Ко­гда-то го­во­рить о день­гах счи­та­лось не­при­лич­ным. Tе­ма бы­ла не­дос­той­ной об­ще­ст­вен­но­го вни­ма­ния, не толь­ко по­то­му, что вос­при­ни­ма­лась как "низ­мен­ная", но и по­то­му, что не у всех они бы­ли, не для всех бы­ли дос­ти­жи­мы. Мно­го го­во­ри­ли о день­гах толь­ко в тех со­ци­аль­ных кру­гах где день­ги не зарабатывались, а де­ла­лись. Для по­лу­ча­те­лей же фик­си­ро­ван­ной зар­пла­ты, ед­ва хва­тав­шей на са­мое не­об­хо­ди­мое, раз­го­вор о день­гах был пус­тым вре­мя­про­во­ж­де­ни­ем, ви­та­ни­ем в меч­те.

В по­след­ние де­ся­ти­ле­тия эко­но­ми­че­ские воз­мож­но­сти поя­ви­лись у мно­гих, так как раз­ветв­лен­ная кре­дит­ная сис­те­ма по­зво­ли­ла да­же тем, чья за­ра­бот­ная пла­та по­кры­ва­ет толь­ко не­об­хо­ди­мые еже­днев­ные рас­хо­ды, при­об­ре­тать до­ма, ав­то­ма­ши­ны, пред­ме­ты рос­ко­ши и ин­ве­сти­ро­вать день­ги в по­куп­ку до­мов, ак­ций, вкла­ды­вать в биз­нес. Боль­шая часть на­се­ле­ния во­вле­че­на в слож­ные де­ло­вые от­но­ше­ния с бан­ка­ми, рын­ком не­дви­жи­мо­сти, кре­дит­ны­ми и стра­хо­вы­ми кам­па­ния­ми и те­ма де­нег пре­вра­ти­лась в цен­траль­ную, в глав­ную те­му об­су­ж­де­ний, зву­ча­щую в офи­сах, на ули­це, в се­мье, во всех че­ло­ве­че­ских свя­зях.

День­га­ми ста­л оце­ни­вать­ся успех в тех сфе­рах деятельности к ко­то­рым рань­ше при­ме­ня­лись дру­гие кри­те­рии. Ус­пеш­ный врач не тот, кто по­мог боль­ше­му ко­ли­че­ст­ву па­ци­ен­тов, а тот чей го­до­вой до­ход вы­ше чем у его кол­лег. Ин­же­нер, не тем сколь­ко благ об­ще­ст­ву он при­нес сво­ей ра­бо­той, а тем сколь­ко он за нее по­лу­чил. Пи­са­тель, ху­дож­ник, ак­тер, ре­жис­сер оце­ни­ва­ет­ся не по зна­чи­мо­сти для общества его произведений, а по раз­ме­ру го­но­ра­ра.

День­ги име­ют двой­ст­вен­ную роль. С од­ной сто­ро­ны, они соз­да­ют ие­рар­хию ста­­т­уса, ус­та­нав­ли­ва­ют шка­лу пре­сти­жа, оп­ре­де­ля­ют уро­вень ус­пе­ха, с дру­гой, реа­ли­зу­ют прин­цип де­­­­м­о­­к­­р­а­­­т­иче­ского ра­вен­ст­ва. В ры­ноч­ном об­ще­ст­ве, где все про­да­ет­ся и по­ку­па­ет­ся, ка­ж­дый вы­сту­па­ет то в ка­че­ст­ве про­дав­ца, то в ка­че­ст­ве по­ку­па­те­ля. Для про­дав­ца не иг­ра­ет ни­ка­кой ро­ли кто его по­ку­па­тель, для не­го не ва­жен ни цвет ко­жи, ни эт­ни­че­ская при­над­леж­ность, ни со­ци­аль­ный ста­тус или внеш­ний вид. Для по­ку­па­те­ля не име­ет зна­че­ния кто про­да­ет ему то, в чем он ну­ж­да­ет­ся.

В по­тре­би­тель­ском об­ще­ст­ве будь-то мил­лио­нер или ни­щий, в ка­че­ст­ве по­ку­па­те­лей, и тот и дру­гой, по­лу­ча­ют рав­ную до­лю вни­ма­ния и ува­же­ния, так как пла­тят од­ну и ту же це­ну за один и тот же то­вар. Ко­ка-ко­лу пьет и ни­щий и мил­лио­нер. Про­мыш­лен­ность, хо­тя и вы­пус­ка­ет то­ва­ры рас­счи­тан­ные на бо­га­чей, они за­ни­ма­ют мик­ро­ско­пи­че­ское ме­сто в об­щем объ­е­ме про­дук­тов мас­со­во­го по­треб­ле­ния.

День­ги все­гда иг­ра­ли ог­ром­ную роль в жиз­ни лю­бо­го об­ще­ст­ва, но сте­пень зна­че­ния де­нег в раз­лич­ных куль­ту­рах бы­ла раз­ной. В "Ве­не­ци­ан­ском куп­це" Шек­спи­ра ге­роя-рос­тов­щика ве­не­ци­ан­ские пат­ри­ции пре­зи­ра­ют за ту страсть с которой он добивается "презренного металла", за то "не­бла­го­род­ное за­ня­тие", ко­то­рое даёт ему сред­ст­ва к су­ще­ст­во­ва­нию. Но в 19-м веке, в пе­ри­од ин­тен­сив­но­го раз­ви­тия ка­пи­та­лиз­ма, погоня за деньгами начала превращаться в достойное и уважаемое занятие для всех об­ще­ст­вен­ных клас­сов.

Фео­даль­ное об­ще­ст­во с пре­зре­ни­ем от­но­си­лось к тру­ду, соз­даю­ще­му бо­гат­ст­ва. "Празд­ный", сво­бод­ный от тру­да класс, счи­тал­ся выс­шим, те, кто соз­да­вал бо­гат­ст­ва для эли­ты, счи­тал­ся клас­сом низ­шим. Об­ще­ст­во раз­де­ля­лось на вер­хи, об­ла­даю­щие ог­ром­ным бо­гат­ст­вом - ари­сто­кра­тию, об­ра­зо­ван­ных, утон­чен­ных ин­ди­ви­дов, при­дер­жи­ваю­щих­ся вы­со­ких норм ре­ли­ги­оз­ной мо­ра­ли и без­гра­мот­ную мас­су, жи­ву­щую в ма­те­ри­аль­ной и ду­хов­ной ни­ще­те, в про­цес­се борь­бы за вы­жи­ва­ние за­бы­ваю­щую о нрав­ст­вен­ных нор­мах.

В 19-ом ве­ке на­ча­ла скла­ды­вать­ся иная фор­ма жиз­ни, в ко­то­рой лич­ные ка­че­ст­ва и мо­раль­ные кри­те­рии пе­ре­ста­ва­ли иг­рать бы­лую роль. В но­вом об­ще­ст­вен­ном по­ряд­ке, как го­во­рил Ба­за­ров в "От­цах и де­тях", "в пра­виль­но по­стро­ен­ном об­ще­ст­ве", - "....бу­дет со­вер­шен­но рав­но, глуп ли че­ло­век или умен, зол или добр." Цен­ность лич­но­сти не в том, что он есть, а в том что он соз­дал. Ба­за­ров не го­во­рил о день­гах как о сред­ст­ве оцен­ки лич­но­сти, как но­вой фор­ме об­ще­ст­вен­но­го пре­сти­жа, так как она, в его вре­мя, толь­ко фор­ми­ро­ва­лась в не­драх мас­со­во­го соз­на­ния..

Рус­ский кре­сть­я­нин не ду­мал и не го­во­рил о день­гах, он поч­ти ни­ко­гда не дер­жал их в ру­ках. Но став пред­при­ни­ма­те­лем, от­рыв му­ко­моль­ню или са­хар­ный за­во­дик, он стал уде­лять им все боль­шее вни­ма­ние, они да­ва­ли воз­мож­ность из­ме­нить жизнь к луч­ше­му.

В Рос­сии де­неж­ные, ка­пи­та­ли­сти­че­ские фор­мы от­но­ше­ний, поя­ви­лись позд­нее чем в Ев­ро­пе, толь­ко в пер­вой тре­ти 19-го ве­ка, и эту тен­ден­цию к уве­ли­че­нию зна­чи­мо­сти де­нег в об­ще­ст­ве пер­вым уви­дел Пуш­кин. Вна­ча­ле это был "Ску­пой ры­­­ца­рь", го­во­рив­ший о сме­не цен­но­стей в фео­даль­ной Ев­ро­пе, где пра­вя­щим клас­сом ста­но­ви­лась бур­жуа­зия, иду­щая на сме­ну по­том­ст­вен­но­му дво­рян­ст­ву. Са­мо на­зва­ние пье­сы под­чер­ки­ва­ло не­со­от­вет­ст­вие жа­ж­ды де­нег и ры­цар­ско­го дос­то­ин­ст­ва. За­тем, та же тен­ден­ция про­сле­жи­ва­лась в Рос­сии, в "Пи­ко­вой Да­ме", где бле­стя­щий гвар­дей­ский офи­цер, ари­сто­крат, уби­ва­ет ста­ру­ху ра­ди де­нег, уг­ро­жая ей пис­то­ле­том. Не про­ис­хо­ж­де­ние, бла­го­род­ст­во, ари­сто­кра­тизм или лич­ные ка­че­ст­ва, толь­ко день­ги ста­ли при­но­сить ува­же­ние об­ще­ст­ва. Имя ге­роя, Гер­ман (German), не­мец, как бы под­твер­жда­ло мне­ние то­гдаш­не­го об­ще­ст­ва о том, что цен­ность де­нег чу­ж­дая Рос­сии идея. Лю­бая сме­на ми­ро­воз­зре­ния в об­ще­ст­вен­ной жиз­ни в Рос­сии тра­ди­ци­он­но при­пи­сы­ва­лась "про­гнив­ше­му За­па­ду".

Алек­сандр Гер­цен, говоря о Европе где он прожил много лет, - "Пре­ж­де хоть что-ни­будь при­зна­ва­лось кро­ме де­нег, так что че­ло­век и без де­нег, но с дру­ги­ми ка­че­ст­ва­ми, мог рас­счи­ты­вать хоть на ка­кое-то ува­же­ние. Ны­не же без де­нег не толь­ко на ува­же­ние, но и на са­мо­ува­же­ние нель­зя ина­че рас­счи­ты­вать.",.

Для иму­щих клас­сов борь­ба за бо­гат­ст­ва во все вре­ме­на бы­ла при­выч­ной ча­стью жиз­ни, но к се­ре­ди­не 19-го ве­ка ин­тен­сив­ность борь­бы воз­рос­ла, в де­неж­ные от­но­ше­ния ста­ли во­вле­кать­ся "не­иму­щие клас­сы". В те­че­нии сто­ле­тий пис­то­лет, шпа­га, кин­жал, яд бы­ли те­ми сред­ст­ва­ми ко­то­рые при­ме­ня­лись в борь­бе за бо­гат­ст­во внут­ри ари­сто­кра­ти­че­ской эли­ты. Гер­ман в "Пи­ко­вой Да­ме" ис­поль­зо­вал пис­то­лет. Разночинец Рас­коль­ни­ков, в "Пре­сту­п­ле­нии и На­ка­за­нии", взял то­пор, так как без де­нег он "тварь дро­жа­щая". То­пор - сред­ст­во на­род­ное, и он по­ка­за­тель то­го, что в про­цесс вклю­чи­лись мас­сы.

Дос­то­ев­ский не­да­ром по сей день ос­та­ет­ся ост­ро­сов­ре­мен­ным пи­са­те­лем он, как ни­кто дру­гой, по­ка­зал воз­рас­тавшую власть де­нег над об­ще­ст­вен­ным соз­на­ни­ем. В чем Дос­то­ев­ский ос­тал­ся че­ло­ве­ком сво­его вре­ме­ни, так это в том, что тра­ге­дия его ге­роя в не­пре­одо­ли­мом про­ти­во­ре­чии ме­ж­ду ре­ли­ги­оз­ной мо­ра­лью и прак­ти­кой жиз­ни. Нрав­ст­вен­ная му­ка и есть глав­ное на­ка­за­ние Рас­коль­ни­ко­ва за со­вер­шен­ное им убий­ст­во, пре­сту­п­ле­ние при­во­дит к рас­па­ду лич­но­сти.

Се­го­дня мо­ра­ли­за­тор­ст­во Дос­то­ев­ско­го вы­зы­ва­ет не­до­уме­ние, в со­вре­мен­ном эко­но­ми­че­ском об­ще­ст­ве мо­раль ут­ра­ти­ла свое бы­лое зна­че­ние, вме­сте с по­те­рей ста­ту­са мо­ра­ли в об­ще­ст­вен­ном соз­на­нии ис­чез­ла са­ма ди­лем­ма мо­раль-день­ги.

Ог­ром­ный на­кал стра­стей во всех романах Дос­то­ев­ско­го, сюжеты которых строятся вокруг денег, показывал реакцию тогдашнего российского образованного класса на власть де­нег, которая вос­при­ни­ма­лась как тра­ге­дия, так как противоречие морали и денег бы­ло не­раз­ре­ши­мо.

Позд­нее Че­хов, как в "Виш­не­вом са­де", так и во мно­гих сво­их рас­ска­зах, ви­дел власть де­нег, во­пло­щен­ную в хо­зяе­вах но­вой жиз­ни, де­ло­вых лю­дях, уг­ро­зу гу­ма­ни­сти­че­ско­му со­дер­жа­нию жиз­ни.

Ев­ро­пей­ская ли­те­ра­ту­ра, на­чи­ная с моль­е­ров­ско­го "Ме­ща­ни­на во дво­рян­ст­ве", го­во­ри­ла о приходе к власти "денежных мешков" без над­ры­ва Дос­то­ев­ско­го и горечи Чехова. Про­цесс раз­рас­та­ния ста­ту­са де­нег в Ев­ро­пе был дос­та­точ­но дра­ма­тич­ным, но он не нес в се­бе тра­ге­дии, так как тра­ди­ци­он­ная мо­раль по­сте­пен­но, шаг за ша­гом, ус­ту­па­ла свое ме­сто жиз­нен­но­му прак­ти­циз­му, ха­рак­тер­но­го для низ­ших клас­сов, впер­вые в ис­то­рии по­лу­чив­ших воз­мож­ность уй­ти от ве­ко­вой ни­ще­ты. Ев­ро­пей­ское ме­щан­ст­во пре­вра­ти­лось в но­вый бур­жу­аз­ный класс от ко­то­ро­го ста­ли за­ви­сеть ста­рые хо­зяе­ва жиз­ни.

В дореволюционной России развитие денежных отношений задерживалось авторитарной системой, в которой вся экономика страны принадлежала узкому кругу потомственной аристократии, и успех индивидуального предпринимателя большей частью зависел от его связей с власть имущими.

По­сле 17-го го­да боль­ше­ви­ки, раз­ру­шив ста­рую авторитарную сис­те­му, соз­да­ли но­вую, "вертикаль власти". В ней доступ к материальным благам зависел от принадлежности к "вертикали", или свя­зя­ми внут­ри го­­­­­­с­­у­­­д­­­­ар­­­­ст­­вен­ного и пар­тий­но­го ап­па­ра­та. Го­су­дар­ст­во, как бы­ло, так и ос­та­лось истинным хо­зяи­ном эко­но­ми­ки, унич­то­жив да­же те за­чат­ки ка­пи­та­лиз­ма, ко­то­рые су­ще­ст­во­ва­ли в до­ре­во­лю­ци­он­ное вре­мя.

В сис­те­ме рас­пре­де­ле­ния благ го­су­дар­ст­вом день­ги ут­ра­ти­ли свой ста­тус и свое зна­че­ние в жиз­ни масс. Са­ма те­ма де­нег бы­ла под за­пре­том, да­же в школь­ных учеб­ни­ках ариф­ме­ти­че­ские за­дач­ки не ис­поль­зо­ва­ли де­неж­ные кри­те­рии. Рос­сия ос­та­но­ви­лась во вре­ме­ни.

Со­бы­тия 1991 го­да вер­ну­ли Рос­сии монетарную систему, пред­ме­ты мас­со­во­го по­треб­ле­ния поя­ви­лись в от­кры­той про­да­же. День­гами, как и на За­па­де, ста­ли оп­­р­е­­де­ля­ться об­ще­ст­вен­ный ста­тус и пре­стиж. На­чал ис­че­зать пие­тет пе­ред "ду­хов­ны­ми и куль­тур­ны­ми" цен­но­стя­ми. Ма­те­риа­ли­сти­че­ское ми­ро­воз­зре­ние, из аб­ст­ракт­ных по­сту­ла­тов со­вет­ской про­па­ган­ды в пе­ри­од де­фи­ци­та всех по­тре­би­тель­ских то­ва­ров, пре­вра­ти­лось в ми­ро­ощу­ще­ние масс.

В современной России процесс развития денежных отношений про­хо­дит в ат­мо­сфе­ре сти­хии бес­кон­троль­но­го ба­за­ра, где хо­зяй­ни­ча­ет кри­ми­наль­ный эле­мент вме­сте с пред­ста­ви­те­ля­ми вла­сти, так как отсутствуют нор­ма­тив­ные ин­ст­ру­мен­ты раз­ви­той эко­но­ми­ки - демократизированная об­ще­ст­вен­ная ин­фра­струк­ту­ра, отлаженная бюрократическая система, раз­ви­то­е экономическое за­ко­но­да­тель­ст­во.

За­пад же по­сте­пен­но под­ме­нял сти­хий­ность от­но­ше­ний ме­ж­ду людь­ми внут­ри сет­ки взаи­мо­свя­зан­ных рынков эко­но­ми­ки, куль­ту­ры и образования.

В 19-ом ве­ке рос­сий­ская ли­бе­раль­ная ин­тел­ли­ген­ция ви­де­ла в Аме­ри­ке об­ра­зец для под­ра­жа­ния, но не­дос­ти­жи­мый в рос­сий­ских ус­ло­ви­ях. В ХХI-м ве­ке, этот об­ра­зец так­же не­дос­ти­жим, так как аме­ри­кан­ские фор­мы де­неж­ных от­но­ше­ний, вхо­дя в рос­сий­ское об­ще­ст­вен­ное соз­на­ние, не под­твер­жда­ют­ся ни эко­но­ми­че­ской си­туа­ци­ей стра­ны, ни культурой де­неж­ных от­но­ше­ний, ко­то­рая на За­па­де скла­ды­ва­лась в те­че­нии ве­ков.

Рос­сия в те­че­нии не­сколь­ких лет про­шла тот путь, че­рез ко­то­рый За­пад про­хо­дил не­сколь­ко сто­ле­тий. Рос­сия все­гда хо­те­ла быть Аме­ри­кой, в 21-ом ве­ке она ею ста­но­вит­ся.

Но аме­ри­кан­ские идеи и идеа­лы про­дукт осо­бой ис­то­рии, спе­ци­фи­че­ско­го Аме­ри­кан­ско­го Экс­пе­ри­мен­та, соз­дав­ше­го ци­ви­ли­за­цию с ну­ле­вой точ­ки. Пе­ре­са­жен­ные на иную поч­ву, поч­ву рус­ской ис­то­рии, они да­ют внеш­не по­доб­ные всхо­ды, с той лишь раз­ни­цей, что поч­ва не про­шла мно­го­ве­ко­вой про­цесс окуль­ту­ри­ва­ния поэтому соз­да­ла не­ожи­дан­ные по сво­им фор­мам и за­па­хам пло­ды.

Рос­сий­ская куль­тур­ная эли­та ви­дит этот про­цесс как ко­нец эпо­хи, в ко­то­рой, не­смот­ря на еже­днев­ную борь­бу за фи­зи­че­ское вы­жи­ва­ние, ду­хов­ное со­дер­жа­ние жиз­ни оп­ре­де­ля­лось как наи­выс­шая цен­ность.

История повторяется. Куль­тур­ная эли­та Ев­ро­пы, с мо­мен­та по­яв­ле­ния ка­пи­та­лиз­ма в 18-ом ве­ке, осу­ж­да­ла про­цесс сме­ны цен­но­стей нрав­ст­вен­ных, ду­хов­ных, т.е. ари­сто­кра­ти­че­ских, на де­мо­кра­ти­че­ские - материальные, де­неж­ные. Ре­ак­ция творческой интеллигенции бы­ла по­нят­на, она ли­ша­лась при­выч­но­го за­каз­чи­ка, но­во­му за­каз­чи­ку они бы­ли не нуж­ны, у но­вых хо­зя­ев жиз­ни бы­ли дру­гие ин­те­ре­сы и дру­гие цен­но­сти.

В ари­сто­кра­тич­ном обществе культура была эли­тар­ной, но она обращалась не только к высшим классам, она также ста­ви­ла сво­ей це­лью рас­про­стра­не­ние вы­со­ких идей и нрав­ст­вен­ных цен­но­стей в на­род­ных мас­сах. Но­вая куль­ту­ра, культура массового общества слу­жи­ла дру­гим це­лям, пре­ж­де все­го, кон­тро­лю мас­со­во­го соз­на­ния. Она при­об­ре­ла фор­мы по­ли­ти­че­ской про­па­ган­ды в Со­вет­ской Рос­сии, а на За­па­де ста­ла свое­об­раз­ной рек­ла­мой но­вых то­ва­ров и но­вых форм раз­вле­че­ний.

Массовая культура, являясь частью рыночной экономики, вос­пи­ты­вала не­об­хо­ди­мое для рынка ми­ро­воз­зре­ние - все ра­до­сти жиз­ни мож­но ку­пить. Не толь­ко фи­зи­че­ский ком­форт, но че­ло­ве­че­ские свя­зи, зна­ние, лич­ную не­за­ви­си­мость и об­ще­ст­вен­ный пре­стиж. День­ги получили в об­ще­ст­вен­ном соз­на­нии не­бы­ва­лый ста­тус, и борь­ба за де­неж­ные зна­ки ста­но­ви­лась все бо­лее обо­ст­рен­ной. В европейской литературе социального реализма 19-го века тема денег начинает выдвигаться на первый план. Тем не ме­нее, в гла­зах ев­ро­пей­цев, обо­же­ст­в­ле­ние де­нег в Аме­ри­ке пе­ре­шло до­пус­ти­мые да­же для них пре­де­лы.

Фран­цузский аристократ, маркиз Алек­сис То­к­виль, - "Я не знаю стра­ны, где страсть к день­гам так по­гло­ща­ла бы все мыс­ли и чув­ст­ва лю­дей.".

Чарльз Дик­кенс в сво­ем ро­ма­не "Мар­тин Чел­звик" по­ка­зы­ва­ет шок сво­его ге­роя, анг­ли­ча­ни­на, пу­те­ше­ст­вую­ще­го по Аме­ри­ке, уз­наю­ще­го, к сво­ему удив­ле­нию, что в этой де­мо­кра­ти­че­ской стране су­ще­ст­ву­ет ари­сто­кра­тия. Ко­гда он спра­ши­ва­ет, на ка­ких же прин­ци­пах сто­ит аме­ри­кан­ская ари­сто­кра­тия, ему от­ве­ча­ют: "На уме и си­ле ха­рак­те­ра. Точ­нее их по­след­ст­вии, дол­ла­рах". Мар­тин слы­шит раз­го­вор биз­нес­ме­нов по­сле де­ло­во­го обе­да, - " ... ему ка­за­лось, что всё чем они оза­бо­че­ны, их ра­до­сти, го­ре­сти, на­де­ж­ды, всё рас­тво­ря­ет­ся в дол­ла­рах. Лю­ди оце­ни­ва­лись в дол­ла­рах, из­ме­ря­лись в дол­ла­рах. Са­ма жизнь про­да­ва­лась с аук­цио­на, взве­ши­ва­лась, сме­ши­ва­лась с гря­зью или под­ни­ма­лась на ог­ром­ную вы­со­ту че­рез дол­ла­ры."

Дик­кенс вы­ра­жал при­ня­тое в его вре­мя в обес­пе­чен­ных клас­сах Ев­ро­пы убе­ж­де­ние - день­ги лишь сред­ст­во для пол­но­цен­ной жиз­ни. Цель жиз­ни, как по­го­ня за день­га­ми, ка­за­лась тогда ир­ра­цио­наль­ной.

Аме­ри­кан­ский фи­ло­соф Джордж Сан­тая­на, родившийся и выросший в Испании, пытался объяснить европейцам этот американский феномен, - "Аме­ри­ка­нец так мно­го го­во­рит о дол­ла­рах, по­то­му что дол­лар - это сим­вол и ме­ра из­ме­ре­ния ус­пе­ха, един­ст­вен­ная ме­ра, ко­то­рую он име­ет, что­бы оце­нить свой ус­пех, свой ум и свою власть над об­стоя­тель­ст­ва­ми. В то же вре­мя, он от­но­сит­ся к день­гам до­воль­но лег­ко. Он их де­ла­ет, те­ря­ет, тра­тит, раз­да­ет с лег­ким серд­цем. Это ува­же­ние не к са­мим день­гам, а к ко­ли­че­ст­ву во­об­ще, по­то­му что ка­че­ст­во труд­но оп­ре­де­ли­мо. Ог­ром­ное вни­ма­ние к чис­лам, к ко­ли­че­ст­вен­ным из­ме­ре­ни­ям, к деньгам, ни­что иное как от­ра­же­ние де­мо­кра­ти­че­ских идеа­лов. Ка­че­ст­во - по­ня­тие ари­сто­кра­ти­че­ское, ка­че­ст­во соз­да­ет ие­рар­хию, луч­ше - ху­же, а ко­ли­че­ст­вен­ная оцен­ка всех уравнивает, и, кроме того, циф­ры ни­ко­гда не врут. По­это­му день­ги пре­вра­ти­лись в един­ст­вен­но яс­ный и оче­вид­ный по­ка­за­тель цен­но­сти че­ло­ве­ка."

Но Сантаяна был исключением из правила, аме­ри­кан­ская куль­тур­ная эли­та ви­де­ла в обожествлении денег при­знак рас­па­да ос­нов об­ще­ст­ва, де­гра­да­цию веч­ных цен­но­стей. Фи­ло­соф Ральф Эмер­сон, - "Аме­ри­ка­нец про­сто ма­ши­на, до­бы­ваю­щая дол­ла­ры. Он при­да­ток к сво­ему иму­ще­ст­ву."

Ген­ри Джеймс, клас­сик аме­ри­кан­ской ли­те­ра­ту­ры, бежавший от меркантильного духа Америки в Ев­ро­пу, где провел большую часть своей жизни, го­во­рил с сар­каз­мом, - "Te, кто не де­ла­ет день­ги, при­над­ле­жат к де­ге­не­ра­там, ко­то­рые ду­ма­ют, а та­ким нет мес­та в Аме­ри­ке."

Про­ти­во­стоя­ние об­щей тен­ден­ции ви­деть в день­гах не сред­ст­во для жиз­ни, а цель са­мой жиз­ни, в на­ча­ле 20-го ве­ка, бы­ло дос­та­точ­но ши­ро­ко рас­про­стра­не­но и в про­по­ве­дях про­тес­тант­ской церк­ви, одним из постулатов которой было ограничение желаний, аскетизм считался одним из христианских добродетелей.

Tак, Виль­ям Нэймс, один из са­мых из­вест­ных в то вре­мя про­по­вед­ни­ков, го­во­рил о пре­иму­ще­ст­вах бед­но­сти, - "Мы пре­зи­ра­ем тех, кто из­брал бед­ность для то­го, что­бы уп­ро­стить свое су­ще­ст­во­ва­ние и со­хра­нить свою внут­рен­нюю жизнь. Мы не име­ем му­же­ст­ва при­знать, что идеа­ли­за­ция бед­но­сти в те­че­нии мно­гих ве­ков хри­сти­ан­ской ци­ви­ли­за­ции оз­на­ча­ла сво­бо­ду, сво­бо­ду от ми­ра ве­щей, че­ло­век оце­ни­вал се­бя че­рез то, что он есть, а не че­рез то, что он име­ет."

С рос­том мас­со­во­го про­из­вод­ст­ва ас­ке­тизм же­ла­ний и по­треб­но­стей пре­вра­тил­ся в тор­моз эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия и сме­нил­ся об­рат­ной иде­ей, по­треб­ле­ние - общественный долг ка­ж­до­го. Но что се­го­дня оз­на­ча­ет осоз­нан­ный вы­бор жиз­ни в бед­но­сти? Он оз­на­ча­ет не толь­ко об­ще­ст­вен­ное пре­зре­ние. В ус­ло­ви­ях со­вре­мен­ной ци­ви­ли­за­ции бед­­н­яку не­дос­туп­ны са­мые про­стые ра­до­сти жиз­ни. Рань­ше го­во­ри­ли, что "не в день­гах сча­стье", что в жиз­ни есть мно­же­ст­во не­об­хо­ди­мых для сча­стья ве­щей ко­то­рые нель­зя при­об­ре­сти за день­ги - кра­со­та при­ро­ды, ис­кус­ст­во, чув­ст­ва, при­вя­зы­ваю­щие нас к дру­гим лю­дям. Но се­го­дня за чис­тый воз­дух, чис­тую во­ду, за на­ту­раль­ные про­дук­ты, не про­шед­шие хи­ми­че­скую об­ра­бот­ку, за пре­бы­ва­ние на при­ро­де в ес­те­ст­вен­ных при­род­ных ус­ло­ви­ях нуж­но пла­тить. Нуж­но пла­тить так­же и за че­ло­ве­че­ские от­но­ше­ния внут­ри то­го со­ци­аль­но­го кру­га, к ко­то­ро­му че­ло­век хо­чет при­над­ле­жать. Без оп­ре­де­лен­но­го эко­но­ми­че­ско­го ста­ту­са вход во мно­гие со­ци­аль­ные кру­ги за­крыт.

При­ня­то счи­тать, что день­ги раз­ру­ша­ют че­ло­ве­че­ские от­но­ше­ния, и в определенном смысле это так, но они так­же вно­сят в ха­ос спон­тан­ных от­но­ше­ний, по­стро­ен­ных на чув­ст­вах, эмо­ци­ях, им­пуль­сах, по­ря­док, но­вый по­ря­док. То ка­че­ст­во от­но­ше­ний ме­ж­ду людь­ми, ко­то­рое вся ми­ро­вая куль­ту­ра счи­та­ла выс­шим вы­ра­же­ни­ем че­ло­ве­че­ско­го ду­ха, бес­ко­ры­стие, соз­да­ва­ло ог­ром­ное на­пря­же­ние. Но на вы­со­кой мо­ра­ли и эти­ке, в ко­неч­ном сче­те, на бес­ко­ры­стии, эко­но­ми­ка стро­ить­ся не мо­жет. Мож­но ли было создать достойные условия материального существования для масс зо­вом серд­ца, не­по­сред­ст­вен­ным чув­ст­вом, чув­ст­вом спра­вед­ли­во­сти и со­стра­да­ни­ем к сла­бым? Toль­ко бла­го­да­ря ожес­то­чен­ной борь­бе эгои­сти­че­ских, "ко­ры­сто­лю­би­вых" ин­те­ре­сов мил­лио­нов и вза­им­ной экс­плуа­та­ции, мас­сы смо­гли получить то, что они сегодня имеют.

Мо­раль­ные, эти­че­ские или идео­ло­ги­че­ские прин­ци­пы да­ле­ки от оп­ре­де­лен­но­сти и чет­ко­сти эко­но­ми­че­ских кри­те­ри­ев, что при­во­ди­ло к по­сто­ян­ным кон­­­­­­ф­л­и­ктам ме­ж­ду от­дель­ны­ми людь­ми, клас­са­ми, взры­­­­­в­а­­в­ши­хся гра­ж­дан­ски­ми вой­на­ми и вой­на­ми ме­ж­ду стра­на­ми. В эко­но­ми­че­ском об­ще­ст­ве кон­флик­ты раз­ре­ша­ют­ся боль­шей ча­стью не во­ен­ны­ми сред­ст­ва­ми, а ра­цио­наль­ной каль­ку­ля­ци­ей вкла­ды­вае­мых средств и по­лу­чае­мых до­хо­дов, а вы­со­кие прин­ци­пы и эти­че­ские нор­мы ис­поль­зу­ют­ся лишь обя­за­тель­ный де­­­­ко­р, со­блю­де­ние при­ли­чий.

Аме­ри­ка на­чи­на­лась как ры­ноч­ное об­ще­ст­во и, за поч­ти два сто­ле­тия, су­ме­ла вве­сти ры­ноч­ные цен­но­сти во все фор­мы че­ло­ве­че­ских от­но­ше­ний, она их оче­ло­ве­чи­ла, ес­ли счи­тать, что ра­цио­на­лизм, та­кое же ор­га­ни­че­ски при­су­щее че­ло­ве­ку ка­че­ст­во как спон­тан­ность и не­по­сред­ст­вен­ность чувств.

Куль­ту­ра де­нег на За­па­де была впле­тен­а в широкую сетку общественной инфраструктуры, она вос­пи­ты­ва­ла же­ст­кие пра­ви­ла ци­ви­ли­зо­ван­но­го по­ве­де­ния - не толь­ко ува­же­ния к парт­не­ру, к кон­ку­рен­ту, ра­бот­ни­ку, но и в че­ло­ве­че­ских свя­зях вне де­ла, в по­все­днев­ном об­ще­нии.

Куль­ту­ра де­неж­ных от­но­ше­ний в США в те­че­нии вре­ме­ни при­об­ре­та­ла все бо­лее ци­ви­ли­зо­ван­ные, бла­го­при­стой­ные фор­мы, в их соз­да­нии уча­ст­во­ва­ло все об­ще­ст­во, все его ин­сти­ту­ты. День­ги, пре­вра­ти­вшись в один из ин­ст­ру­ментов ра­цио­на­ли­за­ции всех ас­пек­тов де­ло­вой жиз­ни и всех форм че­ло­ве­че­ских от­но­ше­ний, сделали Аме­ри­ку са­мой бо­га­той стра­ной ми­ра.

День­ги, чет­ко обо­зна­чая гра­ни­цы кон­фликт­ных ин­те­ре­сов, вы­­по­л­­няли роль ре­гу­ля­то­ра от­но­ше­ний, ин­ст­ру­мен­та ко­то­рым дос­ти­гал­ся об­ще­ст­вен­ный до­­г­о­во­р, кон­­се­н­су­с. Ка­те­го­рии рын­ка бы­ли рас­про­стра­не­ны на все сфе­ры жиз­ни, да­же са­мые ин­тим­ные, ко­гда-то за­щи­щен­ные в ка­кой-то сте­пе­ни от внеш­не­го втор­же­ния ре­ли­ги­оз­ной мо­ра­лью и общепринятым эти­ке­том.

Экономическое общество создало рын­ок, ко­то­рый в Шта­тах при­ня­то на­зы­вать "personality market", рынок личностей, прей­ску­ран­та цен в нем нет, но есть об­щее пред­став­ле­ние о том, кто сколь­ко сто­ит. Не­смот­ря на слож­ность оп­ре­де­ле­ния сколь­ко сто­ят в де­неж­ном вы­ра­же­нии че­ло­ве­че­ские чув­ст­ва, те или иные фор­мы при­вя­зан­но­сти, обя­за­тель­ст­ва друг пе­ред дру­гом, "рыночные оценки", тем не ме­нее, обо­зна­ча­ют достаточно четкие гра­ни­цы и фор­мы всех ви­дов не­оп­ре­де­лен­ных и по­сто­ян­но ме­няю­щих­ся чувств, воз­ни­каю­щих ме­ж­ду людь­ми.

Брач­ный со­юз, ос­но­ван­ный толь­ко на чув­ст­ве люб­ви, при­во­дит к тра­ге­дии, ко­гда это чув­ст­во при­ту­п­ля­ет­ся или ис­че­за­ет, и ма­те­ри­аль­ная сто­ро­на от­но­ше­ний ста­но­вит­ся ин­ст­ру­мен­том вой­ны ме­ж­ду ох­ла­дев­ши­ми друг к дру­гу суп­ру­га­ми. Брач­ный кон­тракт, ого­ва­ри­ваю­щий все сто­ро­ны ма­те­ри­аль­ных пре­тен­зий, пе­ре­во­дит не­оп­ре­де­лен­ность стра­стей и пре­тен­зий, ос­но­ван­ных на эмоциях, спонтанных реакциях, в чет­кие па­ра­мет­ры де­неж­ных критериев, оп­ре­де­лен­ных юри­ди­че­ским за­ко­ном.

От­но­ше­ния ме­ж­ду друзь­я­ми, ве­ду­щи­ми об­щее де­ло, мо­жет пре­вра­тить­ся в ис­пе­пе­ляю­щую не­на­висть при ма­лей­шем по­доз­ре­нии на не­вы­пол­не­ние не­оп­ре­де­лен­ных, по­стро­ен­ных толь­ко на чув­ст­ве сим­па­тии друг к дру­гу, обя­за­тельств. Деловой контракт, оговаривающий детали и нюансы отношений, в значительной степени ограничивает те неконтролируемые чувства, которые способны нарушить хрупкий баланс постоянно меняющихся интересов партнеров, конфликт взглядов и эмоциональных реакций.

Как и любая другая форма власти, власть денег стремится к тотальному контролю общества и достигает его в формировании общественного сознания, воспринимающего день­ги как нечто более важ­ное чем сама жиз­нь, как высшую ценность.

В жур­на­ле "Reader Digest" при­во­дил­ся слу­чай, ко­гда пя­ти жен­щи­нам-лаборанткам, ра­бо­тав­шим в хи­ми­ко-фар­ма­цев­ти­че­ской фир­ме, пред­ло­жи­ли оплату $100,000 в год, ес­ли они бу­дут ра­бо­тать с ра­дио­ак­тив­ны­ми ма­те­риа­ла­ми имею­щи­ми смер­тель­ный уро­вень ра­диа­ции. В гла­зах пя­ти ра­бот­ниц это бы­ла вы­год­ная сдел­ка.

Это слу­чай экс­тре­маль­ный, но он по­ка­зы­ва­ет что деньги, вы­тес­няют все дру­гие це­ли и цен­но­сти жиз­ни. Как пишет по­пу­ляр­ный жур­нал "Psychology Today", - "Един­ст­вен­ная ме­ра жиз­ни, де­неж­ная, ис­клю­ча­ет из на­ше­го вни­ма­ния пол­но­цен­ность су­ще­ст­во­ва­ния во всем его мно­го­об­ра­зии и ши­ро­те, на­ше вос­при­ятие жиз­ни ста­но­вит­ся од­­­­н­о­­м­ер­ны­м. Как чу­гун­ный ас­фаль­то­вый ка­ток, она уничтожает многокрасочный ландшафт превращая его в серую прямую линию, ведущую в никуда."

Ра­цио­наль­ная ло­ги­ка эко­но­ми­ки упростила мно­го­кра­соч­ную па­лит­ру эмо­ций, чувств, пе­ре­жи­ва­ний крас­ки, сте­ри­ли­зо­ва­ла жи­ви­тель­ные со­ки че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, соз­да­ла пло­ский, од­но­мер­ный мир, но лишь раз­ви­тый ка­пи­та­лизм с его ра­цио­на­лиз­мом смог унич­то­жить уни­жаю­щую ни­ще­ту в ко­то­рой мас­сы жи­ли ве­ка­ми. Разумеется, эко­но­ми­че­ский ин­те­рес, став цен­траль­ным, не вы­тес­нил многообразие че­ло­ве­ческих интересов, но сде­лал их зна­чи­тель­но ме­нее при­вле­ка­тель­ны­ми.

Деньги - это уни­вер­саль­ная, ра­цио­наль­ная шка­ла из­ме­ре­ний, в ко­то­рой че­ло­век пред­ста­ет лишь в од­ном ка­че­ст­ве, ка­че­ст­ве то­ва­ра.

Карл Маркс, - "День­ги низ­во­дят всех бо­гов че­ло­ве­ка с вы­со­ты и об­ра­ща­ют их в то­вар. День­ги - это все­об­щая, ус­та­но­вив­шая­ся, как не­что са­мо­стоя­тель­ное, стои­мость всех ве­щей. Они, по­это­му, ли­ши­ли весь мир - как че­ло­ве­че­ский мир, так и при­ро­ду - их соб­ст­вен­ной стои­мо­сти. День­ги - это от­чу­ж­ден­ная от че­ло­ве­ка сущ­ность его тру­да и его бы­тия, и эта чу­ж­дая сущ­ность по­ве­ле­ва­ет че­ло­ве­ком, и че­ло­век по­кло­ня­ет­ся ей."

Материальная цивилизация, как и все что создано человеком, не может реализовать свои цели без плана, упрощающего реальный мир до абстракции. В процессе создания материального благополучия для масс все богатство мира превратилось в абстракцию чисел.

День­ги - вир­ту­аль­ная схе­ма ми­ра, они являются чем-то вроде гео­гра­фи­че­ской кар­ты, изо­бра­жаю­щей го­ро­да, ре­ки, го­ры точ­ка­ми, ли­ния­ми, циф­ра­ми, а гео­гра­фи­че­ская кар­та без­раз­лич­на к цве­там и крас­кам при­ро­ды, к че­ло­ве­че­ским чув­ст­вам, ко всей куль­ту­ре, гуманистической цивилизации в ее мно­го­мер­ном, ка­че­ст­вен­ном со­дер­жа­нии.