Дебют.

 

Если есть материальное воплощение слова Анекдот, то таким воплощением является Петрович. Мой дальний родственник. Происходившие с ним истории неоднократно самому случалось наблюдать. Вот об одной такой и хочу рассказать.

Было это в год, когда был осуществлен запуск первого искусственного спутника Земли. Я тогда демобилизовался из армии и устроился слесарем-сборщиком на завод. При заводском ДК организовывался духовой оркестр. Записался и я учиться играть на трубе. Днем давал план, а вечером старательно выдувал гаммы. Потянуло к прекрасному и Петровича. Слуха музыкального у него, как говорится, и не ночевало. Но худрук стал учить его игре на барабане. Наверно, из-за того, что других желающих не было. С ангельским терпением и адскими муками он занимался с Петровичем и добился кое-каких результатов. Через полгода Петрович уже сносно попадал в такт, и общей музыки не очень портил.

Приближалось Первое Мая.

- Друзья! – обратился с речью на последней репетиции руководитель оркестра к нам, своим питомцам.

- Завтра у нас дебют! Первый раз играем на публике. Не подкачаем?

Мы дружно ответили, что все будет в ажуре.

- И еще… - после небольшой паузы маэстро добавил, - дирекция завода всем участникам нашего коллектива выписала премию, уже приказ есть.

Оркестр радостно задудел.

- Но это между нами, после праздников получите. А теперь давайте еще раз прогоним репертуар.

На следующее утро наш оркестр собирался у заводских ворот, откуда во главе колонны должен был выступить на демонстрацию.

Трубачи раздувались, Петрович тоже для порядка побумкал по туго натянутой коже, позвенел тарелками, что-то там подкрутил, что-то подтянул и водрузил свой инструмент впереди себя. В это время парторг завода забегал и засуетился.

- Товарищи, организованно строимся в организованную колонну и организованно выдвигаемся. Флаги и транспаранты вперед! Оркестр за флагами! Давай! – скомандовал он нашему руководителю.

И в синее, залитое солнцем весеннее небо поднялись бодрые звуки марша.

- Бум! Бах! Тра-ля-ля!

Петрович, замыкая оркестр, наяривал от души. Колонна двигалась по маленькой улочке, выходивший на Главный проспект. Все было хорошо: и флаги, и музыка, и радостно возбужденные люди. Но тут прямо посередине этой улочки появляется открытый колодец. Ну, колодец, ну, открытый, кого в нашей стране удивишь и испугаешь им, тем более, когда дружно и общей колонной, Все стали, не сбавляя шага, его обходить. Кто слева, кто справа. Мы, трубачи одним глазом в ноты косим, другим на дорогу.

Петрович человек прямой. Он никуда не косит, а идет ровно. Тем более, что у него на груди висит барабан, и ему все равно не видно, что там под ногами.

- Бух! Бам! Тра-ля-ля! – носится в воздухе.

И вдруг раздается совсем не музыкальное:

- Баа-Баххх!

Тарелки со звоном грохаются об асфальт, и в синеву весеннего неба несется совсем не подходящая для такого светлого праздника нецензурная брань.

Все оборачиваются и видят Петровича торчащим из-под барабана и из колодца одновременно.

- Ах! Ох! Да как же это? – вокруг дебютанта сразу собирается народ.

Петрович уже без музыкального аккомпанемента продолжает некультурно разговаривать.

Попробовали его вытянуть, орет пуще прежнего. Видно при падении плечо вывихнул. И сюда нельзя, и туда барабан не пускает. Петрович поместился, а барабан в колодец не лезет. Не подумали как-то, что нужно или барабаны под размер колодцев делать, или колодцы под размер барабанов рыть. Так и висит Петрович на барабанном ремне. Только голова и одна рука торчит, он ей как бы привет шлет всем трудящимся.

- Надо ремень перерезать, - предложил кто-то. Тут же появился перочинный ножик.

- Взжик!

Ремень разошелся. Барабан откатился. Но никто не догодался подхватить Петровича. И он, на прощание клацнув челюстью об край колодца, ушел вниз. На трубы и вентиля.

Дебют для Петровича был не только им запоминающимся на всю жизнь. Еще бы, ушел на демонстрацию, а домой вернулся через месяц, хромая на обе ноги.

Так что играть в строю со своей походкой он долго не мог. Разве что, где-нибудь на карнавале в Бразилии. Там ему цены не было бы.

Одно за Петровича приятно - премию он, как и все участники оркестра получил. И что искусство иногда требует жертву, он знает не понаслышке.