ЮВЕРТАУН

6.02.2006

 

История первая

 

- Ты уверена, что следует так скромно встречать Тестера. В конце концов, он же известный хэви-металлист, да и вообще крутой мужик?! – Лицо Ювера преобразилось так, словно он доказывал святую истину.

- Знаешь, мне что «хиви» что «митиль» всё одно. Я понятия не имею, что он представляет собой, так что не строй из «ничего» барина. - Конари Рун казалось, совсем не была заинтригована предстоящим принятием у себя в гостях конкретно укрепившегося в статусе звезды рокера. Она продолжала натирать кухонный линолеум с некоторым автоматизмом. Конари точно не интересовала популярность Джефа Тестера. В общении, «крутыми мужиками и женщинами» для неё считались люди, у которых было как минимум два высших образования. Но сегодня выбирать не приходилось. Эл Кедвен – муж Конари – месяц назад познакомился с рокером, и теперь мужчины считались неплохими друзьями, несмотря на огромную разность в социальном положении. Эл Рональд Кедвен имел должность главного инженера на атомном предприятии «Ютани-Рич». Хотя предприятие и было самым большим в городе, заработная плата главного инженера особо не отличалась от зарплаты рядового инженера какого-либо другого предприятия в ином городе. В «Ютани-Рич» все инженеры были главные, и никогда не старались прыгнуть выше своей головы.

Сегодня, 23 июня, рок-звезда посетит их скромную обитель.

Четырнадцатилетний Ювер Кедвен обожал рок. Он слушал его, и для себя понимал. Однако нисколько не испытывал жгучей радости от такого поворота судьбы. Если честно, он желал провести остаток дня без всяких гостей, даже таких как «Джи» Тестер.

Апатичные мысли привели его к прикрытой двери ванной комнаты. В голове мальчика всплыло искреннее желание полежать в горящей жидкости.

«Ну, все эти мысли, нахер! До приезда Тестера ещё около трёх часов, можно и полежать в ванной. Тем более она свободна». Потребовалось всего секунд двадцать, чтобы скинуть всю одежду, отрегулировать поток воды в тёплый режим, заткнуть сливную дырку пробкой и лечь в пока порожнюю ванну. Тело отпрянуло от непривычно холодной поверхности эмали. Но постепенно дрожь прошла, настало расслабление всех частей плоти Ювера.

Примерно пять минут Ювер лежал, не шевелясь с направленным на потолок взором. Затем начался привычный для мальчика процесс мечтаний.

Сначала темнота, затем тело девушки. Она стоит к Юверу спиной и молчит; ни одного движения. Правая рука мальчика нежно ложиться на плечо девушки, далее следует довольно грубое движение. Кедвен давит на плечо сверху вниз, тем самым, заставляя не шевелящуюся девушку встать на колени. На ней были одеты лишь лифчик от купальника да тканевые трусики тёмно-синего цвета. Ювер же был полностью нагим. Потребовалось секунды три, чтобы поставить девушку на четвереньки. Она не издавала ни единого звука, лишь часто дышала, однако страха не присутствовало. Большими и указательными пальцами обеих рук Ювер стянул темно-синие трусику к изгибу колен партнёрши. Мальчик закрыл глаза, дабы не видеть… В наступившей темноте он плотно прислонился к ягодицам и…

- Сынок, ты, что утонул там? Смотри, нам не нужна уголовщина! – мама постучала костяшкой указательного пальца по деревянной двери. Как не вовремя!

- Сейчас выйду, не ори, – злость или досада? Сейчас в Ювере было всё.

 

2

 

Джеф Тестер, раскинув руки вдоль спинки дивана, рассказывал истории из своего творческого пути семье Кедвенов. Ювер стоял в дверном проёме зала и смотрел то на живую легенду, то в окно напротив него. Там было лето, жара… девушки. ХВАТИТ. Достаточно на сегодня ванной комнаты. Ювер ненавидел свои пошлые фантазии, но без них просто не мог. Возможно, в теме желаний сказывался переходный возраст, а может, просто верх брало одиночество. Ни разу в жизни Ювер по-настоящему не дружил с девушкой. Конечно в таком возрасте всё ещё впереди, однако мальчик свято верил в то, что он растёт и развивается быстрее остальных. Это была его правда.

В комнате мальчика пронзительно зазвонил радиотелефон; хоть что-то. Эл нажал кнопку вызова, прежде чем Ювер успел дотащиться до своей «крепости».

- Да. А, привет пап. – Выражения лица у Эла нисколько не изменилось. Это был дедушка Ювера, - Да приехал.----. Да так, сидим, разговариваем.-----. Что? Дать трубку… сейчас.

Отец направился в зал, лицо не изменилось.

«Пора отсюда валить! Эти лица, разговоры, скукота! Пора на улицу. Давно не был». Спрашивать разрешения – глупый жест в семье Кедвенов, где всё основывалось на самостоятельности. Мальчик скоро завязал кроссовки пятилетней давности, захлопнув за собой дверь и оказавшись на лестничном пролёте восьмого этажа, Ювер облегчённо выдохнул весь накопившийся стресс.

Выйдя из подъезда, Кедвен моментально заметил у качелей свою младшую родную сестру Анну, она рисовала носком сандалия какую-то картину на песке. Да, интересный способ развлечения. Анне было полных восемь лет, а, как известно детям, этот возраст, как и ряд предыдущих и последующих, несёт свой запрет – запрет покидать территорию двора, какие бы условия не сопутствовали этому.

Идти Юверу было некуда, поэтому его продвижение ограничилось одним: он лишь обогнул девятиэтажный жилой дом и оказался у его торца. Всё.

Тут Ювер увидел странную картину. Его маленькая сестра куда-то нервно заспешила, тем самым, выходя со двора по направлению к мебельному магазину, расположенному за небольшой дорогой. Дорога – машины. Девочка никогда раньше не уходила со двора без сопровождения родных. Спешность удивила итак ошарашенного Ювера.

- Ты куда, - только и смог спросить брат.

- Я иду к своей подруге! – на ходу бросила малолетняя беглянка. Темпа она не сбросила.

Останавливать кого-либо желания не было, но вот проследить за маленькой девочкой, идущей чёрт знает куда и чёрт знает к какой подружке... Это не важно, важно то, что из-за так называемой «подружки» был нарушен многогодовой запрет. Тем более для Ювера слежка - хоть какое-то развлечение. Нельзя было сказать, что он был коварным подростком как многие в те годы, но скукота и пустота дня брали своё.

Анна поспешно преодолела первые сто метров незнакомой улицы. По её уверенности можно было понять, что она уже не первый раз покидает двор. Интерес к ней у Ювера рос с каждым десятком пройденных метров.

«Интересно, неужели маразм у детей появляется в таком раннем возрасте? Она ни разу не обернулась, значит, не опасается, что её могут заметить на таком отрицательном действии. И этот волевой и слишком озабоченный какими-то мыслями взгляд не присущ восьмилетней. И… слишком далеко она уходит, район то этот мне самому почти не известен, что если…» - походные размышления были прерваны сразу тремя чувствами: мощным удивлением, резким страхом и беспомощностью. Маленькая Анна, шедшая в тридцати метрах от брата, неожиданно исчезла из его вида. Она не просто завернула за угол или зашла в один из незнакомых полуразрушенных подъездов, она испарилась за то мгновение, как Ювер моргнул, возвращаясь в реальный мир. Ни злосчастных углов домов, ни открытых дверей подъездов, ни, вообще, людей рядом не было. Резкий страх невообразимо взял верх над двумя остальными чувствами мальчика на тот момент. Испарилась, испарилась, испарилась. Интересно получается.

Бампер необычной для мальчика машины приближался к нему самому на скорости примерно сто десять километров в час. Такую скорость не сразу можно определить, тем более, когда она всей силой мчится на тебя.

«Прямо как в «Кристине». Сейчас от меня только одежда останется, да и то частично» - продумал вывод Ювер, не сходя с места и ниспуская взгляда с бампера, света сливочного мороженного, на расстоянии сто метров от себя. Ювер хорошо разбирался в расстояниях. Когда-то он ходил в элитную стрелковую школу, до момента, о котором ему никак не хотелось вспоминать. В школе юных стрелков учили рассчитывать расстояние по оптическому прицелу. И за долгие годы это мастерство развилось в мозгу и глазах мальчика как трахома на последней стадии. У него и винтовка была одна из самых дорогих – знаменитая Steyr SSG, прямо как из бандитских фильмов среднего сорта. Отец Ювера ни в чём ему не отказывал, даже в таких дорогих и опасных вещах. Но всё это лишь было, и больше никогда не повторится… к счастью. А пока реальность состояла из двух вещей: испуганного мальчика и прекрасной, но смертельно опасной машины. Две эти вещи неизменно приближались друг к другу благодаря мощности последней. Но тому, что произошло в дальнейшем, мог позавидовать самый престижный голливудский фильм про Джеймса Бонда.

Правое крыло «Мерседес СЛ-600» (теперь сомнений в марке машины не было и в помине) цвета сливочного мороженного резко очутилось в метре от носков кроссовок Ювера. Если бы не мгновенная остановка машины и столь прекрасно выполненный занос, это самое крыло могло бы сделать здорового мальчика вечным пленником инвалидной коляски, в худшем случае, а в лучшем стальных костылей и больных рук.

Но, судя по такому стечению обстоятельств, водитель столь дорогой машины уже не раз с успехом проделывал недавний трюк. Но каким бы опытным и экстремальным, а это сейчас любят, не был водитель, первое чувство к нему у Ювера было просто «прекрасное». Он чётко видел свой кулак на расстоянии каких-то десять сантиметров от глаза ублюдка-экстремала. Возраст в такой ситуации не имел значения.

Тонированные стёкла машины скрывали обидчика.

Щелчок дверного предохранителя правой двери вывел из оцепенения рассерженного мальчика. Звук открывающейся двери, будто сам приглашал Ювера встретится лицом к лицу со злосчастным водителем «Мерседеса». Гнев мальчика прошёл сам собой. Зародился страх. Он начал понимать, что подобная, пока ещё не состоявшаяся, встреча не случайна, ведь, на тем более подобных, машинах обычно катаются криминальные лидеры, и мало чем положительные личности.

Рука подростка потянула дверь приятного цвета - вот она, детская соображалка.

«Не смотри на него» - единственная мысль, как капля в пустыне, промелькнула на момент посадки на сиденье по правую руку от водителя.

Дверь опять закрыта, взгляд устремлён на свои собственные кроссовки. Секунды тишины.

- Извините меня конечно, но я… - начал было Ювер до момента, как почувствовал приятный запах женских духов в салоне автомобиля.

-Не извиняйся… и здравствую, милый друг!

 

3

 

- Первый к стрельбе готов!

- Второй к стрельбе готов!

- Третий к стрельбе готов!

С четвёртой позиции нет ответа. Взвод и прицеливание у стрелков второго разряда занимает обычно шесть секунд, плюс ещё пару секунд на задержку в редких случаях. Сигнал о готовности к стрельбе с четвёртой позиции был дан на двенадцатой секунде, что приравнивалось к крупнейшему выговору от лица офицера. Маслом в огне были три промаха из пяти по миниатюрным мишеням. В сумме, сила выговора удваивалась, а возможно и утраивалась. На первый взгляд выговор не столь существенная проблема в нелёгкой жизни любого гражданского мальчика. Но для кадета-стрелка Элитного военного училища это преисподняя и крах всей карьеры военного в одном лице. Тем более выслушать благой мат от капрала Эндрю всё равно, что поговорить с сатаной во всём его ужасном обличии. А именно через один только взгляд капрала предстояло пройти виновнику проваленной экзаменовки. И двенадцатилетний Ювер был готов к такому ходу событий. Он давно был готов ко всему.

- Кедвен, мать твою! Ты самым изощренным способом насрал на себя, на честь грёбанного мундира, и главное, маленький подонок, на весь свой взвод, в целом включая меня - твоего командира. Ты это понимаешь, гниль! - мат ручьём струился по дрожащим плечам маленького солдата. Капрал не унимался. Он каким-то образом приплёл к неприятному разговору отца Ювера, в бывшем участника операции «Буря в пустыне», что вызвало в мальчике двойную горечь.

- Надо же так облажаться на таком ответственном для всей школы экзамене, да ещё, мать твою, перед министром обороны! - паршивые фразы на этом прекратили свою жизнь из уст раскрасневшегося от напряжения капрала. Он плюнул на замшевый сапог Ювера, резко развернулся на стовосемьдесят градусов и покинул инцинированный полигон. Разговор окончен, но инцидент не исчерпан - вот вывод всего бедлама. Ювер не знал, плакать ему или плюнуть на всё как обычно, однако он точно знал: его обучение в ЭСВУ было закончено раньше положенного срока. Вот это было на самом деле обидно. Ему не суждено было стать великим снайпером, каким являлся в своё время его отец, но дорогая австрийская винтовка Steyr SSG ещё покажет себя. В этом Ювер Кедвен был уверен на все стодесять процентов.

Днём раньше до происшествия в военной школе, Ювер нашёл в своём портфеле подкинутую записку пол листового масштаба. Текст был выведен до боли знакомым подчерком, и содержал в себе фразы на манер уравнения: Елена + Ювер = жизнь в хаосе да не покаянии. Никто не знал, что после прочтения необычной записки хаос только зародился, и притом по настоящему. Всё то время пока Ювер встречался с Еленой Ифрейт, он свято верил, что между ними пролегает чистая и безгрешная любовь. Но кто сказал, что в двенадцатилетнем возрасте может существовать хоть какая-то серьёзная любовь. Никто. Но мальчик жил своей возлюбленной долгих полтора года, и после того как мнимая любовь неожиданно показала зубы, разум его слегка пошатнулся. И самоисключение из военной школы был не первый признак этого.

Винтовка Steyr - первая взрослая «игрушка» мальчика - была начищена на редкость изумительно, возможно сам капрал Эндрю похвалил бы Ювера за такую работу над своим личным оружием. Но Ювера не интересовали пустые похвалы этого придурка. Он жаждал платы за исковерканную любовь, и эта жажда не умирала в нём до последнего момента, когда мальчик занял боевую позицию на чердаке десятиэтажного старого дома и прильнул правым глазом к окуляру оптического прицела. Интересно где был Бог до этого момента?

Слишком долгие отношения, по меркам Ювера, научили его жить банальной жизнью Елены. Поэтому, в субботу ,3 декабря 1987 года от Рождества Христова, в одиннадцать утра, Ювер ждал свою любовь подобно охотнику. В это время любовь как обычно возвращалась из колледжа с приподнятым настроением и весёлой улыбкой на прекрасном лице. В прицел эта улыбка была видна куда более лучше. Именно она смягчило сердце юного снайпера в самый последний момент, но по воле судьбы это не остановило палец мальчика. Резкий звук выстрела в пустом пространстве оглушил Ювера и спугнул спящих ранее на чердаке голубей. В момент полёта пули, возможно, сам Бог всё-таки снивзашёл с небес и заставил бредущую старушку окликнуть Елену, тем самым, заставив последнюю повернуться в пол оборота назад.

-Девушка, у вас выпал коше…

Вместо сердца, пуля бесшумно вошла в предплечье Елены, скользнула по кости и вылетела прочь из руки. Фонтан красных капель помутил взор Ювера, он потерял сознание и остался наедине с тишиной.

Убийцу-неудачника так и не нашли. Он умер вместе с последними чувствами Ювера к чудом спавшейся Елене. Прошло два года. Сердечная рана зажила так же быстро, как и рана оставившая вечные след на предплечье девушки в тот злосчастный день.

 

4

 

Метры асфальтированной дороги, слегка оплавленной палящим солнцем, преодолевались с невообразимой скоростью и в полной тишине. Лишь четырёхцилиндровый двигатель непрерывно напоминал о своём существовании равномерным гудением. И в этой необычной обстановке, в салоне дорогой машины, всё было прекрасно. Ювер чувствовал спокойствие. Так было всегда: он садился на переднее кресло по правую руку от водителя и чувствовал лишь обшивку сиденья, гуляющий лёгкий ветерок в волосах, и покой. Он боготворил такие моменты жизни, и его не волновало, кто сидит за рулём: постоянно мрачный отец, болтливый дед, или незнакомец большого мира (возможно даже маньяк-гомосексуалист). Ювер ненавидел машины, ненавидел запах бензина, ненавидел неожиданные поломки, однако не мог без них. Что еще сможет помочь почувствовать скорость, не имея больших финансовых владений, кроме машины? Ничто! Конечно, ведь в жизни полно разных вещей, которые мы ненавидим как простуду в период отпуска, но мы не представляем свою жизнь или какие-либо моменты своей жизни без этих самых вещей. Такая зависимость – частица необъяснимого в человеческой сущности. И здесь уместно лишь смирение.

Жизнь Ювера на девяносто процентов состояла именно из частиц необъяснимого. Он не мог понять, почему так важно чистить зубы перед сном, почему нельзя иметь секретов от своих родителей, почему нельзя покончить жизнь самоубийством, хотя это так просто, и почему нужно жить!? Но именно сегодня он не понимал, почему он сел в чужую машину и был так счастлив, испытывать чувство полёта на загородной трассе при скорости примерно сто восемьдесят километров в час. Но как бы всё ни продолжалось, главное начало. А началом большого пути стал взгляд мальчика, перенесшийся в сторону водителя «Мерседеса».

Ювер с опаской ожидал увидеть лицо мужчины (а скорее женщины), которое не первый месяц украшает газеты под заголовком «Розыск. Особо опасны». Но чувство опасности сменилось глубоким удивлением, когда Ювер увидел… свою учительницу по психологии.

Челюсть мальчика готова была разбиться об пол, но он вовремя стиснул зубы. Неуклюжая мимика лица юного пассажира рассмешила двадцатидвухлетнюю девушку. Юверу же было не до смеха. Рот моментально высох, капли пота возникли, где только можно, руки потеряли всю чувствительность. Девушка с силой поборола очередной приступ смеха и произнесла:

- Боже, видел бы ты своё лицо секунды назад! Да-а, а в классе ты похож на человека, которого ничем не удивишь!

Скромная и очень добрая улыбка заставила сердце мальчика забить глобальную тревогу. Улыбка была настолько знакома Юверу, что казалась верхушкой великого и прекрасного в его памяти. Это была улыбка Елены Ифрейт. Именно по этой улыбке Ювер узнавал те моменты, когда Елена была поистине счастлива.

Внезапно девушка нахмурилась, тем самым, выводя мальчика из оцепенения.

- Ты долго ещё будешь удивляться, дружок? – её голос прозвучал обиженно.

Ювер сглотнул накопившееся, и вместе с хрипом выдавил лишь:

- Не называйте меня…»дружок»

Молодую незамужнюю учительницу по психологии звали Ева Тинорди, но в стенах гимназии Ювер называл её коротко и просто: «недалёкая». Конечно, остальные четыреста двадцать восемь учеников не в коем разе не разделяли данное прозвище со своим более «недалёким» соучеником. Для них мисс Тинорди – это противоречие таким простым фактам, как то, что все учителя великие зануды (конечно после родителей), старающиеся всячески усложнить итак не лёгкую жизнь молодых тинэйджеров никчемными, по воззрению последних, косвенными уравнениями, вечными Байронами, и методами правой и левой руки. Что-о-о вы! Мисс Тинорди в ста случаях из ста сможет построить урок так, что он будет не только поучительным, но и интересным. Извечные демагогии на уроке психологии заставляют почувствовать себя на приёме у известного врача-психолога. Выслушивание душевного мусора каждого, раздражали Ювера, остальные же слушали с таким восторгом, как будто присутствовали на концерте группы Pink Floyd. Всё: манера говорить, тональность голоса, спокойный и всезнающий взгляд, всё раздражало Ювера. Его негативные эмоции делали его же самого ложкой дёгтя в бочке мёда. Однако измениться он даже не пытался, а нацарапанные на рабочем столе ехидные фразы типа «Ева всем людям поможет, дай же её здоровье Боже!» говорили об отношении Ювера к всеобще любимой учительнице по психологии.

Потому при встрече с Евой в воскресное утро 23 июня, «система функционирования» мозга мальчика просто зависла. Он не знал как себя вести, что говорить и что делать. И Ева сама поняла замешательство собеседника. Она в отличие от него знала что делать.

- Ну что, поехали!? – её голос звучал бодро и непринуждённо, - Пожалуй начнётся Третья мировая, пока ты придёшь в себя.

Ключ повернулся, двигатель с ходу дал тысячу оборотов. Машина плавно покинула затенённый двор, где минут пять назад потерялась из виду маленькая сестра Ювера. Но почему-то он за это больше не переживал, его волновало другое.

- Куда мы едем?

- На встречу судьбе, дружок!

Кедвен даже не обратил внимания на повторенное обидное слово. Он сердцем чувствовал наигранность развивающихся событий. Машина же довольно скоро приближалась к туннелю, за которым начиналась междугородняя трасса. Ювер удалялся от дома, и был рад этому - единственное чему он был рад за сегодняшний день.

Поездка через туннель прошла в молчании. Лишь нарастающий гул двигателя эхом отражался от стен.

 

5

 

- Ювер, ты куришь? – вопрос, нарушивший «немое кино» был задан вполне серьёзно.

- Нет

- Мм, а я, к сожалению да. Иногда. Чёртова привычка! – этот мимолётный порыв гнева в голосе Евы заставил мальчика чуть заметно улыбнуться.

Секунду спустя прекрасная собеседница ответила тем же.

- Видишь, и я не так безгрешна, как меня видят другие. Даже у папы римского есть свои тайные грехи. Что уж говорить про нас – грешных, - она слегка усмехнулась.

Машина ехала со скоростью примерно сто пять километров в час. На этот раз определять скорость на глаз было не нужно. Всё было видно на спидометре. Стрелка колебалась между отметками 100 и 105.

- Кстати, у вас крутая машина мисс Тинорди! Дорогая. – Ювер решил больше не изображать из себя загнанного зверя. Сидишь в самом удобном салоне из всех, что были раньше, ощущаешь ослабляющий тело аромат духов, и слышишь голос из уст самой красивой девушки в мире (конечно после любимой). Что ещё может быть лучше?

- Да, - было произнесено, как «да брось ты», с укором, - Это машина моего брата! Я беру её просто ради того чтобы в пустую пожечь бензин. Но всё же спасибо за комплемент!

Ева посмотрела на мальчика своими правильными карими глазами. Ювер не моргая, тонул в них. Изменилось сразу две вещи: первое, стрелка на спидометре зависла возле отметки 120 kmh, второе… мальчик пока не мог понять что именно.

- Да, кстати, почему ты обращаешься ко мне по фамилии? Мы же с тобой не на собрании ООН! – взгляд девушки опять был устремлён на дорогу, - Мы же друзья! Называй меня просто Ева. Это приказ!

Кедвен с радостью бы посмеялся после такого небольшого поучения, он полностью был готов раскрепоститься, однако чувство чего-то необычного заглотило мальчика как рыба червяка. Но Ювер был готов подчиниться в ответах:

- Так точно… Ева.

Смех раздался по левую руку от Ювера. На этот раз он звучал как-то неочищенно. В нём исчезла огромная доля доброты, а её место заполнило коварство.

Скорость повысилась ещё на десять единиц, и стрелка снова зависла.

«Мерседес» ехал по междугородней трассе вот уже двадцать минут. За это время он обогнал два тягача, и ещё три легковых машины пронеслись навстречу. После этого ни одной машины не возникало в поле зрения. Дорога опустела.

Ювер вглядывался в линию горизонта, стараясь заметить хоть одну встречную машину. В то же время он пытался понять, почему находиться в этой машине, в дали от дома, с девушкой старше себя на восемь лет. «И куда к тому же пропала моя…»

- Я тебе нравлюсь? – Ева не отрывала взгляд от пустой дороги.

- Д-да… очень.

- Ты бы мог любить меня? – голос звучал максимально серьёзно. И только это пугало Ювера.

- Е… если я… влюбляюсь то… - Ювер вспотел. Струя холода из кондиционера с болью въедалась в кожу на лбу, - если влюблюсь… то берегитесь, это по гроб жизни!

Кедвен пытался улыбнутся своей же шутке, но дохлая улыбка скончалась за секунды. Лучшим выходом было молчание. И оно длилось. Мальчику хотелось как-нибудь сменить тему, заговорить о мультфильмах с Дональдом, спросить о любимой кухне, но…

- Ты и меня застрелил бы тоже? Ведь так ты поступаешь с теми, кого ненавидишь, дружок?

Ювер почувствовал, как его тело ударила невообразимая сила, притом мимолётно и троекратно. Всё тело без исключения покрылось потом, сердце готово было оказаться на лобовом стекле, а из-за резкого давления и слабых кровяных сосудов, из носа показалась тонкая струйка первой крови.

- Не называй меня…

- Хватит!!! – резкий крик покрыл мальчика внеочередным слоем бесконечного пота. Он и сам был зол, но страх сжимал сердце куда сильнее. Но настоящая злость, как радиация чувствовалась от водителя.

«Мерседес» неожиданно развил скорость до ста семидесяти пяти. И на этой бешеной скорости машина сделала дугообразный манёвр объезжая неизвестно откуда взявшуюся рытвину.

Сильнейший удар головой о боковое стекло заставил идти кровь из носа мальчика с удвоенной силой. Вот что значит вовремя не пристигнуть ремни безопасности.

Когда зрение после удара вновь пришло в норму, Ювер посмотрел на дорогу. Лесополоса, ровный асфальт и чистое небо. Машин не было. И в тот момент мальчику показалось, что его путешествие плавно завершается.

 

5

 

На улице, осенняя гряз, медленно исчезала под первым снегом – белым, чистым, неизведанным, тихим и одиноким. Тишина. Вообще, 2 ноября 1986 года был самый тихий день из всех, что Ювер Эл Кедвен знал когда-либо. Дети не кричали на улице, соседи не сверлили стены, телефонный кабель был выдран, а осенний ветер унёсся куда-то на запад.

Они лежали на двуспальной кровати, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Просто лежали; и в тот момент каждый думал о своём.

Неожиданно налетавшие слабые порывы ветра, беззвучно вдували хрупкий снег в распахнутое окно. Небесная вата парила по спиральной траектории и плавно, с некой любовью, осыпала чуть заметной россыпью руки и тела лежащих. Ювер плакал. Он не ревел как обиженный ребёнок или плакса. Его слёзы были подобны каплям росы, тихо скатывающимся с листьев по утру. Мальчик не нарушал столь божественную тишину. Тишина же в ответ давала возможность вслушаться в равномерное дыхание той, что лежала по левую руку от мальчика. Цель пятилетних мечтаний и надежд лежала здесь, на расстоянии вытянутой руки, так близко… но и так далеко. Хотелось перевернуться на бок, обнять девушку холодными руками, почувствовать её тепло, но… Ювер мог только плакать.

Кедвен пришёл к Елене в семь утра с одной целью: получить долгожданный ответ. Он был настроен к суровому разговору, наполненного руганью и неполными ответами. Однако когда Елена без слов пригласила мальчика в квартиру, всю смелость как рукой смело. Девушка не закрыв дверь, прошла в спальню. Шаги утихли, и наступила гробовая тишина. Ошарашенный Ювер стоял в коридоре и ждал, что будет дальше. По истечению двух минут оцепенения Кедвен переступил порог, прилежно закрыл дверь и разулся. Со стороны спальни не было ни звука.

Мальчик с лёгкость балерины прошёл по коридору, повернул за угол и очутился в спальне. Елена была там. Она лежала на кровати и была укрыта одеялом. Её плечи были обнажены, и Ювер понял, что то же самое и со всем телом девушки. Ещё мальчик понял, что он и обнажённая девушка совсем одни в этой квартире. Ход событий сводил с ума с каждой секундой.

Глаза Елены были закрыты. Казалось, что она спала мирным сном, и лишь он - бесстыжий мальчишка вносил в эту идиллию разврат. Но кто начал первым этот спектакль?

И в этот момент Ювер в очередной раз побоялся нарушить таинственную тишину. Он беззвучно прокрался к кровати и лёг рядом с любимой.

Каждый может подумать своё, по мере своей фантазии, однако в течение двух часов Ювер не пошевелил и мизинцем. Его глаза были направлены в потолок, но они были пусты. Лишь когда лёгкая серебристая снежинка спикировала на хрусталик глаза, Ювер впервые за всё время моргнул. Он не получил желаемого удовлетворения от бесконечных раздумий и выводов. Однако один вывод все-таки крепко засел в мозгу мальчика. Он и раньше знал, что Елена Ифрейт была лучшей в «девичьей» игре на завоевание мальчишеских сердец. Смысл этой дурацкой игры был в том, что каждая симпатичная девушка должна была влюбить в себя как можно больше парней. Парни, «попавшиеся» такой девушке, не редко дрались за любовь своей девы, были даже случаи крови и переломов, некоторые же ставили крест на своей жизни: спивались, становились наркоманами и… вешались. Каждый год осквернялся хотя бы одним случаем «последнего выхода». Один одиннадцатиклассник из колледжа, в котором учился Ювер, повесился прямо в туалете для девочек, на потолочной перегородке. В тот день многие дамы сделали своё «плохое» дело прямо на пороге в дамский. Каждый раз, когда в различных компаниях упоминался этот факт, никто не смеялся, все лишь молчали и думали: что заставило молодого и красивого парня совершить этот ужасный грех. Лишь Ювер Эл Кедвен знал ответ на этот вопрос наверняка. Он был очень внимательным к таким поворотам судьбы.

«Елена была лучшей в этой адской игре, лучшей! Чёрт бы её побрал…» - Ювер не мог сдержать эмоций. Слёзы текли по щеке и с глухим стуком падали на подушку. Она была лучшей, потому что была неописуемо красивой и как никто из её подруг умела заманивать очередного дурачка своим прекрасным и нежным телом. Это был конец отношениям прекрасной Елены и глуповатого простака Ювера. The End. Однако за Ювером оставался эпилог этого драматического произведения.

Спустя восемь месяцев мальчик отпраздновал дебют своего парного выступления с винтовкой на чердаке полуразваленного общежития.

 

6

 

- Хочешь поиграть в интересную игру? А, Ювер?

На лице Евы вновь красовалась её фирменная улыбка «чёрная вдова». На скорости сто восемьдесят километров в час мальчик был готов шутить, петь и плясать лишь бы весь этот кошмар закончился. Он не стал противоречить сумасшедшей учительнице.

- Д… Да… х… хорошо, хочу, - сказать это было труднее, чем подумать, - Какие… правила?

Улыбка убийцы сменилась на добрую и застенчивую.

- Мы едем по трассе М-49. Она является самой прямой и ровной в нашем округе. А правила просты: мы оба, крепко завязываем глаза, понимаешь? Я продолжаю держать руль в ровном положении и выдавливаю всю мощность из этой машинки, - в глазах Евы засиял жуткий азарт, - Также, я поставлю звуковой таймер на сотовом ровно на одну минуту. Итак, если по истечении минуты, мы останемся живы, ты свободен. Согласен?

Эта была игра с судьбой. Дорога впереди была пуста на долгие мили. Шансы выжить были довольно велики, тем более за последние тридцать минут не проехало ни одной машины. Ювер жаждал освободиться. К тому же Ева явно не собиралась умирать, какой бы сумасшедшей она ни казалась. Игра так игра…

- Я согласен.

Ева знала ответ заранее. Она протянула мальчику бандану с логотипом «Nirvana», и, дождавшись, когда тот крепко завяжет глаза, установила звуковой таймер. После, уперевшись локтями в руль, точно такой же банданой завязала глаза себе. Секундами позже кнопка «Старт» была нажата. Время пошло.

Двигатель заревел как разъярённый бык. Ювера откинуло назад, при этом его мочевой пузырь не выдержал, но мальчик даже не заметил этого. Скорость завладела всеми чувствами. Даже в полной темноте она чувствовалась сердцем и кожей. Кедвен задышал как бешенный. Он почти чётко услышал клаксон тридцатитонного трейлера. Рядом… ещё рядом… Нет, ничего. Время свистит в ушах наравне с повышающимся давлением.

«Когда же… чёртов сигнал». Тишина. Тишина. Тишина. Поез…

Писк таймера прорезал воздух как молния во время урагана. Время вышло. Игра была закончена. Ювер с болью выдохнул воздух из лёгких, и пожалую всю свою прошлую жизнь. Несмотря на мокрые джинсы, он чувствовал себя чистым.

Правая рука как нечто невесомое потянулась к чёрной бандане с логотипом известной рок-группы. Яркий солнечный свет ударил в глаза и…

 

XXX

 

«Мерседес СЛ-600» по идеально ровной траектории на скорости двести сорок четыре километра в час въехал в медленно ползущий товарный поезд. Никто не знает, сколько десятков тонн весил весь состав в целом, да и кому это нужно знать. Известно лишь одно: если бы за всем произошедшим наблюдал человек со зрением минус одиннадцать, то он бы смог увидеть необычную картину. Вытянутое пятно цвета сливочного мороженного со скорость пули исчезло во мраке, изменяющему свой цвет с чёрного в коричневый и наоборот. Яркая вспышка осветила тёмные цвета, а также весь степной летний пейзаж. После - тишина. Лишь чёрные пятна продолжают сменять коричневые и наоборот. Каждое такое изменяющееся пятно украшал рекламный логотип

 

«ВЕНУС»

Железнодорожные грузоперевозки

С нами все дороги по плечу