Глава первая

 

Откуда оно взялось, и что это за существо в семействе Ромашкиных не имели ни малейшего представления. Оно появилось под утро, испугав до полусмерти маму Ромашкину, которая, едва поднявшись с постели, отправилась на кухню сварить себе чашечку кофе. Каково же было ее удивление, когда она увидела возле раскрытого холодильника неведомое создание. Оно сидело на полу и, с аппетитом уплетая сосиски, что-то ворчало себе под нос. От неожиданности мама Ромашкина вскрикнула. Услышав мамин вскрик, существо перестало жевать и, удивленно захлопав глазами, произнесло:

 

- Чаво шумишь? Людей разбудишь.

 

Оттого, что существо оказалось еще и говорящим, мама Ромашкина закричала еще громче и, схватив веник, попыталась отогнать непрошенную гостью от холодильника, на что та лишь недовольно зашипела. На мамин крик на кухню сбежалась вся семья Ромашкиных - папа и десятилетняя дочка Настя.

 

- Что случилось? - обратился к маме ничего не понимающий папа.

 

- Сам посмотри, - мама указала на существо, которое, не смотря на то, что только что получила веником, все равно продолжала лопать сосиски из холодильника Ромашкиных.

 

- Кто это? – папа удивленно разгадывал неизвестное создание. - Крыса?

 

- Сам ты крыса! – огрызнулось существо. – Я Шишуня. Шишуня из Шишунов.

 

- Шишуня? – родители ошеломленно переглянулись.

 

И только Настя сохраняла полное спокойствие. Подойдя поближе, она присела на корточки и с любопытством разглядывала поедательницу сосисок. Неизвестное создание было ростом чуть выше табуретки и напоминало старинную самодельную куклу. На ногах у создания были обуты крохотные лапотки, сплетенные из березовой коры. Платье было потрепанным и все в заплатках, а на вязаном шерстяном платке местами виднелись дырки. Маленькие зеленые глазки, нос картошкой на давно немытом лице, рыжая взъерошенная шевелюра на непомерно большой голове, никогда не знавшая расчески. Вдобавок от неизвестного существа пахло болотом и тиной. Оно сидело на полу, вытянув ноги, и усердно запихивало в рот сосиску.

 

- Ты кто? – Настя обратилась к гостье.

 

- Ты чаво? Глухая? – существо недоуменно захлопало глазами. – Я ж вам сказала. Шишуня я. Шишуня из Шишунов.

 

- Шишуня? – переспросила Настя.

 

- Она самая, - подтвердило существо, принимаясь за очередную сосиску.

 

- Я про таких зверей не слышала, - задумчиво произнесла Настя.

 

- Мало про чаво ты не слышала! - Шишуня икнула. По-видимому, она съела слишком много сосисок.

 

- Настя, - строго произнесла мама. – Держись от нее подальше. Этот зверь может быть опасен.

 

- Сама ты опасная! - огрызнулась Шишуня. – Да и не зверь я вовсе. Кикимора я. Что ни на есть всамделишная кикимора. Из Шишунов.

 

- А где это Шишуны? – спросила Настя.

 

- Не где энто, - поправила Шишуня. – А кто энто. Шишуны – это болотные кикиморы.

 

- А разве есть еще и другие?

 

- А как же! – воскликнула Шишуня. – Конечно же есть. И рячные. Я лясные. И даже полявые.

 

- Ну, хватит! – рассерженная мама Ромашкина захлопнула дверь холодильника прямо перед носом незваной гостьи. – С меня довольно! Сегодня выходной и я хочу как следует отдохнуть.

 

- Так отдыхай, - беззаботно проговорила кикимора. – Кто ж тебе не даеть?

 

- Ты не даешь! – вскричала мама.

 

- Энто как это? – удивилась Шишуня.

 

- А вот так это! - мама передразнила Шишуню. - Я прихожу к себе на кухню и что я там вижу? Неизвестно кто ест мои сосиски.

 

- Я не неизвестно кто, - снова поправила Шишуня. – Я Шишуня. Можете звать меня Шишей, коли желаете.

 

- Я желаю, чтобы ты поскорее убралась отсюда! – мама не была расположена к разговорам с кикиморой. – Паша, скажи ей!

 

Мама строго взглянула на папу, который все это время стоял у двери и зевал.

 

- Что сказать? – папа опять зевнул.

 

- Вот так всегда! – возмутилась мама. – Когда нужно принять решение, ты только зеваешь. Выгони эту пакость вон! Я не желаю больше ее видеть в своем доме! Я хочу, в конце концов, выпить чашечку кофе.

 

- Ну так пей, - Шишуня отодвинула в сторонку, давая маме Ромашкиной возможность пройти к плите. – Кричать-то чаво?

 

- Послушай! - мама рассердилась не на шутку. – Ты врываешься в мой дом! Ешь мои сосиски и еще возмущаешься при этом!

 

- А чаво? – Шишуня недоуменно хлопала глазами. - Нора у вас теплая, просторная. Места всем хватает. Вот у вас и перебьюсь до весны.

 

- До весны?! – изумилась мама. – Ну уж нет! Паша! Сейчас же вышвырни эту мерзость за дверь!

 

Мама была настроена решительно. Папа Ромашкин, не желая спорить, послушно шагнул к кикиморе. Та опять недовольно зашипела. Папа в нерешительности замер. С одной стороны он не знал, как подступиться, а с другой стороны он не мог ослушаться мамы. Заметив папину заминку, Шишуня поднялась с пола и заковыляла на своих коротеньких кривых ножках к выходу.

 

- Не надо меня вышвыривать! – обиженно пробормотала она. - Я и сама могу пойтить. Не жалаите, кабы я у вас жила, так и не надо! Больно и хотелось!

 

Вся семья Ромашкиных направилась следом за Шишуней. Проходя мимо распахнутой в зал двери, Шишуня из любопытства заглянула в комнату. Оценила обстановку и остановилась.

 

- Что еще? – мама торопилась выпроводить кикимору из дома.

 

- Ничаво, - грустно вздохнула Шишуня и заковыляла дальше. – Живут как баре, а бедной кикиморе и места жалко. А сколько мне надоть того места? Уголок, закуток и все. Я ить и на полу могу поспать.

 

Но мама не слушала Шишунины ворчания. Она открыла входную дверь и ждала, когда этот утренний кошмар закончится. Шишуня с поникшей головой доковыляла до двери.

 

- Значицца гоните?

 

Мама ничего не сказала. Она кивнула на дверь.

 

- Мама, пусть она останется, – Насте стало немного жаль незваной нахальной гостьи. – Куда она пойдет? На улице ведь холодно. Пап, ну что ты молчишь?

 

- А что сказать? – папе Ромашкину было все равно. Ему поскорее хотелось вернуться в теплую постель.

 

- Мам? – Настя умоляюще смотрела на мать. – Пусть она остается.

 

- Нет, нет и еще раз нет! - категорично произнесла мама Ромашкиных.

 

- Но почему? – не унималась Настя.

 

- Потому что диким животным не место в городской квартире.

 

- Сама ты дикая! - огрызнулась Шишуня и вдруг, шлепнувшись на пол, запричитала. - Бедная я! Разнесчастная! И никому я не надобная! И никто меня не любить! Что же мне теперича на улицу идтить? На мороз? На холод? На голод? Так ить погибну я там! Помру! Замерзну! И поминай, как звали! И никто ить не вспомнить, что была така Шишуня! Шишуня из Шишунов!

 

Кикимора рыдала так жалостливо, так надрывно, что маме Ромашкиных стало ее жалко.

 

- Ну хорошо, - смягчилась она. – Если тебе на самом деле некуда идти, то можешь остаться у нас. На некоторое время.

 

- Вот и добренько! – воскликнула Шишуня, растирая слезы по своей и без того чумазой мордочке. – А я таки знала, что вы меня оставите. Да и кто б отказался заиметь у себя самделишнюю кикимору? Да не каку-нибудь там, а из самих Шишунов. А я так много места у вас и не займу. Где-нибудь в уголочке, в закуточке пристроюсь. Вот и перезимую.

 

- Где же мы тебя держать станем? – мама Ромашкина ломала голову над тем, что бы приспособить под жилье для нового обитателя. Ее взгляд упал на старую коробку из-под телевизора, которую она давно просила папу выбросить, и у которого постоянно не доходили до этого руки. Шишуня тоже заметила, что мама как-то странно смотрит на коробку.

 

- Чаво энто? – защебетала она. – Вы меня в энтот ящик замуровать жалаите? Я на энто не согласная! Не могу я в ящике жить. Да и кто согласится жить в ящике? Никто не согласится! Вот и я не согласная!

 

- Как это не согласна? – возмутилась мама. – Тебе же нужно где-то спать?

 

- Я люблю спать на кроватке, - продолжала щебетать Шишуня. – На мяконькой, тепленькой, с пяринкою, с одеяльцем, с подушечкой.

 

- Где же я тебе возьму кроватку? – мама уже сожалела о своем решении оставить кикимору у себя дома.

 

- А у меня есть подходящая, - предложила свои услуги Настя. – От куклы. Я думаю, она Шишуне будет в самый раз. Пойдем, покажу.

 

- Пойдем, - мотнула головой Шишуня и с заносчивым видом прошла мимо ошарашенных утренним происшествием Ромашкиных вслед за Настей в ее комнату.

 

Настина комната была сплошь завалена различными игрушками, которые ей постоянно дарили не только папа и мама, но и ближайшие родственники. Здесь были плюшевые мишки, пушистые зайчики, симпатичные собачки и резиновые слоны. Под кровать были засунуты коробки с конструкторами, половину из которых Настя ни разу не открыла. В углу, в коробке из-под микроволновой печи были сложены мозаики, домино, шашки, шахматы. Но особой Настиной гордостью были куклы. Большие и маленькие. Длинноногие Барби и смешные пупсы. Аккуратно расставленные и рассаженные по всей комнате они удивленно смотрели вокруг себя цветными пластиковыми глазами.

 

Войдя в комнату, Шишуня тут же направилась к дивану, возле которого был оборудован кукольный домик. Вернее это был не домик, а всего лишь одна комната с кроватью, шкафом, столиком и парой стульев. Шишуня тут же примерилась к кровати.

 

- Ничаво, - проговорила она, присаживаясь на кукольную кроватку. – Только жестковато маленечко. А так ничаво. Сойдет.

 

- Располагайся, - на правах заботливой хозяйки сказала Настя.

 

- А пяринки нетути? – Шишуня потрогала рукой жестковатый матрас на кукольной кроватке.

 

- Перины нет, - улыбнулась Настя. Ее веселило то, как Шишуня коверкает слова.

 

- Жалко! - огорченно вздохнула Шишуня. – Ну и так сойдеть. Главное, что в тяпле и в святле. Да и кроватка аккурат по моему росту.

 

Шишуня еще раз примерилась к новой постели, затем встала и с важным видом стала расхаживать по комнате, внимательно рассматривая обстановку. Заметив на диване синего зайца, Шишуня всплеснула руками:

 

- Батюшки родныя! Энто ишшо за звярушка?

 

- Это же заяц! – удивленно воскликнула Настя. – Ты что никогда зайцев не видела?

 

- Чаво энто не видела? Видела. Только зайцы они все серыи или рыжии. А энтот синий. Нет, - недовольно протянула Шишуня. – Не заяц энто. Не заяц.

 

- Возможно ты и права, - согласилась Настя.

 

- Ну как вы тут? – в дверях комнаты показалась мама Ромашкина.

 

- Хорошо, - ответила Настя.

 

- Тогда мойте руки и идите за стол. Завтрак уже готов, - мама скрылась за дверью.

 

- Пойдем завтракать? – Настя направилась к выходу.

 

- Не-а! - отмахнулась Шишуня. – Ты иди себе. А я туточки подожду. Я уже наелась.

 

Шишуня довольно погладила себя по круглому брюшку.

 

- Ну как хочешь, - Настя отправилась на кухню, оставив гостью обживаться на новом месте.

 

На завтрак мама приготовила овсяную кашу, которую Настя терпеть не могла. Сама же мама на завтрак пила только кофе. Папу же ни овсянка, ни кофе не прельщали. Он любил поесть плотно и много. Но сегодня есть было нечего. Все сосиски съела Шишуня, а в магазин мама Ромашкиных еще не ходила. И папе пришлось довольствоваться обыкновенной яичницей, в которую он для вкуса добавил томатной пасты. Настя, посматривая, как папа уминает дымящуюся глазунью, нехотя ковырялась ложкой в остывающей каше.

 

- Ешь быстрее, а то остынет! - строго произнесла мама, размешивая сахар в чашке.

 

- Я не люблю овсянку, - нахмурилась Настя.

 

- Овсянку нужно есть, - сказал папа. – Там много витаминов.

 

- А почему вы тогда ее сами не едите? – удивилась Настя.

 

- Потому что мы взрослые, - ответила мама.

 

- Ах! - мечтательно произнесла Настя. – Как бы я хотела поскорее стать взрослой. Я бы могла есть на завтрак все, что захотела бы, а не эту противную овсянку.

 

- Ну до этого еще далеко, - мама допила свой кофе и направилась к раковине мыть чашку. – А пока ешь, и не разговаривай.

 

- Ну как тебе твоя новая соседка по комнате? – папа Ромашкин с аппетитом уплетал яичницу.

 

- Ничего, - ответила Настя. – Странная она. Разговаривает смешно. Вроде бы и по-нашему, а половина слов непонятна.

 

- Что ж тут странного? – удивился папа. – Она ведь в болоте жила.

 

- А мы когда в деревне были, - продолжила Настя. - На болоте никаких кикимор не видели. Там только лягушки встречались.

 

- Ну! - многозначительно протянул папа, не зная, что ответить. – Наверное, она в таком болоте жила, до которого люди не добрались.

 

- А почему она тогда людей не боится? – не унималась Настя. – И почему она разговаривает?

 

- Ты задаешь слишком много вопросов, - мама принялась готовить обед.

 

- И все же? – Насте хотелось узнать побольше. – Ведь все говорят, что кикиморы только в сказках бывают.

 

- Получается, что не только в сказках, - папа растерянно пожал плечами.

 

- Я все понимаю, - мама все никак не могла успокоиться. – В нашей жизни возможно все. И кикиморы, и лешие, и домовые. Но почему она выбрала именно нашу квартиру? Разве она не могла пойти к соседям? Или еще к кому-нибудь. Почему она пришла именно к нам?

 

- На этот вопрос я не могу ответить, - папа разделался с завтраком и подал маме грязную тарелку. Мама, не глядя, поставила ее в раковину.

 

- Напрасно я согласилась оставить ее у нас, - продолжала сетовать мама Ромашкиных. – Чует мое сердце, что мы с этой кикиморой намаемся.

 

- Да что она может сделать? – удивился папа Ромашкиных. – Она ведь такая маленькая, безобидная.

 

- Так уж и безобидная! - вспыхнула мама. – А кто все сосиски съел?

 

- Наверное, ей просто очень хотелось есть, - заступилась Настя за Шишуню.

 

- Могла бы съесть что-нибудь другое! - маминому возмущению не было предела. – Что я теперь к макаронам подам?

 

- Там же еще оставались котлеты, - посоветовал папа.

 

- Котлеты? – мама Ромашкиных строго посмотрела на папу. – Котлеты вы съели еще вчера. У кого привычка есть по ночам?

 

- Похоже не у одного меня, - папа намекал на Шишуню. – Но ведь макароны можно есть и без сосисок. С сыром, например, или с кетчупом.

 

- Я люблю макароны с кетчупом, - вставила свое слово Настя.

 

- Ты лучше ешь свою овсянку! - мама нервничала. – Мне посуду мыть нужно.

 

Настя замолчала и тоскливо посмотрела на нетронутую кашу, есть которую ей совершенно не хотелось. Вот если бы мама сейчас вышла из кухни, то можно было бы выбросить кашу в мусорное ведро. Но мама никуда не собиралась уходить. Просить же папу помочь справиться с кашей, тоже было бесполезно. Папа Ромашкин еще больше Насти не любил овсянку. Выхода не было и Настя, зажмурившись, поднесла ложку с кашей ко рту. В это время из Настиной комнаты раздался страшный грохот. Семья Ромашкиных тут же поспешила на шум.

 

Посреди Настиной комнаты в куче книг, игрушек, разбитых вазонов с цветами недоуменно хлопала глазами Шишуня. Как только в дверях появились перепуганные Ромашкины, она сразу же заверещала:

 

- А я чаво? Я ничаво. Я хотела тряпочку взять, чтоб на кроватку постелить, а воно как рухнет! Я так перепужалася! Так перепужалася!

 

Шишуня кивала в сторону книжной полки, которая болталась на одном гвозде. Скорее всего, кикимора полезла за чем-то на полку, а та не выдержала и сорвалась.

 

- Ты не ушиблась? – Настя подскочила к Шишуне.

 

- Да нам не привыкать! – отмахнулась Шишуня. – Я и не с такой вышины падала. Было дело.

 

- Да! - усмехнулся папа, глядя на разбитые цветочные горшки. – Порядок тут придется долго наводить.

 

- А я вас предупреждала! - строго сказала мама. - Мы с этой кикиморой еще намаемся.

 

Сказала и отправилась на кухню готовить обед. А Настя с папой принялись за уборку. Папа вешал на место полку, а Настя разбирала книги и игрушки. Шишуня, чтобы не мешать, забилась в свой уголок и искоса наблюдала за тем, как Настя расправляется со следами погрома. Когда полка была водворена на место, а книги и игрушки были расставлены по своим местам, папа отправился на кухню помогать маме, а Настя принялась убирать землю из цветочных горшков. Притащив из соседней комнаты пылесос, она включила его в розетку и нажала выключатель. Пылесос загудел и стал всасывать в себя остатки земли и растений. Услышав рев неведомой машины, Шишуня поспешила юркнуть под диван и заголосила:

 

- Батюшки родныя! Да одкель он взялся то? Его ж, сдается, убили!

 

- Кого убили? – не поняла Настя и выключила пылесос.

 

- Как кого? – Шишуня высунулась из-под дивана и опасливо посмотрела на пылесос. – Змея Горыныча. А вон нет. Живой. Только что энто он на себя не похож стал? Истощал, наверное.

 

Настя догадалась, о чем идет речь, и засмеялась:

 

- Это не Змей Горыныч. Это пылесос. Машина такая, чтобы мусор убирать. Вот смотри.

 

И Настя опять нажала на кнопку. Пылесос снова заревел, а Шишуня снова скрылась под диваном.

 

- Чаво энто твоя машина все в себя сосеть? - донеслось из-под дивана - Так ить она и меня засосать могет. И поминай, как звали. Бедная, разнесчастная Шишунечка. И почто меня извести хочут? Почто меня со свету сжить хочут? Я ведь никому ничаво худого не делала!

 

Не обращая внимания на Шишунины возгласы, Настя продолжала убирать в комнате. Когда с мусором было покончено, Настя выключила пылесос и отнесла его обратно. Вернувшись в комнату, она застала Шишуню сидящей на подоконнике. Кикимора болтала ножками и задумчиво глядела в окно.

 

- Что ты там увидела? – поинтересовалась Настя, присаживаясь рядом.

 

- Чаво увидела? – грустно вздохнула Шишуня. – Да ничаво особливого. Снег кругом. Деревья голыя. Бр-р.

 

Шишуня поежилась.

 

- Ты что не любишь зиму? – удивленно спросила Настя.

 

- Так кто ж ее любить? Зима - не лето. Холодно, противно. В лясу ни грибов нетути, ни ягод.

 

- А я зиму люблю, - заметила Настя.

 

- За что ж ее любить? – не понимала Шишуня.

 

- Зимой можно кататься на лыжах, - стала пояснять Настя своей гостье. – На коньках. Зимой бывает самый чудесный праздник в году.

 

- Какой-такой праздник? – переспросила Шишуня.

 

- Новый год. А у вас в лесу празднуют Новый год?

 

- Ну, во-первых, не в лясу, а в болоте, - поправила Шишуня. – А во-вторых, нам там не до праздников. Надо грибы-ягоды собирать, коряшки-травки всякия, к зиме готовиться. Нетути у нас праздников.

 

Шишуня замолчала. Какое-то время они с Настей молча смотрели в окно, за которым медленно падал белый легкий снег. Падал и ложился на голые ветки деревьев, на проходивших мимо людей, на проносившиеся с шумом машины. Погода была отличная, светило яркое солнышко и оттого белый снег казался еще белее, еще чище.

 

- Настя! - раздался из кухни мамин голос. – Иди обедать. И кикимору тоже зови.

 

- Нас зовут, - Настя слезла с подоконника. – Или ты опять не будешь есть?

 

- Чаво энто не буду? – Шишуня ловко спрыгнула на пол. – Еще как буду. Что-что, а поесть я никогда не откажуся.

 

И Шишуня засеменила следом за Настей на кухню.

 

- Руки вымыли? – спросила мама, наливая суп в тарелки.

 

- Вымыли, - хотела солгать Настя, но, встретив строгий мамин взгляд, повернулась и направилась в ванную.

 

- Ты куда? – спросила Шишуня.

 

- Руки мыть, - ответила Настя. – И тебе не мешало бы помыться.

 

- Еще чаво! – вспыхнула Шишуня. – Я ж не пачкалась. Чаво зря мыться? Да и за водой лень идтить.

 

- Никуда идти не нужно, - Настя открыла дверь ванной. – К нам вода сама приходит.

 

- Как энто? – не поняла Шишуня.

 

- А вот так, - Настя открыла кран и в раковину тоненькой струйкой побежала вода.

 

- Батюшки родныя! – всплеснула руками Шишуня. – Ручей в доме. Ну и чудяса!

 

Пока Настя мыла руки, Шишуня успела облазить всю ванную. Она даже умудрилась попробовать на вкус кусок мыла. Мыло оказалось несъедобным и Шишуня долго отплевывалась.

 

- Пакость кака! Пахнет земляникой, а на вкус – тьфу! И занчем вам эта дрянь?

 

Шишуня попыталась забросить кусок мыла под ванную, но Настя успела выхватить его из рук кикиморы.

 

- Ты что? Это же мыло. Им руки моют.

 

- А разве без энтой дряни нельзя помыться? Я, к примеру, водой моюся.

 

- Настя! - снова послышался из кухни мамин голос. – Ты скоро?

 

- Уже иду! - Настя вытерла руки полотенцем. – А ты? Будешь мыться?

 

- Не-а! - отрицательно покачала головой кикимора. – Я чистая.

 

- Ну как хочешь, - Настя закрыла кран и пошла на кухню. Шишуня побежала следом.

 

Папа с мамой уже сидели за столом. Настя села на свое место, Шишуня осмотрелась по сторонам.

 

- А где мое место?

 

- Вон там, - мама кивнула на мисочку, стоявшую на полу возле холодильника.

 

- Чаво энто? – возмутилась Шишуня. – Я на полу есть буду? Я вам что? Собака кака-нибудь? Или звярушка? Я не привыкши с полу есть. Я привыкши есть за столом.

 

- Я же не могу пустить тебя за стол, - возразила мама Ромашкиных.

 

- Чаво энто? – не понимала Шишуня. – Я у себя в болоте всегда за столом ела! И тут за столом жалаю!

 

- Нет! - мама стояла на своем. – За стол я тебя не пущу!

 

- Ах, я бедна! Ах, я несчасна! – заголосила Шишуня. – Места мне нетути! Сиротинушка я разнесчастна! Доля моя горька! Меня с полу ести заставляють! И за что мне энти напасти?

 

- Мама, - Насте стало жалко кикимору. – Пусть она за столом ест. Вместе со всеми.

 

- Ни за что! – ответила мама.

 

Шишуня заголосила еще громче.

 

- Ну пусть она ест вместе со всеми, - вступился за кикимору папа. – Лишь бы молчала.

 

- Но от нее воняет! - противилась мама.

 

- Как энто воняит? – Шишуня перестала голосить. – И вовсе не воняит! Ну разве что болотом. Так Шишуны все болотом пахнут. А я чистая. Я в прошлом году мылася!

 

- Хорошо, - согласилась мама, понимая, что Шишуня не успокоится, пока не сядет за стол. – Я пущу тебя за стол, но только при одном условии.

 

- Каком условии? - в один голос спросили Шишуня, Настя и папа.

 

- Если ты будешь вести себя прилично, - мама переставила Шишунину мисочку с пола на стол.

 

- А когда же я энто себя вяла неприлично? – Шишуня вскарабкалась на табуретку. – Я себя завсегда прилично вяду. Я из всех Шишунов самая приличная.

 

И, схватив, ложку, Шишуня стала уплетать за обе щеки гороховый суп, громко чавкая и разбрызгивая его вокруг себя. Папа с мамой молча переглянулись. Настя, чтобы не отстать от Шишуни тоже стала ложка за ложкой наворачивать горячий суп.

 

- Осторожно! - остановила ее мама. – Обожжешься.

 

- А добавки нетути? – Шишуня уже расправилась со своей порцией.

 

- Ты любишь гороховый суп? – мама налила Шишуне еще супа.

 

- А кто его не любить-то? – улыбнулась Шишуня и снова принялась за еду. Вскоре она разделалась и со второй тарелкой. А мама уже раскладывала макароны. Сосиски были съедены еще утром, и маме Ромашкиных ничего не оставалось делать, как подать их с маслом, сыром, густо приправив их кетчупом.

 

- Ой! – изумленно воскликнула Шишуня. – Энто что? Червяки?

 

- Да какие же это червяки? – улыбнулась Настя. – Это макароны.

 

- Макароны? – опасливо переспросила Шишуня. – А они съедобныя?

 

- Съедобные, - заверила ее Настя, отправляя макароны в рот.

 

- Подозрительная еда, - Шишуня подцепила одну из макаронин и внимательно посмотрела на нее. – Непривычная.

 

- Придется привыкать, - усмехнулся папа Ромашкиных. – Если хочешь у нас остаться.

 

Шишуня ничего не ответила. Посмотрев, как Настя с аппетитом уплетает макароны, она зажмурилась и запихнула макаронину в рот.

 

- А ничаво! – Шишуня облизнулась. – Есть можно.

 

И она стала запихивать макароны в рот.

 

- Не торопись, подавишься, - посоветовала ей Настя.

 

- Не подавлюсь! - с набитым ртом проговорила Шишуня, отправляя в рот новую порцию макарон.

 

Настя с папой улыбнулись, и только маме Ромашкиных было не до веселья. Шишуня вела себя ужасно. Мало того, что она вся перепачкалась кетчупом, она умудрилась заляпать им скатерть и разбросать по всей кухне макароны. Мама только тяжело вздыхала. Ей казалось, что это все лишь дурной сон, который скоро закончится. Но это был не сон. Это была самая настоящая реальность. И на кухне Ромашкиных сидела самая настоящая кикимора из болота, которая сопела, пищала и давилась макаронами.

 

После обеда мама стала убирать погром на кухне, оставленный гостьей. Папа отправился смотреть телевизор, а Настя с Шишуней вернулись к себе в комнату.

 

- Ох, как я налопалась! – Шишуня завалилась на свою кроватку и теперь, вздыхая и охая, поглаживала себя по животу. – Теперича и поспать можно.

 

- Ты любишь спать днем? – удивилась Настя, доставая с полки книжку.

 

- Так оно после обеда даже полезно, - заметила Шишуня и зевнула. – А ты чаво? Днем не спишь?

 

- Не сплю, - ответила Настя. – Я уже большая.

 

- Так уж и больша! – Шишуня опять зевнула. – Тебе сколько годочков то?

 

- Десять.

 

- Во! – протянула Шишуня. – Только ить?

 

- А тебе сколько?

 

- Мне? – Шишуня задумалась. – А кто его знаить? Я считала как-то, а потом сбилася. Да и занчем мне знать-то сколько мне годов? Годом больше, годом меньше. От энтого все равно ничего не изменится.

 

Шишуня повернулась на бочок и, укрывшись с головой кукольным одеялом, задремала. Настя принялась читать книжку. Шишуня во сне постоянно ворочалась, причмокивала губами и что-то бормотала. Настя отложила книжку в сторону и, поправив на Шишуне одеяльце, отправилась смотреть телевизор.

 

Остаток дня прошел без приключений. Шишуня проспала до самого вечера. Не проснулась она, даже когда ее позвали ужинать. Она лишь перевернулась на другой бок и что-то невнятно пробурчала. Будить ее не стали. Пусть себе спит. По крайней мере, не придется убирать грязь на кухне после ужина. За ужином мама опять завела разговор про кикимору.

 

- Напрасно я согласилась оставить это создание у нас в доме, - озабоченно вздыхала она. – От нее только одни неприятности.

 

- Какие неприятности? – не понимал папа. – Она ничего такого не делала.

 

- Как не делала? – возмутилась мама. – А кто свалил полку с книжками? А кто разбил цветочный горшок? А кто покусал мыло в ванной? Да и убирать после нее каждый раз я не намерена.

 

- Я буду убирать, - предложила Настя.

 

- Ты и за собой иногда убрать не можешь! - возразила мама.

 

- Но все-таки нам повезло, - вставил свое слово папа.

 

- В чем это? – удивилась мама.

 

- Подумать только! - рассуждал папа Ромашкиных. - У нас в доме завелось никому ранее неизвестное существо. Это, можно сказать, открытие для всей мировой науки! Кикиморы, оказываются, существуют на самом деле. Кому рассказать – не поверят.

 

- И правильно сделают, - заметила мама Ромашкиных. – Но мы никому и не будем рассказывать.

 

- Это почему? – удивилась Настя.

 

- Потому! - мама удручающе вздохнула. – Ну, во-первых, нам все равно никто не поверит. А во-вторых, вы представляете, какая у нас начнется жизнь?

 

- Какая? – заинтриговано спросил папа.

 

- А такая, - мама принялась мыть посуду. – Наедет куча телевизионщиков, куча ученых со всего света. Начнут расспрашивать, разнюхивать. Натопчут, наследят. А мне потом все это убирать? Ну уж нет! Я на это не согласна!

 

- И даже в школе никому нельзя рассказать? – огорченно спросила Настя.

 

- И даже в школе! - твердо произнесла мама. – Если ты не хочешь, чтобы тебя считали фантазеркой и выдумщицей.

 

Настя попыталась найти поддержку у папы, но тот лишь растерянно пожал плечами. Спросить с мамой было бесполезно, и все согласились на том, что появление кикиморы в доме будет всеобщей тайной. На этом семейство Ромашкиных и отправилось спать.

 

Настя расстелила диван и юркнула под одеяло. Шишуня все еще спала, булькая и бормоча себе под нос. Погасив свет, Настя долго не могла уснуть. Ей до сих пор не верилось, что рядом с ней на кукольной кроватке сопит странное создание, о которых она читала только в сказках. Но это была не сказка. Это была самая настоящая кикимора, которую звали Шишуня из Шишунов.

Глава вторая

 

Утром семья Ромашкиных суетливо носилась по квартире. Маме с папой нужно было идти на работу, а Насте в школу. Заведенный с вечера будильник отчего-то не прозвенел, и все проспали. Проснулись, когда уже было начало восьмого. Вскочив с кровати, мама Ромашкина тотчас бросилась в ванную, приводить себя в порядок, по пути растолкав Настю, которой совершенно не хотелось вставать. Папа Ромашкин отправился на кухню, чтобы поставить чайник.

 

- Какой чайник? – возмутилась мама Ромашкиных. – Мы итак опаздываем! Настя! Хватил валяться в постели! В школу опоздаешь!

 

- А нельзя мне сегодня прогулять школу? – Настя сладко перевернулась на другой бок.

 

- Вот еще новости! – мама выскочила из ванной и стащила одеяло с дочери. Волей-неволей Насте пришлось вставать и собираться в школу.

 

- Что ты там копаешься? – мама стремительно летала по квартире, на ходу крася глаза и губы. – Ступай в ванную!

 

- Там застрял папа, - произнесла Настя, дергая ручку запертой изнутри ванной.

 

- Тогда одевайся! - скомандовала мама.

 

- Но ведь сначала нужно умыться и позавтракать, - пыталась возразить Настя.

 

- Хватит мне разговоров! Мы опаздываем! – мама пыталась застегнуть непослушную молнию на сапоге, но ей это никак не удавалось.

 

Вот из ванной появился папа. От него пахло мыльной пеной и одеколоном. Настя юркнула в ванную и нехотя открыла кран.

 

- И почему каждый день нужно умываться?

 

- Ты скоро там? – послышался мамин голос.

 

- Уже иду! - Настя ополоснула руки под струей воды и, вытерев их полотенцем, отправилась на кухню.

 

- А где завтрак? – удивленно посмотрела она на пустой стол.

 

- Какой завтрак? В школе перекусишь! – воскликнула мама. Ей, наконец, удалось справиться с молнией на сапоге. – Мы опаздываем! Одевайся поскорее!

 

Настя нехотя направилась в свою комнату одеваться. Мама торопила ее. Папа тоже был немного не в настроении. Он, как и все Ромашкины остался сегодня без завтрака, а это для него было святым делом. Запихнув на ходу кусок хлеба в рот, папа Ромашкин выскочил за дверь. Мама Ромашкина подталкивала Настю.

 

- Да скорее, копуша!

 

- Я не копуша, - Настя сбрасывала в портфель учебники.

 

- Сколько раз говорила тебе, что собираться нужно с вечера, - мама нетерпеливо посматривала на часы.

 

- Я не успела, - оправдывалась Настя. – И нечего злиться. Я же не виновата, что вы проспали.

 

- Не виновата! - мама всплеснула руками. – Ты никогда и ни в чем не виновата! Ну, ты готова?

 

- Готова! – Настя вскинула тяжеленный портфель на плечо и вышла в прихожую. Мама Ромашкина в считанные секунды надела на Настю сапоги, шубу, шапку и вытолкнула ее перед собой за дверь.

 

О том, что в их квартире появился новый обитатель, Ромашкины в это суматошное утро даже и не вспомнили.

 

Первая вспомнила о новом жильце Настя, когда вернулась из школы. В квартире царил ужасный беспорядок, как будто здесь только что пронесся ураган или было землетрясение. Повсюду были разбросаны вещи, валялись осколки разбитой посуды, обрывки газет. Вся мебель была сдвинута со своих мест. Из ванной в прихожую бежала вода, разливаясь огромной лужей по ковровой дорожке. На люстре в зале болтался сломанный папин зонтик. На кухне был полный бардак. Все припасы из холодильника и из шкафчиков были свалены в кучу на кухонном столе. На газовой плите стоял раскалившийся чайник с оплавившейся ручкой. Чайник надрывно гудел, разбрасывая в разные стороны осколки отваливавшейся эмали.

 

Осторожно, чтобы ее не задели горячие осколки, Настя пробралась к плите и выключила конфорку. Она едва не поскользнулась на разлитом кетчупе, бутылка от которого валялась тут же на полу. Содержимое мусорного ведра было выворочено на пол, и возле него ползали неизвестно откуда взявшиеся тараканы.

 

- Шишуня! – воскликнула Настя, вспомнив про вчерашнюю гостью. – Как же я про нее забыла!

 

И Настя бросилась в свою комнату. К ее удивлению, в комнате был порядок. Кикимора, устроив погром по всей квартире, ничего не тронула в комнате Насти, если не считать вытащенных из-под дивана коробок с конструктором. Самой же устроительницы беспорядка нигде не было видно.

 

- Шишуня! – позвала Настя, пристально оглядываясь по углам. – Ты где?

 

- Тута я! – раздался приглушенный голос.

 

Настя удивленно осматривалась по сторонам, пытаясь понять, откуда доносится голос.

 

- Где ты? Я тебя не вижу.

 

- Да туточки я! - пищала в ответ Шишуня.

 

- Да где тут? – не понимала Настя.

 

- Да в какой-то будке! Я думала – энто домик чей-то. Влезла в него. А он – шась и захлопнулси.

 

Настя наконец-то сообразила, откуда раздавался голос проказницы. Она направилась в ванную, где в стиральной машине застряла перепуганная до смерти кикимора.

 

- И как ты туда попала? – удивлялась Настя, открывая стеклянную дверцу машины.

 

- Я ж тебе и говорю, - пыхтела Шишуня, довольная своим скорым освобождением. – Гляжу – дом с окном. Раз окно – значить там кто живеть. Ну, я влезла, а она хлоп – и закрылася. Я употела вся. Тесно там и душно. И занчем вам энта будка?

 

- Это не будка, - пояснила Настя. – А стиральная машина.

 

- Энто ишшо для чего? – удивилась Шишуня.

 

- Чтобы белье стирать. Кладешь туда грязное белье, нажимаешь кнопку, и машина сама белье стирает.

 

- Во как! – изумленно протянула кикимора. – А руками, значиться, уже лень стирать? Каку штукенцию придумали! Я завсегда знала, что люди слишком ленивыи. Не то, что мы, кикиморы. Мы весь свой век руками стираем. Да и разве в энтом ящике грязь отстираешь? Тут же и потереть надоть, и прополоскать, и выкрутить как след.

 

Шишуня еще долго распространялась по поводу стирки белья, но Настя ее не слушала. Вооружившись веником и совком, она стала убирать следы Шишуниного пребывания в доме.

 

- Хорошо, что я рано из школы вернулась, - ворчала Настя, убирая осколки и обрывки газет. – Представляю себе, чтобы было, если бы она осталась одна до вечера. Хорошо, что мама с папой не увидят этого безобразия. Думаю, что они не обрадовались бы.

 

И Настя принялась наводить порядки, чтобы родители ничего не узнали. Шишуня какое-то время просто молча наблюдала за тем, как Настя приводит квартиру в прежнее состояние. Затем, осознав свою вину во всем этом беспорядке, решила предложить свою помощь.

 

- Давай помогу, чё ли?

 

- А ты умеешь? – Настя недоверчиво посмотрела на ковырявшуюся в носу кикимору.

 

- А чаво тут уметь? – невозмутимо ответила Шишуня. – Мяти себе веником да тряпкой три. Работа нехитрая. Я в своем болоте сколько раз в доме убиралась. Не успеешь, бывало, глаза продрать, как бабка веник в руки суеть. Иди, говорит, подмятай грязюку.

 

- Ну раз так, - недоверчиво согласилась Настя. – Бери веник, подметай ковер. А я пока на кухне приберусь.

 

- Эх, привычна работа! - Шишуня закатала рукава и, схватив веник, стала разметать грязь по всему ковру. При этом большую часть пыли и мусора она норовила замести под шкаф.

 

- Да кто ж так подметает! – воскликнула Настя, выскакивая из кухни. - Ты же всю грязь под шкаф заметаешь!

 

- А куды ж ее ишшо мести? – удивленно переспросила Шишуня. – Не по углам же разметать?

 

- Не по углам, а на совок. А потом в ведро высыпать.

 

- Вот ишшо! – Шишуня закрутила носом. – Ведро ить потом выносить надо. А кто выносить будит? На улице холодно, зябко. Я не пойду.

 

- Знаешь что, - Настя поняла, что помощник из Шишуни никудышный. – Ты лучше посиди на диване, пока я убираться буду. А чтобы тебе не скучно было, вот – книжку посмотри.

 

- С картинками?

 

- Конечно.

 

- Ну раз с картинками, тогда погляжу, - согласилась Шишуня и, схватив книжку вскарабкалась на диван.

 

Настя озабоченно вздохнула и снова отправилась на кухню. До прихода родителей оставалось не так уж и много времени, а в квартире все еще царил разгром. Засучив рукава, Настя принялась за уборку. Первым делом она собрала все осколки и обрывки газет, затем подмела пол во всей квартире, вытерла грязь и пыль и чисто вымыла полы. Шишуня все это время послушно сидела на диване и, что-то бормоча себе под нос, изредка высовывала кончик носа из книжки, чтобы посмотреть, как продвигается работа.

 

Вот, наконец, Настя управилась с погромом. Вылив грязную воду из ведра, она осмотрела квартиру. От былого кавардака не осталось и следа. Вокруг была чистота и порядок. И чтобы в квартире стало еще чище, Настя решила немного пропылесосить. Она включила пылесос в розетку и нажала кнопку. Как только машина издала гул, с Шишуней произошло что-то невообразимое. Отшвырнув книжку в сторону, она стремглав бросилась под диван и забилась в самый дальний угол.

 

- Рятуйте! – вопила она. – Мамочки! Папочки! Помогити!

 

Настя поспешила выключить пылесос.

 

- Что случилось? – она недоуменно заглянула под диван, где кикимора, обхватив голову руками, дрожала, словно осиновый лист. – Ты чего испугалась?

 

- Помогити! – продолжала вопить перепуганная Шишуня. – Опять энтот змей прилетел.

 

- Какой змей? – не понимала Настя.

 

- Как какой? – Шишуня приподняла голову и, ничего не услышав, немного осмелела. – Сам что ни наесть Змей Горыныч.

 

- Да ты что? – улыбнулась Настя. – Это же пылесос. Я тебе про него вчера рассказывала.

 

- А я и забыла ужо, - Шишуня немного успокоилась.

 

- Пылесос - это такая машина, - терпеливо поясняла Настя. – Которая помогает убираться в доме.

 

- Гляди-ка! - усмехнулась Шишуня. – А я думала, что энто опять Змей прилетел.

 

- Ну что ты, - успокаивала Настя кикимору. - Змей Горыныч только в сказках бывает.

 

- В каких ишшо сказках? – Шишуня недоверчиво косилась на пылесос. – Моя бабка мне про Змея сказывала. А она врать не станет. Летит, говорит, пылом-жаром пышет, все, что ни на есть живое хватаить и жреть.

 

- Ест, - исправила Настя. – Нужно говорить есть, а не жреть.

 

- Да ладно! - отмахнулась Шишуня. – Как ни говори – все одно. Поймаить и сожреть. То исть съесть.

 

- И все равно, - продолжала настаивать Настя. – Даже если Змей Горыныч, как ты говоришь и есть, тебе его бояться нечего. К нам в квартиру он не попадет.

 

- Ага, не попадеть, - Шишуня опасливо посмотрела по сторонам. – Стены у вас небось тонкия, кирпичныя? А чё яму стоить их сломать? Махнеть хвостом и все! Амба!

 

Настя улыбнулась. Шишуня говорила на странном языке, все время искажая слова, но Настя прекрасно ее понимала. Убрав пылесос на место, и еще раз осмотрев квартиру, Настя осталась довольна. От былого разгрома не осталось и следа, если не считать некоторых мелочей. Да прихода родителей оставалось совсем немного времени, и Настя решила сесть за уроки.

 

- Чем энто ты занимаешься? – Шишуня подошла к письменному столу и не без интереса заглянула в раскрытый учебник.

 

- Уроки делаю, - ответила Настя.

 

- Уроки? – недоуменно протянула кикимора. – А занчем?

 

- Чтобы много знать.

 

- Будешь много знать, скоро состаришьси, - проговорила Шишуня.

 

- Так только глупые люди говорят, - отмахнулась Настя, не отрываясь от учебника.

 

- Ну как знаишь! - обиженно пропыхтела Шишуня и отойдя от стола, забралась на диван. Какое-то время она молча наблюдала за Настей, потом это ей надоело. Она слезла с дивана и стала расхаживать по комнате.

 

- Ну и чем мне заняться? – бурчала Шишуня.

 

- Не знаю, - Настя пожала плечами. – Можешь посмотреть книжку.

 

- Чаво там глядеть? – насупилась кикимора. – Одни кусты да деревья. Зайцы да птицы. Таких картинок я и в лясу нагляделась.

 

- А у меня еще и другие есть, - Настя отвлеклась от своих занятий и достала с полки большую книгу с разноцветными картинками. – Вот, посмотри.

 

- Не хочу, - отмахнулась Шишуня. – Чаво бес толку пялиться? Гляди, не гляди - пользы никакой.

 

- Тогда почитай что-нибудь, - предложила Настя. – Читать-то ты умеешь?

 

- А как же! – самодовольно произнесла Шишуня. – Меня бабка читать учила. Только не люблю я энто занятие.

 

- А что ты любишь?

 

- Чаво люблю? – Шишуня призадумалась. – Ягоды есть люблю, грибы тако ж. По лясу гулять люблю. Правда, когда погода хорошая. В гости ходить люблю, подарки получать тако ж люблю.

 

- Кто ж этого не любит? – грустно вздохнула Настя. – А заниматься ты чем любишь?

 

- А ничем, - проговорила Шишуня. – Меня за энто бабка завсегда гоняить. Да бесполезно. Не, бывает, найдеть штось, так я прибраться могу, в огороде траву выполоть, ишшо чаво сделать. Но бываить это редко. Не люблю я делами заниматься.

 

- А телевизор ты смотреть любишь?

 

- Чаво смотреть? – не поняла кикимора.

 

- Телевизор, - Настя встала из-за стола и направилась в соседнюю комнату.

 

-Теленвизор? – Шишуня побежала следом. - А энто ишшо что такое?

 

- Это, - Настя попыталась доходчиво объяснить болотной жительнице, что такое телевизор. – Это такой ящик, который показывает разные картинки.

 

- Навроде книжки?

 

- Вроде, - согласилась Настя. – Только телевизор не только показывает, но еще и рассказывает.

 

- Да как же он можеть рассказывать, коли у него рта нет? – удивлялась Шишуня, оглядывая непонятный ящик на ножках.

 

- Может, - Настя нажала кнопку и из телевизора полилась тихая мелодия.

 

- Матушки родныя! – всплеснула руками Шишуня. – Да как же энто получается? Рта нетути, а говорит. Да еще и показываеть! Аккурат, как в книжках. Батюшки родныя! – еще больше изумлялась кикимора. – Так в нем картинки ишшо и живыя! Сколько в лясу жила, а такого чуда не видела.

 

- Нравится? – Настя нетерпеливо поглядывала на часы. До прихода родителей оставалось совсем немного времени, а уроки еще были не сделаны.

 

- Конечне нравится! – восхищенно лепетала Шишуня.

 

- Тогда я пойду делать уроки, а ты смотри телевизор и не озорничай больше.

 

- Не буду, - заверила ее кикимора, не сводя глаз с экрана телевизора.

 

Настя отправилась в свою комнату. Уроков назавтра задали немного, и Настя быстро с ними справилась. Осталось только выучить небольшое стихотворение, но Настя решила отложить это на вечер. Тем более что выучить ей все равно не удалось бы. В гостиной что-то загудело, ухнуло и раздался громкий хлопок. Настя, забыв про стихотворение, пулей выскочила из своей комнаты.

 

- Шишуня! – закричала она, вбегая в гостиную. – Что ты опять натворила?

 

- А чаво я? – хлопала глазами напуганная Шишуня. – Я ничаво! Энто все он.

 

Кикимора тыкала пальцами в дымящийся телевизор.

 

- Ты же его сломала! – воскликнула Настя.

 

- И не трогала я его вообче, - оправдывалась Шишуня. – Глядела, глядела. А он вдруг как загудит, зашумит, и дым из нево как повалит. Как повалит.

 

- Ой! - Настя испуганно смотрела на испорченный телевизор. – Что теперь скажут папа с мамой?

 

- А давай мы яво выкинем, - предложила кикимора. – А замест поставим коробку. Никто ничаво и не заметит.

 

- Тебе легко говорить, - возмутилась Настя. – А как я теперь мультики смотреть буду? Да и папа очень рассердится, когда узнает, что ты телевизор сломала.

 

- Почему папа рассердится? – раздался голос из прихожей. Это папа и мама Ромашкины вернулись с работы.

 

- Что тут произошло? – мама заглянула в гостиную, в которой пахло гарью, и все еще клубился едкий дым.

 

- Понимаешь, - Настя хотела подготовить родителей к тому, что Шишуня испортила телевизор, но кикимора опередила ее. Она бросилась на колени перед Настиными родителями и заголосила:

 

- А че? Я совсем тут ни при чем. Я гляжу – лес. Я в него шась. А там стякло. И кака-то вяревочка тянется. Ну, я за вяревочку потянула, а он бац – и сломалси.

 

- Такого просто не может быть, - папа Ромашкин осматривал испорченный приемник. – Если бы ты просто выдернула шнур, то ничего такого и не произошло. Не мог же он сам по себе загореться.

 

- Не мог, - подтвердила мама Ромашкина.

 

- Признавайся! - папа Ромащкин был строг и сердит. – Что ты сделала?

 

- Ничаво я не делала, - оправдывалась кикимора. - Я же говорю – за вяревочку дернула, а он и сломалси.

 

- Я тебе не верю! - папа Ромашкин был неумолим. – А откуда тут вода?

 

- Вода? – Шишуня недоуменно хлопала глазами. – Кака вода? Ничаво не знаю. Верно из энтого, теленвизора, накапало.

 

- Из него ничего капать не может, - папа наседал на кикимору. – Признавайся. Это ты его водой облила?

 

- А драться не станете? – Шишуня поняла, что отпираться бесполезно.

 

- Нет.

 

- А ругаться?

 

- Что уж теперь? – огорченно вздохнула мама Ромашкина. – Телевизор все равно испорчен.

 

- Так я тута и ни при чем, - затараторила Шишуня. – Там цвяты показывали. Как садить, как ростить. Тетка така – в красном платьи. Она говорит, не забудьте поливать. Ну, я и полила. Я ж не знала, что ваш теленвизор воды боится.

 

Мама с папой удивленно переглянулись. Они не знали, ругать ли им новую жительницу и простить. И решили на первый раз простить.

 

Настя хотела рассказать родителям и о том, что Шишуня натворила в их отсутствие, но решила промолчать. Она прекрасно понимала, что узнай мама о том, что кикимора устроила в их квартире погром, ее бы ни за что на свете не оставили здесь. А Шишуня, при всей своей взбалмошности и раскованности, была довольно милым и забавным созданием. За то время, что она провела в доме Ромашкиных, Настя успела даже привязаться к ней. И ей было бы очень жаль с ней расстаться.

 

После ужина папа, так как телевизор был неисправен, отправился читать газету. Мама стала готовить суп на завтра, а Настя с Шишуней отправились в комнату играть с куклами.

 

Настя вытащила все свои игрушки и разложила их перед кикиморой. Но Шишуню игрушки мало интересовали. Из всех игрушек она выбрала только синего плюшевого зайца. Она обхватила его своими ручками, прижала к себе, и забормотала под нос какую-ту песенку:

 

- Баю-баиньки-баю, тебе песенку спою. Не ходи во тот лясок. Там тебя укусит волк.

 

Настя, воспользовавшись моментом, пока Шишуня занималась с зайцем, стала учить стихотворение.

 

Шишуня пару раз промурлыкала свою песенку и, положив зайца на свою кроватку, проверещала:

 

- Все одно чудно. Синий заиц. Чудно.

 

- Настя! – донесся из кухни мамин голос. – Ты не видела кофемолку?

 

- Ой! – произнесла Настя, понимая, что придется рассказать родителям о том, что сегодня произошло. – А кофемолка ведь сломана. Что же делать?

 

- Чаво делать? – Шишуня решила дать совет. – Скажи, что не видела.

 

- Но лгать нельзя, - не согласилась Настя с предложением кикиморы.

 

- Ты ить не хочешь, чтоб тебя ругали? – Шишуня лукаво взглянула на Настю.

 

- Не хочу. Но и лгать я тоже не хочу.

 

- Как знаишь! - Шишуня снова стала мурлыкать зайцу колыбельную.

 

- Настя, - в дверях комнаты появилась мама. – Ты не знаешь, куда подевалась мясорубка? Я ее не могу найти.

 

- Понимаешь, мамочка, - Настя поняла, что ей придется воспользоваться Шишуниным советом, и спешно придумывала, чтобы ей солгать. – Приходила соседка и попросила мясорубку до завтра.

 

- Вот как? – удивилась мама Ромашкина. – А куда подевалась кофемолка?

 

- Ее тоже одолжила соседка, - солгала Настя.

 

Мама Ромашкина недоверчиво смотрела на дочь.

 

- Настя! - как можно спокойнее и доброжелательнее произнесла она. – Если ты взяла их поиграть, то так и скажи.

 

- Я не брала их, - Настя говорила правду. – Просто, просто…

 

Договорить она не успела. Из ванной раздался душераздирающий крик папы Ромашкина.

 

Все бросились в ванную, посреди которой стоял папа с полным мыльной пеной ртом.

 

- Кто запихнул в тюбик с зубной пастой крем для бритья?

 

Настя поняла, что дальше отпираться бессмысленно.

 

- Вы только не ругайтесь, - проговорила она. – Ничего страшного не произошло. Я уже все убрала. Или почти все.

 

И Настя рассказала родителям все, что случилось. Мама с папой внимательно выслушали дочь. Они понимали, что вины их дочери в устроенном беспорядке нет. Настя была не права лишь в том, что пыталась скрыть безобразия кикиморы. А Шишуня воспринимала свое поведение как должное.

 

- Ну я чаво тут такого? – недоумевала она. – Был беспорядок, теперь порядок. А что я вашу дрянь не туда запихнула, так я не виноватая. Она вся одинаковая – белая и пахучая.

 

И если папа Ромашкин был готов простить Шишуне и испорченный телевизор, и сломанный зонтик, и пропавшую мясорубку, то мама Ромашкина была настроена категорически.

 

- Кикиморе не место в городской квартире! - твердо сказала она. – Пусть убирается на свое болото! Пусть уходит, откуда пришла!

 

Шишуня поняла, что ее здесь не очень жалуют, и решила прибегнуть к испытанному средству – она упала перед мамой Ромашкиной на колени и жалобно заголосила:

 

- Ах, сиротиночка я бедна! Пожалеть-обогреть меня некому. И за что я на свет уродилась така? И куды мне теперича итить? На улице зябко, холодно. Погибну, замерзну, закоченею. И никому меня не жалко!

 

Слушать ее причитания было невыносимо, но мама Ромашкина не поддавалась.

 

- Уходи. И все тут. И никто за тебя не заступится.

 

Настя попыталась вступиться за несчастную кикимору, но мама была неумолима.

 

- Хватит причитать, - строго сказала она Шишуне. - Собирай свои вещи и уходи.

 

Шишуня поняла, что на этот раз разжалобить маму Ромашкину ей не удастся. Она поднялась с пола, вытерла слезы, и пару раз шмыгнув носом, пробубнила:

 

- А вот и не уйду.

 

- Это еще почему? – удивилась мама Ромашкина.

 

- А энто потому, что мы – болотныя кикиморы сами решаем, когда приходить и когда уходить. Мне у вас нравится, так что я остаюсь здеся! У вас святло, тяпло. А то, что я там чавой-то сломала, так я нечаянно. Больше не повторится. Прошу прощения.

 

- Не дождешься! - мама Ромашкина отрицательно покачала головой. – В моем доме кикиморам не место!

 

- Мама, - Настя снова попыталась заступиться за Шишуню. – А может, простим ее? Она ведь первый раз в городе. Пока освоится.

 

- Пока она тут освоится, от нашего дома ничего не останется! - возражала мама.

 

- А я буду за ней следить, - упрашивала Настя. – Буду за ней ухаживать. Обещаю, что такого больше не повторится. Правда, Шишуня?

 

- Угу, - рассеянно пробормотала кикимора. Она уже присматривала в прихожей уголок для своих вещей и совершенно не слушала о чем шла речь.

 

- Пойми, Настя, - мама Ромашкина немного смягчилась. – Мы ведь не можем держать в квартире неизвестное создание. От него у нас только проблемы. Да и тебе она принесет слишком много хлопот. Тебе ведь нужно учиться, а она будет тебя только отвлекать. Это ведь не собака или кошка.

 

- Она не принесет мне много хлопот, - Настя поняла, что еще немного и мама согласится оставить Шишуню. – А уроки мы будем учить вместе с ней. Правда, Шишуня?

 

- Угу, - снова пробормотала Шишуня, успев утащить банку с гуталином и запихнуть себе за пазуху.

 

- Ну я не знаю, - мама была в растерянности. С одной стороны от незваной гостьи были только одни проблемы, а с другой стороны ни у кого в городе не было настоящей кикиморы.

 

- Хорошо! - в конце концов, согласилась мама. - Но об этом нужно спросить у папы. Если он не будет против…

 

- Папа не будет против! - радостно воскликнула Настя. – Правда, папа?

 

- Решайте сами, - отмахнулся папа. Он все еще ощущал во рту вкус мыла. – Но чтобы к моим вещам она и близко не подходила!

 

- Обещаю! - оживленно воскликнула Настя. – Шишуня, ты остаешься!

 

- Чаво? – рассеянно переспросила Шишуня, которая вслед за гуталином успела прикарманить и шнурки из папиных ботинок.

 

- Ты остаешься у нас жить, - пояснила Настя.

 

- А куда бы вы делись-то? – усмехнулась Шишуня и бесцеремонно двинулась в Настину комнату.

 

- Но с одним условием, - добавила мама Ромашкина. – Еще одна подобная выходка и ее здесь больше не будет. И никакие уговоры ее не спасут.

 

На этом и разошлись. Настя отправилась в свою комнату доучивать стихотворение. Шишуня, не смотря на все волнения, отправилась спать. Не прошло и пяти минут, как она спокойно дремала в кукольной кроватке, обхватив маленькими ручками синего зайца, и что-то бормотала сквозь сон. Поправив сползшее на пол одеяльце, Настя принялась за стихотворение. Прочитав пару раз, она уже без запинки могла его рассказать. Такого с ней раньше не бывало.

 

- Наверное, это Шишуня так на меня действует, - размышляла Настя, убирая учебник и укладываясь спать. – Интересно, на что еще способны кикиморы? Надо будет завтра у нее спросить.

 

Настя натянула одеяло на голову и, сладко зевнув, тут же уснула.

 

А маме Ромашкиной не спалось. Она все еще корила себя, что опять поддалась на уговоры и согласилась оставить это существо у себя в доме. Называть по имени кикимору у мамы не было никакого желания. Для нее она была только болотным созданием из дремучего леса. Диким и невоспитанным. Мерзким и отвратительным. И неважно, что оно умеет разговаривать. От нее только одни хлопоты. Только одни неприятности. А мама Ромашкина не любила неприятности. Но больше всего мама Ромашкиных терпеть не могла, когда в ее доме устраивали беспорядки, когда без разрешения брали ее вещи и портили все, что попадалось под руку. И, несмотря на обещание оставить кикимору, мама Ромашкина твердо решила отделаться от назойливой гостьи.

 

- Если она сама не хочет уходить, я найду способ, как от нее избавиться. И завтра же я этим займусь.

Глава третья

 

На следующее утро мама Ромашкина на работу не пошла. Позвонила начальнику и, сославшись на внезапную головную боль, попросила на пару дней отгулы. Начальник поверил и разрешил маме посидеть дома.

 

- Выздоравливайте поскорее, - сочувственно сказал он. – И больше не болейте.

 

Но мама Ромашкина вовсе не собиралась болеть. Выпроводив Настю в школу, а папу Ромашкина на работу, она стала обдумывать план, как избавиться от непрошенной гостьи. Первое, что ей пришло в голову – это позвонить в кампанию по борьбе с насекомыми и грызунами. И снова маме Ромашкиной пришлось лгать. Она сказала, что в их квартире завелись крысы. Она ведь не могла сказать, что это были не крысы, а сказочная кикимора из лесного болота. Ей бы никто не поверил.

 

Указав свой адрес, мама Ромашкина принялась ждать. Работники кампании приехали довольно быстро. Их было двое. Один – длинный и худой, второй – маленький и толстый. Одетые в одинаковые ярко-оранжевые костюмы, с касками на головах, вооруженные висевшими за спиной канистрами, от которых тянулись длинные шланги, они, не разуваясь, стали расхаживать по квартире, осматривая все уголки.

 

- Деньги вперед, - проговорил длинный.

 

- А как же работа? – мама Ромашкина недоверчиво посмотрела на истребителей крыс.

 

- Не волнуйтесь, хозяйка, все сделаем, - заверил ее маленький. – У нас такие порядки. Вначале оплата, потом работа.

 

- Да-да, конечно! - мама Ромашкина бросилась искать кошелек. – Столько хватит?

 

- Хватит, - длинный взял деньги и, не пересчитывая, засунул их в карман куртки.

 

- А если… - мама Ромашкина все еще сомневалась в успехе дела.

 

- Не волнуйтесь, хозяйка. Все будет в порядке, - длинный понял, на что намекала мама Ромашкина. – Кампания гарантирует. Истребление стопроцентное.

 

- Плюс полгода гарантии, - прибавил маленький.

 

- Ну!- протянул длинный. – Показывайте, где у вас крысы?

 

- Понимаете, - мама не знала, как начать. – Я не вполне уверена, что это были крысы. Я таких животных раньше не встречала.

 

- Кто бы это ни был, мы их враз истребим! - заверил длинный. – Где вы их видели в последний раз?

 

- Здесь, - мама указала на комнату Насти, где в кукольной кроватке сладко посапывала Шишуня. – Вот она.

 

- Ничего себе зверушка! – ошеломлено присвистнул маленький, увидев спящую в кукольной кроватке кикимору. – Это и впрямь не крыса.

 

- Это скорее на обезьяну похоже, - добавил длинный.

 

- Сам ты облезьяна! – недовольно проворчала Шишуня. Она уже не спала, а внимательно наблюдала из-под одеяла за незнакомыми людьми.

 

- Так она еще и говорящая! – пораженно воскликнул маленький.

 

- Пойдем отсюда! - длинный схватил маленького за рукав, и потащил к выходу.

 

- Постойте! - мама Ромашкина преградила им путь. – Я ведь вам деньги заплатила!

 

- Деньги мы можем и вернуть, - длинный полез в карман.

 

- А как же договор? – не отставала мама Ромашкина. - Вы ведь обещали стопроцентное истребление. Плюс полгода гарантии.

 

- Знаете, хозяйка, - протянул маленький. – Мы привыкли иметь дело с тараканами, мышами, крысами. А истреблять обезьян - не наша забота.

 

- Тем более говорящих, - добавил длинный.

 

- Значит, - заключила мама Ромашкина. – Вы отказываетесь?

 

- Мы отказываемся, - длинный положил деньги на тумбочку в прихожей.

 

- Поймите нас, - оправдывался маленький. – А вдруг этот зверь потерялся? Может, его разыскивают? У нас могут быть неприятности.

 

- А неприятности нам не нужны, - прибавил длинный. – Так что извините, мы ничем не можем вам помочь.

 

- Абсолютно ничем, - проговорил маленький и вышел на площадку. Длинный последовал за ним.

 

Мама Ромашкина была огорчена. Затея оказалась безрезультатной. К тому же истребители крыс порядком наследили по всей квартире.

 

Огорченная неудачей, мама Ромашкина взяла тряпку и стала вытирать следы.

 

- Чаво они приходили? – Шишуня вылезла из комнаты и, что-то жуя, наблюдала за тем, как мама Ромашкина старательно оттирает грязь на полу.

 

- А тебе то что? – огрызнулась мама Ромашкина.

 

- Ничаво, - Шишуня развернулась и скрылась за дверью.

 

А мама Ромашкина, закончив с полом, стала думать дальше, как избавиться от назойливой кикиморы. Но ей в голову ничего не приходило. Она обзвонила все кампании по истреблению вредителей, все фирмы по борьбе с домашними грызунами, но везде, едва заслышав, о ком на самом деле идет речь, она встречала отказ. Одни смеялись в ответ, другие ссылались на занятость, третьи вообще бросали трубку и не желали разговаривать.

 

Позвонив по последнему номеру и в очередной раз услышав отказ, мама Ромашкина уныло опустилась на диван.

 

- Что же мне делать? – раздумывала она. – Куда обратиться? Я не намерена терпеть это создание в своем доме. И чтобы там о ней не говорили, для меня она все равно останется кикиморой из болота. Грязной и невоспитанной.

 

И тут маме Ромашкиной пришла в голову мысль позвонить своей давней подруге – тете Соне. Может быть она что-нибудь посоветует?

 

Подруга к счастью оказалась дома. Она очень обрадовалась маминому звонку и стала рассказывать о своих новых покупках, о своих новых платьях, о своих новых кавалерах, не давая возможности маме Ромашкиной даже слова вставить. Когда все новости были рассказаны, тетя Соня перевела дух и спросила:

 

- Ну а у тебя что нового?

 

И мама Ромашкина рассказала все, что произошло за последние два дня. Тетя Соня внимательно выслушала, а потом каким-то странным голосом спросила:

 

- А может ты на самом деле заболела? Кикимора в наше время? Это что-то из области фантастики.

 

- Если бы это было так! - грустно вздохнула мама Ромашкина. – Но это не вымысел, не плод моего воображения. Это сущая правда. Это существо поселилось у нас в доме и не дает мне спокойной жизни. Сейчас оно сидит на кухне и уплетает сосиски. Я понимаю, что ты мне не веришь, но это так.

 

- Я тебе верю, - все еще недоверчивым голосом произнесла тетя Соня. – Но все это так странно. И почему эта, как ты уверяешь, кикимора поселилась именно у вас?

 

- Я бы тоже хотела это знать, - грустно ответила мама Ромашкина. – От нее одни неприятности.

 

- И ты хочешь от нее поскорее избавиться? – тетя Соня словно читала мамины мысли.

 

- Да. Но как? Я обзвонила все кампании по борьбе с насекомыми, грызунами и прочими вредителями. Но одни сочли меня сумасшедшей, а другие просто отказывались разговаривать.

 

- Я их понимаю, - протянула тетя Соня.

 

- Но ты, как моя лучшая подруга, - мама Ромашкиных стала отчитывать тетю Соню. – Могла бы мне и посочувствовать. Я совершенно лишилась покоя. Я не сплю ночами. Я боюсь, что опять что-нибудь взорвется или сломается. У нас в доме не найдешь ни одной целой вещи. И что самое ужасное – это создание совсем не собирается уходить. Ей, видите ли, у нас понравилось.

 

- А что по этому поводу говорят твои? – поинтересовалась подруга.

 

- Что говорят? – мама Ромашкина недовольно хмыкнула. – Настя без ума от этой кикиморы, а ее отцу все равно. Даже если бы у нас в доме поселился слон, он и к этому отнесся бы спокойно.

 

- А может она не такая уж и плохая, как тебе кажется? Ведь ты говоришь, что Насте она понравилась.

 

- Что ты! – воскликнула мама Ромашкина. – Настя еще ребенок. Она ничего не понимает в жизни. Да и разве может дикая тварь из болота научить чему-то хорошему?

 

- И поэтому ты решила от нее избавиться?

 

- А что мне еще остается делать? - мама Ромашкина печально вздохнула. – А вдруг она заразная? Я же не могу жертвовать своим единственным ребенком ради какой-то там кикиморы.

 

- Тут ты совершенно права, - согласилась с мамой тетя Соня. – Я даже не знаю, что тебе посоветовать. От нее просто так не отделаешься. Помнится, моя тетка рассказывала, что у них в доме как-то завелся барабашка. Правда, он ничего такого не вытворял, только по ночам стучал за стеной и жалобно стонал, но все неприятно, когда у тебя под ухом кто-то стонет. Так вот моя тетка обратилась к одной бабке-ворожее. Она что-то пошептала, водой побрызгала…

 

- Ну и что дальше? – мама Ромашкина сгорала от нетерпения.

 

- Что дальше? – растерянно переспросила тетя Соня. – Больше барабашку не слышали.

 

- А ты не знаешь, где можно отыскать эту бабку? – мама Ромашкина не теряла надежды избавиться от Шишуни. – Может у твоей тетки остался ее адрес или телефон?

 

- Кажется, где-то есть, - тетя Соня замолчала. В телефонной трубке было слышно лишь какое-то бульканье. Мама Ромашкина нервничала. Минута тишины показалась ей целой вечностью. Но вот, наконец, тетя Соня снова заговорила в трубку:

 

- Ты знаешь, телефона у нее нет, но адрес я нашла. Записывай. Улица Садовая, дом семь. Но только это большой секрет. Сама понимаешь.

 

- Понимаю, - сказала мама Ромашкина, записывая адрес на обрывке газеты.

 

- Да, - продолжала верещать подруга. – Когда поедешь к бабке, не говори, что это я тебе адрес сказала. Старые люди они со своими капризами, со своими заморочками…

 

Но мама Ромашкина уже ее не слушала. Бросив трубку, схватив пальто в охапку, она как есть в домашнем халате и в тапочках выскочила на улицу.

 

Ехать пришлось на другой конец города. Пропетляв около часа по узким кривым закоулкам, мама Ромашкина кое-как отыскала Садовую улицу, которая состояла всего из трех домов. Номеров на домах не было. И спросить тоже было не у кого. Вокруг, кроме парочки ощипанных кур и облезлого пса, не было ни одной живой души. Но мама Ромашкина не отчаивалась. Она решила заглянуть в первый попавшийся дом. Открыв скрипучую калитку, она вошла в заваленный сугробами двор. От калитки к самому дому тянулась узенькая протоптанная тропинка. Дом был очень старым. От времени бревна почернели, крыша прогибалась под тяжестью снежной шапки. Казалось, стоит ветру подуть посильнее, и дом рассыплется на части. Если бы не растянувшаяся на крылечке кошка и стоявшая у крыльца лопата, можно было бы подумать, что дом необитаем. Мама Ромашкиных поднялась на крыльцо и постучала в дверь. Ей никто не ответил. Она постучала еще раз.

 

- Зря стучишь, - послышался за спиной чей-то скрипучий голос. – Дома нет никого.

 

Мама Ромашкина обернулась и увидела старушку в ярком платке. Старушка была невысокого роста, вся сморщенная и скрюченная и чем-то напоминала Шишуню.

 

- А вы не подскажете, где мне найти дом номер семь? - обратилась к старушке мама Ромашкина. – А то я здесь немного заблудилась.

 

- А зачем тебе дом номер семь? – старушка недоверчиво смотрела на женщину в зимнем пальто и домашних тапочках на босу ногу.

 

- Там живет моя родственница, - в очередной раз солгала мама Ромашкина.

 

- Родственница? – старушка ехидно усмехнулась.

 

- Родственница, - настаивала мама Ромашкина. – Моя троюродная тетя.

 

- Что-то я не припомню, чтобы у меня были племянницы, - недовольно пробормотала старушка, отстраняя от двери маму Ромашкину и открывая дверь.

 

- Так значит, это и есть дом номер семь? – радостно воскликнула мама Ромашкина.

 

- Может и семь, а может и восемь? Кто его знает? – ворчала старушка. Ей совершенно не хотелось разговаривать с незнакомкой. Старушка зашла внутрь, кошка тут же юркнула в дом и стала тереться о ноги хозяйки. Мама Ромашкина последовала за ними. В доме пахло травами и березовыми вениками, которые были развешаны повсюду. И на стенах, и на вбитых в потолок гвоздях. Даже на подоконниках лежали пучки каких-то засушенных трав. Посреди единственной комнаты стояла большая в полдома печь. Стол, кровать с кучей подушек под ажурной накидкой, высокий до потолка шкаф, полка с посудой, парочка стульев и примостившийся в углу допотопный телевизор – вот и все, что составляло убранство старушкиного жилища. Мама Ромашкина брезгливо поморщилась. Не смотря на то, что в доме было довольно уютно и чисто, ей казалось, что все вокруг покрыто толстым слоем пыли.

 

- Ну что у порога мнешься? – старушка пододвинула гостье стул. – В ногах правды нет. Рассказывай, зачем пришла?

 

- Понимаете, - мама Ромашкиных не решилась сесть на стул и осталась стоять у двери. – У меня серьезная проблема.

 

- Вижу, - старушка бросила косой взгляд на домашние тапочки мамы Ромашкиной и усмехнулась.

 

- Здесь нет ничего смешного, - обиженно произнесла мама Ромашкина. – У меня приключилась большая беда. Я даже не знаю, как вам о ней рассказать.

 

- Да уж расскажи как-нибудь, - старушка, видя, что гостья не собирается садиться, поставила стул на место.

 

- Дело в том, что у меня в квартире завелась кикимора. Самая настоящая кикимора из болота, - и мама Ромашкиных поведала старушке всю историю с момента появления Шишуни на кухне и до момента наведения беспорядка. О том, что она вызвала истребителей насекомых и грызунов, мама Ромашкиных умолчала. Старушка внимательно слушала мамины излияния и сочувственно кивала головой. Когда мама Ромашкина закончила свой рассказ, старушка недоуменно протянула:

 

- Ну и что ты от меня хочешь?

 

- Я думала, - растерянно проговорила мама Ромашкина. – Что вы мне поможете?

 

- С чего это я тебе помогать должна? – пропыхтела старушка.

 

- Ну… - протянула мама Ромашкина. – Я не знаю.

 

- Вот и я не знаю, - пробурчала бабка и, усевшись за стол, стала перебирать свои травы. – Я тебя первый раз в жизни вижу. А может ты из милиции? Почем я знаю.

 

- Я не из милиции, - попыталась заверить старушку мама Ромашкина, но та ее не слушала. Она теребила свои травы и ворчала себе под нос:

 

- Ходят тут всякие, спасу нет. Только и гляди, кабы чего не утянули.

 

Мама Ромашкина поняла, что здесь ей помощи ждать нечего. Она повернулась к двери и взялась за ручку.

 

- Ты уж прости меня, доченька, - старуха вдруг переменила тон. – Но я тебе ничем помочь не могу. Не совладать мне с этой нечистой. Вот кабы сглаз снять или порчу, так это я могу. А супротив бесов да кикимор мои травы да заговоры силы не имеют.

 

- А как же барабашка? – мама Ромашкина повернулась к старухе. – Вы ведь вывели барабашку у моих знакомых.

 

- Да какой там барабашка! – отмахнулась бабка. – Мыши у них завелись, а они выдумали черти что. Ну я, конечно, их переубеждать не стала. Пусть думают, что у них барабашка завелся. Может им от этого жить веселее.

 

Бабка лукаво улыбнулась.

 

- Значит, - уныло проговорила мама Ромашкина. – Вы мне ничем не поможете?

 

- Не помогу, - покачала головой бабка. – Тут кого посильнее искать надо. Мага или колдуна какого.

 

- Да где ж их найти? – тяжело вздохнула мама Ромашкина.

 

- А это уж я не знаю, - старуха растерянно развела руками.

 

- Ну не по газетам же их искать? – рассуждала мама Ромашкина. - Теперь столько шарлатанов.

 

- И не говори, - старуха поддакивала своей гостье. – Развелось их, как тараканов. Дурят людям головы. А пользы от них никакой. Только деньги подавай.

 

- Ну, я пойду, - мама Ромашкина снова взялась за ручку двери.

 

- Погоди, дочка! - окликнула ее бабка. - Я бы тебе сказала адресок, да боюсь, проболтаешь кому.

 

- Да что вы! – заверила старушку мама Ромашкина. – Я никому не скажу. Ни слова. Клянусь.

 

- Только я просто так тоже не могу адресочек дать, - заверещала бабка. - Сама понимаешь. Пенсия у меня маленькая. Денег не хватает.

 

- Да-да, конечно, - мама Ромашкина полезла в кошелек. – Вот, возьмите.

 

- Спасибо, дочка, - старуха поспешно спрятала деньги в шкаф. – Вот тебе адресочек. Только не говори, как он к тебе попал.

 

- Не скажу, - мама Ромашкина вышла за дверь.

 

После душной комнаты, пропахшей травами и плесенью, морозный воздух был в самый раз. Мама Ромашкина набрала полную грудь воздуха, выдохнула и, не обращая никакого внимания на то, что она была в домашних тапочках, засеменила по пушистому снегу к трамвайно остановке.

 

Ждать трамвая пришлось довольно долго. Уже было довольно поздно и маме Ромашкиной пришлось изменить свои планы и отложить свой визит к колдуну на завтра.

 

Когда она вернулась домой, папа с Настей уже ее поджидали.

 

- Ты где была? – поинтересовался папа Ромашкин, когда мама появилась на пороге.

 

- Так, - в очередной раз солгала мама Ромашкина. – У Сони в гостях.

 

- Так поздно?

 

- Заболтались, - оправдывалась мама Ромашкина.

 

- А как же работа? – недоумевал папа.

 

- А нам сегодня дали выходной, - снова солгала мама Ромашкина. – Вот я и решила воспользоваться случаем и наведать подругу.

 

- В таком случае ты могла бы надеть что-нибудь другое, - от папы не ускользнуло то, что мама Ромашкина была в домашних тапочках и халате.

 

- Паша, - утомленно вздохнула мама Ромашкина. – Давай поговорим потом. Я так устала. Вы уже ужинали?

 

- Ужинали, - кивнула головой Настя.

 

- Очень хорошо, - мама Ромашкина направилась в спальню. – Тогда ложитесь спать.

 

Мама Ромашкина вела себя настолько странно, что никто не стал с ней спорить. И только папа Ромашкин, укладываясь спать, опять поинтересовался, где она была.

 

- Я же тебе говорила, что была у Сони, - измотанная за сегодняшний день мама Ромашкина старалась уйти от разговора.

 

- У Сони тебя не было, - не отставал папа.

 

- Откуда ты знаешь?

 

- Она сама звонила. Спрашивала про какую-то бабку.

 

- Про какую бабку? – мама Ромашкина делала вид, что уже спит. – Я не знаю никакой бабки.

 

- Ну, как хочешь, - насупился папа Ромашкин, понимая, что от мамы сегодня ничего не добьешься. – Не хочешь рассказывать и не надо.

 

Он перевернулся на другой бок и уснул. А маме Ромашкиной не спалось. Она никак не могла дождаться утра, чтобы отправиться по данному бабкой адресу и навсегда покончить с непрошенной гостьей.

Глава четвертая

 

Утром, выпроводив папу на работу, а Настю в школу, мама Ромашкина отправилась разыскивать колдуна. Указанный в адресе дом находился в центре города, и мама Ромашкина без труда отыскала его. К тому же на двери была приколочена медная табличка с выгравированными буквами. «Маг и чародей, доктор оккультных наук, магистр белой и черной магии. Задунайский Теофраст Гермидонович», значилось на табличке. От двери тянуло холодом. Мама Ромашкина поежилась и нажала кнопку звонка. За дверью раздался глухой звон. Дверь заскрипела и в проеме показалась взъерошенная голова.

 

- Скажите, пожалуйста, - обратилась к голове мама Ромашкина. – Здесь живет Теофраст Гермидонович?

 

- А вам зачем? – подозрительно спросила голова.

 

- У меня к нему дело.

 

- У всех дела, - отрезала голова.

 

- Но у меня очень важное дело, - продолжала настаивать мама Ромашкина.

 

- У всех важные, - недовольно проворчала голова.

 

- Феофраст, кто там пришел? – раздался из глубины квартиры чей-то визгливый голос. – Это, наверное, опять ко мне.

 

- А к кому еще! - крикнула в ответ голова. – Ладно, проходите.

 

Дверь распахнулась, пропуская маму Ромашкину внутрь. Она ожидала увидеть что-то необычное, сверхъестественное. В духе магов и колдунов из средневековья – цепи, котлы, магические шары, темные шторы. Но ничего этого не было. Это была самая обычная квартира, с самой обычной обстановкой. Взъерошенная голова, не впускавшая маму Ромашкиных, принадлежала маленькому сухонькому старичку в выцветшем бархатном халате.

 

- Проходите, - кивнул он в сторону большой комнаты, из которой навстречу вышел такой же старичок, с такой же взъерошенной шевелюрой и в таком же выцветшем халате.

 

- Ой! – от неожиданности воскликнула мама Ромашкина. Ей показалось, что у нее двоится в глазах.

 

- Не пугайтесь, - второй старичок добродушно заулыбался. – Вам не кажется. Нас действительно двое. Это мой брат – Феофраст. А я – Теофраст. Проходите, прошу вас. Ведь вы ко мне пришли?

 

- К вам, - проговорила мама Ромашкина, все еще удивленная похожестью братьев.

 

- Извините, у нас тут немного не прибрано, - Теофраст спешно стал рассовывать по углам разбросанные вещи. Феофраст угрюмо пялился на гостью.

 

- Фео, - лебезил маг и чародей перед нежданной гостьей. – Не заваришь ли ты нам чайку?

 

- С мятой или без? – недовольно пробурчал Феофраст.

 

- На твое усмотрение, - с лица Теофраста не сходила натянутая улыбка. Похоже, что он был более добродушным и приветливым, чем его брат.

 

- Итак, - протянул он, когда Феофраст исчез на кухне. – Какое у вас ко мне дело?

 

- Понимаете, - мама Ромашкина тяжело вздохнула. - У нас в доме завелась кикимора. Не какая-то там сказочная, а самая настоящая.

 

Доктор оккультных наук криво усмехнулся.

 

- Я вижу, - обиженно произнесла мама Ромашкина. – Что вы мне не верите. Но это чистая правда. Эта кикимора просто житья не дает. Она превратила мою квартиру в бедлам. Я так от нее устала. В последнее время я вся на нервах.

 

- Я вижу, - магистр белой и черной магии бросил сочувственный взгляд на гостью. – Но я не понимаю, что вы от меня хотите?

 

- Я хочу, чтобы вы помогли мне от нее избавиться. Я обращалась ко многим, но никто мне не смог ничем помочь. И вот я пришла к вам. На вас моя последняя надежда.

 

Мама Ромашкина зарыдала. Теофраст Гермидонович бросился ее успокаивать.

 

- Ну, не стоит так переживать из-за какой-то кикиморы.

 

- Как же не переживать? – рыдала мама Ромашкина. – Когда мне от нее нет ни сна ни покоя. Я вся извелась.

 

- Прошу вас, перестаньте плакать! - маг не выносил женских слез. – Иначе я вам ничем не могу помочь. Фео! – крикнул он брату. – Не надо чаю! Принеси лучше стакан воды! Да, где-то там у нас была валерьянка! Захвати, пожалуйста, и ее.

 

Через минуту в комнате появился Феофраст со стаканом воды и пузырьком валерьянки.

 

- Вот, выпейте, - Теофраст стал отсчитывать капли. – Вам станет легче.

 

- Нет, не нужно, - мама Ромашкина взяла себя в руки и утерла слезы.

 

- Как знаете, - Теофраст сам выпил валерьянку и запил ее водой.

 

- Что-нибудь еще? – Феофраст ожидал у двери.

 

- Нет, - покачал головой Теофраст. – Больше ничего не нужно.

 

Феофраст хмыкнул и снова отправился на кухню.

 

- Я готова заплатить столько, сколько вы скажете, - затараторила мама Ромашкина. – Только избавьте меня от этого наказания.

 

При упоминании денег Теофраст сменил свою тактику.

 

- И когда у вас поселилось это существо? – маг и чародей постарался придать своему лицу серьезное и озабоченное выражение.

 

- Два дня назад.

 

- А до этого в вашей квартире не происходило ничего странного? Не ощущали ли вы какой-нибудь дискомфорт? Не мучили ли вас по ночам кошмары? Не слышались ли вам голоса, посторонние звуки?

 

- Нет, - мама Ромашкина отрицательно покачала головой. – Ничего такого не было.

 

- Может у вас в роду был кто-нибудь, кто мог общаться с темными силами?

 

- Нет, таких не было.

 

- Странно, - загадочно произнес доктор оккультных наук. – Все это очень странно.

 

- Вот и я говорю, что странно, - поддакивала мама Ромашкина. – Почему она выбрала нашу квартиру?

 

- Не знаю, - Теофраст погрузился в раздумья. – Надо посмотреть на месте.

 

- И когда вы сможете это сделать?

 

- Когда? – магистр белой и черной магии посмотрел на часы. – Можно прямо сейчас, если вас устраивает.

 

- Меня устраивает, - согласилась мама Ромашкина.

 

- Фео! – снова закричал брату Теофраст, снимая халат. – Я отлучусь на пару часиков.

 

- А как же обед? – из кухни показалась голова Феофраста.

 

- Я думаю, что к обеду я успею, - маг и чародей стал спешно надевать пальто. Нахлобучив норковую шапку на свою шевелюру, он вышел из квартиры. Мама Ромашкина выскочила за ним следом.

 

- Далеко ехать? – осведомился доктор оккультных наук, когда они вышли на улицу.

 

- Нет, не далеко, - ответила мама Ромашкина. – Две остановки на трамвае.

 

- На трамвае? – недоуменно переспросил магистр. – А я думал, не такси будет удобнее.

 

- Можно и на такси, - нехотя согласилась мама Ромашкина. Ехать трамваем было бы куда дешевле, но ради исполнения своего плана, деньгами можно было и пожертвовать.

 

Маг и чародей лихо свистнул, и тут же из-за угла вынырнуло такси. Старичок учтиво распахнул перед мамой Ромашкиной дверь, помог ей сесть, затем сел сам и через десять минут они уже были на месте.

 

- Проходите, пожалуйста, - мама Ромашкина любезно распахнула перед доктором оккультных наук дверь. – Можете не разуваться.

 

- Так, - магистр осмотрелся по сторонам. – И где ваша нечисть?

 

- Сам ты нечисть, - послышалось в ответ. Это Шишуня, заслышав скрип двери, вылезла из Настиной комнаты и пристально рассматривала незнакомца.

 

- Онпять гостев приперла? – обратилась она к маме Ромашкиной. – В доме хоть шаром покати, а она кажный день гостев принимаит.

 

Пробурчала и неторопливо заковыляла обратно в комнату.

 

- Вот видите, - мама Ромашкина кивнула в сторону кикиморы.

 

- Вижу, - растерянно проговорил маг и чародей. Он не ожидал, что кикимора окажется самой настоящей. Он думал, что это всего лишь фантазия его клиентки, но он ошибся. Нужно было что-то предпринимать, но что, доктор оккультных наук никак не мог придумать. Он привык общаться с духами, посещать прошлое и будущее, снимать порчи и сглазы. Но все это было невидимым, неощутимым. А тут перед ним было живое создание, с которыми он никогда не имел дело. Вдобавок это создание еще и разговаривало.

 

Вначале магистр хотел развернуться и уйти, но это означало бы скомпрометировать себя в глазах клиентки. К тому же он не хотел терять возможности положить в карман лишнюю копейку. И он решил действовать. Достав из прихваченного чемоданчика черную мантию с пришитыми к ней золотыми звездами и какой-то странный камушек на длинной бечевке, магистр стал расхаживать по квартире и, размахивая камнем, бормотать себе под нос какие-то заклинания.

 

Мама Ромашкина и Шишуня удивленно наблюдали за ним.

 

- У вас в доме очень плохая аура, - доктор оккультных наук остановился у холодильника.

 

- Насколько плохая? – озабоченно поинтересовалась мама Ромашкина.

 

- Очень плохая, - озабоченно произнес колдун.

 

- Сколько? – мама Ромашкина поняла, что Задунайский намекает на деньги.

 

- Мне бы не хотелось называть какую-то определенную сумму, - неохотно промямлил он. – Но вы сами понимаете – за один раз исправить ауру просто невозможно. Это выше моих сил. Разрушение ауры может повлечь за собой самые непредвиденные обстоятельства.

 

- На что вы намекаете? – не понимала мама Ромашкина.

 

- Как энто на что? – вмешалась в разговор Шишуня. – На деньги он намекаит. Хочет обобрать тебя, как липку. Я ихнего брата хорошо знаю. Напущают на себя важности, а сами даже прыща на носу вывести не могуть.

 

- Я бы попросил вас не делать замечаний в мой адрес, - обиделся Теофраст Гермидонович.

 

- А ты тонже хороша! - Шишуня переключилась на маму Ромашкину. – Заместо того, чтоб обед сготовить, гостев водишь, да шастаешь неведомо.

 

Мама Ромашкина уныло грустно вздохнула. Кикимора была отчасти права. Но даже это замечание не могло отговорить ее от намерения избавиться от Шишуни.

 

- Делайте все, что считаете нужным! - мама Ромашкина обреченно махнула рукой. – За деньгами дело не станет.

 

- Как скажете, - магистр снова стал размахивать камнем и бормотать себе под нос. Шишуню это выводило из себя.

 

- Чаво размахалси? – возмущалась она. – Чаво людям голову тлумишь?

 

- Не мешай ему, - мама Ромашкина попыталась оттащить Шишуню от мага.

 

- Не трожь меня! – воскликнула Шишуня. – Я то знаю, занчем ты его сюда притащила. Не дура небось. Ты меня сжить хочешь. Мешаю я туточки всем. Ну и ладно. Ежели на то пошло, я и сама уйду. Не больно и хотелось у вас жить. Найду себе местечко получше вашего. Подумаишь – сосиски в ящик со льдом запихнули и рады. Больно нужны мне ваши сосиски. И без них обойдуся.

 

Шишуня бросилась в Настину комнату собирать свои вещи.

 

- Мне от вас ничаво не надоть! Я только свое возьму! Ну и зайца энтого возьму. Мне яво Настя подарила. Вот!

 

Шишуня хмыкнула и направилась к двери. Мама Ромашкина ожидала, что у порога Шишуня снова бросится на пол и начнет голосить, но кикимора твердо намеревалась уйти. Она барабанила своей крохотной ножкой в запертую дверь.

 

- Открой, что ли. Я не допрыгну.

 

Мама Ромашкина шагнула к двери, но в это же мгновение дверь открылась и в квартиру вошли Настя и папа Ромашкин.

 

- Что тут у вас происходит? – они в недоумении застыли у порога.

 

- Ничего, - растерянно пожала плечами мама Ромашкина.

 

- Как это ничего? – недовольно переспросил папа Ромашкин. – А это что еще за тип?

 

- Энто не тип, а вымогатель! - пробурчала Шишуня, пытаясь выскользнуть в приоткрытую дверь, но Настя преградила ей дорогу.

 

- Ты куда?

 

- Ухожу я от вас! - обиженно проворчала Шишуня. – Ненужная я тут никому. Гонют меня отсель. И дядьку энтого привели, чтобы меня из дому выгнать.

 

- Никто тебя не собирается выгонять, - начала оправдываться мама Ромашкина.

 

- Конечно! - хмыкнула Шишуня. – А занчем энтот тип у меня под носом камнем размахивал? А?

 

- Каким камнем? – папа Ромашкин никак не мог понять, что происходит.

 

- Каким-каким, - передразнила Шишуня папу. – Я откель знаю? Булыжник где-то подобрал, на вяревочку привязал, а еще приличным прикидываится.

 

- Ну, мне пора, - засуетился магистр, понимая, что назревает семейный разговор. А ему совершенно не хотелось вмешиваться в чужие отношения. Подхватив свой чемоданчик, он прошмыгнул между Ромашкиными и, не прощаясь, выскочил на лестничную площадку. Папа Ромашкин закрыл за ним дверь.

 

- И все-таки, - как можно спокойнее спросил он. – Что здесь произошло?

 

- Что произошло? – мама Ромашкина поняла, что дальше оправдываться бессмысленно. – Просто я больше не хочу иметь у себя в доме это несносное создание.

 

- Но она ведь не сделала ничего плохого! - Настя снова попыталась заступиться за Шишуню.

 

- Не стоит опять начинать старый разговор, - мама Ромашкина была настроена категорично. – Мы уже все обсудили. Вернее, я так решила. К тому же, она сама решила уйти.

 

- Как? – в один голос воскликнули Настя и ее папа.

 

- Ну… - протянула Шишуня. – Если вы не хотите, чтобы я ушла, то я могу остаться.

 

У мамы Ромашкиной вырвался нервный крик.

 

- Только через мой труп! – и она зарыдала.

 

Папа Ромашкин бросился ее успокаивать. Настя повернулась к Шишуне.

 

- Вот видишь, до чего ты довела маму.

 

- Я не хотела, - Шишуня хлюпала носом. – Я ж не виноватая, что такою уродилась. А исправлять уже поздно. Хотя… Я не такая уж и плохая, как вы думаете.

 

Шишуня подошла к маме Ромашкиной.

 

- На вот, возьми себе, - и она протянула ей синего зайца.

 

Мама Ромашкина перестала рыдать и потрясенно посмотрела на кикимору. Вся злость, все обиды разом улетучились. У Шишуни был такой умиленный вид, что мама Ромашкина сразу забыла о развороченной квартире, сломанном телевизоре и уничтоженных продуктах.

 

- Хорошо, - согласилась она. – Ты можешь остаться. Но с одним условием.

 

- Каким условием? – переспросила Настя.

 

- Каким энто условием? – поинтересовалась Шишуня.

 

- Слушаться меня во всем и выполнять правила, которые установлены в этом доме. Ты должна забыть, что когда-то жила в болоте и начать новую жизнь. Согласна?

 

- А у меня есть выбор? – Шишуня хитро взглянула на маму Ромашкину. На этом они и примирились.

 

Первое, с чего Шишуня должна была начать новую жизнь – это вымыться. Мама Ромашкина напустила в ванну воды, плеснула в нее какой-то розовой жидкости из пузырька и ванна наполнилась душистой мыльной пеной. Мыться Шишуне не хотелось, но возражать было бесполезно. И прятаться под диван было глупо.

 

Дожидаясь своей участи, она недовольно бормотала себе под нос.

 

- В кои-то веки кикиморы мылись-то? Да и не грязная я. Разве чуточку.

 

- Можешь не стонать, - строго произнесла мама Ромашкина, подталкивая Шишуню в ванну. – Я все равно тебя не стану слушать. Марш в ванную!

 

Шишуня тяжело вздохнула и шагнула в ванную.

 

- Наверное, вода горячая! – поморщилась она.

 

- Вода не горячая, - мама Ромашкина прикрыла дверь. – В самый раз.

 

- А энто чаво? – Шишуня недоуменно смотрела на белые хлопья пены.

 

- Это мыло, - пояснила мама Ромашкина.

 

- Мыло? – как-то безразлично переспросила Шишуня. – А занчем оно? У нас в болоте никакого мыла не было. Мы без всяких там мылов мылися.

 

- Ты больше не в болоте, - мама Ромашкина была настроена решительно. – А без мыла ты свою грязь не отмоешь.

 

Шишуня еще раз тяжело вздохнула. Спорить с мамой Ромашкиной было понапрасну. И она безропотно отдалась ей в руки.

 

- Мой, коли тебе приспичило, - и Шишуня нырнула в теплую, пахнущую ромашкой и мятой воду.

 

Настя делала уроки, папа Ромашкин читал газету. Изредка они отрывались от своих занятий и прислушивались к звукам, доносившимся из ванной. Это длилось довольно долго. Настя успела выучить все уроки не только назавтра, но и на всю неделю вперед, а папа Ромашкин успел прочитать газету не один раз. Наконец, дверь ванной распахнулась и из нее появилась преображенная Шишуня, завернутая в полотенце. По всей квартире разнесся аромат ромашки и мяты.

 

- Ну как? – Настя выглянула из своей комнаты.

 

- А я и не знала, что мыться бываить довольно приятно, - удовлетворенно проговорила Шишуня. – Только мыло сильно щипучее. Но занто пахнет вкусно. Хоть с хлебом ешь.

 

- А ты не хотела мыться, – заметила Настя, протягивая гостье зеркальце. – Вот, посмотри, какая красавица получилась.

 

- Красавица, - согласилась Шишуня, самовлюбленно разглядывая свое отражение в зеркале. – А че? Ничаво получилась. Только уж больно чистая. Ну да не бяда, неделька-другая и грязь на место воротится.

 

Пока Шишуня обсыхала и обсуждала с Настей процесс своей помывки, мама Ромашкина убрала в ванной и отправилась на кухню готовить ужин. Папа Ромашкин вызвался ей помогать. Через полчаса всех позвали к столу.

 

- Мне опять на полу мисочку поставите? – съязвила Шишуня.

 

- Зачем же на полу? - ответила мама Ромашкина. – Поскольку ты являешься в какой-то степени членом нашей семьи, то, как и все, ты имеешь полное право сидеть за столом.

 

- Ну и где мне садиться?

 

- Где хочешь.

 

- А можно я сяду у окна?

 

Папа Ромашкин насупился. Это было его любимое место. Он хотел воспротивиться такому выбору, но мама Ромашкина его опередила.

 

- Конечно, можно.

 

Шишуня тут же вскарабкалась на табуретку под окном. Папе Ромашкину ничего не оставалось делать, как сесть на свободное место. Мама стала раскладывать макароны по тарелкам.

 

- А сосиски? – закомандовала Шишуня.

 

- Потерпи. Будут тебе и сосиски, - мама Ромашкина стала раскладывать к макаронам сосиски. Себе, Шишуне и Насте она положила по одной, а папе Ромашкину – две.

 

- А чаво энто ему две? – возмутилась Шишуня. – Я тоже хочу две сосиски.

 

- Съешь сначала одну, - как можно спокойнее сказала мама Ромашкина. – А потом получишь добавки.

 

- А чаво тут есть? – удивилась Шишуня и в мгновение ока запихнула сосиску в рот и стала громко чавкать. Ей не терпелось поскорее получить добавки, и она попыталась проглотить сосиску, но не рассчитала и подавилась.

 

- Вот видишь, - заметила мама Ромашкина. – К чему приводит поспешность.

 

- Энто не бяда, - Шишуня кашляла. – Мне не привыкать.

 

- За столом нужно вести себя прилично, - Настя легонько постучала Шишуню по спине. Кикимора перестала кашлять. – Разве тебя этому не учили?

 

- Не-а! - покачала головой Шишуня. – Не учили. Бабка бывало поставить котел с кашей на стол, ну и гляди, не зевай – махай ложкой, а то голодным останешьси. Нас в роду двянадцать душ было. Чуть зазеваишьси – а котел пустой.

 

- Трудно тебе, наверное, приходилось? – посочувствовал папа Ромашкин.

 

- Чаво трудно? – не поняла Шишуня. – Я на подъем легкая, на дело спорая. А уж ложкой махать – так мне равной во всем болоте нету. Было б только чаво есть. Можно мне ишшо макаронов и сосисок?

 

Ромашкины и не заметили, как за разговорами Шишуня опустошила свою тарелку.

 

- Можно, - мама Ромашкина выложила кикиморе остатки макарон.

 

- А сосиску? – недоуменно спросила Шишуня.

 

- Сосисок больше нет, - ответила мама и принялась разливать чай.

 

- Жалко! - огорченно протянула Шишуня. – Мне они очень нравятся.

 

- Если хочешь, - предложила Настя. – Я с тобой поделюсь.

 

- Не надо, - отмахнулась Шишуня. Отодвигая от себя пустую тарелку. – Ешь сама, я уже налопалась.

 

И она довольно похлопала себя по круглому животику.

 

- А чай ты будешь? – спросила мама Ромашкина.

 

- Чай буду, - кивнула головой Шишуня.

 

- А с каким вареньем? – поинтересовалась Настя.

 

- С чем? – не поняла Шишуня.

 

- С вареньем, - повторила Настя.

 

- Неужто вы варенье кажный день едите? – удивилась Шишуня. – У нас оно редко бывало. Да и то бабка по ложке каждому отмерит, а остальное припрячет. Попробуй на таку ораву наварить. Ягод то в лясу навалом, а вот сахар на кустах не растеть.

 

- Где же вы сахар брали на варенье? – поинтересовалась мама Ромашкина.

 

- А на поле, - пояснила Шишуня. – У нас неподалек от болота поле со свеклой сахарной. Ну мы там свеклу и воровали.

 

- Как воровали? – воскликнула Настя. – Воровать же плохо!

 

- А чё делать? – грустно вздохнула Шишуня. – Просить же не пойдешь. Вечерком мешки в руки и на поле. Только за раз разве ж много принесешь. Да ишшо возни со свеклой много. Почистить, сварить, процедить. Маята одна. Бывало мешков десять притащишь, а сахару – с гулькин нос. Вот бабка его и берегла.

 

- Как же вы без варенья чай пили? – не переставала удивляться Настя.

 

- А вот так, - продолжала сетовать Шишуня. – С ягодой сушеной. Бабка ее много насушивала. И малины, и земляники, и черники. Мы почитай все лето по лясу шастали – ягоды сбирали. Только не люблю я энто занятие. Комары кусаются, спину ломит. Энто ж за кажной ягодкой сгибаться доводится. Тяжкая работа, нудная. Не люблю.

 

- А ягоды есть любишь? – усмехнулся папа Ромашкин.

 

- А кто ж их не любит? – опять вздохнула Шишуня. Она уже выпила три чашки чаю и одна съела полбанки абрикосового варенья. – Только вот таких ягод у нас не растет в лесу.

 

И она опять запустила ложку в банку.

 

- Шишуня, - мама Ромашкина строго посмотрела на кикимору. – Нельзя своей ложкой лезть в банку.

 

- Ну и не буду, - Шишуня обиженно положила ложку на стол. – Все равно я уже наелась.

 

Кикимора стала вылезать из-за стола.

 

- А спасибо? – напомнила ей мама Ромашкина.

 

- Энто ишшо за что? – не поняла Шишуня.

 

- За ужин.

 

- Вот ишшо! – насупилась кикимора. – И было за что? Тарелка макаронов, полторы сосиски, да варенье непонятно из чего вареное. Не за что тут спасибовать.

 

- И все же, - мама Ромашкина решила заняться воспитанием. – Выходя из-за стола, нужно благодарить.

 

- Ладно, - пробурчала Шишуня. – Благодарствуйте за хлеб-соль.

 

И она низко поклонилась маме Ромашкиной.

 

После ужина семья Ромашкиных разошлась по своим комнатам. Папа Ромашкин снова стал читать газету. Мама принялась за вязание, а Настя с Шишуней стали разглядывать картинки в книжках. Вначале кикимора внимательно рассматривала цветные иллюстрации, слушала Настины рассказы. Потом ей это надоело, и она стала ерзать на своем месте.

 

- Разве тебе не интересно? – спросила Настя, заметив, что Шишуня ее не слушает.

 

- Чаво не интересно? Интересно. Только я все одно ничаво не запомнила. Дюже много картинок. Аж в глазах зарябило.

 

- Тогда чем займемся? – спросила Настя, откладывая в сторону книгу.

 

- Не знаю, - пожала плечами Шишуня. – Ты туточки хозяйка, ты и выдумывай, чем мене занять.

 

- Может порисуем? – предложила Настя.

 

- Не хочу, - покрутила головой кикимора.

 

- Может поиграем в куклы?

 

- Не хочу.

 

- А что же ты хочешь? – Настя не знала, что еще предложить.

 

- Варенья хочу, - Шишуня облизнулась. – Уж больно оно вкусное. Сладкое, пахучее. Ты бы пошла, да принесла. Вот мы и скоротали бы вечерок.

 

- Боюсь, что мама нам не разрешит, - Насте совершенно не хотелось идти к маме и просить у нее варенье.

 

- А ты не спрашивай, - советовала кикимора. – Поди и принеси.

 

- Нехорошо без разрешения, - противилась Настя.

 

- Чё тут нехорошего? – недоумевала Шишуня. – Мы тишком возьмем. А банку на место поставим. Никто и не узнаить.

 

- Я так не могу, - Настя отклонила предложение соседки по комнате. – Взять варенье без спроса и не сказать – это значит солгать. А лгать нехорошо.

 

- Все у тебя нехорошо, - нахмурилась Шишуня. Ей было ясно, что варенья она не дождется, и она обиженно сопела. Но Шишуня не умела долго обижаться и уже через минуту она, совершенно позабыв про варенье, весело болтала с Настей. За этим занятием их и застала мама Ромашкина.

 

- Не пора ли ложиться спать? – просила она, заглядывая в комнату. – Уже поздно.

 

- Да какое там поздно! – отмахнулась Шишуня. – Ишшо и солнце не зашло.

 

И она указала на окно, за которым ярко горел уличный фонарь.

 

- Какая же ты смешная, - улыбнулась Настя. – Это не солнце.

 

- А чаво энто? – удивленно воскликнула Шишуня.

 

- Это фонарь, - пояснила Настя.

 

- А занчем он?

 

- Чтобы светло было.

 

- Глупости! - Шишуня махнула рукой. – Занчем энто фонари на улице ставить? Кому он там нужон?

 

- Как кому? – удивлялась Настя. – Может кто-то поздно домой возвращается. Вот и поставили фонари, чтобы было видно.

 

- Да кто по темноте решится шастать? – недоумевала кикимора. - Разве что бандюги какие. Или воры.

 

- А ты откуда по них слышала? Неужели и в вашем болоте они водятся?

 

- В нашем болте, слава богу, такой дряни не водится, - облегченно вздохнула Шишуня. – А вот бабка рассказывала, что за лесом такой нечисти пруд пруди. Вот нас дальше лесу и не пущали.

 

- И правильно делали, - тихо заметила мама Ромашкина. Она все это время стояла у двери. – Ложитесь спать. Завтра рано вставать.

 

- Чаво энто? – возмущалась Шишуня. – Почитай завра никаких делов нетути, чтоб подыматься ни свет ни заря.

 

- У тебя нет, а у нас есть, - строго произнесла мама Ромашкина. – И Насте завтра в школу нужно.

 

- Куды энто? – не поняла Шишуня.

 

- В школу, - Настя грустно вздохнула.

 

- Все! - мама Ромашкина щелкнула выключателем и погасила свет. В комнате сразу стало темно и неуютно. И только свет от уличного фонаря пробивался сквозь занавески, придавая предметам устрашающие и загадочные очертания.

 

Как только в комнате стало темно, Шишуня испуганно вскрикнула и шмыгнула под диван.

 

- Ты куда? – окликнула ее Настя.

 

- Прятаться, - прошептала перепуганная кикимора.

 

- От кого? – удивилась Настя.

 

- От лешака, - еще тише прошептала Шишуня.

 

- От какого лешака?

 

- От того, что солнце съел, - Шишуня забилась в самый дальний угол.

 

- Какое солнце? – Настя не понимала о чем идет речь. – Вылезай. Здесь нет никакого лешака.

 

- Как энто нетути? – противилась Шишуня. – А свет куды подевалси? Только что был, и нет яво. Энто яво работа – лешака.

 

- Ах, вот ты о чем! – Настя наконец-то догадалась, чего испугалась ее гостья. – Вылезай, не бойся. Лешак здесь ни при чем.

 

И Настя включила свет. В комнате снова стало светло и совершенно не страшно. Шишуня заметив узкую полоску света, пробивавшуюся под диван, решилась высунуть нос.

 

- Это электричество, - Настя показала на выключатель. – Нажимаешь на кнопочку – есть свет. Еще раз нажимаешь – и нет его.

 

Настя несколько раз щелкнула выключателем, пока Шишуня не убедилась, что страшный лешак здесь совершенно ни при чем. Она вылезла из под дивана и, глядя на лампочку, восторженно произнесла.

 

- А вот у нас в болоте лепстричества нет.

 

- Электричества, - поправила ее Настя.

 

- Какая разница, - отмахнулась Шишуня. – Я вот одного не пойму – от чего он работаить? На дровах, али еще на чем? Вроде бы и огонь, а дымом не пахнеть.

 

- Это не огонь, - Настя расстилала постель. – Я и сама толком не знаю, как оно работает, но если тебе интересно давай завтра спросим об этом у папы. Он все знает.

 

- Занчем же яво спрашивать? – Шишуня внимательно разглядывала светящуюся лампочку под цветным абажуром. – Можно и самим разобратьси. Не велика работа. Только вот я до нее не допрыгну. Ты бы мне энто лепстричество сняла, я бы и поглядела, чаво там намешано.

 

- Нет, - Настя отрицательно покачала головой. – Я не буду снимать лампочку. Папа не разрешает.

 

- Все энто тебе не разрешают, – сочувственно покачала головой Шишуня.

 

- Ну все, - Настя расстелила постель и приготовилась спать. – Ложись в свою постельку, я выключу свет.

 

- Энто ишшо занчем? – возмутилась Шишуня. – Опять тямно будеть. Со светом оно как-то лучше.

 

- Кто же это спит со светом? – удивилась Настя.

 

- Я сплю, - попыталась возразить Шишуня, но, не решаясь спорить с Настей, раздумала. – А впрочем, можешь и выключать. Ты ведь тута хозяйка.

 

Настя щелкнула выключателем. В комнате воцарился полумрак. Шишуня уже не пугалась темноты. Забравшись в кукольную кроватку, натянув одеяло на голову, она тут же уснула. Настя посмотрела на свою гостью и тоже легла спать.

Глава пятая

 

Утром Шишуню разбудил громкий голос мамы Ромашкиной.

 

- Вставайте, лежебоки! Пора умываться и завтракать!

 

Как не хотелось подольше поваляться в постели, пришлось вставать. Полусонная Настя вылезла из-под одеяла и направилась в ванную. Шишуня никак не отреагировала. Она натянула одеяло повыше и перевернулась на другой бок.

 

- А ты еще долго будешь валяться в постели? – мама Ромашкина стащила с кикиморы одеяло. – Завтрак на столе.

 

- Я потом съем, - пробурчала Шишуня, не желая покидать нагретого места.

 

- Я не буду кормить тебя отдельно, - строго сказала мама Ромашкина. – Вставай и иди умываться.

 

- Я вчера мылася, - пробубнила Шишуня.

 

- Нужно мыться каждое утро, - наседала мама Ромашкина.

 

- Вот ишшо! – проворчала Шишуня. – Я ж за ночь не измазалася.

 

- Никаких возражений, - мама Ромашкина вытащила Шишуню из постели и вытолкала за дверь.

 

- Ну и порядочки тута! – недовольно ворчала Шишуня, топая на кухню.

 

- А руки мыть? – мама Ромашкина преградила ей путь.

 

Шишуня вначале хотела возразить, но передумала. Тяжело сопя, она направилась в ванную, в которой все еще возилась Настя.

 

- И чаво энто у твоей мамы за привычка кажный день мыться? – пыхтела Шишуня, глядя на тонкую струйку воды, вытекавшую из крана. – Ну мойся сама. Так нет. Ишшо других заставляеть.

 

- Ты не любишь мыться? – Настя вытирала руки полотенцем.

 

- А кто ж любит?

 

- Никто, - Настя явно была солидарна с кикиморой. Но спорить с мамой по этому вопросу, как впрочем, и по всем остальным, было бесполезно. И Шишуне ничего не оставалось делать, как сунуть свои крохотные ручки под кран с водой. Вода была теплой.

 

- А у нас в болоте от воды аж зубы заходятся. Така студена, - Шишуня начала баловаться с водой. Она подставляла один пальчик, затем другой. Она соединяла руки лодочкой, набирала полные пригоршни воды и смотрела, как та тоненькой струйкой струится из ладошек.

 

- Завтрак стынет! – послышался из кухни голос мамы Ромашкиной. – Вы там скоро?

 

- Уже идем! - Настя закрыла кран и направилась на кухню.

 

Шишуня обтерла об себя руки и засеменила вслед за Настей. Папы Ромашкина на кухне не было. У него, как выразилась мама Ромашкина, что-то горело на работе, и он убежал, даже не позавтракав.

 

- Энто хорошо, - пролепетала Шишуня. – Нам больше останется. Опять будем есть сосиски?

 

- Сосисок сегодня не будет, - мама Ромашкина раскладывала по тарелкам пшенную кашу. – Сегодня на завтрак каша.

 

- Каша так каша, - похоже, что Шишуня примирилась со своей участью. Да и что ей еще оставалось делать? Как бы то ни было, возвращаться в болото, где сейчас холодно и сыро, ей совершенно не хотелось. Да, мама Ромашкина слишком строга, иногда невыносима, но зато у нее в доме тепло, уютно и три раза в день кормят, причем за просто так. Шишуня посмотрела на кашу, озабоченно вздохнула и принялась за еду. Ложка оказалась слишком большой, а каша слишком горячей. Кикимора никак не могла с ними справиться. И хоть она изо всех сил старалась не измазаться, ей это не удавалось. Злополучная каша разлеталась во все стороны. Мама Ромашкина при этом только сопела, но молчала. Когда с кашей было покончено, Настя стала собираться в школу, а мама Ромашкина на работу. Ей не хотелось оставлять Шишуню одну без присмотра, но другого выхода у нее не было.

 

- Надеюсь, - сказала она, выходя за дверь. – Что на этот раз мы обойдемся без эксцессов.

 

- И я надеюсь, - согласилась Шишуня, хотя совершенно не поняла, о чем говорит мама Ромашкина.

 

- Если будет скучно, можешь посмотреть книжки, - посоветовала Настя, скрываясь за дверью.

 

- Посмотрю, - кивнула головой кикимора. – Будьте покойны. Ничаво не случится. Идите и работайте. Все будет в порядке.

 

И мама Ромашкина с Настей вышли на улицу, оставив Шишуню хозяйничать у них в доме.

 

- Ну, - обратилась Шишуня к своему синему зайцу, едва захлопнулась входная дверь. – Чем займемси? Чаво молчиш? Пялишься на меня и молчиш. А! Да чаво с тобой говорить! Цацка она и есть цацка. Ни поговорить с нею, ни поплакаться.

 

И Шишуня направилась в Настину комнату досыпать. Уложив зайца рядом с собой и поуютнее завернувшись в одеяло, кикимора стала разговаривать сама с собой.

 

- Вот оно как получаится. То вон гонют, то за хозяйку оставляют. А ты знаш, как энто тяжко хозяйство вести. Тут тебе и дров натаскать надо, и воды. Хотя кака вода? Отвернул себе крантик и полилася тебе вода. Хош холодная, хош горячая. У нас таких чудесов в болоте нету. И чаво энто только люди не придумают, кабы ничаво не делать. Даже солнце в стеклянну бутылку запихнуть умудрились. Щелкнешь сабе кнопочкой – тут тебе и день сразу. Щелкнешь ишшо раз – тут тебе и ночь. Лепстричество называется.

 

Шишуня пыталась снова уснуть, но сна не было ни в одном глазу. Она ворочалась с боку на бок, несколько раз поправляла подушку и одеяло, но уснуть ей так и не удалось. Рассерженная, Шишуня вылезла из кроватки и стала расхаживать по комнате, сетуя на свою судьбу синему зайцу.

 

- Ой, до чево я докатилася! Бывало, раньше обеду и глазки не продирала, а туточки поднялась ни свет, ни заря. И спать не хочется, и есть не хочется. Зримо заболела я. А лечиться не знаю чем. У них туточки ни липового цвету, ни меду нетути. Ой, помру я тут с тоски! Сиротинушка я! Разнесчастная! И ишшо ящик энтот с говорящими картинками сломалси как назло! Что нам с тобой делать?

 

И тут на глаза Шишуне попалась книжка, лежавшая на диване, которую Настя забыла убрать на место.

 

- Вот и хозяйка! – хмыкнула Шишуня. – За другими следит, а за собой убрать не могет. Ну, поглядим, чаво в энтой книжке пропечатано.

 

Шишуня вскарабкалась на диван, усадила зайца рядом с собой и стала разглядывать картинки, на которых были изображены диковинные звери.

 

- Ты гляди-ка! – удивлялась Шишуня. – Каки твари! Таких в нашем лесу и не встретишь. Интересно, чаво энто за зверь?

 

И Шишуня, водя пальцем по строчкам, стала по буквам читать надписи под картинками.

 

- Кэ. Рэ. О. Снова кэ. Снова о. Теперича д. Потом и. И ишшо л. Получаится кро-ко-дил. Гляди-ка! Крокодил. А я думала ящерка больша. Ан нет. Не ящерка. А энто кто такой огроменный? С. Л. О. Н. Слон. Ишь ты! – развеселилась Шишуня. – Такой огроменный, а имечко у няво маленькое.

 

Шишуне так увлеклась разглядыванием картинок и чтением названий, что не заметила, как пролистала книжку до конца.

 

- Ну вот! – кикимора обиженно надула губки. – Книжка кончилася. На самом интересном месте. Надо ишшо поискать у Настьки книжок. Куда она их прятает?

 

Шишуня соскочила с дивана и стала рыться в Настином столе. Но там были одни учебники. В них хотя и были картинки, но немного. Зато слов было слишком много. А Шишуня не хотела утруждать себя чрезмерным чтением. Перерыв все книги в столе и не найдя ничего подходящего, Шишуня переключилась на книжную полку.

 

- Должно она там интересные книжки прячет, - кикимора пыталась дотянуться до полки, но та висела слишком высоко.

 

- Ничаво, - успокаивала себя Шишуня. – Я сейчас табуреточку приташшу и достану. Нам мне привыкать по верхотуре ползать.

 

Она приволокла из кухни табуретку и взгромоздила ее на диван. Табуретка шаталась во все стороны, но бесстрашную кикимору это не пугало. Она ловко держалась на шаткой конструкции, сохраняя равновесие и пытаясь дотянуться до книг. Еще немного и ей это удастся. Вот она зацепила одну из книг и потянула ее на себя. Но тут табуретка пошатнулась и Шишуня, не удержавшись, со всего размаху полетела на пол. Следом за ней посыпались на пол и все книжки, стоявшие на полке. Несмотря на то, что при падении Шишуня больно ударилась, это ее не смутило. Из вороха книг она выбрала одну с картинками и текстом поменьше и снова залезла на диван.

 

- Ты уже заждалси? – обратилась она к зайцу, раскрывая книжку. – Сейчас продолжим.

 

И снова кикимора, водя пальцем по строчкам, читала названия небывалых зверей. Читала и охала. Охала и изумлялась.

 

Вскоре читать и рассматривать картинки ей стало надоедать и Шишуня начала потихоньку зевать. Она зевнула разок. Потом второй. Потом и не заметила, как уснула. Прямо на диване с раскрытой книжкой в руках.

 

В такой позе и застала ее Настя. Вернувшись из школы, она первым делом кинулась в свою комнату посмотреть, не натворила ли чего ее гостья. Но в квартире был порядок. А Шишуня сладко дремала над раскрытой книгой. Едва Настя перешагнула порог комнаты, Шишуня вздрогнула и приоткрыла глаза.

 

- А! – сонно протянула она. – Энто ты вернулася? А я вон тута с зайцем книжки читаю.

 

- Я вижу, - озабоченно вздохнула Настя, глядя на разбросанные по полу книги.

 

- А энто чисто случайно, - начала оправдываться Шишуня. – Я за одну потянула, а они все как посыпются. Давай, я помогу прибраться.

 

Шишуня отложила книжку в сторону и бросилась собирать книги. Она подавала их Насте, а та аккуратно расставляла их на полке. Когда с книгами было покончено, Настя принялась за уроки. Шишуня недоуменно смотрела на нее.

 

- Интересно, - пыхтела она. – Чаво энто ты сразу за свои книжки садишьси? Не емши.

 

- Я в школе пообедала, - ответила Настя. Раскрывая тетрадь.

 

- Ишь кака! – продолжала пыхтеть Шишуня. – Ты значится, пообедала! А я голодна весь день сидеть должна?

 

- Хорошо, - Настя отложила тетрадь в сторону и встала из-за стола. – Пойдем, я тебя покормлю.

 

- Сосисками? – поинтересовалась Шишуня.

 

- Не знаю, - пожала плечами Настя. – Сосисок, наверное, больше нет.

 

- А чаво есть? – Шишуня облизывалась.

 

- Каша есть, - Настя заглянула в холодильник.

 

- Кашу я не хочу! - Шишуня поморщилась.

 

- А больше ничего нет, - проговорила Настя, закрывая холодильник. – Могу предложить чай с батоном.

 

- Чаю я и в лясу напилася, - отказывалась Шишуня.

 

- Ну тогда я не знаю, чем тебя кормить, - растерянно проговорила Настя.

 

- Ладно, - согласилась Шишуня. – Давай свою кашу, раз ничаво нетути. Не помирать же мне с голоду.

 

Настя достала из холодильника кастрюльку с кашей и хотела поставить ее на плиту разогревать, но Шишуня остановила ее.

 

- Чаво возиться? Зря огонь жечь. Я и холодную кашу съем.

 

- Как хочешь, - Настя не стала спорить с кикиморой. Она взяла тарелку и выложила в нее всю кашу из кастрюли. – Вот, ешь.

 

- Ой, спасибочки! - кикимора вскарабкалась на табуретку и стала уплетать холодную кашу за обе щеки.

 

- Может все-таки погреть? – спросила Настя, видя, с каким удовольствием Шишуня уминает кашу.

 

- Не-а! - с набитым ртом проговорила Шишуня. – И так сойдеть. Чаво тут греть? Каши то не осталося.

 

Шишуня облизнула ложку и, отодвинув пустую тарелку, довольно погладила себя по животу.

 

- Лепота! - промурлыкала она. – Теперича можно и вздрямнуть немного.

 

Шишуня соскочила на пол и направилась в Настину комнату. А Насте ничего не оставалось делать, как убирать за Шишуней. Кикимора хоть и ела ложкой, которая была немного великовата для нее, делала она это слишком неаккуратно. Каша разлеталась в разные стороны, пачкая не только стол, но и все вокруг. Настя вымыла посуду, убрала последствия Шишуниного обеда и отправилась делать уроки.

 

Шишуня, обняв синего зайца, сладко посапывала в кукольной кроватке.

 

- Она только и делает, что ест и спит, - заметила Настя. – Но все равно, она очень забавная.

 

Настя заботливо поправила одеяльце и села за уроки. Задали немало, а Насте хотелось еще и поиграть. Хорошо, что Шишуня спала и не лезла со своими разговорами и расспросами. Разложив книжки и тетради, Настя принялась решать задачки и аккуратным подчерком списывать из учебника упражнения. Не успела она поставить последнюю точку, как мама и папа вернулись с работы. Настя спрятала книжки и тетради в портфель и вышла навстречу родителям.

 

Ромашкины как-то загадочно улыбались и переглядывались.

 

- Ну, - весело произнес папа Ромашкин. – Где наша гостья?

 

- Спит, - ответила Настя.

 

- Да не сплю я, - в прихожей показалась взлохмаченная Шишуня. – Разве тут уснешь? Орете так, что почитай на весь дом слышно.

 

- Шишуня, - мама Ромашкина впервые назвала кикимору по имени. - Мы тут немного посоветовались и решили, что наша посуда слишком велика для тебя. И мы купили тебя маленькую. Специально для тебя. Надеюсь, что тебе будет есть из нее гораздо удобнее.

 

С этими словами они протянули кикиморе небольшой пакет. Шишуня ловко сорвала обертку и раскрыла коробку, в которой лежала маленькая красная чашечка в белый горошек и такая же тарелочка. А еще там были маленькая ложечка и вилочка.

 

- Это мне? Это все мне? – глаза Шишуни светились от радости. – Няужто это все мне? И чашечка? И тарелочка? И ложечка с вилочкем?

 

- Да, - кивнула головой мама Ромашкина. – Это все тебе. Думаю, что теперь ты будешь вести себя за столом прилично и аккуратно.

 

- Ну канечно! – воскликнула Шишуня. – Я теперича ни крошки не оброню, ни капельки не разбрызгаю! Ой, спасибочки вам за дары щедрые! За подношения дорогия!

 

И Шишуня низко поклонилась маме и папе Ромашкиным. Такой жест рассмешил их, но они сдержались.

 

За ужином Шишуня ела из своей посуды. Как и было обещано, она не расплескала ни капельки, не обронила ни крошки, чем очень порадовала маму Ромашкину. К тому же Шишуня изъявила желание самой вымыть свою посуду, чем еще больше поразила маму Ромашкиных.

 

Укладываясь спать, мама Ромашкина не преминула заметить:

 

- А она не такая уж и плохая.

 

- Ты это о ком? – полусонно переспросил папа Ромашкин.

 

- О Шишуне.

 

- Угу, - пробормотал папа Ромашкин и, повернувшись к стене, уснул.

Глава шестая

 

На следующий день Настя вернулась из школы в плохом настроении. А все из-за того, что ее сосед по парте Вовка Свистунов на уроке рисования нечаянно развернул баночку с водой, в которую ребята макали кисточки. И вся грязная вода попала прямо на Настю. И хотя Вовка тут же извинился и хотел помочь Насте оттереть грязь с платья, настроение было испорчено. Да и кому было бы приятно ходить в мокром платье? Хорошо, что рисование было последним уроком и Настя, едва прозвенел звонок, бегом бросилась домой.

 

Она с порога швырнула портфель в угол, быстро стянула шубу и сапоги и побежала в комнату, чтобы поскорее переодеться. Но тут ее ждали новые разочарования. Шишуня, воспользовавшись отлучкой своей хозяйки, перерыла все Настины вещи и теперь самодовольно любовалась в маленькое зеркальце на тонкой ручке, подаренное Насте на день рождения все тем же Вовкой Свистуновым, и ласково приговаривала:

 

- Шишуня, Шишунечка. Умница, золотце. Красатулечка, лапулечка.

 

- Отдай мое зеркальце! – недовольно вскричала Настя.

 

- Не отдам! – Шишуня спрятала зеркальце за спину. - Я яво первая нашла!

 

- Это мое! – Настя пыталась отнять подарок.

 

- Чем докажешь? – Шишуне совсем не хотелось расставаться с зеркальцем.

 

- Это мое! – Настя чуть не плакала. – Это мне его подарили.

 

- Было ваше – стало наше, - не унималась Шишуня.

 

- Отдай! - наступала Настя. Но Шишуня не собиралась отдавать свою находку. В конце концов, Насте удалось вырвать из цепких ручек кикиморы свое зеркальце. Шишуня надулась и обиженно пропыхтела:

 

- Настька, вреднюга! Зеркальца ей жалко. Ну и пусть! Обойдуся и без зеркальца. Больно надо!

 

- Мне не зеркальца жалко, - возмущалась Настя. – Просто нельзя брать без спросу чужие вещи.

 

- Подумаишь! – присвистнула Шишуня. – Как будто сама не берешь.

 

- Я не беру.

 

- Как бы не так! – Шишуня ехидно усмехнулась. – А мамкины духи кто без спросу брал? А помаду?

 

- Это тебя не касается, - сердито отрезала Настя.

 

- Как энто не касаится? – возмутилась Настя. – Мене воспитываишь, а у самой рыльце в пушку. Я ведь тонже про тебя такое знаю.

 

- Ну что ты про меня знаешь?

 

- Я вот расскажу твоим родичам, чаво у тебя в портфеле припрятано, - Шишуня загадочно подмигнула.

 

- Ты и в портфеле моем рылась? – ошеломленно воскликнула Настя.

 

- Вот ишшо! – хмыкнула кикимора. - Больно надо! Ты сама свои цацки на столе забыла. Я так думаю, коли мамка твоя узнаить, что ты деньги, что тебе на обеды дают, потратила на побрякушки, то она вряд ли обрадуется.

 

Шишуня намекала на то, что вместо того, чтобы обедать в школе, Настя копила деньги и накупила себе всяких колечек, цепочек, браслетиков. Настя знала, что мама будет ругаться и поэтому всячески прятала свои драгоценности. Шишуня прекрасно понимала, что мама Ромашкина не одобрила бы такого поведения дочери и решила пойти на шантаж.

 

- Шишунечка, не выдавай меня! - умоляюще просила Настя, осознавая, чем ей грозит такое разоблачение.

 

- Вот ишшо! – Шишуня была неприступна. – Ты ж сама говорила, что лгать нехорошо.

 

- Говорила, - огорченно согласилась Настя.

 

- Вот я и расскажу правду твоим родичам, - ехидничала Шишуня.

 

- Шишуня, я прошу тебя, не выдавай меня.

 

- Вот ишшо! - не сдавалась Шишуня.

 

- Хочешь, я тебе свои игрушки отдам? – Настя не знала, чем подкупить кикимору.

 

- А занчем они мне? – отнекивалась кикимора. – Мне и зайца хватаить.

 

- А хочешь, я тебе дам поносить мои украшения? – Настя шла на крайние жертвы.

 

- Не люблю я всякия безделушки, - отмахивалась Шишуня. – Не люблю.

 

- Ну скажи, что ты хочешь? – не унималась Настя.

 

- Чаво хочу? – кикимора задумалась. – А ты и впрямь на все согласная?

 

- На все, - обреченно вздохнула Настя. – Только маме не рассказывай.

 

- Ладно, - Шишуне стало жалко девочку. - Отдам я тебе твои цацки, и мамке твоей ничего не расскажу. И папке тонже. А ты мне за то зеркальце отдаш.

 

- Вымогательница! – пробурчала Настя.

 

- Было бы предложено! – Шишуня хмыкнула и направилась на кухню.

 

- Ладно, - согласилась Настя, протягивая кикиморе Вовкин подарок. - Забирай зеркальце.

 

- Вот энто другое дело! - Шишуня схватила зеркальце, самодовольно взглянула на свое отражение и поспешила спрятать подарок под подушку.

 

Настя взамен получила свои украшения и обещание Шишуни не выдавать ее тайны.

 

День был полностью испорчен. Недовольная всем и всеми, Настя плюхнулась на диван и стала бесцельно смотреть в окно. Шишуня вертелась рядом, постоянно посматривая на себя в зеркальце и растроганно делая себе комплименты. Настю это раздражало, но сказать об этом кикиморе она не решалась. Она угрюмо смотрела в окно и возмущалась про себя:

 

- И почему мне так не везет? Вначале Вовка Свистунов пролил на меня воду. Потом Шишуня выклянчила у меня зеркальце, да еще хотела рассказать маме про мой секрет. И вдобавок ко всему телевизор не работает.

 

Когда пришли с работы родители, мама Ромашкина сразу заметила, что Настя сегодня не в духе.

 

- Доченька, - мама Ромашкина осмотрительно потрогала лоб Насти. – Что ты такая хмурая? Уж не заболела ли ты?

 

- Нет, - пробурчала Настя.

 

- В школе что-нибудь произошло?

 

- Ничего не произошло.

 

- Поссорилась с кем-нибудь?

 

- Ни с кем я не ссорилась, - отрезала Настя. – Просто нету настроения.

 

- Оставь ее, - в комнату заглянул папа Ромашкин. – Пройдет.

 

- Ну не хочешь говорить и не надо, - мама Ромашкина направилась к выходу.

 

- Постой, - окликнула ее Настя.

 

- Что еще? – мама Ромашкина задержалась у двери.

 

- Мама, - Настя собиралась с духом. – Если человек сделал что-то ужасное, но потом раскаялся и признался во всем, то такому человеку можно потом доверять?

 

- Ты это о чем? – не поняла мама Ромашкина.

 

- Ни о чем, - Настя не решалась признаться в своем проступке.

 

- Ты что-то натворила и не хочешь мне об этом сказать? – мама Ромашкина догадалась, на что намекает дочь.

 

- И да, и нет, - Настя безрадостно смотрела в пол.

 

- Как хочешь, - спокойно произнесла мама. – Не хочешь признаваться - не надо. Но рано или поздно все тайное становится явным.

 

Мама Ромашкина отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин. Настя бросилась за ней следом.

 

- Погоди! Мне нужно тебе о чем-то рассказать.

 

Шишуня была заинтригована таким поворотом событий, и засеменила следом. Но на кухню ее не пустили.

 

- Когда будет готово, мы тебя позовем, - и мама Ромашкина легонько вытолкала кикимору за дверь. Папу Ромашкина ждала та же участь. Удивленно переглянувшись, папа Ромашкин и Шишуня разошлись по своим комнатам.

 

Через полчаса в комнату вошла Настя.

 

- Пойдем ужинать, - позвала она кикимору.

 

- Сейчас, - Шишуня вертела головой по сторонам не зная, куда бы припрятать свое зеркальце. Наконец, она запихнула его под диванную подушку, и усадила рядом синего зайца.

 

- Охраняй, пока я не вернусь, - приказала она зайцу и вопросительно посмотрела на Настю. - Ну и чаво тебе теперича будет?

 

- Ты это о чем? – не поняла Настя.

 

- Ты ж мамке рассказала про свои цацки, - Шишуня догадалась о чем шептались на кухне мать и дочь.

 

- Рассказала, - Настя облегченно вздохнула.

 

- Ну и чаво теперича?

 

- Ничего, - Настя пожала плечами.

 

- Как ничаво? – удивилась Шишуня.

 

- А так, ничего, - Насте не хотелось вновь возвращаться к этой теме. - Конечно, мама была очень недовольна, что я потратила деньги на украшения. Но то, что я честно во всем призналась, успокоило ее. Правда, мне пришлось пообещать, что впредь такого не повторится.

 

- Чудно, - Шишуня растерянно хлопала глазами. – Меня бы бабка за таки дела убила бы на месте. И даже слушать не стала бы. А тут – ничаво. Повезло ж тебе с мамкой.

 

- Повезло, - согласилась Настя.

Глава седьмая

 

Выходные пролетели как один день. Папа Ромашкин починил телевизор, и Шишуня все время только и делала, что переключала с канала на канал. В конце концов, папа Ромашкин, опасаясь, что кикимора снова сломает телевизор, спрятал от нее пульт подальше. Шишуня не обиделась на папу. От постоянного сидения перед телевизором у нее уже рябило в глазах и кружилась голова. Она отправилась в Настину комнату, и остаток дня провела в обнимку с синим зайцем, пересказывая ему на свой манер услышанное и увиденное по телевизору.

 

- Оказываится, - восторженно бормотала она. – На свете есть много разных местов, игде человек ишшо ни разу не бывал. Я бы тонже хотела побывать в разных странах, но только как до тудова добратьси? На моих ножках далеко не уйдешь. А на разные там машины-самалеты у мене денег нетути.

 

И Шишуня огорченно вздыхала.

 

В понедельник утром, как это не странно Настю с Шишуней никто не разбудил. Мама и папа Ромашкины тихо собрались и ушли на работу, ничего не сказав. Шишуне это показалось подозрительном. Соскочив со своей кроватки, она подбежала к Насте и стала ее тормошить.

 

- Ты чаво валяишься? В школу опоздаишь!

 

- Какая школа? – спросонья не поняла Настя. – У нас каникулы.

 

- Каникулы? – переспросила Шишуня. – А чаво энто такое – каникулы?

 

- Каникулы? – Настя присела на диване. – Это когда не нужно делать уроки и ходить в школу. Ты разве ни разу не слышала про каникулы?

 

- Откель я слышала? – бухтела кикимора. – Я и в школу то никогда не ходила. Нетути у нас в болоте школы. И каникулов тонже нетути. Ну? И чем мы будем заниматься?

 

- Не знаю, - Насте не хотелось вылезать из кровати. – Можно еще поваляться немного.

 

- Вот ишшо! – Шишуня стаскивала с Насти одеяло. – Нечего валяться. День на дворе! А вода не ношена, дрова не колоты.

 

Шишуня постоянно забывала, что в городской квартире не нужно ни дрова колоть, ни воду носить.

 

- Вставай! – тормошила она Настю. – Завтракать пора.

 

Настя нехотя вылезла из кровати и отправилась в ванную. Умывшись и позавтракав, Шишуня и Настя уселись перед телевизором.

 

- Давай посмотрим мультики, - предложила Настя.

 

- А ну их! – воспротивилась кикимора. – Лучше включи там, где всякия страны показывають. Я тамочки никогда не побываю, так хоть погляжу. Будет об чем рассказать.

 

И Шишуня тоскливо вздохнула.

 

- А я хочу смотреть мультики! - настаивала Настя.

 

- А я не хочу! - возражала Шишуня.

 

- А я хочу! - продолжала наставать Настя.

 

Неизвестно чем бы это закончилось, если бы в дверь не позвонили. Настя пошла открывать. Шишуня направилась за ней следом.

 

- Кто бы это мог быть? – недоумевала Настя. – Вроде бы гостей мы не приглашали.

 

Настя открыла дверь. На пороге стояла ее школьная подружка – Маша Самсонова. Только ей и по большому секрету Настя рассказала о том, что у них в доме живет самая настоящая кикимора. Маша долго не верила в Настины рассказы, считая существование кикимор глупой выдумкой. Но смеяться над подругой было невежливо, и Маша решила проверить, правду ли говорит Настя.

 

И каково же было изумление Маши, когда в прихожей она увидела непонятное, невиданное существо в одной руке которого был синий заяц, а в другой маленькое зеркальце.

 

- Ух ты! – восторженно прошептала Маша.

 

- Не Ухты, а Шишуня, - недовольно проверещала кикимора в ответ.

 

- Значит, ты и есть настоящая кикимора из леса? – Маша опустилась на корточки, чтобы получше разглядеть неизвестное создание.

 

- Не из лесу, а из болота, - поправила ее кикимора.

 

- Какая разница! - отмахнулась Самсонова.

 

- Тебе может и никакой, - бухтела Шишуня. – А для меня есть.

 

- А она еще и разговаривает? - Маше все еще не верилось, что это происходит на самом деле.

 

- А че мы, звери какие? – недоумевала Шишуня. – Мы ж не дикия. Мы ж почти что люди. Мелковаты, правда, росточком, но так и люди бывають невысокия. Ну чаво ты на меня так уставилась? Гляди, дырку глазами просверлишь.

 

И Шишуня, демонстративно развернувшись, вернулась в гостиную.

 

- А я думала, что ты врешь, - Маша Самсонова повернулась к Насте.

 

- Я никогда не вру, - заметила Настя. – Ты хотя бы предупредила, что придешь.

 

- Я не собиралась приходить, - начала оправдываться Маша. – Но шла мимо и решила заглянуть.

 

- Ну и что дальше? – Настя не ждала появления Маши. И хотя они были хорошими подругами, ей не терпелось поскорее ее выпроводить.

 

- А куда кикимора подевалась? - Маша совершенно не собиралась никуда уходить.

 

- Шишуня, - подсказала Настя. – Ее зовут Шишуня.

 

- Смешное имя, - фыркнула Маша.

 

- Не смешнее, чем твое, - Настя решила заступиться за свою гостью.

 

- Ну так куда она подевалась?

 

- Тута я, - Шишуня снова показалась в прихожей. – Чаво надоть?

 

- Ничего, - Маша растерянно пожала плечами. – Просто посмотреть зашла.

 

- За погляд нынче деньги беруть, - пробубнила Шишуня и снова скрылась в гостиной.

 

- Ладно, проходи, - Настя поняла, что так просто от подруги не отделаешься. – Только смотри, никому не проболтайся.

 

- Да что ты! – воскликнула Маша, стаскивая с себя пальто и сапоги. – Да я никому! Никогда! Клянусь!

 

- Чем займемся? – поинтересовалась Настя, когда девочки прошли в комнату.

 

- Не знаю, - безразлично протянула Маша, осматриваясь по сторонам. – Ты говорила, что у тебя есть журналы с артистами. Дашь посмотреть?

 

- Ну есть, - Настя неохотно полезла в стол за журналами. – Только аккуратно смотри. Это не мои.

 

- Хорошо, - согласилась Маша и стала листать журналы. Хотя разглядывать цветные картинки ей совершенно не хотелось. Ей больше хотелось поиграть с кикиморой, но она не решалась об этом попросить.

 

- А чаво энто вы тут делаите? – в дверях Настиной комнаты показалась Шишуня, стряхивавшая с себя крошки от печенья.

 

- Ничего, - ответила Настя. – Журналы смотрим.

 

- А мне можно с вами?

 

- Конечно, - Маша подвинулась в сторонку, освобождая место для кикиморы. Шишуня ловко взобралась на диван и с любопытством стала разглядывать красочные фотографии. Маша перелистывала страницы, а Шишуня без конца тыкала пальчиком в иллюстрации и постоянно спрашивала:

 

- А энто чаво? А энто?

 

- Надо говорить не чаво, а что? – поправила Маша, когда Шишуня в очередной раз спросила «А энто чаво». - Тебя разве не учили?

 

- Почему не учили? – удивилась кикимора. - Очень даже и учили. Бабка моя учила. Прабабка тоже учила. Бывало, коли что не так, поленом березовым между глаз. Раз. Долго урок помнится. А вас в школе чем учат? Поленом, али ишшо чем?

 

- Да ничем, - недоуменно пожала плечами Маша.

 

- Быть такого не могет, чтобы вас не лупили! – воскликнула Шишуня. - А наказывают вас как? Чем бьют?

 

- Нас в школе не бьют, - пришла на помощь Маше Настя.

 

- А ежели урок не выучили? – продолжала удивляться кикимора.

 

- Двойки ставят.

 

- Двойкой не напужаешь! - махнула рукой Шишуня. - Поленом оно вернее.

 

Девочки не стали с ней спорить. Досмотрели журналы, поговорили про школу, обсудили Вовку Свистунова. Вспомнили про приближающиеся праздники.

 

- Ты где будешь Новый год встречать? – спросила Маша, складывая журналы на стол.

 

- Как обычно, - ответила Настя. – Дома.

 

- А мы к тетке в Москву поедем, - не без гордости произнесла Маша. – Тетка обещала на елку в Кремль сводить.

 

- Повезло тебе, - порадовалась Настя за подругу. – У меня такой тетки нет.

 

- Зато у тебя есть кикимора. А это лучше Москвы. Да, а где ты будешь Новый год встречать? – Маша обратилась к Шишуне.

 

- Не знаю, - Шишуня растерянно пожала плечами. – Должно быть туточки. Ежели не выгонють.

 

- Как? – удивилась Маша. – Разве тебя могут выгнать?

 

- Это она так шутит, - Настя поспешила спровадить Машу, чтобы избежать лишних разговоров. – Тебе, наверное, уже пора? Дома, наверное, волнуются?

 

- Уже пора, - Маша грустно взглянула на часы.

 

- Спасибо, что зашла, - Настя подталкивала Машу к выходу. – Приходи еще.

 

- Обязательно приду, - Маша была удовлетворена тем, что Настины рассказы про кикимору оказались правдой, а не глупой шуткой.

 

- Интересно, - рассуждала Маша, прощаясь с Настей. – А Баба Яга тоже существует на самом деле?

 

- Не знаю, - пожала плечами Настя. – Может где-то и существует. Мы ведь так мало знаем о том, что нас окружает.

 

- Мало, - согласилась Маша, выходя на площадку.

 

Настя закрыла за гостьей дверь и облегченно вздохнула. Отчего-то в это утро ей совершенно не хотелось ни с кем общаться. Ни с кем, кроме Шишуни. Простившись с Машей, Настя вернулась к Шишуне. Кикимора сидела на полу возле телевизора и бесцельно щелкала каналами.

 

- Что будем смотреть? – Настя присела рядом с Шишуней.

 

- Все равно, - кикимора пожала плечами. – Все одно, ничаво интересного нетути.

 

- Тогда может поиграем? – предложила Настя.

 

- Да чавой-то не хочется, - как-то уныло произнесла Шишуня, выключая телевизор.

 

- А чем бы ты хотела заняться?

 

- Ничем, - Шишуня поднялась с пола и потопала в Настину комнату. Настя решила не навязываться.

 

- Наверное, ей не понравилось, что приходила Маша, - думала Настя. – Что я ей все рассказала. Но не могла же я выставить за дверь свою лучшую подругу. Чтобы она обо мне подумала? А может Шишуня меня просто ревнует меня к Маше? Было из-за чего? В конце концов у человека должно быть много друзей. Не могу же я все время возиться с ней. Она тоже это должна понимать.

 

И Настя решила немного обидеться на Шишуню. Так продолжалось до вечера. Настя смотрела мультики, а Шишуня возилась со своим неразлучным зайцем. И обе дулись друг на друга непонятно из-за чего. И до самого вечера не общались и не разговаривали.

 

Вечером пришли Ромашкины. Заметив, что Настя и Шишуня не разговаривают, мама Ромашкина даже начала волноваться.

 

- У вас что-то произошло? Вы поссорились?

 

- Да нет, - успокаивала маму Настя. – У нас все в порядке.

 

- А почему Шишуня все время молчит? Даже за ужином она не проронила не слова. Какая-то она невеселая. Уж не заболела ли она?

 

- Да не заболела я, - встряла в разговор появившаяся в дверях гостиной Шишуня. - Мы кикиморы вообще не болеем. Не то, что вы – люди. Чуть ноги промочили – вот вам и насморк. Чуть ветром продуло – вот вам и простуда. А у нас в болоте сырость и ветер дело обычное. Привыкшие мы. Вот и не болеем.

 

- Тогда почему такая грустная? – не успокаивалась мама Ромашкина.

 

- Просто так. Настроения нетути, - тоскливо вздохнула Шишуня и опять уединилась в Настиной комнате.

 

Маму Ромашкину такие доводы удовлетворили, и она, оставив Шишуню в покое, отправилась заниматься домашними делами. Папа Ромашкин вообще не придал этому никакого значения. Он редко общался с необычной квартиранткой и до сих пор думал, что это просто говорящая игрушка и не обращал на кикимору никакого внимания. И только Настя продолжала сердиться.

 

- Видите ли, - пыхтела она. – У нее настроения нет. У меня может тоже нет. Ну и что из этого? Я же не виновата, что Машка сама пришла. Я ее, между прочим, не звала. А даже если она и пришла. Почему бы ей и не придти? Разве я не имею права общаться со своими подругами? Имею. Разве у меня не могут быть свои интересы? Могут. Я уже взрослая и могу водиться с кем захочу. И я не обязана отчитываться ни перед кем. Даже перед этой кикиморой.

 

А в Настиной комнате Шишуня изливала душу синему зайцу.

 

- Я ж понимаю, что ей не до меня. Ей учиться надо. Энто у нас в болоте наука последнее дело. А тут без науки и не проживешь. Вон сколько наворочено. И теленвизор, и машина стиральна, и прочия цацки. Чтоб одну таку цацку придумать – одной головы мало. Тут десять голов иметь надо, чтоб тако придумать. Энто у нас в болоте все просто. Утром встанешь, воды-дров натаскаишь, печку растопишь, бабка каши наварить. Наешься и в лес отправляишся. За грибами, ягодами. А коли зима, так надоть дорожки почистить возле дома. Да не только себе, а и деду Шишуну. Он хоть и бойкий ишшо, а все ж старенький.

 

И Шишуня рассказывала зайцу о своем житье в болоте, украдкой смахивая случайно накатившиеся слезинки.

Глава восьмая

 

На следующий день Настя и Шишуня вели себя, словно ничего не случилось. От вчерашних обид не осталось и следа. К тому же приближающиеся праздники не давали повода для новых ссор и обид.

 

Наступал Новый год. О его приближении радостно сообщали рекламные ролики по телевизору, развешанные за окошком цветные огоньки и огромные плакаты с изображением красочно украшенных елок, Дедов Морозов и Снегурочек. Все взрослые и дети только и думали о том, как встретить самый лучший праздник в году. Семья Ромашкиных не была исключением. В последние дни все разговоры были только о том, что приготовить для праздничного стола, как украсить гостиную и какая в этом году будет елка. Дел было невпроворот. Праздничным столом занималась мама. Елку обещал достать папа. А Насте с Шишуней нужно было разобрать елочные игрушки и украсить гостиную. С вечера папа Ромашкин достал с антресолей большую картонную коробку, в которой хранились с прошлого года елочные гирлянды, шары и еще множество различных украшений. За год игрушки покрылись толстым слоем пыли, гирлянды перепутались, и Настя была занята тем, что распутывала гирлянды и протирала игрушки.

 

При виде разноцветных шаров и блестящих шишек, Шишуня восторженно охала:

 

- Это ж надоть, кака красота! Я таких в нашем лесу никогда не видела. И чаво только люди не придумают.

 

И она перебирала стеклянные шарики, украшенные позолотой, вырезанные из фольги снежинки и длинные блестящие сосульки. Но больше всего ей понравились елочные стеклянные бусы, которые Шишуня тут же нацепила на себя и стала вертеться перед зеркалом, приговаривая:

 

- Энти бусы получше твоих украшениев. И цвятныя и блестящия. А как они мне идут! Я просто красавица стала!

 

- Ты бы лучше мне помогла гирлянды распутать! – недовольно проворчала Настя.

 

- Вот ишшо! – пропыхтела Шишуня. – Не мое энто дело всякия гирлянды распутывать. Вот коли чаво запутать надоть, так энто пожалуйста.

 

И она продолжала любоваться своим отражением. Вскоре ей это надоело и она вернулась к Насте. Уселась рядышком на пол и, глядя на кучу сверкающих шаров и блестящей мишуры, задумчиво произнесла:

 

- Я вот одного не пойму – занчем доставать энто все, развешивать по всему дому, чтобы потом через пару дней все обратно запихнуть в коробку?

 

- Но это же красиво! - не поняла Настя замечания Шишуни.

 

- Красиво! - продолжала пыхтеть кикимора. – Ну и пусть бы висело себе весь год. Так нет – повесят, а потом снимают.

 

- Так заведено, - невесело произнесла Настя. – Я бы тоже хотела, чтобы Новый год был все время. Весь год. Но все праздники рано или поздно кончаются.

 

- Кончаются, - согласилась с ней Шишуня.

 

- А как вы в своем болоте Новый год встречаете? - Настя принялась распутывать следующую гирлянду.

 

- Как все, - как-то невесело отвечала Шишуня. – Бабка пироги печет, угощения всякия. Елку тонже украшаем. Правда, у нас нетути таких красивых цацек, как у вас. Мы на елку шишки вешаем, яблоки, орехи. Коли есть. А коли нетути, так и так сойдеть. Елка она и без украшениев красивая. Особливо ежели в снегу. А ишшо мы утром идем звязду встречать.

 

- Какую звезду?

 

- Утреннюю. У нас обычай такой есть. Ранехонько надо встать. Залезть на крышу и на восток глядеть. Как только начинает всходить солнце, на небе появляется маленькая звездочка. И кто первый ее увидит, тому весь год будет счастье.

 

- Как интересно! – восторженно всплеснула руками Настя. – Я бы тоже хотела встретить утреннюю звезду.

 

- Да какое там! – Шишуня махнула рукой. – Какие у вас в городе звезды? Их и в обычную ночь не видать то. Да и твои вряд ли разрешат на крышу лезть.

 

- Не разрешат, - согласилась Настя и снова принялась за гирлянду.

 

Не успели они разобрать все украшения, как раздался звонок в дверь.

 

- Кто это может быть? – удивленно спросила Настя.

 

- Должно быть, твои с работы вернулися, - хмыкнула Шишуня. – Только чавой-то рано.

 

- Рано, - согласилась Настя и пошла открывать дверь.

 

На пороге стояла Маша Самсонова. Из-за ее спины торчала вихрастая голова Вовки Свистунова.

 

- Привет! - Настя никак не ожидала увидеть Машу, да еще в компании Вовки.

 

- Ну! - Вовка нахальным образом ввалился в квартиру. – Показывай, где у тебя тут чудо природы?

 

- Я не хотела, - тут же стала оправдываться Самсонова. – Он сам напросился. Я ему говорила, что это все выдумки. Что кикиморы бывают только в сказках. А он говорит, пойдем – посмотрим.

 

- Не могла промолчать, - Настя недовольно нахмурилась.

 

- Я и молчала, - продолжала оправдываться Маша. – Он сам все узнал.

 

- Если бы ты не рассказала, - возмущенно прошептала Настя. – Он бы ничего не узнал. А еще подругой называешься.

 

- Прости меня, - Самсонова хлюпала носом. – Я не знаю, как это получилось. Я случайно.

 

- Случайно! - Настя негодовала. Но возмущаться и негодовать было уже поздно. Вовка Свистунов, не обращая не девочек никакого внимания, уже вошел в гостиную, где посреди елочных шаров и блестящих гирлянд сидела кикимора из дальнего болота.

 

- Вот это штука! – изумленно присвистнул Вовка.

 

- Не свисти, - пробурчала Шишуня. – А то денег не будет.

 

Вовка отшатнулся назад. Он не ожидал, что это странное существо еще и говорящее.

 

- Оно… Оно, - тыкал пальцем Вовка в сторону невиданного создания. – Оно разговаривает!

 

- Ну и что из этого? – Настя закрыла дверь. – Ты ведь тоже разговариваешь.

 

- Так я человек! - Вовка пытался взять себя в руки.

 

- А она кикимора, - не без гордости произнесла Настя. – И ни в чем не хуже тебя. В некоторых отношениях.

 

- Но они бываю только в сказках! – Вовке все еще не верилось в существование кикиморы.

 

- Как видишь, - заметила Настя. – Не только. Ну? Посмотрели? А теперь уходите. У меня еще много работы.

 

Но непрошенные гости не торопились уходить.

 

- Ну! - пришла на подмогу Шишуня. – Чаво ждете? Вам туточки не музей. Люди туточки делом занимаются. А вы мешаете.

 

- Ну Ромашкина! – продолжал удивляться Свистунов. – Завела себе кикимору и никому не сказала.

 

- А что я должна была объявление повесить? – Настя подталкивала гостей к выходу. – Или на телевидение написать? Мне бы все равно никто не поверил.

 

- Не поверил, - согласился Вовка. – Пока не увидел бы.

 

- А может быть я не хочу, чтобы кто-то ее видел, - продолжала Настя.

 

- Но это могло бы быть великим научным открытием! – Вовка не хотел уходить. – Представляешь себе – кикиморы существуют на самом деле. Ты бы могла прославиться на весь мир.

 

- А я не хочу прославиться на весь мир, - Настя распахнула дверь перед гостями. – Да и Шишуне это бы не очень понравилось.

 

- Кому? – не понял Свистунов.

 

- Шишуне, - повторила Настя.

 

- Тут ты не права, - Вовка был настроен на длительный разговор. – Ведь эта кикимора не просто твоя игрушка. Она не может принадлежать только тебе. Она должна стать достоянием всего человечества. А ты скрываешь это факт.

 

- Вот поэтому и скрываю, что Шишуня не игрушка, - Настя решительно наступала на Вовку. – Она тоже живой человек. И у нее есть свое мнение, свои привычки, свой характер. Если бы она хотела, чтобы о ней узнали все, она бы об этом сказала.

 

- А ты ее спрашивала об этом? – не унимался Вовка.

 

- Нет, - Настя растерянно пожала плечами.

 

- Вот видишь! - Вовка рванулся обратно в гостиную. – Ты даже не говорила с ней об этом. Послушай меня, создание, - Вовка обратился к Шишуне. – Хотела бы ты стать знаменитой? Известной на весь мир?

 

- Не-а! - Шишуня отрицательно покачала головой.

 

- Как? – удивленно воскликнул Свистунов. – Ты не хочешь, чтобы о тебе все говорили? Ты не хочешь, чтобы тебя показывали по телевизору? Чтобы по всему городу были развешаны плакаты с твоим изображением?

 

- Не хочу, - недовольно пробурчала Шишуня.

 

- Ты не понимаешь, от чего ты отказываешься! – продолжал Вовка. – Подумай только, что тебя ждет! Деньги, слава, почет. Или тебе больше нравится жить в твоем поганом болоте?

 

- Чего ты к ней пристал? – Настя пыталась вытолкнуть Вовку из комнаты.

 

- Да, чего пристал? – вставила свое слово Маша. Она чувствовала себя виноватой за то, что проболталась и теперь бросилась на защиту Шишуни. Но Шишуне не требовалась ничья помощь. Она одарила Вовку презрительным взглядом и надменно произнесла:

 

- Во-первых, мое болото не поганое. Во-вторых, ты чего сюда приперси? Тебя кто сюда звал? А?

 

- Никто, - Вовка не ожидал такого наступления от маленькой кикиморы.

 

- Вот и проваливай отсель, пока я на тебя порчу да сглаз не навела, - и Шишуня угрожающе зашипела.

 

Ошарашенный Вовка отшатнулся назад и, зацепившись за порог, растянулся на полу. Девочки захихикали. Шишуня продолжала наседать на Вовку.

 

- Колдуй баба, колдуй дед. Пусть огнем горить весь свет, - бормотала она, наступая на Свистунова.

 

Перепуганный Вовка на четвереньках пополз к выходу. Недавняя прыть мигом улетучилась, и теперь он только жалобно пищал:

 

- Ромашкина, убери свою кикимору! Я никому о ней не расскажу! Честное слово! Только убери ее от меня! Пожалуйста.

 

Шишуня вопросительно посмотрела на Настю. Настя понимала, что это всего лишь шутка, но решила подыграть Шишуне, чтобы проучить Вовку.

 

- Хорошо, - твердым голосом произнесла она. – Но ты должен поклясться, что никому не расскажешь.

 

- Клянусь, - безропотно проговорил Вовка. – Клянусь, что никому не расскажу.

 

- Не так, - Настя нахмурилась.

 

- А как? – недоумевал Свистунов.

 

- Клянись тем, что пусть у тебя отсохнет язык, и выпадут все зубы, если ты хоть словом проговоришься.

 

- Клянусь, - у Вовки не было выбора.

 

- Вот и хорошо, - Настя едва сдерживала смех. – А теперь можешь идти.

 

Вовка поднялся на ноги и выскочил на площадку. Едва он скрылся за дверью, как девочки и Шишуня разразились громким хохотом.

 

- Ты видела, как он перепугался, когда Шишуня начала произносить проклятие? – покатывалась от смеха Настя.

 

- А оно не настоящее? – с опаской спросила Маша. Настя перестала веселиться и вопросительно посмотрела на Шишуню.

 

- Будьте спокойны, - успокоила их кикимора. – Мы хоть и сказочныя существа, как вы выражаетесь, но вот до заговоров и заклятий у нас дело не доходить. Не способныя мы к такому. Хотя, рассказывають, что моя прапрабабка умела зубы заговаривать. Хотя я в энто не верю.

 

И девчонки вновь засмеялись.

 

Потом Маша Самсонова помогла Насте убрать игрушки и гирлянды. За этим занятием девочки и помирились.

 

- Извини меня, - сказала Самсонова, когда прощалась с Настей. – Я не думала, что Вовка таким окажется. Я думала – он тебе друг.

 

- Я тоже так думала, - ответила Настя.

 

Девочки распрощались. Маша отправилась к себе домой, а Настя с Шишуней – в свою комнату.

Глава девятая

 

Приближался Новый год. Забот и хлопот становилось все больше. Папа Ромашкин разрывался между работой и поиском елки, которые, как назло были уже все распроданы. Но он не терял надежды отыскать хоть самую маленькую елочку. Ведь без елки Новый год не Новый год. Безуспешно оббегав полгорода, он хотел уже махнуть рукой на эту затею и предложил купить искусственную елку.

 

- Она не осыпается и ее надолго хватит, - мотивировал он.

 

Но мама Ромашкина и Настя встретили его предложение категорическим отказом.

 

- Елка должна быть настоящей! - говорила Настя. – От нее должно пахнуть хвоей и праздником. А искусственная елка ничем не пахнет.

 

- Но ее можно побрызгать хвойным дезодорантом, - возражал папа. – И она будет пахнуть ничуть не хуже настоящей.

 

- Ну уж нет!, - не соглашалась мама. – Я не позволю у себя в доме брызгать всякой гадостью.

 

- Но ты ведь пользуешься духами, - не отступал папа.

 

- Но это совершенно другое! - не сдавалась мама.

 

Папа Ромашкин понял, что спорить бесполезно и снова отправился на поиски елки. А мама Ромашкина с Настей отправилась покупать подарки. Шишуня осталась одна. Ей была непривычна вся эта предпраздничная суета. Она не понимала, для чего нужно покупать столько продуктов, тратить деньги на какие-то там подарки и вообще устраивать праздник, о котором завтра все забудут. Но она была в доме Ромашкиных только гостьей и не решалась делать какие-то выводы и замечания. Чтобы не путаться под ногами, она уединилась в Настиной комнате и все свои замечания изливала синему зайцу. Не успела она посетовать на то, что в предпраздничной суматохе о ней почти забыли, как раздался стук в дверь.

 

- Интересно кто бы энто мог быть? – подумала Шишуня, откладывая зайца в сторону и выходя в прихожую. – Может энто Настя с мамкою вернулися? Но тогда чаво они стучат? Могли бы и в звонок позвонить?

 

Стук в дверь повторился снова.

 

- Энто уже не смешно, - насторожилась Шишуня. - А вдруг энто воры или того хуже – бандюги какие-нибудь? Не стану открывать. Чаво доброго пристукнут, и поминай, как звали.

 

Стук повторился.

 

- Хотя бандюги не стучали бы, а сразу дверь выломали, - Шишуня немного успокоилась и подошла к двери. – Кто там?

 

- Я там, - раздался приглушенный голос из-за двери.

 

- Кто энто я?

 

- Шишаня я.

 

- Кака така Шишаня? – Шишуня не торопилась открыть дверь.

 

- Сестра твоя, - раздалось из-за двери.- Али забыла?

 

- Шишаня! – радостно воскликнула Шишуня. – Как хорошо, что ты пришла! Заходи в дом.

 

- Да как же я зайду, коли дверь закрыта?

 

- И впрямь, как? – Шишуня посмотрела на дверь. До замка ей было никак не дотянуться.

 

- Погоди маленько! Я сейчас! - Шишуня сбегала на кухню и притащила табуретку. Вскарабкавшись на нее, Шишуня попыталась открыть замок. Замок не поддавался. Шишуня злилась:

 

- И занчем энто люди такия замки попридумали? И не открывается никак. Нет, чтобы как у всех – на палочку. А тут така штукенция – все руки ободрала.

 

- Ну ты чаво там? – торопила Шишаня.

 

- Да замок туточки противный. Не открывается никак. Ан, нет! Погодь. Кажется, открылся.

 

Замок сдался, что-то щелкнуло, и дверь распахнулась. Шишуня не удержалась и шлепнулась с табуретки на пол.

 

- Ну, здравствуй, сестра! - на пороге стояла кикимора, как две капли воды похожая на Шишуню.

 

- Ну, здравствуй! - потирая ушибленный бок, Шишуня поднялась на ноги.

 

- Я стучу, стучу, а никто не открываить, - ворчала Шишаня, переминаясь с ноги на ногу.

 

- Я ж не знала, что энто ты.

 

- Не знала! - недовольно проворчала Шишаня. – Могла б и догадаться.

 

- Могла б, - кивнула головой Шишуня.

 

- Значит, ты теперича тут живешь? – Шишаня обвела придирчивым взглядом прихожую. – Ничаво хоромы.

 

- Да ты проходи, - Шишуня пригласила сестру войти. – Чаво в дверях стоять.

 

- Да насляжу ишшо, - отнекивалась Шишаня.

 

- Да какое там! Негоже в дверях сродственников примать.

 

- Негоже, - согласилась Шишаня и перешагнула через порог. Шишуня закрыла за ней дверь.

 

- Ну, проходи в комнату, - Шишуня пыталась изображать заботливую и внимательную хозяйку. – Рассказывай, как там у вас дела.

 

- Да какие там дела, - махнула рукой Шишаня. – Все по-старому. Лешак из соседнего лесу повадился. Так на его дед Шишун таку порчу навел, что тот и не рад был, что в наше болото сунулси.

 

- А бабка там как? – Шишуня грустно вздохнула.

 

- Бабка? – переспросила Шишаня. – Бабка все ворчит. Все злится на тебя, что без дозволу из дому ушла.

 

- Без дозволу? – хмыкнула Шишуня. – Я б сама вовек не ушла. Она ж меня сама и выгнала.

 

- Возвращаться не думаишь? – Шишаня рассматривала обстановку. – Хотя чаво я спрашиваю? Кто ж решится таки хоромы на болото променять? Дураков нету. Ну и как тебе тут живется?

 

- Хорошо живется, - как-то нерадостно произнесла Шишуня. – Хозяева добрыя. Кормят, поят три раза на дню. А коли захочется ишшо, так и сверху дадут. Кроватка у меня своя. С одеялом, с подушкою.

 

- Ну и чем ты за постой платишь? Работой не сильно нагружают?

 

- Да какая там работа! – отмахнулась Шишуня. – У них тут такие цацки, которыя за тебя всю работу делают. И полы подметут, и белье выстирают.

 

- Сказки! - недоверчиво сказала Шишаня.

 

- А вот и не сказки! – возразила Шишуня. – У них даже ящик есть, который и картинки показываит и ишшо расказываит про энти картинки. Теленвизор называется.

 

- Ну хоть дрова колешь, воду носишь?

 

- Не-а! - покачала головой Шишуня. - У них и печки нет, чтобы дрова колоть. А вода? Повернешь пимпочку – тут тебе вода и льется. Хошь холодная, хошь горячая.

 

- Так ты тут как барыня живешь? – Шишане не верилось в рассказы сестры.

 

- Как барыня, - согласилась Шишуня. - Днями ничаво не делаю. Только ем и сплю. Вот цацку подарили.

 

- Синий заиц? – усмехнулась Шишаня. – Разве такия бывают?

 

- Так он не взаправдашний, - начала объяснять Шишуня. – Тряпошный.

 

- Все одно! - проворчала Шишаня. – Таких зайцев не бывает.

 

- Не бывает, - согласилась Шишуня.

 

Сестры замолчали.

 

- Может ты есть хочешь? – прервала молчание Шишуня.

 

- Да нет, - отказалась Шишаня. – Мне бабка с собой в дорогу пирогов напякла. Цельну гору. Ишшо остались. Хочешь?

 

- С черемухой?

 

- С брусникой, - Шишаня развернула узелок и протянула Шишуне пирожок.

 

- Лесом пахнет, - Шишуня смаковала угощение.

 

- А чем ишшо ему пахнуть? – не поняла сестра. – Он ведь из лесу. У вас таких наверное и не печь не умеют?

 

- Не умеют, - согласилась Шишуня, и после паузы спросила. – А как ты меня нашла?

 

- Да просто, - Шишаня убрала остатки обратно в узелок. – В лесу тебя никто не видел, значит, ты за лес подалась. А из лесу дорога одна – в город.

 

- Так в городе столько домов, - недоумевала Шишуня. – Отыщи нужный.

 

- А ты думаишь, что ты одна така шустра? – усмехнулась Шишаня. – Мне домовой подсказал, где тебя искать.

 

- А я думала, что домовыя только в сказках бывают! - удивилась Шишуня.

 

- Я тоже так думала, - продолжала верещать Шишаня. – Бабка говорит, бери пироги и иди - ищи. Ну погорячились, поругались. С кем не бываит? Но занчем из дому уходить то?

 

- Так тебя бабка послала? – Шишуня перебила сестру.

 

- А кто ишшо? – недоуменно воскликнула Шишаня. – Сама бы я ни за что в такой мороз не пошла бы. А бабка говорит – иди и без Шишуни не возвращайся. А какое тут возвращайся? Я бы и сама тут осталась, да кто мово желания спрашиваит? Повезло тебе! Ох, как повезло! Бабке расскажу, как ты тут живешь – так она от зависти и лопнет. Хотя не лопнет. Снова бурчать и бубнить будет. А чё. Она в чем-то и права. Хоть кому-то из Шишунов повезло. Ну, пойду я. Скоро стемнеет, а мне ишшо топать и топать.

 

Шишаня направилась к выходу. Шишуня пошла ее провожать.

 

- Бабке чаво передать? – Шишаня остановилась у двери. – Когда ждать?

 

- Скажи, что скоро, - Шишуня грустно вздохнула. – Ты ж сама понимаешь, что не могу я так просто уйти. Не попрощавшись.

 

- Понимаю, - Шишаня толкнула дверь. – Ну, выпускай меня.

 

- Сейчас, - Шишуня полезла на табуретку. На этот раз замок открылся с первого раза.

 

- Ну, - Шишаня не торопилась уходить. – Счасливенько оставаться.

 

Шишуня только шумно вздохнула.

 

- Заходи ишшо.

 

- Уж лучше ты сама возвращайси, - Шишаня вышла на площадку. - Не век же тебе на чужих хлебах жить. Да и не было такого ишшо, чтобы кикиморы с людями жили.

 

- Не было, - Шишуня слезла с табуретки.

 

- Ну, я пойду, - Шишаня направилась к выходу.

 

- Погоди! – окликнула ее Шишуня.

 

- Чаво ишшо, - Шишаня остановилась.

 

- Я сейчас, - Шишуня рванулась в Настину комнату. Через мгновение она вернулась с каким-то предметом в руках.

 

- Вот. Передай бабке. От меня.

 

И она протянула маленькое зеркальце на тонкой ручке.

 

- Только не потеряй, - предупредила она сестру.

 

- Не потеряю, - заверила ее Шишаня. – До свидания.

 

- До свидания, - протянула Шишуня, но дверь закрыть не торопилась. Шишаня также не торопилась уходить. Сестры молча смотрели друг на друга, словно о чем-то хотели спросить друг друга.

 

- Новый год скоро, - прервав молчание, произнесла Шишаня.

 

- Скоро, - кивнула головой Шишуня.

 

- Дед Шишун елку наряжать будет. Бабка пирогов напечет. С черемухой и черникой.

 

Шишуня уныло вздохнула.

 

- Вечером будем пироги есть, хороводы водить. А под утро пойдем звязду утреннюю встречать. Только вот как-то без тебя скучно будет. Шушаня спать завалится как обычно, Шушуня мала ишшо. Так что мне одной придется встречать звязду.

 

- Одной, - снова вздохнула Шишуня.

 

- А может, ты со мной пойдешь? – Шишаня вопросительно взглянула на сестру.

 

- Не могу, - Шишуня покачала головой. – Я ж говорила, что не могу не попрощавшись уйти.

 

- Ну как знаешь, - Шишаня направилась к лестнице. Сделала два шага и остановилась.

 

- А коли надумаешь, возвращайси. Мы тебя ждем.

 

Сказала и медленно стала спускаться вниз.

 

Шишуня ничего не ответила. Она тихо закрыла дверь и вернулась в Настину комнату.

 

- Ну, - обратилась она к синему зайцу. – Чаво делать будем? Молчишь? Да и чаво ты можешь сказать? Цацка бессловесная. Только и умеешь, что глазами хлопать. Никакой от тебя пользы нетути. Как и от меня. Правду говорила Шишаня – живу как барыня. На всем на готовом. Только ем и сплю. Сплю и ем.

 

Шишуня печально вздохнула. Затем осмотрелась по сторонам.

 

- А пылюки то сколько! И откель она только берется? Давеча вытирали, а уже опять полно.

 

Шишуня усадила зайца в уголок на диван, вытащила из коробки с игрушками лоскуток и принялась старательно вытирать пыль. При этом она все время бубнила себе под нос:

 

- Энто ж надо так грязью зарасти! Тут и ужи заведутся! Запустили дом! А че? Я их понимаю. С утра до ночи на работе. Когда им прибираться то? Ну, ничаво. Я им помогу. Хоть как польза от меня будет.

 

И Шишуня продолжала вытирать пыль с письменного стола, с книжной полки, с подоконника. Затем она перебралась в гостиную.

 

- А я и не думала, что прибираться в доме может оказаться довольно приятным занятием! – ворковала она, натирая до блеска мебель и раскладывая вещи по своим местам.

 

За этим занятием ее и застала Настя с мамой. Они вернулись из похода по магазинам с целой кучей подарков. Придя домой, Настя первым делом окликнула кикимору.

 

- Шишуня! Ты где?

 

- Тута я, - из гостиной показалась взъерошенная кикимора с цветным лоскутком в руках.

 

- Ты не скучала здесь одна? – Насте хотелось поскорее рассказать Шишуне про подарки.

 

- Да не пришлось скучать, - как-то вяло произнесла кикимора.

 

- А что ты невеселая такая? – от Насти не ускользнула озабоченность кикиморы. – Что-то случилось?

 

- Да ничаво не случилось, - ответила Шишуня. – Просто притомилась я маленько. Пока прибралася. Пылюку по всему дому вытерла. Надо ить за гостеприимство хоть чем-то отплатить. Вот решила прибраться маленечко.

 

Настя с мамой удивленно посмотрела по сторонам. И действительно, вокруг не было ни мусоринки, ни пылинки. Газеты были аккуратно сложены, обувь в прихожей составлена. Даже игрушки в Настиной комнате были убраны и разложены по своим местам.

 

- И когда же ты успела? – восхищенно воскликнула мама Ромашкина.

 

- А чё? – Шишуня пожимала плечами. – Было делов то? Как говорит моя бабка, было бы желание, было бы старание, а остальное приложится.

 

И кикимора украдкой смахнула набежавшую слезинку.

Глава десятая

 

Наступил день праздника. Мама Ромашкина с утра металась по магазинам, отыскивая и скупая различные фрукты, конфеты и еще множество продуктов, из которых она готовила угощение для новогоднего стола. Видя такую гору еды, Шишуня удивлялась:

 

- И занчем столько всего? Энтого и за месяц не приесть. Куда ж потом все девать? Не выбрасывать же?

 

- Я боюсь, - не слушала замечаний кикиморы мама Ромашкина. – Что нам этого может не хватить. Надо бы еще прикупить.

 

И она снова бежала по магазинам. Потом она принялась варить, жарить, тушить. До Нового года оставалось немного времени, а у нее, как она выражалась, ничего не было готово.

 

- Новый год на носу, - ворчала она, бегая от плиты к холодильнику, от холодильника к столу, от стола к плите. – А дел невпроворот. К тому же и папа наш где-то провалился. Сколько можно искать елку?

 

- Столько сколько нужно, - из прихожей раздался довольный голос папы Ромашкина. – Вот, еле отыскал. Все елки давно распродали. Пришлось тащиться на другой конец города.

 

И он продемонстрировал высыпавшей в прихожую семье Ромашкиных лесную зеленую красавицу. И хотя эта красавица была немного косовата и иголки кое-где осыпались, это была настоящая елка. От нее пахло лесом, летом и праздником. Настя радостно захлопала в ладоши и стала вытанцовывать возле елки.

 

- Ура! Мы сейчас будем наряжать елку!

 

И только Шишуня отнеслась к елке безучастно.

 

- Энто что ишшо за мода пошла? – проворчала она. – Елки рубить. И занчем? Чтобы навешать на нее всяких стекляшек да шариков? Ох, люди, люди, какие ж вы все-таки бестолковыи. Занчем было таку красоту губить? Росла бы себе в лясу спокойно. Глаз бы радовала. А что теперича? Постоит день-другой, иголки осыпются. И все. Выкидывай вон.

 

И Шишуня недовольно покачала головой.

 

- А Шишуня в чем-то и права, - Настя перестала прыгать и печально посмотрела на елку.

 

- Права, - согласился папа Ромашкин. – Ну и что теперь делать? Не нести же елку обратно в лес?

 

- Ладно! - пробурчала Шишуня. – Чаво уж поделаешь, коли так вышло.

 

- Вот и хорошо, - Настя снова запрыгала. – Мы в этом году эту елку нарядим. А в следующем купим искусственную. Они ничем не хуже живых.

 

- Ничем не хуже, - согласился папа Ромашкин. – Даже лучше. Иголки не осыпаются. И деревья губить не надо. А еще если купить хвойный дезодорант и побрызгать ее, то она и пахнуть будет как настоящая.

 

Шишуню такое заявление вполне удовлетворило. Она даже согласилась помочь Насте и папе Ромашкину украшать елку. Она подавала Насте разноцветные блестящие шары, а та развешивала их на тоненькие еловые ветки. Папа Ромашкин возился с гирляндой. Цветные лампочки никак не хотели загораться, а папа никак не мог понять почему. Вот уже и елка была украшена, вот уже и мама Ромашкина закончила возиться на кухне, и накрыла праздничный стол, а папа Ромашкин все еще возился с лампочками.

 

- Да оставь ты их! – советовала мама Ромашкина. – Как-нибудь обойдемся. Пора за стол садиться.

 

- Еще минуточку, - просил папа Ромашкин. – Как это елка и без огней? Такого не бывает.

 

- Не бывает, - поддакивала Настя.

 

- Она все равно не загорится, - мама Ромашкина посматривала на часы. До нового года осталось чуть больше двух часов.

 

- Загорится, - настаивал папа Ромашкин. – Куда денется.

 

Маме Ромашкиных оставалось только терпеливо ждать. Наконец гирлянда сдалась и загорелась всеми цветами радуги.

 

- Вот! - папа не преминул продемонстрировать свое мастерство. – А говорили, не загорится.

 

- Ну, тогда прошу за стол, - скомандовала мама Ромашкина.

 

И все члены семьи Ромашкиных заняли свои места за праздничным столом. И тут Настя заметила, что Шишуни нет в комнате.

 

- Постойте! – воскликнула она, вылезая из-за стола. – Шишуни нет.

 

- Она ведь только что была здесь, - мама Ромашкина удивленно вертела головой по сторонам.

 

- Наверное, она пошла к тебе в комнату, - сказал папа Ромашкин.

 

Настя побежала в свою комнату. Шишуни там не оказалось.

 

- Шишуня, - позвала Настя. – Ты куда спряталась? Вылезай!

 

Но никто не ответил. Настя заглянула под диван – там никого не оказалось. Настя заглянула за оконную штору. Там тоже никого не было.

 

- Шишуня! – снова позвала Настя. – Хватит прятаться. Тебя все ждут.

 

Но Шишуня не отвечала. Ее не было в комнате. Не было ее ни в ванной, ни на кухне.

 

- Ее нигде нет, - растерянно проговорила Настя, возвращаясь в гостиную.

 

- Должно быть где-нибудь прячется, - папа косился на приготовленную мамой Ромашкиной еду. В поисках елки он хорошенько проголодался и теперь не мог никак дождаться, когда можно будет отведать все эти аппетитные блюда.

 

- Я везде ее искала! - чуть не плакала Настя. – Ее нигде нет.

 

Родители нехотя вылезли из-за стола. Вместе с Настей они осмотрели все комнаты в квартире, все уголки, где могла прятаться маленькая проказница. Но Шишуни нигде не было. Она исчезла. Словно ее никогда и не было.

 

- Не могла же она уйти, не попрощавшись! - начала плакать Настя.

 

- Не могла, - послышался позади знакомый голос. Ромашкины обернулись. У дверей стояла Шишуня. В руках у нее был узелок.

 

- Как же ты нас напугала! - Настя размазывала по лицу слезы. – Мы думали, что ты от нас ушла! Ушла насовсем.

 

- Я и собиралась уйти, - прогундосила Шишуня. – Я вот за ним вернулась.

 

И она кивнула на синего зайца, одиноко валявшегося под вешалкой.

 

- Как уйти? – в один голос воскликнули Ромашкиных. – Куда? Зачем? Разве тебе у нас было плохо?

 

- Да загостилась я у вас, - Шишуня шмыгала носом. – Пора и честь знать. Спасибочки за хлеб-соль. За тепло-уют. За ласку-доброту вашу. Век не забуду. Но не могу я больше у вас. Домой мене тянеть. В болото. Бабка там, дед Шишун, сестры мои. Они ведь по мне скучают. Да и я, признаться, по им соскучала.

 

- А как же праздник? – недоумевала Настя. – Останься хоть с нами Новый год встретить. А завтра и пойдешь.

 

- Не-а, - Шишуня покачала головой. – Новый год он семейный праздник. Яво вместе со своими встречать надо. У вас все в сборе. А там меня ждуть.

 

- Куда же ты пойдешь? – недоумевала мама Ромашкина. – В такую погоду? На улице холодно, морозно.

 

- Да мне не привыкать, - улыбнулась Шишуня. – Мы к холодам да к сырости привычныя. Ну, я пойду. Спасибочки вам за все. Не обижайтесь, коли что не так. Может свидимся ишшо.

 

Шишуня сгребла синего зайца в охапку и скрылась за дверью.

 

Больше в семье Ромашкиных о Шишуне не слышали.