Урок пения в шестом классе «б», сегодня, как и обычно, начался с проверки домашнего задания. Но не успела я отшлифованным за год работы в Пильшинской сельской школе изящным жестом раскрыть журнал и сурово произнести противную (бррр!) прокурорско-учительскую фразочку: «Отвечать будет…», как меня опередил басовитый голосок самого разгильдяистого хлопчика Андрюшки Барабанова:

- Елена Семёновна, покыркайте на скрыпочке...

- Елена Се-мё-нов-на, ну, чего Вам стоит, ну покыркайте...

Лукавое веснушчатое лицо его выражало затаённую надежду, авось, да пронесёт, и не спросит его ента вредная училка. Подумаешь, пение ... И на фиг оно сдалось. Вот трактор завести, да по полю, да ровнёхонько, как батя показывал…

 

Все крамольные Андрюшкины мысли я легко читала на его простодушной рожице.

Ну, да, совсем недавно сама была такой же вольной-подневольной пташкой. И в свои девятнадцать отнюдь не забыла школярские отвлекающие маневры-приёмчики, когда на уроках музыки в педагогическом училище мы вот так же старались увести нашего любимого преподавателя Якова Иваныча подальше от необходимости продемонстрировать, как хорошо мы разучили вальс Комаровского...

 

Эх, Андрюша, послушал бы ты, как тонко и изящно вела свою партию наша подружка-красавица Люся Андреева. Начинала она с подходцем, издалека:

- Як Иваныч, Як Иваныч, расскажите, как там Ваша сессия?

Яков Иванович - талантливый скрипач-самоучка, заочник консерватории в неполные пятьдесят, Яков Иванович, который на своей трогательно худой шее держал-содержал не только дородную жену Анну, но и пятерых отпрысков (мал-мала меньше), ещё не отошёл от очередной сессионной нервотрёпки.

- Девочки, всё сдал! На четвёрки!

- Урррааа!

 

От Як Иваныча немного попахивало спиртными парами. Но мы, шестнадцатилетние пацанки, нашего учителя жалели и не подавали виду, что заметили его «подшофэ».

- А что Вы играли на экзамене? – продолжила тянуть время Люся.

- Як Иваныч, поиграйте, поиграйте! - тут уж из засады выскочили все остальные скрипачки, и те, кто назубок выучил домашнее задание, и кто «просачковал» в отсутствие учителя.

И что с нами, симпапусиками-студенточками сделаешь...

 

Як Иваныч бережно расправлял на левом плече потертую бархотку, натирал канифолью смычок, прижимал к себе скрипку (кажется, она была достаточно старой, может быть, и раритетной), и мы, облегченно вздохнув, уносились вместе со звуками в какую-то неведомую высь, где у нас рвалось из груди сердце и перехватывало дыхание.

 

Но я - не Яков Иваныч... Да, и мне до него - ой, как далеко... Так что, ведём урок в соответствии с планом.

- Ну, что же, Барабанов, сам напросился. А повтори-ка, дружочек, то, что мы записывали с вами на прошлом уроке... Из чего, состоит скрипка, помнишь?

Андрюша нехотя выползает из-за парты, вертит по сторонам ушастой головой, ловит спасительную подсказку.

- Нижняя дека, верхняя дека, - шепчет Тося Панкратова.

(А ты у нас, Тосенька, тоже будешь сейчас отвечать, - проговариваю про себя я маленьким язычком... Подсказчику - первый кнут!)

- Так, Андрей, смелее!

- Ну, как там... Нижняя дырка, верхняя дырка...

Андрюха, довольный, что уловил подсказку, улыбается во весь рот.

Класс грохает от смеха, на все лады повторяя: "нижняя дырка, верхняя дырка"...

 

- Охо-хо-нечки, - как любит повторять моя квартирная хозяйка баба Сюня, - и чё ж это деется?

- Ну, хорошо, посмеялись, и достаточно...

- Тося, повтори-ка распевание:

«До-ре-ми-фа-соль-ля-си,

Села кошка на такси,

Заплатила пять рублей

И поехала в музей.

А котята прицепились

И бесплатно прокатились…»

 

Урок пения идёт почти плану, но шумно и весело. Разучиваем: «То берёзка, то рябина, куст ракиты над рекой, край родной, навек любимый, где найдёшь ещё такой…».