-то Тутан Хамоныча не видно!» Оказалось, он давно умер. Чумак произвёл на сотрудниц сильное впечатление: племянник знаменитого психотерапевта, холостой интересный мужчина в расцвете лет, галантный, улыбчивый… Но взгляд - сосредоточенный и неподвижный. Взгляд хищной птицы! «У вас редкое и красивое имя! - сделал он комплимент уборщице, - «Ефросинья», в переводе с древнегреческого, означает - «радость»!» «А имя Алла вам ни о чём не говорит?» - кокетливо улыбнулась молодая женщина с внешностью Натальи Варлей. «Алла*… - значение имени он не знал, но элегантно вышел из положения, - Это имя божественного происхождения!» В тени её точёной фигуры сидела холёная чёрная такса. Пётр Эдуардович наклонился, чтобы погладить, но собака недовольно заворчала. «Серьёзная дама!» «Да! - засмеялась Алла, - Это Фанни, немецкая такса. Наш музейный талисман!» «Фанни*… Забавный экспонат!» Фанни гавкнула в ответ, но как-то не по-нашему: «Гэ-вэг*!» *Алла – Богиня (др. евр.) *Фанни – Умная (др. евр.) *Гэ Вэг! – Пошёл вон! (нем.) Касательно дяди, Пётр Эдуардович был немногословен и сдержан: «Дядя - это дядя! У него дар, а у меня так, некоторые способности…» А какие способности? Может он мысли читать умеет?!. «Ну и пусть читает! - сказал Вадим Борисович, глядя в пол, - Нам скрывать нечего!» Неординарность Чумака выражалась в некоторых особенностях поведения: разговаривал сам с собой, манипулируя руками, как дядя Алан, и на ходу что-то записывал в красную книжечку… Это несколько напрягало коллектив, и Алла Наумовна имела неосторожность пошутить в тесном кругу: «Доносы строчит, дятел!» Чумак как раз выходил из туалета: «Строчит пулемётчик за синий платочек! А дятел стучит…- он поправил перед зеркалом свой модный тёмно-красный галстук, - Кстати, синий цвет вам к лицу, но я, знаете ли, предпочитаю красный!» «Что вы, что вы! - Алла Наумовна покраснела, как тот вымпел, - Я обожаю красный!» Директор Музея демонстрировал Чумаку исключительную благосклонность, однако в личном контакте чувствовал себя зажатым, словно в телевизоре. «Вадим Борисыч, а между прочим, Фурман по-немецки означает «Извозчик»!» «Что вы говорите?! Фурманов - немец?!» «Чистопородный еврей!» «Я так и знал! Мне пора идти!» Но потом убедился: Пётр Эдуардович - интересный собеседник и толковый специалист. В короткий срок он провёл инвентаризацию, пополнил фонд материалами из личного архива, отправил на реставрацию большой живописный портрет Фурманова!.. А на его месте повесил стенд «Буревестник Гласности», с любопытнейшей подборкой: «Осторожно - сионизм!» Положа руку на сердце, Вадим Борисович был рад, что избавился от этого портрета! Вроде бы обыкновенное лицо, но взгляд гипнотизировал! Он просто душу выматывал: «В глаза смотреть! Я тебя насквозь вижу, антисемит!» *** Нетрудно догадаться, какое прозвище было у Чумака в детстве, в армии, в пединституте, и как называли Петра Эдуардовича за спиной ученики! Прозвище «Чума» он носил, как клеймо, и только в Музее, наконец, избавился от него! …Своё новое прозвище (а точнее - кодовое имя) он узнал случайно, когда Алла Наумовна, прежде чем положить телефонную трубку, сказала полушёпотом, загадочно глядя на него: «Говорить не могу, тут ЧП!» ЧП звучало гораздо приличнее Чумы, но слишком двусмысленно… Визит японской делегации едва не закончился чрезвычайным происшествием: у одного из гостей пропал бумажник! ЧП! И сразу же разнеслось: «Чумак загипнотизировал богатого иностранца, похитил бумажник и скрылся!» «Что за чушь! - вступился директор, - Пётр Эдуардович уехал на конференцию! И ничего он не крал, а наоборот! Японец по рассеянности оставил бумажник в туалете института, а товарищ Чумак, благодаря уникальным способностям, нашёл и отдал его господину… Ясабака!.. Фамилия у него такая, японская!» Посыпались смешки: «Я собака, ты собака… Нашёл и отдал господину!.. Хороший пёсик…» «Чапи!» - подсказала Алла Наумовна. «А кое-кому, - Вадим Борисович гневно посмотрел в её сторону, - следовало бы попридержать язык!» *** Проживал Пётр Эдуардович неподалёку, в отдельной комнате в общежитии. После конфликта «на крутом берегу Урала» он сразу ушёл домой и на одном дыхании написал заметку «Простите нас, Василий Иванович!». Пробежал глазами текст и выборочно озвучил: «На крутом берегу Урала, где принял свой последний бой В.И.Чапаев….многочисленные участники экскурсии, которую проводила Кучер А.Н….стали невольными зрителями вульгарного шоу!...В ответ на замечание, сделанное в доброжелательном тоне, она бросилась на т.Чумака с кулаками, оскорблениями и закатила истерику....Браво! Жаль, что не было здесь секретаря партийной организации института!...извините, уважаемые гости!... Простите нас, Василий Иванович!» Заметку отнёс в редакцию газеты «Советский Урал», (где публиковался иногда как внештатный корреспондент Максим Исаев), а отчётом решил заняться в своём кабинете. Рабочий день в Музее уже закончился, и только Фрося гремела ведром на втором этаже. Пользуясь доверием директора и личным ключом, Пётр Эдуардович имел возможность приходить сюда в любое время суток, через чёрный ход, не отвлекая сторожа. В музейной тишине он словно растворялся и становился действующим лицом великой исторической драмы. *** Вся его жизнь была связана с именем Чапаева: улица Чапаева в родном Свердловске, детские игры «в Чапаева», срочная служба во Внутренних Войсках в Чапаевске, где по выходным крутили фильм «Чапаев» и травили анекдоты про Чапаева... Сотни анекдотов, за которыми угадывалась саркастическая усмешка Фурманова! Потом история стала его профессией, и главное место в ней занял Чапаев. Но не тот, что утонул в Урале, увяз в сахарном сиропе официоза и барахтался в грязном потоке измышлений, а настоящий Чапаев, который пал жертвой заговора! Собирая досье, он перелопатил тонну макулатуры! Главным образом в кладовке и на чердаке редакции «Советского Урала» - подшивки газет, письма трудящихся… Вот выдержка из коллективного письма ветеранов 25 дивизии от 2.02.26 на имя Дзержинского: «…доводим до вашего сведения, что факты, изложенные в романе, не соответствуют действительности….Фурман - вредитель и контра!...Наш горячо любимый красный командир В.И.Чапаев погиб от рук заговорщиков….». Дальнейшие события представляются так: Дзержинский потребовал объяснений, но Фурманов (Фурман), якобы, внезапно умер. Едва приступив к расследованию, Дзержинский скончался. Его преемник, Менжинский, умер после загадочной болезни. Один за другим исчезали участники событий. В 1934 году органы возглавил Генрих Ягода (Енох Иегуда) и на экраны вышел фильм «Чапаев». Сохранилась фотография, после премьеры: Ягода, братья Васильевы и неофициальное лицо, удивительно похожее на постаревшее лицо Фурманова! Некто Балагулов Дмитрий Андреевич (на идиш «Балагула» - «Извозчик»). А вот он в компании Ежова (Иежуа?) - Извозчиков Д.А. И, наконец, в кабинете Берии (на иврите «Бериях» - «Зло»): второй слева - Харонидзе Д.А. («Харон» - перевозчик душ умерших). Далее след теряется. А что с Чапаевым? В картотеке однофамильцев было три Чапаева В.И. - «красный», «белый» и «аферист»! Первый Чапаев утонул, второго расстреляли, а третий прислал открытку: «Дорогая редакция! Пишет вам Василий Иванович Чапаев! Мне нужна ваша помощь! Вышлите мне денег на дорогу в сумме 23 руб. по адресу: г. Подвойск, ул. Дзержинского -13, Пинчук С.Е., на вахту, лично в руки». *** Хранителем Пётр Эдуардович стал благодаря удивительному стечению обстоятельств. Серые будни учителя истории его тяготили, но устроиться в НИИ Истории и Этнографии он даже не мечтал! Три года назад, в Свердловске, на вечере встречи выпускников пединститута, познакомился с Германом Крюгером, бравым подполковником госбезопасности. Тот недавно вернулся из Германии и пересыпал свои рассказы немецкими словечками и поговорками. Разговорились, прониклись общностью взглядов на роль мировой закулисы. Вопрос трудоустройства Герман решил с лёгкостью виртуоза: «Айн момент!*» Воспользовавшись служебным телефоном, он набрал домашний номер директора НИИ. «... Ну значит так, Сан Палыч, на эту должность мы рекомендуем вам товарища Чумака… Нет, он воду не заряжает! Это племянник!.. у него другие таланты… Зер гут!*» «Это твоя «легенда», - пояснил он, - Алан Чумак - твой дядя, двоюродный!» После переезда в Чапаевск, с Германом он не виделся, но ежемесячно отправлял отчёты. *Айн момент! (нем.) - Один момент! *Зер гут! (нем.) - Очень хорошо! *** «…За отчётный период времени положительную оценку дали 36% опрошенных, отрицательную - 38%. Таким образом, число воздержавшихся сократилось на 2% и составило 26% против 28% за предыдущий отчётный период. 2) В НИИ, на внутренней поверхности двери мужского туалета мною обнаружена надпись в виде иероглифа, (копия прилагается). Мною же установлена личность автора: гражданин Японии Ясабака». Покончив с отчётом, Пётр Эдуардович бродил по сумрачным залам Музея, тихо напевая: «Боль моя, ты покинь меня»… Но упрямо лез дурацкий мотив: «Где-то на белом свете…» Алла Наумовна всячески подчёркивала своё сходство с Натальей Варлей - и причёской, и манерой поведения. Она играла роль приветливой девочки, но всё же, недостаточно талантливо! Порой, её холодный пристальный взгляд заставлял обернуться, и становилось не по себе! Змея… Как-то, досматривая личные вещи Чапаева, он обнаружил в кармане галифе записку издевательского содержания: «Чапи, не дуйся! У нас с Ф. ничего нет и быть не может! Жду тебя, твоя Ф.» Имелись ввиду уборщица Фрося и сторож Фоменко! Можно было устроить разбирательство, провести графологическую экспертизу, хотя авторство не вызывало сомнений - Кучер! В конце концов, чапаевский карман - не почтовый ящик! Но цель провокации в том и заключалась: выставить его на посмешище и скомпрометировать как историка! Записку он оставил на прежнем месте, предварительно обработав карман изнутри порошком, вызывающим лёгкий химический ожог и слезоточивый эффект. Рано или поздно капкан сработает… «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним!» За Аллой Наумовной, безусловно, стояла мерзкая личность секретаря парторганизации института Биркина! Тот не скрывал ехидства: «Как успехи на невидимом фронте, Пётр Эдуардович? Всё копаете?» «Держим оборону, Лазарь Давидович!» *** И вот опять перед ним немые свидетели истории: галифе и гимнастёрка, папаха и бурка, шашка и маузер… Пётр Эдуардович достал его, прицелился в бюст Фурманова, пощёлкал, почесал дулом висок: «Всё же, чего-то не хватает…» «Да причём тут патроны!? - он поводил носом, принюхиваясь, - Запаха нет! Где портянки?! Они же были здесь!!» Портянки нашлись в подсобке, в шкафу уборщицы, рядом со шваброй и ведром для мытья полов! В нос шибанул специфический запах, облагороженный «Тройным одеколоном» и хлоркой. «Ефросинья… редкая дура! Слава богу, не успела использовать!» Он развернул портянку бережно, словно старинную карту, и увидел след подошвы, почти чёрный, с глянцевым отливом. Второй след, правый, был зеркальным отображением левого, но… Чудесным образом, напоминал он силуэт Каспийского моря!!. А с пяточной стороны примыкала извилистая линия - засохшая струйка крови… «Река Урал…» …Это был знак! Он вдруг увидел всю панораму с космической высоты, в фантастических красках, и ощутил головокружительное состояние невесомости!.. А что там за пятнышко в самом устье реки?.. «Подвойск!» Какая-то неведомая сила потянула его туда, всё ниже и ниже, сквозь плотные, удушливые слои атмосферы… Мозаика мелких квадратиков увеличивалась, складывалась в кварталы, улицы… И вдруг сзади раздался окрик: «Фу!» Он вздрогнул и на мгновение завис в пространстве! «Чапи, след!» - властно скомандовал другой голос … «Что за шутки?! - Чумак схватил маузер, - Кто здесь?!» «Агенты! - донёсся женский голос, - Наконец-то все в сборе!» Из-за угла, вежливо помахивая хвостом, вышла Фанни: «Гутен абэнд*!» «Гуггуу…» *Гутен абэнд – Добрый вечер (нем.) Он круто развернулся и ушёл в кабинет. Упал в кресло и сделал глубокий вдох… Вы-ы-ы-дох!.. Когда фантазии выходили из-под контроля, Чумак при помощи дыхательных упражнений и манипуляций по методике дяди, сначала восстанавливал внутреннее равновесие, а затем, простым щелчком пальцев закреплял его: «Я спокоен… Я слышу приятную мелодию…» …Изнутри полилась тема «Двое в кафе» из «Семнадцати мгновений весны» и голос Ефима Копеляна погружал его в гипнотический транс: «Сейчас он встанет, подойдёт к тумбочке, достанет бутылку «Столичной», выпьет залпом стакан водки, закусит хрустящим маринованным огурчиком, закурит сигарету «Ява»…» …В дверь скреблась собака: «Откройте, я всё объясню!» *** …Оказывается, способность понимать собачий язык - это вовсе не признак психического расстройства, а уникальный дар, который раскрывается в моменты наивысшего духовного подъёма! Этим даром наделены представители избранных кланов, и фамилия Чумак стоит в первом ряду! А само слово «Чумак» на юго-западном диалекте означает «Извозчик»!.. Пётр Эдуардович потерял всякую возможность что-либо осмыслить! Фанни лаяла беспрерывно, а он только кивал головой. «Извозчик, он же возница, он же кучер - это экстрасенс высшего уровня! Он перевозит из забвения прошлого духовные ценности, а Агенты сопровождают его… Кстати, в своей первой жизни я была женщиной! Такой же привлекательной, как Алла Наумовна! Не раз я пыталась заговорить с ней, но - увы!.. Однако, позвольте представиться: баронесса Фаина фон Манфур, урождённая графиня Планка! Для вас просто Фанни», - она жеманно подала лапку. Чумак вытянул губы дудочкой, но чтоб поцеловать лапку, ему пришлось опуститься на колени и даже склонить голову: «Пётр Эдуардович! Урождённый гражданин СССР!» Фанни рассмеялась: «Да знаю, знаю!.. И бьюсь об заклад, что в прошлой жизни вы были птицей! Ну-ка, признавайтесь!.. Петух? Дятел?..» «Да, - уклончиво ответил Чумак, - Я до сих пор летаю во сне...» Он предложил фрау русской водки по случаю знакомства, но та брезгливо оскалилась: «Брр! Данке*!» А вот во второй жизни ей доводилось выпивать с Василием Ивановичем! Да-да, с Чапаевым! Славные были времена! Безумные страсти… Судьба раскидала их, но достоверно одно: Чапаев не утонул! В народе ходили слухи, что он жив, но скрывается. Где? В Караганде её послали ещё дальше, а в Вологде она попала под трамвай… «В следующей жизни я продолжила поиски и обследовала берега Урала до самого Каспия! И однажды, летая на малой высоте в районе низовья, заметила человека с ружьём. Тот, кто хотя бы однажды видел Василия Ивановича, не забудет эту его особенную стать, выправку, походку… Я кружила над его головой, пока не убедилась: да, это он! А потом села напротив: нет, не он! Чапаев ни за что не сбрил бы свои роскошные усы!..» «Я извиняюсь, фрау-мадам! - перебил Пётр Эдуардович, уже изрядно захмелевший, - А на чём вы летали, а-а? На каком л-летательном аппарате, и-ик?» «На своих двоих! - Фанни помахала передними лапками, - Я была вороной! Глупой вороной!» Ошибка стоила жизни: охотник выстрелил с дробовика!.. И опять новое воплощение и очередная неудача!.. По воле провидения, к шестой жизни она возродилась именно здесь, и собачье чутьё ей подсказывает: Чапаев жив!.. «Поэтому, я обращаюсь к вам, экстрасенсу, эксперту, внештатному сотруднику Ведомства Политических Осведомителей Пятого Управления…» «Короче, ВПОПУ! - раздался за спиной зычный голос Юрия Никулина, - Чтоб никто не догадался!» Откуда они знают? - думал Чумак, медленно оборачиваясь. В глазах уже двоилось… Нет, это был второй Агент! В облике Вицына: «Извините, товарищ Чумак, тут в округе каждая собака знает, что вы этот… Ну, который стучит…» «Стукач!» - подсказал первый. «Гэ вэг! - гавкнула Фанни, - Фэрпиз дихь*!.. Извините, Пётр Эдуардович, с ними надо пожёстче!» «Хальт*!!» - крикнул Чумак и Агенты спрятались. «Позвольте мне, Пётр Эдуардович, понюхать портяночку!» «Битте*!» *Данке! – Спасибо! (нем.) *Фэрпиз дихь! – Идите на х..! (нем.) *Хальт! – самое жёсткое слово (нем.) *Битте! – Пожалуйста! (нем.) След она взяла сразу: от памятника вниз, по скалистому откосу. А затем, вдоль песчаной отмели, повела туда, где Урал-река впадает в Каспийское море… Сторож Фоменко вышел по лёгкой нужде. В ночной тишине где-то монотонно лаяла собака. «Шоб ты издохла!» «Чего-чего?!» - донеслось из сторожки. «Да то я про собаку, Фрося!» *** …«Мало нам проблем! - Лазарь Давидович бросил на стол газету, скрученную палкой, - Завтра я выясню, что за птица этот Исаев, а вы, - он повернулся к Алле Наумовне, - вы найдёте-таки Чумака, будете валяться в ногах и просить прощения!..» Алла Наумовна напряжённо глядела в окно. По оцинкованному отливу, словно часовой, вышагивал сизый голубь и сурово поглядывал на неё: «Даже не пытайся бежать!» «И последнее! - Лазарь Давидович глянул на часы, - В связи с публикацией, Горком рекомендует-таки написать коллективное письмо! Коротенькое... Но не рубить с плеча: клеймим позором! Нет! Это наши товарищи!.. Написать, как есть: морально устойчивая, политически подкованная! Все силы отдаёт, понимаешь, благородному делу коммунистического воспитания, пропаганды… и прочее! А в результате - нервный срыв!.. Не щадим себя!.. Партийная организация протянула ей руку помощи! В настоящее время Кучер А.Н. проходит психиатрическое обследование в стационаре…» Все разом вытаращились на Аллу Наумовну, будто на ней была не белая блузка, а смирительная рубашка!.. «Ну! Кто возьмётся?!» - бросил клич парторг. Наступила вынужденная пауза и все переключили внимание на голубя. Тот приосанился, распустил хвост веером, лихо развернулся и выстрелил в стекло одиночным зарядом! «Я... - Вадим Борисович откашлялся, и пахнуло перегаром, - я даже не знаю! У нас всегда Алла Наумовна писала - и коллективные письма, и благодарственные… Она же филолог!» «А кто ещё?» «Пётр Эдуардович!.. Четвёртый день отсутствует! И дома нет!.. Я прямо не знаю…» Лазарь Давидович, раздражённо отмахнувшись, подошёл к обвиняемой и коснулся плеча: «Вам сейчас нелегко. Мне тоже… тоже иной раз, хотелось врезать ему! Но надо-таки держать себя в руках!.. Алла Наумовна, дорогая! Если вам небезразлична судьба Музея - отбросьте личные обиды! Вы, как никто, знаете ситуацию, блестяще владеете пером…» Алла Наумовна резко встала: «Вы издеваетесь?!» «Знаете, - мягко осадил её парторг и задумчиво поглядел на голубя, - Чумаки приходят и уходят… Вот, как этот сизарь - прилетел, нагадил. Улетит - никто о нём и не вспомнит! А Музей Чапаева был, есть и будет! И надеюсь-таки, потомки помянут нас с вами добрым словом!» Он взял её за плечи, по-дружески встряхнул и привлёк к себе: «Всё утрясётся! Мы ещё повоюем, Аллочка!.. Вы мне верите?» Алла Наумовна разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Все стоя аплодировали! И вспорхнул голубь. *** Коллективное письмо было опубликовано после спешных проводов Аллы Наумовны в стационар. В последний момент она вдруг взбунтовалась, пыталась вырваться, кричала, царапалась, но этим только усугубила своё положение. Лазарю Давидовичу удалось установить, что Максим Исаев - это историк-чапаевед из Свердловска, эксперт, консультант, внештатный член-корреспондент и так далее!.. А это значило: заметка - компетентное предупреждение сверху! И не только Биркину… В Горкоме давно уже присматривались к Чумаку - яркая личность! Тем более - племянник такого дяди… Кстати, с именем дяди случилась курьёзная история. В прошлом году город запестрел афишами: приезжает Алан Чумак! На вокзале его встречали, как первого космонавта! Пётр Эдуардович как раз захворал, и кто-то посоветовал дяде навестить любимого племянника! «Знаменитый психотерапевт» сразу обмяк и, сославшись на недомогание, умотал восвояси со своими банками!.. Обычный проходимец, каких в наше время - пруд пруди. Пётр Эдуардович так и не объявился. Может загулял? А что? - дело молодое!.. «Да убила она его, жидовка! - не выдержала Фрося, - Столкнула с обрыва и концы в воду!» Из центральной витрины исчез маузер! Об этом стало известно сразу, как только возникла версия убийства… Или наоборот… В голове Вадима Борисовича всё перемешалось! Ключ от кабинета Чумака не нашли - значит дверь заперта изнутри! Самоубийство… «Фрося! Бегом звони: 0-2!.. И 0-3!! На всякий пожарный!.. Замок взломали… Покойника не было. «Слава богу!..» Вадим Борисович опустился в кресло. И таким милым показался ему этот натюрморт на столе: чапаевский маузер, бутылка из-под «Столичной», стакан, пепельница, полная окурков, запечатанный конверт… На конверте было написано: «Свердловск. Главпочтамт. ВПОПУ. До востребования» «ВПОПУ… как это? - Вадим Борисович повертел конверт, зачем-то понюхал, - ВПО… Высшее Политическое… Военно-Патриотическое… О-о-о! - Он взял маузер, заглянул в дуло, прицелился в плафон, - ПУ!» И нажал на спуск… Грянул оглушительный выстрел!.. Даже сигнализация сработала! Нет, это была сирена пожарной машины! Следом прибыла Скорая помощь, а милиция не приехала. И слава богу! *** «Начальнику Чапаевского РОВД майору Квасову Н.Г. Фоменко С.И., сторожа Музея им. Чапаева В.И. Заявление Я, Фоменко С.И., по роду службы обязан быть бдительным и иметь хороший слух. Мне неоднократно доводилось слышать угрозы физической расправы со стороны Кучер А.Н. в адрес Чумака П.Э. («Я убью его!»). Сам он в частных беседах со мной выражал тревогу и обеспокоенность наличием заговора, однако от моей помощи отказался («Спасибо, Степан!»). Таким образом, исчезновение т.Чумака я увязываю с решением Биркина Л.Д. спрятать Кучер А.Н. в психиатрическом учреждении и расцениваю как попытку замести следы. Мною прочитано, с моих слов записано верно. Фоменко С.И……… 1.04.91г.» Часть 2 «СЛУЧАЙНЫЙ ПАЦИЕНТ» Там, где Урал-река впадает в Каспийское море, удачно расположился городок Подвойск. Южное солнце, песчаные пляжи, прохладительные и горячительные напитки, шашлыки, разные аттракционы… Беззаботная жизнь! А не жирно ли будет? Чем другие города Поуралья хуже? Да пожалуй, что лучше! Любая школьница знает, что Оренбург славится на весь мир своими пуховыми платками, шарфиками, варежками… И любой школьник без запинки ответит: Магнитогорск - это центр металлургической промышленности! Человек военный мог бы добавить: это магнитные мины, магнитные пушки и высокоточные стрелочки для компасов! А что такое Подвойск? Любой уральский труженик скажет: это город бездельников! И сплюнет в сердцах: Помойск! Презрение изливалось в реку канализационными стоками, нефтехимическими сбросами; караваном шли на юг плавучие острова бытового мусора: а вот вам, паразиты! Все эти дары копились в бухте и выносились на пляжи. И каждый год директор Дома Отдыха возмущался на совещании: «И каждый год мы удивляемся, почему в разгар сезона к нам не едут туристы?!» И каждый год секретарь Горкома партии обрывал его: «Критикуешь - предлагай!» А когда объявили Гласность, предложения посыпались, как из рога изобилия: «Я предлагаю исключить из партии секретаря Горкома партии!» «Я предлагаю отдать под суд директора Дома Отдыха!» «Я предлагаю вашему вниманию своё новое стихотворение: Гласность, Перестройка, Ускорение! Лозунгов железную руду Переплавлю я в стихотворение, В слиток раскалённый - ГПУ!» *** В полный голос заявила о себе интеллигенция. «Мы задыхаемся: в городе нет филармонии! Нет фонтана! Даже музея Подвойского нет! А ведь он - создатель Частей Особого Назначения! ЧОН! Вы только вдумайтесь!..» Вдумались. Подвойский в Подвойске никогда не был. А вот Фурманов был! И было бы справедливым увековечить его имя в названии города!.. А как красиво звучит: Фурманск! Почти, как Мурманск!.. Вот вам и город-побратим! Вот вам красная рыба, красная икра, красное… ну что там ещё? Шефская помощь? Пожалуйста! Начнётся строительство: очистные сооружения, парки-фонтаны, театры-филармонии, памятники Фурманову: с Чапаевым, с Дзержинским, с Подвойским, вчетвером! Хлынут туристы! Фурманск станет курортом всесоюзного значения!!. А там… «Да при чём тут Васюки?!» Городу позарез нужен Музей имени Фурманова! И строить ничего не надо: здание - вон, напротив!.. Можно придумать легенду, дескать, там, в тёмных подвалах, бродят привидения: Чапаев, Петька, Анка! Записать на стерео всякие вздохи, стоны, скрипы… Напустить летучих мышей, туману, установить диапроектор! Да это будет посильнее, чем Замок Дракулы! В Фурманск устремятся толстосумы со всего мира!!. И со временем город переименуют в Фурман-Лэнд… Но интеллигенция быстро запрягает, да медленно ездит! Поэтому всегда опаздывает. *** Это массивное жёлтое здание за крепостной стеной было ровесником города. Как и сам город, в разные времена оно носило разные имена: Церковь Преображения Господня, ГубЧК- ГПУ - НКВД, ПНИ - Психоневрологический Интернат, в народе - Дурдом! Подвойское зловоние насквозь пропитало его, но ветер перемен уже нёс сюда пьянящие запахи ладана и восковых свечей! Неотвратимо близился час возвращения его в лоно Церкви. …Православные активисты несли иконы, хоругви и плакаты: «Долой Дурдом!», «Даёшь Церковь!», «ПНИ - распни!» Из окон здания на митингующих пялились психбольные, корчили рожи, крутили фиги и тем самым оскорбляли религиозные чувства, провоцировали массы к немедленному духовному возрождению!.. Были, однако, и умеренные призывы за поэтапный переход: сначала вернуть здание чекистам, чтоб порядок навели, а уж после… Музей? Какой ещё, к чёрту, музей?! Никто не обратил внимания на чёрную таксу, прошмыгнувшую под железные ворота, зато облик измождённого странника с посохом, в рубище, всех взволновал. Толпа почтительно расступилась. «Жидомасонский заговор!! - возвестил Пётр Эдуардович, размахивая портянками, - Убить хотели! К чужой славе примазаться! Не выйдет, господа! Ибо сказано… Где ты? Фанни! Фанни!..» Кажется, массы ждали именно этих простых и понятных слов! И массы скандировали: «Фан-ни! Фан-ни! Фан-ни!..» Страждущие ждали пророка - и он явился! Десятки рук подхватили Чумака и стали подбрасывать - выше, выше… И потом перебросили на территорию ПНИ как парламентёра. Приземлился он неудачно, а когда очнулся, не смог вспомнить свою фамилию… «Мой дядя - Кашпировский!.. А Чапаев здесь?» «Здесь!» *** При ударе головой, кое-что из неё вылетело: некоторые имена, лица, события… Например, путешествие из Чапаевска в Подвойск уложилось в короткое предложение: «В полночь вышли, в полдень пришли»! Тысячу километров поделить на двенадцать часов… Получается около ста километров в час! По бездорожью!!. Абсурд!.. Однако, Пётр Эдуардович уже ничему не удивлялся! Если бы, например, оттолкнувшись от пола, он сейчас поплыл бы вдоль этого длинного коридора, то удивилась бы только медсестра, сопровождавшая его. Хотелось поскорее увидеть Чапаева! С порога он попытался угадать, который же из этих двух старцев Чапаев?.. Наверно, седой толстяк с обвисшими усами! «Александр Филиппович, - представился тот, тяжело дыша, - Македонский! Можно просто - Искандер…» «Да не слушай ты его! - вмешался другой, - Это завмаг Ривкин! Проворовался и прикинулся идиотом, симулянт!» Ривкин демонстративно лёг на койку и отвернулся к стенке. «Я таких к стенке ставил, в гражданскую! Вот этой рукой! - старик протянул её для рукопожатия, - Чапаев!» «Петя!.. Пётр Э-э-э, - Чумак сердечно тряс его руку, - Кашпировский!» «Прошу к столу, товарищ Кашпировский! - предложил Чапаев, - Тот самый? На поправку? Деньги есть?..» Он взял чайник, набрал горячей воды из-под крана, а затем достал из шкафа кусочек сахара и изящную фарфоровую чашечку: «Настоящий Мейсен, вторая половина 18 века, последний экземпляр! - он наполнил её из чайника, - Заварки нет, не обессудь!» Аристократичный и статный, несмотря на преклонный возраст, Чапаев совершенно не походил на того придурка, каким его выставил Фурман в своём сочинении! Фурман - немецкий шпион! Вредитель, который хотел извести дивизию под корень! И порученцем у Чапаева, оказывается, был не Петька, а Федька! А пулемётчицей - не Анка, а Анька! Она же Фанька, она же Фанни! «Фанни?! - Чумак чуть с табуретки не упал, - А известна ли вам некая Фаина Планка?» «Планка? - Чапаев почесал макушку, - Планка-план-каплан…Каплан! Фанни Каплан!!» Это открытие потрясло обоих! «Каплан…» «Каплан!» «Анаграмма…» «Анна Абрамовна! Она же Анна Никитична - жена Фурмана!..» «Значит, Баронесса фон Манфур - это баронесса фон Фурман…» «Ну да!! По заданию Фурмана втёрлась в доверие, вовлекла в художественную самодеятельность, окрутила… Знаешь, как она меня называла?.. Не знаешь…» «Вася?» «Чапи!!. Да ты пей - чай стынет!» В этот момент дверь приоткрылась и просунулась морда санитара: «Чего разорались? В изолятор охота?!» *** «А знаешь, как мы расстались? - полушёпотом продолжил Чапаев и прикрыл глаза, - Как сейчас вижу… Плыву я вразмашку, а она в меня из пулемёта: та-та-та-та-… » «А как же Петька?!» «…та-та-та- какой Петька?» «Ну который Федька!» «А Фёдор ничего не видел - он же завсегда к ней спиной сидел!.. Зря я ревновал, однако» «Чапи, не дуйся…- растерянно произнёс Пётр Эдуардович, - Жду тебя, твоя Фанни…» «Чего?» «Зря, говорю, ревновал, а дальше-то что?» Пулемёт заглох, и она с наганом бросилась в погоню, но утонула. А Чапаев, раненый в плечо, уцепился за перевёрнутый стол! «Я ещё издали приметил его, подумал: откуда тут подводная лодка?!» …Окоченел, отключился, очнулся: огромная щука пыталась поживиться лёгкой добычей. «Не вышло!! - он стукнул кулаком по столу; чашечка подскочила, расплескала чай и заскользила по пластику стола, как балерина, - Я схватил её за жабры вот этой рукой, и мордой, мордой - об стол, об стол, бил, бил, пока не выбил признание!!. Умерла Фанечка… - он вздохнул горестно и поднял с пола фарфоровый осколок, - Разбилась чашечка, Мейсен, вторая половина… Её подарок… Ну и чёрт с ней!!» Дверь распахнулась. В палату решительно вошла дежурная медсестра и объявила, что если безобразия не прекратятся, то придётся применить успокоительное средство! Чапаев закончил рассказ без огонька, не вдаваясь в подробности: арест, побег, но Фанни, меняя обличия, шла по пятам! Пришлось сбрить усы. Здесь он скрывается под чужой фамилией, но оставаться опасно: Ривкин проболтался!.. «Слушай, займи 23 рубля на дорогу!?.» *** Чумака переполняли сложные чувства. «Фанни! Вот сука!.. Она использовала меня, чтобы найти Чапаева и убить! Но как?..» Тотчас выскочил Агент в образе рыжего клоуна: «Сенсация, сенсация! Такса загрызла человека! Ха-ха! » А второй обернулся доктором Айболитом: «Батенька, у Фанни явные признаки собачьего бешенства! Достаточно одного укуса…» «Бешенство! - воскликнул Чумак, - Ну конечно!» И щёлкнул пальцами… На панели радиоприёмника «Рекорд» загорелся зелёный глаз, стрелка настройки медленно поползла, внутри зашипело, затрещало… Голос Копеляна, пробившись сквозь дебри радиопомех, вступил в противоборство с «Голосом Америки»: «… И-у-у-у- Сейчас он встанет, подойдёт… Элли Кучер… достанет бутылку… Питер Чумка… политзаключённых… залпом… американским… огурчиком…» Чумак бессознательно шарил в тумбочке, но опомнился: «Какие, к чёрту, американские огурчики?!» «…свистят они, как пули у виска…» - мощным ровным потоком полилась песня в исполнении Кобзона. «Дурдом!» - закряхтел Чапаев. А Ривкин пролепетал во сне: «Ночь-полночь, потише, пожалуйста!» Голос Кобзона уже достиг эпической высоты: «…кому - бесславье, а кому - бессмертие!» «Что за концерт посреди ночи?! - Василий Иванович, приподнявшись, выключил радиоприёмник, - С кем ты тут говорил?!» «Да вот, рассуждаю. Собачка у меня пропала!» «Чёрная?» «Ага, такса!» «…А я вчера портянки прачке понёс. Ну те, что ты принёс!.. Дай, думаю, заодно на вахту зайду, насчёт денег. А тут Скорая во двор въезжает. Ну, думаю, опять алкаша привезли! И шофёру кричу: «Опять алкаша привезли?!» А он вроде не слышит и задом, значит, прямо на меня сдаёт! Я кричу: «Куда прёшь!?» И тут собака на меня сзади бросилась! Чёрная, длинная! Глазища бешеные, слюной брызжет! В портянки вцепилась намертво!.. Я и так, и этак, а потом вот так, с разворота, бросил их вместе с собакой под колёса!.. В лепёшку! Жалко, конечно! Портянки-то новые, ни разу не стираные, - там и оставил!.. Нет, не покусала! А вообще-то он смирный», - кивнул он на Ривкина. *** «А теперь - шутки в сторону! - лицо Чапаева вдруг преобразовалось в лицо следователя Жеглова, - гражданин Кашпировский, он же Питер Чумка!.. Шофёр Скорой помощи сдал тебя с потрохами! Отвечай: где и когда ты вступил в преступный сговор с гражданкой Каплан?!.» От изумления Пётр Эдуардович раскрыл рот и сказал первое, что пришло в голову: «Чумка - собачья болезнь!.. И бешенство!» Вокруг засуетились Агенты в роли Адвокатов: «Молчи! Ты не обязан свидетельствовать против себя!» «Говори «Гы-ы-ы» и улыбайся, улыбайся!» «Бешенство, говоришь?» - Жеглов достал из шкафа маленькие щипчики для сахара. «Гы-ы-ы», - растянул улыбку Чумак. «Да он издевается над нами! - Искандера будто подбросило на койке, - Идиотом прикидывается, гад! Я таких в Македонии давил вот этими руками!!» Чумак сделал вдох-выдох, щёлкнул пальцами и услышал спасительный голос: «Сейчас он встанет…» «Сидеть!!» - рявкнул Жеглов, а Искандер сбил его с табуретки и навалился всей тушей! «Приснится же такое!» - подумал Чумак, задыхаясь… Кто-то наяву душил его в постели! Он толчком освободился и увидел напротив растерянного Ривкина с подушкой в руках. «Я вот… я вам тут подушечку поправлял, - он положил её на место и, приглаживая, застенчиво улыбался, - а вы не проболтаетесь?» «Что?!» «Что я не Македонский!» «Идиот!» Чапаев, облокотившись на подоконник, глядел через кованую решётку во двор… Каждый новый день в ПНИ начинался одинаково: ленивое движение, сонные голоса, стуки, скрипы… И не было в этой жизни никакого смысла!.. Если бы не Фанни. Он повернулся к Чумаку и тоскливо посмотрел в глаза: «Это была она?» «Да, Василий Иванович, это была Фанни! - Пётр Эдуардович сел на табуретку и начал давать показания, - С гражданкой Каплан я познакомился…» *** Фанни погибла. А может уже приняла новое обличие и рыскает где-нибудь поблизости? Почему не может она оставить в покое этого глубокого старца? «Забыть не может… - вздохнул Чапаев, - Бестия! Она и баба, и щука, и сука...» …Однажды его преследовала громадная ворона: «Когти - во! Что мои пальцы! - он растопырил их, а потом сжал в кулак, - Я всадил ей заряд с дробовика - перья полетели!.. А нынче во двор гляжу - крыса идёт чёрная, жирная, остановилась напротив и так на меня посмотрела!.. Эх, мне бы маузер!» Во двор он больше не выходил и сидел в палате, как под домашним арестом. А Петр Эдуардович обстоятельно занялся его биографией и разработкой плана спасения. …Дело шло на поправку, память восстанавливалась и теперь, когда его окликали: «Эй, Петька!», он с достоинством отвечал: «Не Петька, а Пётр Эдуардович Кашпировский!» Но в голове иногда гудело и слышалась перебранка: «Кто ты такой?.. А ты кто такой?» Семнадцатого июня он отправил Агента с проектом плана в ВПОПУ, а восемнадцатого - второго Агента с рукописью на Мосфильм. Девятнадцатого августа вернулся первый Агент, в облике Шуры Балаганова. Он размазывал слёзы и сопли: денег не дали, потому что фамилия не такая!.. «Чумак!! - вспомнил Пётр Эдуардович, - Ну конечно!» И щёлкнул пальцами… «Рекорд» подмигнул ему зелёным глазом и передал музыкальный привет - увертюру из балета Чайковского «Лебединое озеро», от ГКЧП… От Германа Крюгера - Чумаку Петру! «Спасибо! А в честь какого праздника?» …В полдень всех ходячих погнали в фойе на мероприятие, организованное Епархией, в честь Преображения Господня. Василий Иванович идти отказался наотрез, по идейным соображениям, а Пётр Эдуардович, напротив, горел желанием поучаствовать в православном празднике! Он даже прихватил тетрадку, чтобы законспектировать проповедь. …Отец Даниил сильно смахивал на товарища Саахова из «Кавказской пленницы». «…Яблочный Спас олисицетворяет Преображение Господне как явление Царствия Небесного! Для того я никогда не перестану напоминать вам о сём, хотя вы то и знаете, ибо утверждены в истине! Аминь!» При слове «Аминь», толпа ринулась к столу с яблоками! Образовалась свалка, драка, и санитары приступили к своим должностным обязанностям. Чумаку крепко досталось по голове, когда он устремился на помощь девушке, которую зажали в углу. Издали она чем-то напоминала студентку Нину из одноимённого фильма… *** Двадцатого августа второй Агент в облике Паниковского взахлёб рассказывал: «В Москве такое творится!! Фурор, Пётр Эдуардович! Народ ломится на «Чапаева»! Фильм переозвучили, раскрасили! - он разложил на столе пачку фотографий, - Анку переименовали, Фурмана зачернили!.. А вот это я, рядом с ним, в роли Чёрта!.. Это мой скромный дебют, Пётр Эдуардович! Вы знаете, как я вас уважаю, но в сценарии не хватало изюминки! В том эпизоде, где чёрное привидение спрашивает: - Ты, Василий Иванович, за какой национал? - За патриотический! А ты кто такой? - Я - призрак сионизма! - А ну, вон из дивизии к Чёртовой матери! И мы с привидением уходим к моей маме, в Киев!.. Феерично!» Он собрал фотографии, перетасовал и озираясь, вручил Чумаку… колоду игральных карт: «Я Балаганову не доверяю, Пётр Эдуардович!» А первый Агент тут же обернулся Санитаром, отобрал карты и врезал по ушам: «Азартные игры? В изолятор хочешь?!» «Хальт!!» - крикнул Чумак и Агенты разбежались. Чапаев недоверчиво покосился: «А ты, мил-человек, не шпион ли немецкий?» «Да нет, Василий Иваныч, - грустно улыбнулся Пётр Эдуардович, - это я так… Штирлица вспомнил!» Он присел у окошка и тихо запел: «Берег мой, покажись вдали, Краешком, тонкой линией…» …Ночью видел Наталью Варлей на крутом берегу Урала, в белом подвенечном платье. «Пётр, где ты? - кричит она в толпу, - Мы опаздываем!» Ему хочется помахать ей: «Здесь я!», но не может даже пошевелиться! Потому что он - гранитный обелиск, на котором выбито: «Пётр. В переводе с древнегреческого - Камень» *** «А мне Фурман снился! - сказал Чапаев, - Схватил я его вот этой рукой за шиворот: попался, говорю, собака!? А он вдруг обернулся дворнягой: да, говорит, я собака, но фамилие моё не Фурман, а Шарик!.. Вот к чему это?» «Шарик?.. Ша-рик-ша-рикша… - Чумак посмотрел в потолок и как будто вычитал оттуда: Рикша - по-японски - Извозчик, а по-немецки - Фурман! Что и требовалось доказать!» «Эх, Петька! Башковитый ты! - вздохнул старец, - Вот разобьём масонистов, учиться пойду… В консерваторию!» И запел хорошо поставленным голосом: «Ой ты щука, рыба-щука, ты не щу-урься на меня-я-я-я! Ты добы-ы-чи-и-и…» Чумак, как ни силился, не мог представить Чапаева на сцене оперного театра… Маразм! Старческий. Всё-таки 104 года! В палату вошла молоденькая черноволосая практикантка со шприцом: «Который тут Чапай?» «Ну я!» «Снимай штаны, знакомиться будем!» Чумак намётанным глазом сразу определил её национальную принадлежность, и мучительно вспоминал, где он раньше слышал этот голос? «Девушка, а как вас зовут?» - спросил Чапаев, придерживая ватку на ягодице. «Анка-пулемётчица!» - хохотнула девушка, закрывая за собой дверь. «Это она!!» - закричали Агенты. «Фанни!!!» В ночь на 22 августа 1991 года В.И.Чапаев скончался. Вслед за ним уходила эпоха, в которой он был героем. *** ПНИ уже дышал на ладан: в планах областной Епархии ему отводилось скромное место Богадельни при Церкви для сирых и немощных. Люди воспринимали это как историческую неизбежность, но только со смертью Пинчука осознали: час пробил! Рушился их мир, пусть даже убогий, но привычный и неповторимый… В этом мире Семён Ефимович был важной фигурой. Вот и решили, вопреки строгим установкам, помянуть его по-людски, по-христиански и по маленькой... В столовой собрались медицинские сёстры и братья, технички, несколько пациентов из числа приятелей покойного и друг боевой юности дедушка Митя - Дмитрий Андреевич Шариков, из Могилёва... Чумака среди скорбящих не было. Он попал в изолятор - накануне с чайником гонялся за практиканткой!.. Ели кутью, пили чай с вареньем, вспоминали… Как он пел! А как шутил!.. Ривкин рассказал древнегреческую сатиру про Посейдона, Аполлона и Афродиту, но все наизусть знали этот древний советский анекдот про Чапаева, Петьку и Анку… Смеялся только беззубый дедушка Митя. И до того заливисто, что глядя на него, все тоже стали смеяться! А он вдруг хлопнул Ривкина по плечу: «Я про него и не такое знаю!» Про Посейдона? Про Аполлона? Или про Македонского?.. Все приготовились слушать, но тут медсестра Зоя Львовна начала читать серьёзную поэму. «Мальчишка пел в церковном хоре, Служил послушником дьячка, Но грянул выстрел на Авроре И в Церковь грянула ЧК! Вокруг вершились перемены И он ещё не знал того, Что эти каменные стены Родными станут для него! Мальчишка снял нательный крестик, Надел значок РКСМ, И пел с товарищами вместе: «Кто был ничем, тот станет всем!» И песня эта главной стала В судьбе Семёна Пинчука! Огнём карающим сверкала В глазах сотрудника ЧК! Он в годы Красного террора Себя геройски проявил! При этом был солистом хора, Которым сам руководил! Здесь выносил он приговоры И в исполненье приводил, Но по навету вражьей своры В сырой застенок угодил! Здесь он расстрела дожидался, Но был помилован судом, Когда Чапаевым назвался… И домом стал ему Дурдом!»... «Простите, товарищи! - сконфузилась Зоя Львовна, - «Дурдом» вырвалось случайно! У меня тут написано «Наш дом», потому что «ПНИ» с «Судом» не рифмуется! Честно говоря, поэму мне помогала писать пациентка Аллочка, которая поступила недавно в Наш дом на реабилитацию из Чапаевского Дурдома…» Чем дольше она оправдывалась, тем веселее становилось! Под неудержимый хохот, Зоя Львовна покинула тризну: «Дурдом!» Дедушка Митя, смахивая слёзы, сказал, что никогда так не смеялся! И добавил серьёзно: «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним! Аминь!" Часть 3 «ПРОКЛЯТИЕ ЧАПАЕВА» Возвратившись в Чапаевск, Алла Наумовна с горечью узнала, что уволена с работы и что её жертва оказалась напрасной! В борьбе за выживание Музей деградировал! Штат сократили, большую часть экспонатов отправили в запасники, а освободившиеся витрины сдали в аренду Союзпечати и Церкви. Лазарь Давидович ушёл в Мэрию. Сволочь… Чумак утонул. Труп так и не нашли, поэтому дядю волновать не стали… О покойниках плохо не говорят, но всё же было в нём что-то такое… Что заставляло оборачиваться! И кто бы мог подумать: Фрося невольно сделала научное открытие! В кармане чапаевского галифе она обнаружила записку! Но при извлечении на свет, записка почернела! А рука облезла!.. Фрося обливалась слезами: «Простите меня, Василий Иванович!» А нечего по карманам шарить! Фанни потерялась. Украли, наверно… Вот так: пропал талисман - и всё посыпалось! …На Мемориальной площади шумела толкучка! Особенным спросом здесь пользовались дублёнки и бушлаты с погонами ВВ, валенки, сапоги, сувениры из зоны. Здесь Алла Наумовна нашла себе место. Как раз у памятника Фурманову! …Она стояла за прилавком с матрёшками: «Сувенир «Три в одном» - это матрёшка, выполненная в традиционном русском стиле! Основная фигурка - Фурманов. Строгий романтический образ. Ничего лишнего: в правой руке - наган, в левой - книга… Наган, девочка, - это пистолетик, видишь? А книжка называется «Чапаев», вон - буковки. Открываем матрёшку, а там - Василий Иванович!.. Я сама достану, это не игрушка! Это образ былинного богатыря! Открытое русское лицо, сдвинутые брови, мудрый взгляд. Чёрные закрученные усы усиливают портретное сходство и как бы придают лицу монументальность. Чапаев - Герой и Хранитель! Что же хранит Василий Иванович?.. Открываем его и видим внутри фигурку Петьки! Это, как бы сын, беззаветно преданный, лихой и озорной, - этакий Иванушка из русских сказок! Но Пётр только с виду дурачок! У него богатый внутренний мир! Достаём его, открываем и видим Анку в русском сарафане, опоясанную пулемётными лентами, - символ красоты, любви и верности!..» «Анка в сарафане. Дурдом!» Алла Наумовна подняла глаза и увидела перед собой небритую улыбающуюся физиономию Чумака. «Здравствуй, Алла!» «Пётр… Живой!?. А ну, вали отсюда! Пока я тебе морду не набила!!.» От неожиданности Пётр Эдуардович окаменел!.. Но вмешались Агенты с красными повязками дружинников. Тот, который в пальто, сказал: «Как вам не совестно!» А который в кроличьей шапке, добавил: «Жидовка проклятая!» И перевернул прилавок. *** Чумак в старом демисезонном пальто, в серой кроличьей шапке шатался по базару, насвистывая «Где-то на белом свете». Иногда он останавливался у прилавков: «У вас есть… это, ну как его…» И махнув рукой, брёл дальше. «А у вас нет…» «Есть! Всё со склада: вот кальсоны, вот сапоги… Портяночками интересуетесь?» «Нет! - и тут он узнал в продавце Крюгера! - Герман Оттович! Каким ветром?» «Точка у меня тут, торговая… А ты как?» «Да с работы уволили! Из общаги гонят… Надо что-то делать!» «А где работал?» «Ну там… - опешил Чумак, - где же ещё!?» «А-а-а!.. Пётр Эдмундович! - вспомнил наконец Крюгер, - Так тебя оттуда пнули?» «Эдуардович! - поправил Чумак, - Уволили, пока был на задании! Может, ты по своим каналам… или в суд подать?» «Да брось ты! Копать начнут... Помнишь, как мы того козла развели? - Герман весело толкнул его в плечо, сделал серьёзную мину и приложил к уху воображаемую трубку, - Вас беспокоит начальник бла-бла-бла подполковник бла-бла-бла!.. Вообще-то я Георгий, Жора» - он протянул руку. «Петя, Пётр… - растерянно представился Чумак, - А как же… а как же отчёты?» «Плюнь! Пусть они затолкают их себе… Как говорят немцы: в попу до востребования!» «В попу? - переспросил Пётр Эдуардович, - ВПОПУ до востребования?!» «Да что с тобой?! - Жора налил ему полкружки водки, - Успокойся…» Чумак выпил, крякнул и занюхал рукавом: «Я спокоен… Я спокоен, как в гробу!.. Я слышу…» Нарастающий вой сирены внезапно оборвался. Из «УАЗика» выскочили Вурдалаки в милицейской форме и Алла Наумовна в образе Панночки! «Вот он!!» - указала она на Чумака… ЭПИЛОГ «7.09.19г.» Арестованный кричал: «Я Чапай!», но чекистам это имя ни о чём не говорило. Конвоиры намучались с ним, а китаец Лёшка пристыдил прикладом: «Твоя Шипай, моя Лишай! Зачем кричать?!» …Совсем ещё юный оперуполномоченный отполировывая бархоткой хромовые сапоги, завистливо поглядывал на сапоги арестованного: «А сапожки-то у тебя знатные, ваше благородие! Кирзовые? «Я не благородие! Я этих собак рубал вот этой рукой!» «Так это собаки тебя покусали?» «Щука!» «Вон оно что! Тут сказка про Емелю-дурака!.. Митя, - обратился он к писарю, - кончайте вязать и займитесь им! Я уже опаздываю на репетицию… Он поднялся с табуретки, поправил ремни, покрутился у зеркала. «И вот ещё что. Сапоги потом оформить, как положено! А то знаю я вас, жидов!» «Всё понял, Семён Ефимович!» Писарь убрал в ящик стола недовязанный носок, шерстяные мотки, придвинул письменные принадлежности и достал из кобуры наган. «Присаживайтесь, пожалуйста. Мне кажется, у нас с вами получится чудный роман! И назовём мы его… - он вдохновенно взъерошил чёрную шевелюру, - Как ваша фамилия?» «Чапай, то есть, Чапаев моё фамилие!» «Так и напишем: Чапаев. А я Фурман! - он прыснул, - То есть Фурманов моё фамилие!» | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
