Что хочет автор. Литературные конкурсы

За стеной родственники и гости смотрят по телевизору всякую ерунду, которой по обыкновению изобилует новогодний эфир. Какая-то «умница» восхищается – мы, мол, уже десять лет живём в двадцать первом веке. Господи, идиоты, как же вы задолбали меня этой своей тупостью?!! Какие ДЕСЯТЬ лет???!!! Десятый год только-только собирается начаться!!! Девятый и то ещё не совсем похоронили, а они уже десять прожили!!! Заблуждение эта началось с неизвестно откуда взявшегося «глюка» – большая часть человечества по непонятной мне причине отпраздновала начало текущего столетия в ночь на 1 января 2000 года… Вот… честное слово… не знаю, как такое вообще могло произойти?! Ну, ёжику ведь понятно, что начало 2000 года, следующее прямо за концом 1999-го, означает, что в прошлое ушли только 1999 лет от того момента, с которого мы ведём своё времяисчисление. А для начала 21 века необходимо, чтобы ушли в прошлое все 2000 лет! Разве можно спорить с тем, что из двух тысяч последний – 2000-ный?! И что он должен не только-только НАЧАТЬСЯ, а полностью ЗАКОНЧИТЬСЯ, чтобы завершились два тысячелетия? Я, конечно, понимаю, что большинство людей не воспринимают множество чисел, как непрерывное, а видят лишь дискретный набор, и потому для них нет разницы между какими-либо моментами внутри года, а есть лишь его ПОРЯДКОВЫЙ номер… который они путают с КОЛИЧЕСТВОМ! Тут-то и «корень» зла. Мне сейчас, например, 24 года, 3 месяца и 9 дней, это означает, что я живу на свете 24 полных года… или, что то же самое – 25-ый год. Так же и с летоисчислением – то, что на календаре N-ный год, означает, что в прошлом осталось N минус один год, а сам N-ный – лишь в процессе! А ведь некоторые так и говорят – первым годом, мол, был нулевой! Если прочитать эту фразу внимательно, то можно умереть со смеху. Они с НУЛЕВОГО считают. Ноль у них – НАТУРАЛЬНОЕ число!! То есть, например, я зря думаю, что количество детей у моих родителей равно двум – оно равно единице, так как моя старшая сестра, получается, НУЛЕВОЙ ребёнок, а я, соответственно, ПЕРВЫЙ!!!... Хе-хе… Ну, ладно. Допустим, я даже приму эту точку зрения. Но если есть нулевой год, то, по аналогии, должны существовать нулевое столетие и нулевое тысячелетие. Тогда почему они заявляют, что живут в 21-ом веке и третьем тысячелетии, если по их логике с «номером ноль» получается, что текущее тысячелетие второе, а текущие век – 20-ый?! Однажды я получил совсем убийственный ответ – дескать, нулевой год-то есть, а столетие и тысячелетие – это что-то большее, и потому нулевыми быть никак не могут!!!... Ну… то есть, совсем люди не оцифрованы. И о чём с такими вообще можно говорить? А ведь их, чёрт возьми, большинство…

Поворачиваю голову налево, и начинаю рассматривать складки обоев. Мой взгляд встречает надпись «NHHA». Это, кажется, вирус свиного гриппа, всемирной эпидемией которого, в числе прочего, ознаменовался уходящий год? Нет… тот вирус как-то по-другому обозначается… но ведь помню же, что были буквы N, H и А? Надпись сделана обычной шариковой ручкой и столь мелко, что её очень сложно заметить, если не знать о её существовании. Племянник, наверное, нахулиганил… Нет – это я написал. Когда-то и зачем-то. И никакой это не «NHHA» – это «ИННА». Буквы русские. Не могу вспомнить, что означает эта аббревиатура, но звучит красиво. Возможно, тоже какой-нибудь вирус? В моей голове, например…

Закрываю глаза. Сейчас засну, и проснусь уже в 2010-ом. А ведь с 1995-го такого не было, чтобы я встречал новый год в состоянии сна? Совсем это неправильно. Вселенская аномалия сродни изменению значений мировых констант. И последствия соответствующие. Щас как произойдёт то, что я иногда представлял себе в подростковом возрасте. Открою я, например, глаза – и окажется, что всё в комнате, кроме меня и моей кровати, стало, допустим, в пятьсот раз выше, и во столько же раз шире и толще, то есть – в сто двадцать пять миллионов раз объёмнее и массивнее. Причём это будет касаться ТОЛЬКО внутреннего пространства комнаты, а всё остальное в мире останется прежним. Пусть основной объём комнаты – 99,9999992% окажется доступным лишь тому, кто находится внутри неё, будучи помещённым в некое альтернативное пространство, а снаружи будет существовать лишь тот её кусочек, который по размерам совпадает с её первоначальными габаритами, и, таким образом, увеличение комнаты не приведёт ни к каким разрушениям в моём мире. Короче, единственная моя проблема – найти выход из этого громадного помещения. Я встаю с кровати и некоторое время брожу по необозримому залу площадью около четырёх квадратных километров, рискуя заблудиться в джунглях коврового ворса и обозревая невероятно огромные предметы, в некоторых из них всё-таки узнаю комнатную мебель, что поражает буквально до исступления. Вот этот коричневый небоскрёб, который почти втрое выше самого высокого здания в нормальном мире – мой шкаф. Вот эта серая громада причудливой формы, большая часть которой скрыта под колоссальным покрывалом – старый монитор, который я никак не решусь выкинуть. Вот эти две циклопические конструкции из дисков, каждый из которых имеет массу в несколько сотен тысяч тонн, надетых на один исполинский стержень – мои двадцатикилограммовые гантели (восторженно содрогаюсь при мысли, НАСКОЛЬКО же громадным должен быть тот, кто способен ПОДНЯТЬ их над головой!). Вот это кругляш размером с цирковую арену – кем-то оброненная пятирублёвая монета… Так, а это что за сооружение?! Чёрного цвета, но с выступающей белой частью, нависающей примерно в пяти «моих» метрах над полом, на нижней поверхности которой имеются четыре больших позолоченных прямоугольника… Эй, да это же потерянное USB-устройство с двухгигабайтовой телефонной картой памяти внутри! А я его обыскался! Надо тогда как-нибудь сориентироваться, чтобы можно было найти его, если комната вдруг примет первоначальные размеры… Потолок зала, расположенный на высоте около полутора километров, поделен на многоакровые квадраты белой плитки, а в центре его подвешена чудовищная громада люстры, каждая из трёх ламп которой, будучи включенной, была бы способна затмить солнце… Ну, потом, конечно, пытаюсь выбраться. Полвечности проблуждав по ковровым джунглям, несколько раз чуть не погибнув от лап исполинских букашек и уже почти лишившись моральных и физических сил, я всё-таки добираюсь до Порога. Нужно забраться на него, чтобы достигнуть бесконечно громадной Двери-Портала в родной мир. А это очень сложно. Сам Порог высотой с десятиэтажный дом, поэтому нужно искать подходящие выступы на его поверхности. Но я ведь не враг себе, и потому, в конечном итоге, нахожу какую-то «тропу» и начинаю очень медленно и осторожно, непрерывно рискуя жизнью, карабкаться вверх. Спустя минут двадцать на поверхность Порога выбирается то, что от меня осталось – ободранный кусок полумёртвого мяса, клетки которого потеряли примерно половину содержащейся в них воды. А ведь ещё надо каким-то образом оказаться по ту сторону двери. Здесь уже появляются варианты. Иногда всё заканчивается хорошо – мой «почти-труп» из последних сил выползает из-под двери и оказывается на родной кухне, где его ожидают перенервничавшие родственники, бригада МЧС и команда учёных, расследующих паранормальные явления, из сериала «Пси-фактор». Или, например, я оказываюсь перед каким-то непреодолимым препятствием, но вдруг комната сжимается до своего первоначального размера. Но бывает и иной финал – комната вдруг вырастает ещё в пятьсот раз по всем линейным размерам, и я оказываюсь размеров с бациллу. Потом – ещё в пятьсот раз, и я уже размером с крупную молекулу. Потом – меньше атома водорода. Ещё два раза по пятьсот – и меньше наименьшего из атомных ядер. После чего следует серия скачкообразных многократных увеличений размера комнаты, в результате которых я, в конечном итоге, проваливаюсь внутрь кванта пространства, и, обойдя, таким образом, Великое Кольцо Природы, прямо из низшего уровня Микромира попадаю на высший уровень Мегамира. Потом следую вглубь него, рассматривая в подробностях сверх-сверх-сверх-…-сверхскопления Галактик со всё меньшим множеством приставок «сверх», проникаю на уровень «просто» Галактик, погружаюсь вглубь одной из них, получаю возможность различать отдельные звёзды… И вот, например, я оказываюсь в окрестностях одной из звёзд, слишком похожей на наше Солнце, чтобы не быть им, вижу систему холодных небесных тел, обращающихся вокруг неё, притягиваюсь к одному из них – самому, самому необычному, точной копии своего родного мира, затем уменьшаюсь ещё в миллионы раз и становлюсь столь малым, что оказываюсь в собственной комнате нормального размера, подхожу к самому себе, неподвижно лежащему на кровати, и укладываюсь в него…

… Ух! Опять родной потолок. А также – стены, пол, кровать, ноутбук и всё прочее. Новый год-то ещё не наступил? Сколько там времени? Телефон, зараза, опять глючит – сейчас перезагружается, а этот процесс может занять минуты две. Не буду ждать – посмотрю на ноутбуке. Так… ну, давай, просыпайся! Ага – 23 часа 34 минуты. То есть – ещё… э-э-э… 0,43 вместо 0,95… ну, что-то вроде 0,0045% года осталось. Совсем мало. В Интернет, что ли, опять попытаться выйти? Сегодня это удалось лишь однажды, да и то – всего минут на пять… Вот – опять не получилось! А жаль – я такую интересную дискуссию замутил в философском сообществе Живого Журнала!! Да это-то ладно, Новый год – не особо подходящее время для развития подобного рода тем. Хотя… что ещё делать, а? Ну, наступит он. Потом я в город пойду, в надежде встретить кого-нибудь из знакомых, но наверняка обломаюсь, расстроюсь, и поползу обратно в свой уютный «гробик» беседовать с тараканами в собственной голове. Так жизнь и проходит, час за часом, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом… Только собственное воображение и спасает от мёртвой серости мира и кладбищенского холода одиночества. Иногда прям, честное слово, Апокалипсиса хочется. Чтобы НЕЧТО разорвало бесцветную череду дней, вымарало её во всевозможных красках и завязало в дикий, немыслимый узел!!! Это желание у меня едва ли не с рождения, но лишь однажды – около семи лет назад, когда я был на первом курсе универа – произошло, наконец, СОБЫТИЕ, которое в моей жизни подобно Сверхмассивной Чёрной Дыре, неожиданно возникшей посреди пустого, до безобразия линейного пространства.

Я тогда был на пределе. Воспринимаемый мир представлял собой совокупность удручающе малого количества объектов, циклически сменяющих друг друга: дом-дорога-универ-дорога-дом-… Досуг – примитивные компьютерные игрушки, пересмотр по сто пятидесятому разу одних и тех же фильмов, домашняя бытовая возня вроде перестановки мебели или всяких там садово-огородных дел, переносящих в мир земли, грязи, дерева, ржавого железа и ещё многого из этой серии. Вся эта серая масса содержала и по-настоящему чёрные куски вроде ругани, ссор, различных бытовых «катастроф» типа засора в туалете и прочих пакостей, порождающих желание взорвать мир – лишь бы только уничтожить мерзкий концентрат того-что-заставляет-думать-о-НИЗМЕННОМ. Но более всего убивала людская пошлость. Я-то мысленно стремился к разным бесконечностям, даже старался придумать какую-нибудь Сверхбесконечность, в чём были определённые успехи, а остальные в большинстве своём жили в гадком, похабно конечном мире, переполненном всякой дрянью, и именно она была их ВСЕМ – и добром, и злом, и счастьем, и ужасом, и источником всемерного блаженства, и предметом бесконечного отвращения. Даже мой «Храм Науки» был насквозь пропитан ею.

Болезненно-бредовая «суета сует» так жутко травмировала жадное на экзотику мировосприятие, что мозг пошёл на крайние меры – подменил воспринимаемое осмысленно и неосмысленно воображаемым, погрузив меня во Вселенную полуконцептуального Хаоса, в пределе стремящуюся к состоянию Абсолютного Отсутствия Законов. Ведь именно Законы враги всего живого, первопричина и генератор Вселенского Зла!!! Почему? Всё очень просто, Закон – это Ограничение. Детерминизм. Его наличие означает, что чего-то нельзя. И вот именно этого, в соответствие с одним из самых паршивых Законов – Закона Подлости, зачастую очень сильно хочется! Нельзя мгновенно переместиться из универа домой и обратно – нужно около двух с половиной часов времени, из которых примерно час сорок занимает поездка в электричке (почти всегда – стоя, в переполненном вагоне, в роли «человека-молекулы», в периодической борьбе с фиктивными, но очень реальными силами инерции). Нельзя беспрепятственно усваивать информацию – тяжело полтора часа сидеть на твёрдой скамье, мучают голод и желание поспать, мешают посторонние разговоры и прочее. Нельзя добиться взаимности от очередного «объекта обожания», потому что нельзя оцифровать эту задачу, а неоцифрованность для меня тождественна нерешаемости. Нельзя хорошенько поспать, когда есть на это время – просто не хочется. Нельзя перебить всех алкашей, наркоманов, маньяков, скинхедов и прочие «живые мракотрупы». Нельзя предоставить конечной популяции субъектов бесконечный Мир, чтобы им не надо было конкурировать друг с другом за ресурсы, а можно было просто неограниченно потреблять их. Нельзя… ДА НИ ХРЕНА НЕЛЬЗЯ!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Потому что ЗАКОНЫ это ЗАПРЕЩАЮТ!!!!!!!!!!!!!!!!!! Вот есть ФОРМУЛА – и ВСЁ. Аргументы однозначно определяют функцию. И порядок стал для меня ЗЛОМ. Всё моё существо требовало, чтобы был лишь один Закон – НИКАКИХ Законов!!!!!!!!... Ну, кроме самого Закона: «никаких Законов!». Но… он ведь тоже Закон! Значит, его быть не может, ибо он своей формулировкой опровергает возможность собственного существования! Это как с Множеством всех множеств – его не может быть потому, что оно, тоже будучи множеством, должно было бы включать само себя в качестве подмножества… Эта печальная истина носит название парадокса Рассела. Или может?! Тогда оно – часть себя! Иными словами – самому себе и не равно, несебетождественно. Тогда и будет то, что мне тогда «пригрезилось» – Мир, где всё является собой лишь в частности. Будучи в нём, я сформулировал концепцию, согласно которой получается, что если Несебетождественность есть хоть где-то, то она всеобща и абсолютна, и ВСЁ во Вселенной отличается от себя во ВСЕХ мерах сразу! В соответствии с этим выводом и был устроен тот Мир, который подменил мне тогда подлую земную реальность.

Но я вернулся из него. И с тех пор умираю с тоски. Жду продолжения… Но хоть бы ЧТО-НИБУДЬ произошло!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Даже не обязательно несебетождественность, можно и попроще… Не знаю, там… в прошлое бы провалиться на пару миллионов лет? Отправиться в экскурсию по воображаемым мирам наподобие Луи Седлового из повести «Понедельник начинается в субботу»? Оказаться в зазеркалье? Вступить в противоборство с аморфным Дьяволом?.. Да хотя бы стать на две головы выше или обрести способности к телепатии и/или телекинезу?! НЕТ – живи и тухни в мире, где ВСЁ ЗАПРЕЩЕНО!!!!!!!!!!!!!!

Встаю и начинаю нервно расхаживать по комнате. Чувствую, что меня бесит в ней буквально каждый предмет! Почему? Да ОБЫКНОВЕННЫЕ они все!! Постоянные по размерам, форме и структуре, которые полностью определяются физическими Законами. Этот шкаф не может сжаться вдвое. Ноутбук не может стать жидким и стечь со стола на пол. Дверь не может быть порталом в иное измерение. Я не могу войти в бесконечный коридор между двумя зеркалами и отправиться в вечное путешествие по мирам-отражениям. Вот это USB-устройство не может превратиться в гигантского чёрного жука в белом позолоченной головой, и… ой! Да ведь я уже неделю его ищу, это устройство! А оно, оказывается, вот где валяется… СТОП! Я минут десять назад «вернулся» из очередной фантазии и там ВИДЕЛ это устройство!! Да и лежит оно на том же самом месте позолоченными контактами вниз!!

Я впился в устройство взглядом. Одновременно у меня в памяти чётко восстановился фрагмент недавнего «сна наяву», где я, катастрофически помельчавший по отношению к комнате, смотрел на эти контакты снизу вверх. В реальности я видел на левом контакте серое параболообразное пятно шириной около полумиллиметра и длиной около двух с половиной, монотонно утолщающееся по мере приближения к «вершине». «Во сне» я видел его же в трёх метрах над своей головой, и в таком масштабе уже была заметна существенная немонотонность нарастания толщины, кое-где наблюдались и сужения, а в некоторых местах поверхность пятна-«параболы» словно бы «отпочковывала» свои миниатюрные подобия, что делало пятно похожим на недооформившийся фрактал. Над двумя средними контактами, более короткими, белая поверхность «во сне» оказалась сильно загрязнённой бесформенной совокупностью разнообразных пятен металлического цвета. В реальности можно было разглядеть лишь самые крупные из них – те, чьи размеры превышали пятьдесят микрон, но их форма и взаимное расположение ТАМ и ЗДЕСЬ были совершенно одинаковыми! А над правым контактом «во сне» металлические пятна приняли форму спиралевидных структур, всей своей совокупностью напоминая крошечное скопление Галактик, в реальности же «спиралевидность» невозможно было различить невооружённым глазом, но форма совокупности не оставляла никаких сомнений в том, что… я действительно ВИДЕЛ её ТАМ!!! В моей фантазии участвовал РЕАЛЬНЫЙ объект!!! Если это был сон – то вещий! А… А если и всё остальное – ПРАВДА???!!! «Вадим, иди за стол! – кричит из комнаты мама. – Десять минут осталось до нового года!» «Вадим!!!!», – фельдфебельским басом орёт отец (как же они задолбали орать так, будто я глухой, и будто наступление нового года хоть что-то значит!). «Иду!», - машинально отвечаю я, будучи мысленно совсем не здесь.

Зачем-то прусь в комнату. И что там? Ага! За столом сидят родители, которым уже перевалило за шестьдесят и соседка примерно того же возраста. Друг другу они, конечно, как нельзя лучше подходят, но мне-то физически и психологически требуется более молодая компания (которой, Дьявол Бога побери, НЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!) Ладно – старики в этом не виноваты. Да и вообще – что за земные банальности? У меня теперь такая ТЕМА появилась для беседы с собой! Сажусь за стол и начинаю нехотя, просто ради приличия набивать и без того сытое брюхо всякой снедью. Вот уж чего-чего, а её у нас всегда хватает! Но одной едой сыт не будешь… Я гнал прочь мысль, что это – лишь совпадение! Ага, как же! Ну, давай, давай всё опошлим. Или, что то же самое – найдём рациональное объяснение. Типа, я видел это устройство – и где оно лежит, и как оно лежит – потом сохранил эту информацию на каком-то глубоком уровне памяти, как-то там обработал и, сам того не зная, сделал элементом очередного «сна». А потом увидел его второй раз, и заставил себя поверить в то, что нашёл в реальности кусочек собственной фантазии… М-да-а-а-а… Подобный скепсис – рак души… А если всё не столь банально? Тогда почему бы не предположить, что я действительно материализовал воображаемое?

Как вообще соотносятся материальное и воображаемое? Это – предмет исследования нескольких областей знания, в которых я ни бельмеса не понимаю. А если подумать, подключив своё воображение?... Ну, давай для простоты примем за абсолют, что существует объективная реальность – Мир, каков он есть на самом деле. Мы все его как-то воспринимаем, но каждый по-своему, и потому каждый субъект живёт в своём – индивидуальном – мире. В реальном Мире есть объекты, в наших индивидуальных мирах – их проекции, то, чем данный объект является для кого-либо из нас, то, что мы о нём знаем. Знание – это ВСЁ, благодаря чему данный объект есть для субъекта. Именно поэтому нельзя сказать, как индивидуальное «знание об объекте» соотносится с собственно объектом, ибо всё то, благодаря чему будет выясняться это соотношение – тоже знания. Нельзя знать больше того, что знаешь. Реальные объекты – «вещи в себе», нечто, лежащее за пределами знания вообще. Это – старая философия, но и я однажды – лет в четырнадцать – самостоятельно пришёл к этим же выводам, позднее они были многократно переосмыслены, а теперь хранились в мозгу на складе концепций в качестве одного из вариантов миропонимания.

Тогда каждый индивидуальный мир – мир отражений (теней, силуэтов…) непознаваемой Реальности. А у самих индивидуумов могут быть представления об оригиналах и копиях. Например, в наших мирах копиями «реальных» объектов являются отражения в зеркалах, фотографии, оптические тени, видеозаписи, в несколько ином смысле – рисунки, схемы, описания, воспоминания и многое другое. И любую из этих копий можно многократно перекопировать, создавая отражения отражений отражений отражений… отражений исходного «оригинала». Механизмы их образования представляются познаваемыми – мы сформулировали Законы, объясняющие нам эти явления. И научились использовать их в самой осязаемой области – практике – что возвело наши представления в ранг абсолютов. Когда же появляется нечто, никак не совместимое со сформировавшимися представлениями, то мы либо находим этому новое объяснение, либо объявляем сверхъестественным. Поэтому механизм образования отражений «вещей в себе», лежащий за пределами познания вообще, АБСОЛЮТНО СВЕРХЪЕСТЕСТВЕНЕН, находится вне любого индивидуального мироздания, вне восприятия и концепций.

Тем временем, до нового года осталось меньше четырёх минут и на экране появился президент МЕДВЕДъ. Ох, думаю, загрызу сейчас тебя, если скажешь, что закончилось первое десятилетие двадцать первого века! Но, слова Богу, он этого не сказал. Речь его была столь торжественна, что повлияла даже на меня, хотя несколько минут назад я вообще не видел смысла в этом всемирно отмечаемом празднике. Ну, что такое «год»? Полный оборот Земли вокруг Солнца протяжённостью около 940 миллионов километров. Почему 2009-ый? Потому, что примерно столько лет прошло с предполагаемого дня рождения Иисуса Христа – события, которое лично для меня особого значения не имеет. Времяисчисление – вещь бесконечно условная. Можно любой момент принять за начало отсчёта, любой промежуток времени принять за единицу, наобразовывать от неё дробных и кратных единиц и вот, пожалуйста – новое времяисчисление. Используемое – просто результат договорённости. Можно было бы, например, вести его с момента рождения моего племянника Серёги, приняв за единицу время жизни тяжёлой элементарной частицы с красивым названием «сигма-минус-гиперон», равным, если мне не изменяет память… а она мне, вроде бы, не изменяет… но если изменяет, сволочь, то найду с кем и убью обоих на хрен!!!... примерно 0,15 наносекунды. Назову эту единицу… ну, допустим, один сигмец (обозначение – 1 сгм). Образуем кратные единицы: один декасигмец (дэсгм), равный десяти сигмецам, гектосигмец (гсгм) – сто сигмецов, килосегмец (Ксгм) – тысяча, мегасигмец (Мсгм) – миллион, гигасигмец (Гсгм) – миллиард, терасигмец (Тсгм) – триллион, петасигмец (Псгм) – квадриллион, эксасигмец (Эсгм) – квинтиллион. Теперь образуем дробные единицы: децисигмец (дсгм) – одна десятая часть сигмеца, сантисигмец (ссгм) – сотая, миллисегмец (мсгм) – тысячная, микросигмец (мсгм) – миллионная, наносигмец (нсгм) – миллиардная, пикосигмец (псгм) – триллионная, фемтосигмец (фсгм) – квадриллионная, аттосигмец (асгм) – квинтиллионная. Тогда сейчас…. м-м-м… ему девять с половиной лет, то есть – около трёхсот миллионов секунд… О! Самый конец второго эксасигмеца от Рождества Серёги. Прям почти ровно. Точнее в уме не сосчитаю. Христос родился примерно в 422-ом эксасигмеце до Рождества Серёги. Примерно восемь с половиной тысяч эксасигмецов назад сформировался вид «Хомо сапиенс», девятьсот миллионов эксасигмецов назад образовалась наша планета, а более двух миллиардов эксасигмецов назад произошёл Большой Взрыв, давший начало нашему Универсуму. В новых единицах сутки – это приблизительно 576 терасигмецов, час – 24 терасигмеца, минута – 400 гигасигмецов, секунда – 6 гигасигмецов 700 мегасигмецов. Мало, всё-таки, живёт сигма-минус-гиперон! Но существуют в природе и столь кратковременные процессы, что для их описания потребуются дробные единицы. Например, ещё более тяжёлая элементарная частица с ещё более красивым названием «сигма-мезонный резонанс» живёт всего около 55 фемтосигмецов, а квант времени и вовсе меньше наименьшей из придуманных мной дробных единиц – аттосигмеца – почти в три квадриллиона раз… И таких вот времяисчислений можно наконструировать сколь угодно много. Вопрос лишь в том, насколько богато воображение.

Ну, вот и бой курантов! Двенадцать ударов до 2010 года от Р. Х. А я вместо того, чтобы радоваться, вновь и вновь повторяю себе, что это все бесконечно, сверхбесконечно, несебетождественно-сверхбесконечно условно!!! Как и все прочие отражения, ВСЁ в ЛЮБОМ индивидуальном мире. Ведь нельзя взглянуть на ЭТО «зеркало» извне!!!.. Десятый удар… одиннадцатый… две…

Двенадцатый удар не состоялся. Начался, но не прозвучал, оборвавшись на завершающей стадии. Я стоял с бокалом шампанского в руке, вопросительно глядя на остановившиеся куранты. Ого! Самые главные часы страны сломались?! Такое хотя бы раз бывало в истории??!!

Ответ нашёлся в следующее мгновение. Я видел бокал в руке, но не чувствовал его. Я видел, что стою на полу, но не чувствовал под собой твёрдой опоры. Я видел кушанья на столе, но не ощущал запахов. Я видел родителей и соседку, застывших с поднятыми бокалами, но не видел в этом ничего особенного. Мир вокруг меня видим, но не осязаем. Это мне хорошо знакомо. Такое со мной может быть лишь в одном состоянии. Во сне.

Глава 2. Архипространство и архиматерия

Подобное состояние крайне неустойчиво и поэтому существует лишь несколько мгновений. По крайней мере, раньше так было. Стоило мне понять, что я вижу сон – и я тут же просыпался. Но в этот раз было нечто иное. Реальность вокруг казалась незыблемой, уподобившись мгновенной объёмной фотографии. Я убрал руку от бокала, и тот остался на прежнем месте, застыв в воздухе в полуметре от поверхности стола. Интересно, смогу ли я погрузить палец в его содержимое? Пузырьки в нём, по крайней мере, неподвижны. Если оно абсолютно стационарно, то его форму нельзя изменить даже в исчезающее малой мере, и, соответственно, в него ничто не сможет проникнуть. Даже излучение. Но… я ведь вижу, что у него внутри, значит – оно проницаемо (во всяком случае – для фотонов). Я осторожно дотрагиваюсь пальцем до поверхности жидкости. Оно не твёрдая – её просто нет. Пальцы свободно проникают в жидкость, не изменяя её формы. Но в самом бокале их увидеть нельзя – погрузившись в шампанское, они просто исчезают из этой реальности, а после извлечения появляются вновь, не имея на себе никаких следов контакта с видимой, но нематериальной средой. А можно ли сдвинуть с места сам бокал? Нет – он столь же нематериален, и рука проходит сквозь него, не встречая препятствия. При взмахе рука не чувствует, что движется в воздухе, он здесь – такая же фикция. Но я чувствую, что дышу, слышу, как бьётся моё сердце. Может, волны здесь всё-таки как-то распространяются? Волны??? Мы видим благодаря восприятию электромагнитных волн и слышим благодаря восприятию акустических. Но в мире без времени они распространяться не могут! Но тогда… тогда, возможно, я просто вижу и слышу то, что происходит в моём сне, а не посредством электромагнитных и акустических колебаний? То есть, я выдумал свои волны, благодаря которым могу обозревать мир собственных фантазий? А вот пол, почему-то, твёрдый?! А не чувствую, что стою на нём, но не могу проникнуть сквозь него. А если попытаться? Если, например, топнуть по нему ногой, то он окажет сопротивление? Если да, то он материален. Но попытка лишила эти вопросы смысла – стопа не ударила по полу, а просто мягко встала не него, не ощутив прикосновения. Положение пола в пространстве комнаты не было определённым. Вернее – жёстко фиксированным. Он просто находится на уровне моих подошв. Не может быть такого, чтобы он стал препятствием – он просто аккуратненько корректирует своё положение, не являясь ничем, кроме нематериальной опоры.

Имитирую ходьбу, я медленно поплыл над полом, направляясь к выходу из комнаты. Оказавшись в прихожей, я не заметил в ней никаких внешних отличий от «прихожей наяву». Вот только потолок чуть-чуть ушёл вверх, стены едва заметно раздвинулись, а внутреннее пространство приобрело исчезающее малую кривизну, словно я смотрел на мир сквозь крайне слабое увеличительное стекло. Оказавшись возле зеркала, я уставился на собственное отражение, в лицо которого была плохо вшита искусственная улыбка, а в глазах полыхали опасные огоньки – крохотные подобия адского пламени. Отражение было настолько наглым, что не только не пыталось соответствовать мне, но и бесстыдно выставляло на показ отличия от своего оригинала. Я, бледнея, стоял напротив зеркала буквально по стойке «смирно», а «двойник» эдак небрежно облокотился на зазеркальную раму правой рукой, скрестив при этом ноги так, будто страдал недержанием мочи, а на его сытой красной роже читалось бесконечное торжество раба, которого судьба поменяла местами с проклятым господином, предоставив возможность сполна отомстить за все прошлые унижения. Полностью потеряв представления о своём статусе, «двойник» начал медленно перетекать в «реальность» сквозь тончайшую зеркальную грань, оформляясь в закрытом для него мире оригиналов.

Оформившись, он всё ещё казался вросшим в зеркало, будто бы являясь колоссальным дефектом отражающей поверхности… Он смотрел исподлобья и в его больном, хищном взгляде не было ничего, кроме бесконечного презрения. А я поражался его безобразию, ибо все мои физические недостатки были в нём многократно преувеличены. У меня был небольшой живот, наличие которого при необходимости можно было легко скрыть, а в его брюхо свободно мог поместиться пудовый арбуз. Я едва заметно сутулился, а двойник был горбат, как Квазимодо, что делало его почти на голову ниже. У меня от рождения немного вывихнут тазобедренный сустав на правой ноге, а его нога повёрнута почти на девяносто градусов. В дополнение к этому с него ручьями тёк пот, пропитывая одежду и распространяя в тесной прихожей соответствующее «амбре».

Не произнося ни слова, моё уродливое отражение двинулось на меня. Я отступил от него в узкий коридор между шкафом и стеной, но длиной этот коридор был менее трёх метров, а выйти из него, не столкнувшись с двойником, не представлялось возможным. Шёл он медленно, тридцатисантиметровыми шажками, с трудом передвигая вывихнутую ногу и корчась от боли каждый раз, когда наступал на неё. При этом он упирался ручищами в границы коридора и жутко пыхтел, задыхаясь от злобы и чудовищного напряжения. Надо открыть входную дверь и бежать из квартиры! Но дверь – часть стены, а все стены, пол и потолок квартиры – нематериальные, но непреодолимые границы!!!.. СТОП. А само отражение?! Оно разве материально?!! Оно же вообще из ненастоящего зеркала вышло, а значит – ещё более нематериально, чем всё остальное в этом сне! Значит… нужно просто понять это, и пройти сквозь него!!!

Я двинулся навстречу двойнику-уроду, убеждая себя, что верю, будто его НЕТ, но на самом деле не веря в это. Но подойти вплотную не смог. Ибо мерзкая туша отражения имела статус Границы. Он не мог ко мне прикоснуться и задушить своими кошмарными лапами. То, что он мог, было несоизмеримо хуже. Я попал в ловушку между ним и другой Границей, образованной полом, не открывающейся входной дверью, стеной и шкафом. Если я не выберусь отсюда, то двойник, неограниченно приближаясь, будет зажимать меня во всё более и более тесном пространстве, и я буду столь же неограниченно вдавливаться в себя, пока не обращусь, например, в сверхмикроскопическую чёрную дыру. Надо перепрыгнуть его!!! Но КАК, если нет ничего, от чего можно было бы оттолкнуться, а сам двойник так же недостижим, как абсолютный ноль или скорость света в вакууме???

И самое жуткое, самое издевательское во всей этой ситуации – между телом двойника и поверхностью шкафа был зазор, но в столь маленькую, узкую щель не пролезть и кошке!!! Зато сквозь неё было видно изуродованное, покорёженное зеркало, а по ту его сторону спиной ко мне стояло вросшее в зеркальную поверхность отражение моего отражения! Оно появилось в тот момент, когда зарвавшийся двойник в нарушение всего проник в мир оригиналов, но тут же отказалось отражать ненастоящий оригинал, и потому осталось возле зеркала, не копируя его дальнейшие действия. А разве могло быть иначе – оно-то свой статус знает! Оно – Копия, а не Копия с Копии!! Оно не может быть Копией с Копии!!! Отражение не может стать ОРИГИНАЛОМ!!! Есть абсолютные ЗАКОНЫ!!! Их нарушение – гибель Вселенной!!!

Отражение отражения обернулось и упёрлось в зеркало животом и ладонями. По его мертвенно-бледному, перекошенному диким бешенством и отчаянием, лицу, текли реки кристального пота. Я сжался на полу в позе внутриутробного плода, чувствуя, как уродливая туша двойника вдавливает меня в себя. Мои суставы затрещали от огромного напряжения; ещё немного, и пространство сна, в котором заключено моё тело, сожмётся настолько, что я обращусь в костяную кашу! В этот момент я встретился взглядом с двойником двойника. Увидев меня, он невероятно выпучил больные глаза, и, резко оттолкнувшись от обратной стороны зеркала, отскочил от него в конец отражения коридора. Мгновением позже огромная сила грубо подняла меня, и, пронеся под потолком, бросила на пол в метре от зеркала. Я не соприкоснулся с полом, но почувствовал тупую боль от удара. Ещё через мгновение я резко вскочил на ноги и встал в полный рост перед зеркалом, видя в нём своё нормальное отражение – бледного, взлохмаченного субъекта, в глазах которого плескался пережитый ужас. А прямо за спиной нормального отражения стояло отражение ненормального отражения – уродливый горбун с огромным брюхом и взглядом гениального маньяка. «Иди давай!», – небрежно скомандовал он и толкнул нормальное отражение в спину. Одновременно с этим та же огромная сила швырнула меня к зеркалу, и я врезался в его поверхность, лоб в лоб столкнувшись с нормальным отражением. Обернувшись, я увидел, что мой кошмарный двойник развернул свою тушу в узком проходе и теперь тоже стоит лицом к зеркалу. Увидев меня, он бешено взревел и, продолжая упираться ручищами в шкаф и стену, похромал в мою сторону столь стремительно, что меня парализовал ужас и я потерял способность двигаться. «Давай, давай, не тормози!!!», – велел из зеркала мой собственный голос и в то же мгновение меня резко толкнули в грудь. Я погрузился в зеркало, словно в вязкую, идеально прозрачную жидкость, и тут же с чмоканьем вывалился из него с противоположной стороны. Уродливый двойник с рёвом бросился на стекло, отделившее его от меня. Он в исступлении бился об него, и я не сомневался в том, что эта Граница долго не выдержит. Надо бежать от зеркал, бежать в сверхбесконечность, бежать в мир без отражений!!! «Не волнуйся – ему сюда не попасть!», - произнёс мой голос у меня за спиной.

Я обернулся и увидел двойника двойника.

– Мы трое не можем одновременно находится по одну сторону, – продолжил он. – А мне вообще нельзя ходить сквозь зеркала. Поэтому здесь может быть только кто-то один из вас.

– А можно поподробнее? – спросил я, поднимаясь. Внешне мой спаситель был точной копией того, кого не захотел отражать. Такой же несуразный и с больными глазами, смотрящими исподлобья. Только очень уж бледный. Не доверял я ему. Да и силища его столь велика, что ему и пятеро таких, как я, не противники. Опасное существо.

– За личину извини, – умиротворённо произнёс двойник двойника… тройник, короче! – Мой облик его обликом определён. Сейчас исправлюсь. Только пойдём в твою комнату – там зеркал нет!

Я улыбнулся и последовал за ним из отражения прихожей в отражение своей комнаты. Как только мы оказались на месте, тройник начал изменяться. Исчез горб, уменьшился живот, вернулась в нормальное положение правая нога. Теперь он был просто моей копией. Обычным двойником, а не тройником каким-нибудь. Единственная странность, от которой он не избавился – это бледность.

– Сейчас я тебе всё расскажу, – произнёс двойник голосом лектора и сел на диван.

Я вопросительно посмотрел на него, ибо до сего момента был уверен, что на диван тоже имеет статус Границы, и потому на него нельзя сесть. Но он промялся под телом двойника точно так же, как и в реальности.

– А… разве так д-должно б-быть?! – заикаясь, спросил я. – Здесь ж-же нельзя ни-ничего деф-деформировать?

– Да это, в общем-то, от тебя зависит, – несколько раздражённо произнёс двойник. – Твой же сон.

– Ага, – тупо проговорил я, и плюхнулся на диван в метре от «себя-второго».

Поверхность дивана была мягкой. Я бы даже сказал – слишком мягкой. Сидеть и лежать на таком было бы неземным блаженством, если бы не одно «но». Он не был теплым. И холодным тоже. К его поверхности словно бы вообще не относилось понятие температуры. И это напрягало меня не только с позиций ощущений, сколько с позиций логики. Температура – фундаментальное свойство материи. Оно определяется энергией частиц, из которых состоит материальный объект. А этот будто бы вообще не состоял из частиц, являясь бесструктурным, неделимым монолитом.

– Да прекрати ты, – пренебрежительно усмехнулся двойник. – Здесь «материя» может иметь какие угодно свойства. Всё зависит от богатства и изощрённости фантазии.

– Ты мысли мои читаешь? – спросил я, глуповато вылупив глаза.

– Блин… Ну сказал же – КАКИЕ УГОДНО!!! – злобно рявкнул двойник. – Ладно, извини. Просто вы задолбали уже меня этой своей тупостью! Речь-то, собственно, не об этом. Вот ты тут недавно размышлял о том, что мир каждого субъекта состоит из «отражений» недоступных никакому знанию «реальных объектов». Скажи-ка мне, superinfinity, а сколько ВСЕГО таких отражений?

– Где – в Мире? – спросил я, поражаясь скорее не вопросу, а тому, что этот «выкидыш зеркала» назвал мой ник в Живом Журнале.

– Ну… да, – «я-второй» поморщился, будто бы услышал что-то не совсем приличное. – Во Вселенной вообще их сколько?

– Э-э…. – замялся я. – Вопрос сам по себе какой-то дикий. Я о множестве самих-то субъектов ничего сказать не могу, а что уж говорить о множестве того, из чего состоят их… наши миры? Да и само понятие… В общем, я не знаю, что тебе ответить. Ограничусь банальностью – бесконечно много??

– Ну, начинается опять, – проворчал двойник. – Бесконечно, сверхбесконечно, сверх-сверхбесконечно… Ладно, давай так. Возьмём для примера твой диван. Не этот, а настоящий. Перечисли, пожалуйста, всё то, что он включает, как объект твоего мира?

– Так… начнём с самого крупного и осязаемого. Каркас, обивка, мягкие наполнители всякие, покрывало вот… ну, для меня это тоже часть! – принялся перечислять я, едва сдерживаясь от смеха (никогда не думал, что придётся рассказывать самому себе анатомию дивана!).

– Четыре объекта назвал, – произнёс двойник, отметив каждую названную «часть» одобрительным кивком. – А дальше.

– Всякие крепёжные принадлежности… Сколько их там? Или «совокупность крепёжных принадлежностей» следует считать одним объектом? – спросил я.

– «Совокупность крепёжных принадлежностей» – это один объект, а всевозможные их подмножества вплоть до отдельных элементов – другие объекты, – с пренебрежительной улыбкой ответил двойник. – Я надеюсь, ты понимаешь, что всевозможных подмножеств тех же крепёжных принадлежностей больше, чем собственно элементов?

– Конечно! – выкрикнул я с обидой в голосе. – Что ж я, по-твоему, не соображаю ничего?! Взять вот, к примеру, три… нет – лучше четыре гайки, полагая их разными объектами. Присвоим им номера – «один», «два», «три» и «четыре». Получаем множество гаек, включающее четыре элемента. Это множество имеет следующие подмножества: по три гайки – «один-два-три», «один-два-четыре», «один-три-четыре», «два-три-четыре», по две – «один-два», «один-три», «один-четыре», «два-три», «два-четыре», «три-четыре». Ну, «сочетания из одного элемента» я учитывать не буду. Получается десять подмножеств. А если бы гаек было пять, то по число подмножеств оказалось бы равным… м-м-м… щас, минутку… о – двадцать пять штук! А их ведь не пять, а намного больше. Штук… ну, допустим, двадцать. Я даже не буду стараться посчитать, сколько из них можно составить различных сочетаний! А порядок элементов в множестве имеет значение?

– Это я у тебя должен спросить, – голосом мудрого экзаменатора произнёс двойник. – Речь ведь идёт не о непознаваемом «диване вообще», а о вполне конкретном «диване для тебя». Вот ты мне и скажи, имеет ли для тебя значение порядок элементов в множестве.

– Да имеет на самом деле, – ответил я. – Мы же все объекты перечисляем… Слушай, я формулу вспомнил! Если в множестве N элементов, то подмножеств у него 2 в степени N. Тогда я неправильно посчитал – у четырёхэлементного множества будет 16 подмножеств, у пятиэлементного – 32, а у двадцатиэлементного – аж 1.048.576…

– Это если порядок элементов не имеет значения, – прервал меня я-второй. – И если учитывать то, что ты при подсчёте выкинул – одноэлементные и пустые подмножества. Но ты решал, что одноэлементные будешь учитывать отдельно, а на пустые вообще забьёшь. Вот и гни эту линию дальше.

– Блин, вот я лошара! – воскликнул я. – Взял – и усложнил себе жизнь. Тем более, что степени двойки я хорошо помню. Но как бы то ни было – я ведь всё равно не знаю, сколько точно в диване винтиков и гаечек!

– Да для тебя-то их сколько?! – неприятно улыбнувшись, спросил двойник. – Назови то число, которое первым приходит тебе на ум. Это тоже будет правильно. Поверь мне.

– Ох…– выдохнул я. – Ну-у-у-у-у… пусть всех крепёжных принадлежностей будет в сумме… двадцать шесть. Как бакинских комиссаров. Но теперь мне нужен хотя бы инженерный калькулятор, чтобы посчитать количество всевозможных комбинаций.

– Да Господи! – воскликнуло отражение. – Мы же о тебе говорим! Не нужны здесь точные данные. Правильным ответом будет то число, которое при постановки данного вопроса возникает у тебя в голове. Хочешь сказать, что оно не определено потому, что ты не можешь произвести в уме точные математические расчёты? Тогда просто назови число, которое прямо сейчас ассоциируется у тебя с этой величиной.

– Сто квинтиллионов! – выкрикнул я, краснея и полуидиотски улыбаясь.

– Ну, вот и прекрасно, – обрадовался двойник. – Ещё какие объекты-элементы можешь назвать?

– Допустим, волокна ткани, – с ходу ответил я. Но их… так… я, всё-таки, чуть-чуть подумаю!... М-м-м… э-э-э… так, надо полагать… что-то порядка миллиарда. Да – пусть будет миллиард. О числе всевозможным подмножеств вообще боюсь думать! Что-то явно большее, чем факториал миллиарда, но всё-таки меньшее, чем миллиард в миллиардной степени.

– Принято, – без всяких определённых эмоций произнёс двойник. – Перечисляй дальше.

– А волокна, естественно, состоят из атомов! – нарочито-торжественно констатировал я. – Атомы там разные, а всего их… так, диван весит, наверное, килограммов сто. А такой типичный «элемент», как атом углерода… у него ведь двенадцать нуклонов в ядре?... что-то около двух стосекстиллионных (0,00000000000000000000002) от грамма. Получается, что атомов в диване порядка 5 октиллионов (5 с двадцатью семью нулями!). Ну, а число всевозможных комбинаций… короче, ты понимаешь!

– Ясен пень, – совсем уж небрежно произнёс «я-второй». – Дальше давай.

– Да что дальше! – воскликнул я. – Будем считать, сколько в нём всего протонов, нейтронов и электронов? А потом – сколь кварков? Давай тогда уж сразу переведём объём дивана в кванты пространства, и прикинём, сколько у такого огромного множества различных подмножеств. Объём дивана… ну, примерно два кубометра. Квантом пространства я со своих позиций буду называть сферу диаметром примерно 1,6*(10 в минус 35-ой степени) метров. Объём такой сферы… 1,7*(10 в минус 104-ой) степени кубометров с хорошей точностью. Тогда получается чуть больше, чем 10 в 104-ой степени штук. То есть разных подмножеств – порядка гуголплекса!

– Молодец! – воскликнул двойник и фальшиво зааплодировал. – Насчитал гуголплекс разных объектов в обычном диване! Или ты ещё не закончил?

– Да знаешь… – задумчиво произнёс я, почесав затылок. – Не обязательно, в принципе, на этом заканчивать. Те элементарные частицы, из которых состоит обсуждаемый макрообъект, сами по себе могут оказаться неисчерпаемым источником всякой всячины! Мне просто вспомнились размышления о том, что наша и другие вселенные могут иметь форму гиперсферы. Пусть она четырёхмерна. Мы, воспринимая лишь три измерения, живём на её поверхности. Аналогичным являлось бы, например, положение двумерного существа, обитающего на поверхности обычной сферы. Если оно будет вычерчивать вокруг себя концентрические окружности всё большего диаметра, охватывая с каждой новой окружностью всё большую часть своего мира, то процесс будет идти так же, как если бы вместо сферы было плоскость – каждая новая окружность будет больше предыдущий, заключая в себе более крупный участок двумерного пространства. Если сфера очень большая, то кривизны заметно не будет. Но – лишь до тех пор, пока окружности не достигнут экватора мира. После его пересечения каждая последующая окружность, по-прежнему заключая в себе всё больший объём, будет меньше предыдущей, находящейся внутри неё. Если заинтригованное таким немыслимым поворотом событий плоское существо продолжит чертить окружности дальше, то в конце концов достигнет полюса сферы, и последняя из концентрических окружностей окажется точкой, заключив в себе всю сферическую Вселенную в восприятии плоского существа. Для нас аналогичным процессом будет вычерчивание сфер вокруг себя. После пересечения «экватора» гиперсферы мы вдруг обнаружим, что сферы, внутри которых оказывается всё большая часть вселенной, уменьшаются в объёме, заключая в себе большие сферы! Когда же мы достигнем противоположного «полюса» гиперсферы, последняя из концентрических сфер, имеющая минимально возможный объём – объём кванта пространства – заключит в себе всю нашу Вселенную. Гиперсферические вселенные снаружи могут выглядеть, как самые элементарные объекты! Те, из которых состоит диван – не исключение. То есть, его можно полагать совокупностью десяти тысяч гуголов вселенных. А сколько всевозможных объектов в каждой из этих вселенных – вообще думать страшно. А ведь и каждый из них, в свою очередь, может оказаться целой вселенной, также состоящей из чудовищного множества «вселенных-частиц» и т. д. Поэтому, чувак, объектов в моём диване вовсе не гуголплекс и даже не число Грэма – их бесконечно много! Но и на этом не обязательно заканчивать…

– Диван – это просто пример, – прервал меня бледный двойник. – Можно взять для рассмотрения что угодно другое. Хоть принтер, хоть стол, хоть стол вместе с принтером, хоть кусок стены с куском ковра, хоть какой-нибудь квазар, до которого не один миллиард световых лет. Вообще – любую совокупность любых объектов, которые ты полагаешь отдельными и можешь как-то назвать. Разумеется – не только тех, которые тебе представляются материальными. Это может быть и какая-нибудь концепция или концепции, какие-то мысли и чувства, сколь угодно великое множество объектов всевозможных степеней абстрактности. Например – множество действительных чисел. Помнишь, сколько их?

– Математики в большинстве своём называют это «бесконечностью мощности континуум», – принялся вспоминать я. – Один хороший человек по имени Георг Кантор создал классификацию бесконечных множеств ещё в конце позапрошлого века, разделив их по степени мощности и выстроив в иерархическую последовательность. Бесконечности в этой последовательности он пронумеровал, обозначив каждую буквой «Алеф» с соответствующим индексом. Низшей ступенью было множество всех чисел, кратных некоторой конечной величине – целых, натуральных, кратных двум, кратных одной сотой и прочие. Такую счётную бесконечность Кантор обозначит «Алеф-0». Следующая в иерархии бесконечность была обозначена «Алеф-1» и имела мощность континуума. Я долгое время был уверен, что «Алеф-1» – это число точек хоть на прямой, хоть на плоскости, хоть в любом другом – сколь угодно многомерном – пространстве либо конечной области пространства. Такой бесконечностью было и множество всех действительных чисел. Потом я поговорил с профессиональными математиками, и они сказали мне, что вышеперечисленные множества имеют мощность «два в степени Алеф-0» так же, как и множество всех подмножеств множества мощности Алеф-0, а Алеф-1 – это менее мощное множество, «элементарная» несчётная мощность. Признаюсь честно, я так и не понял, чем «два в степени Алеф-0» больше, чем Алеф-1, но надеюсь, что когда-нибудь пойму. Ещё более мощным, чем континуум, являются, например множество действительных функций и множество комплексных функций. Но я не буду утверждать, что оно имеет мощность Алеф-2, хотя и не исключаю этого. Сама же по себе Лестница Алефов более, чем бесконечна. Множество всех мощностей бесконечности мощнее любой бесконечности! Такие объекты в математике называются не множествами, а собственными классами. Но наедине с самим собой я называю из сверхбесконечными, либо трансинфинитными множествами. Мне так больше нравится.

– Ну вот, ты и сам осознал всю интересность вопроса, – умиротворённо произнёс двойник. – Представляешь, СКОЛЬКО разных объектов можно найти в собственном классе? Сколько множеств можно сгруппировать? И сколько подмножеств каждого множества?

– Ну, можно для примера рассмотреть такой собственный класс, как «множество» всех множеств. Как раз сегодня… вчера… там, в реальности о нём вспоминал! Если считать его множеством, то для него должно существовать множество всех подмножеств, которое, естественно, мощнее его самого. В то же время, оно, будучи множеством всех множеств, должно содержать в себе и множество собственных подмножеств, чего, типа, не может быть, так как собственное подмножество не может быть мощнее. Но если рассматривать его, как собственный класс, то получается…

Я подавился ненастоящим воздухом.

– Получается, что оно мощнее самого себя! – закончил за меня «я-второй». – Математики, конечно, убили бы за такую формулировку. Они говорят, что собственные классы мощности не имеют. Тем более, что подобное утверждение является противоречием. А на противоречиях математики концепций не строят, так как цепь рассуждений, в основе которой заведомо лежит парадокс, приводит одновременно и к верности и к неверности всего и вся! Но ведь тебе именно это и нужно, чтобы сделать своё концептуальное мироздание средоточием ВСЕГО в абсолютном смысле этого слова! Ты же хочешь объединить всё необъединяемое и совместить всё несовместимое, уничтожив, таким образом всевозможные ограничения! Мир Несебетождественности – это Мир, где любые законы бессмысленны во всех мерах сразу! Твой Мир именно таков. И таких, как ты, в Мироздании несебетождественно-сверхбесконечно много, то есть – сколько угодно! Ну, и что ты в свете сказанного можешь утверждать относительно количества объектов-«отражений» в индивидуальных мирах субъектов?

– Оно несебетождественно-сверхбесконечно! – с невероятным торжеством в голосе констатировал я. – Или, что то же самое – сверхбесконечно сверхбесконечнее самого себя!

– Это понятно! – произнёс двойник, поморщившись. – Это тривиально. А если подумать?

– А чего тут думать-то?! – изумился я, никак не ожидая такой реакции двойника. – Мы же с тобой к этому и шли. Всё – ответ на вопрос получен, цель достигнута. И чего тебе ещё нужно?

– Видишь ли, в чём дело… – выдохнул двойник, смотря мимо меня и задумчиво почесывая идеально гладкий подбородок. – Несебетождественный объект является ВСЕМ. Это ты сам придумал. Но ты так же придумал название каждому из этого ВСЕГО.

– Именно так, – согласился я. – Каждое его проявление я назвал Ипостасью. Несебетождественное нечто является всем, чем угодно как вне, так и внутри себя от абсолютного ничто до всего Мироздания включительно. И всем остальным – тоже. То есть Он (объект) един в несебетождественно-сверхбесконечном множестве лиц. Поэтому я и выбрал термин «Ипостась».

– Число ипостасей тоооооже несебетождественно, – протянул «я-второй», сузив глаза и по-прежнему глядя куда-то в сторону. – Понимаю, что ты имеешь в виду. Например, Ипостасью несебетождественного объекта является какой-нибудь железный шар. Но Ипостасями являются и каждая половина этого шара, и каждый его сегмент, и вообще – любая его часть, любой атом, субатомная частица и так далее, поэтому собственно шар – это и одна Ипостась, и две, и две тысячи, и дециллионы дециллионов… унвигинтиллионы, прости!... и вообще – сколь угодно много. Но можно рассматривать это множество и по-другому. То, что ты называешь «шаром» – это одна Ипостась, «два полушария» – это две другие ипостаси, «септиллион атомов» - септиллион третьих Ипостасей и т. д. Следует формировать множество, в котором одни элементы могут быть частью других, но при это всё равно будут рассматриваться, как отдельные. Мама и папа – это два объекта, а «мама с папой» – третий! И так – со всем. Тогда всё во всех индивидуальных мирах субъектов можно будет пронумеровать…

– То есть как это – ПРОНУМЕРОВАТЬ???!!! – возмутился я. – Нумеровать можно только элементы счётных множеств. Например, все натуральные числа можно пронумеровать, но все уже все действительные – нельзя! А множество всего во всех мирах субъектов… давай его Архимножеством Отражений называть, а?... оно ведь любую бесконечность в качестве подмножества включает! Та же Лестница Алефов со всеми её ступенями – лишь частица его. И «множество» всех множеств, нетождественное себе… и всё то, что мы тут с тобой на нашем языке и описать-то никак не можем… КАК же ВСЁ это можно НУМЕРОВАТЬ???!!!

– Архимножество – это здорово, – мягчайшим голосом произнёс двойник, расплывшись в нереально белозубой улыбке. – Но я предпочитаю термин «Архипространство». Сейчас объясню, почему. Помнишь, как связаны реальное пространство и материя?

– Полностью взаимозависимы, – ответил я, не понимая, зачем «я-второй» переключился на эту тему. – Пространство существует потому, что есть материя, как характеристика её… м-м-м… распределения. Абсолютно пустое пространство – чисто математическая абстракция. Хотя… ведь и то, и другое – лишь отражения! Что ты называешь реальным пространством?!

– Да то, о чём ты и подумал в первую очередь! – ответил двойник, противно хихикнув. – Что в твоём мире называют материальным большинство тех, кто изучает это понятие с философских и естественнонаучных позиций? Для описания чего, например, существуют отражения, известные тебе под псевдонимом «законы физики»?

– Всё, я понял, что ты имеешь в виду, – произнёс я с неопределённой улыбкой на лице. – Но я всё-таки, предпочитаю разграничивать понятия, и потому буду называть это отражение квазиматерией. Не возражаешь?

– Напротив – всячески приветствую! – торжественно произнёс двойник, давая понять, что специально вёл дискуссию к этому.

– Ну, так вот. Квазиматерию можно описывать количественно и качественно, вводя понятие Пространства. Последнее понятие я сейчас употребляю в широком смысле, четырёхмерное или какое-нибудь там ещё пространство-время – лишь частный случай такого Пространства. И… э-э-э… – я вдруг понял, что не знаю, о чём говорить дальше, так как боюсь неверно выбрать направления дискуссии.

– А как связаны материя… прости – квазиматерия и структура Пространства? –

помог мне «я-второй».

– Ну-у-у-у… – протянул я. – Мне с моим – весьма скромным – багажом знаний приходит на ум только одно. Пространство, связанное с квазиматерией, отличается от абстрактного математического наличием кривизны… Ну, я имею ввиду кривизну, порождаемую собственного квазиматерией! Чем плотнее квазиматериальное тело, тем сильнее создаваемой им искривление. Распределение материи определяет геометрию Пространства.

– С Архипространством Отражений ситуация похожая, – произнёс двойник, становясь ещё бледнее. – Его нашим с тобой языком вообще нельзя описывать. Но я проведу грубую аналогию. Каждое отражение – его точка, положение которой определяется некоторым, недоступным пониманию субъектов, архимножеством координат в заданном архибазисе. Одной из таких точек является вся Лестница Алефов, другой – тот ненастоящий диван, на котором ты сидишь во сне, беседуя со своим зеркальным отражением, третьей – чернильное пятно на покрывале этого дивана в реальности, пятой – твоя концепция Несебетождественной Сверхбесконечности и так далее. Так вот, в этом Архипространстве Отражений существуют непознаваемые «вещи в себе», те самые НАСТОЯЩИЕ объекты, которые вне восприятия и концепций. И в нём они являются Архиматерией. Распределение этой Архиматерии порождает его кривизну…

– Архикривизну! – воскликнул я, едва сдерживая приступ нездорового смеха.

– Да как хочешь! – воскликнул «я-второй» в ответ, зачем-то отодвигаясь от меня подальше. – Кстати, ты помнишь, что будет, если искривить Пространство слишком сильно?

– Оно порвётся?! – с наиглупейшим выражением лица спросил я, утирая проступившие на глазах слёзы.

– Порваться может твоя задница! – разозлился двойник. – Но никак не Пространство! Не говоря уже об Архипространстве. Фигли ёрничаешь?! Тебе же прекрасно известно, что возникает там, где плотность материи… Дьявол побери – квазиматерии!.. слишком уж велика??!!

– Чёрная дыра! – выдохнул я, имея огрооооомное желание продолжить дискуссию в научном стиле, но при этом из последних сил сопротивляясь взрыву истерического хохота. – Вернее… это… архичёрная архидыра?!

– Вот тебя колбасит! – болезненно усмехнулся двойник, стараясь посильнее выпучить глаза. – Но ты же и сам всё прекрасно понимаешь.

Моё отражение судорожно сорвало с себя рубашку, вновь заставив меня поразиться фантастической белизне его кожи.

– Вот, видишь, – голосом доброй няни произнёс двойник, расстелив рубашку на поверхности дивана и тыча в неё пальцем. – Представь себе, что это – абстрактное математическое пространство… ну, пусть даже евклидово. Для него абсолютно корректна вся школьная геометрия. Проще, как говориться, ничего и быть не может. А вот что делает с пространством материя.

Двойник изо всех сил надавил пальцем в произвольно выбранном месте рубашки, сделав вмятину примерно пятисантиметровой глубины.

– Чем больше плотность, тем сильнее кривизна, – сказал он бесцветным голосом. – В Архипрострастве Отражений всё до некоторой степени аналогично. Я не могу тебе сказать, что такое «плотность вещей в себе», ибо это понятие лежит за пределами знания вообще, но благодаря ей Архипространство является вот таким.

Он резко поднял рубашку и при помощи пальцев постарался придать ей максимально неправильную форму.

– Ну и при чём здесь сверхплотная архиматерия?! – живо поинтересовался я.

– Слушай! – таинственным шёпотом произнёсло моё отражение, став ещё бледнее. – У каждой «точки» Архипространства свои координаты. Значения их, сам понимаешь, определяются выбором системы координат. У каждого субъекта – своя система! Но всё далеко не так просто, как ты, скорее всего, подумал. Ты, надо полагать, представил себе обычное, почти евклидово пространство и множество почти ортогональных базисов в нём. И думаешь, что выбор системы координат не сильно влияет на метрические свойства, например – расстояние между какой-либо парой точек. На самом деле, в Архипространстве при переходе из одной системы координат в другую неизменной не остаётся даже топология! Поэтому восприятие его в целом у разных субъектов может сколь угодно сильно отличаться друг от друга…

– То есть как это – в целом?! – возмутился я. – Ты ведь назвал Архипространством совокупность ВСЕХ отражений! Если у каждого субъекта есть восприятие Архипространства в целом, то каждое из этих «восприятий» должны быть точками самого Архипространства! То есть…

– И чё??!! – прервал меня двойник голосом прапорщика, который являлся моим командиром на институтских сборах от военной кафедры летом 2007 года. – В Архипространстве есть целые собственные классы точек, являющихся отражениями его целиком в «зеркалах» индивидуального мировосприятия! Но оно и его отражения – это совсем ни одно и то же! Если два зеркала направить друг в друга, то в каждом зеркале появиться его же собственное отражение, что породит бесконечный коридор, но это ведь даже не несебетождественность никакая, а обычный оптический эффект! Так и чему же ты удивляешься?

– То есть, Архипространство вообще, будучи совокупностью ВСЕХ отражений, является «вещью в себе», а мы имеем дело лишь с его отражениями? – спросил я, глуповато хлопая глазами.

– Конечно! – воскликнул двойник. – Но давай так, чисто условно, просто в знак того, что речь идёт об отражении некоего непостижимого собственного суперкласса ВСЕГО во ВСЕХ индивидуальных мирах, называть их Отражениями. С большой буквы.

– Ну… ладно. Прошу прощения, – извинился я, краснея от стыда. – И что же из этого следует?

– Могу рассказать лишь о самом простом, – ответил двойник голосом лектора, победно улыбаясь. – Например – о том, что такое «расстояние между точками Архипространства» в выбранной системе координат. Очевидно, что это некое «расстояние» между отражениями для данного конкретного субъекта. Что же означает это понятие? В каком смысле одни отражения «близки» друг к другу, а другие – «далеки» друг от друга? Вот, например, у тебя на столе лежат яблоко и ножницы. Близкие объекты? Как воспринимаемые – да. Находятся рядом, почти соприкасаясь поверхностями. Но как осмысливаемые – а это, разумеется, совсем другие отражения – они чрезвычайно далеки друг от друга! По форме, массе, размерам, твёрдости, пригодности для потребления в пищу и множеству других свойств – колоссальные различия. Даже атомарная структура этих объектов не имеет видимых черт сходства. Лишь на субатомном уровне они состоят из одних и тех же частиц. А если рассматривать с фундаментальных физических позиций, то они вообще полностью аналогичны! Да, всё именно так, как ты подумал: расстояние в Архипространстве – это характеристика «близости» отражений для того субъекта, к индивидуальному миру которого они относятся. Вопрос – что определяет эти расстояния? Ответ – форма соответствующего фрагмента Архипространства. А что определяет форму? Ответ – распределение «вещей в себе», Архиматерии. А теперь снова смотри.

Он бросил рубашку на диван, судорожно разгладил её и поднял пальцами левый рукав.

– Существует некая «плотность» Архиматерии – нечто, принципиально непознаваемое. И называемое так лишь для аналогии. Если она очень велика, то может произойти вот что! – воскликнул двойник, и прижал рукав к воротнику.

– Червоточина?! – спросил я.

– Она самая! – подтвердил «я-второй». – Она же – Кротовая нора. Полная аналогия с понятием, введённым Стивеном Хокингом…

– Но ведь для существования червоточины ещё необходима некая «экзотическая материя»! – прервал я двойника. – Нечто с отрицательной плотностью гравитационной энергии, препятствующее её «схлопыванию»?

– Да я тебе уже сколько раз давал понять, что Архиматерия НЕПОЗНАВАЕМА! – гневно воскликнуло отражение. – А ты меня про экзотическую спрашиваешь! Да – есть такая ерунда, но о ней не известно и не может быть известно ничего, кроме выполняемой функции. И сказать тут больше нечего. Ну, так вот – ежели Архипространство искривлено настолько, что две, сколь угодно далёкие его точки совмещаются, то в восприятии того субъекта, к индивидуальному миру которого они относятся, какие-то два отражения отождествляются друг с другом.

– Например – яблоко и ножницы?! – с изумлением воскликнул я. – В восприятии??!!

– Ну… я имел в виду – в широком смысле, – не слишком уверенно произнёс двойник, становясь чуть менее бледным. – Это не означает, что он буквально видит тождественность яблока ножницам. Он может это просто неким образом осознавать. Например, путём логических рассуждений прийти к выводу, что яблоко и ножницы – это одно и то же. А из твоей концепции, в основе которой заведомо лежит противоречие, вообще следует тождественность всего всему! В частности – любых ножниц любому яблоку, какой угодно части яблока и какому угодно числу яблок сразу. Или вот тебе другой пример. Помнишь, был такой английский то ли физик, то ли философ – Фурнье Дальб – который в начале прошлого века, когда только-только появилась планетарная модель атома, пришёл в восторг от аналогии между ней и устройством Солнечной Системы. Атомное ядро – как Солнце, электроны – словно планеты. И у него появилась такая модель Вселенной – мол, атомы подобны Солнечной Системе вплоть до того, что на электронах-планетах могут жить целые микрочеловечества, вся история которых – краткий миг по нашим меркам, но во всём прочем подобна ей! А эти «инфрамиры» состоят из «инфраатомов», каждый из которых – аналогичная система «Солнце-планеты», в которых могут обитать «микромикрочеловечества», их миры состоят из «инфраинфраатомов» и так далее. Ну, и в обратную сторону – наша Солнечная Система, типа, лишь «супраатом» некоторого «супратела», которое, в свою очередь – крупица «супрасупраэлектрона», обращающегося вокруг ядра «супрасупраатома», коих великое множество образуют «супрасупратело» и так далее. В результате – бесконечная в обе стороны иерархическая последовательность вложенных друг в друга «одинаковых» миров, в которых любой объект, в том числе – любой сколько-угодно-раз-супра(инфра)человек – матрёшкообразная совокупность бесконечного множества Вселенных. Но потом, конечно, развитие представлений о микромире разрушило аналогию между элементарными частицами и макроскопическими телами, и учение Фурнье Дальба о бесконечной иерархии «одинаковых» миров оказалось возведено в ранг довольно примитивной Космогонии. Но – не для всех. Был, например, один астроном, который восхищался матрёшечным Мирозданием вообще и собственной неисчерпаемостью – в частности. Дошло до того, что он стал утверждать, будто вся наша Солнечная система – один из атомов… его самого! Всматриваясь в глубины Космоса, он буквально видел структуру собственного тела. «Весь этот мир, обитель человечества – лишь один из моих электронов! – говорил астроном. – Звёзды, включая наше Солнце – ядра атомов, из которых я состою. Млечный Путь, как и любая другая Галактика – живые клетки моих тканей. В обозримом Космосе их лишь несколько миллиардов, но в моём теле их десятки триллионов, и потому вся наблюдаемая Вселенная – это только маленький кусочек меня, скорее всего – передняя фаланга безымянного пальца правой руки». Разумеется, невероятно огромный он тоже живёт на поверхности одного из своих электронов, который во столько же раз больше нашей планеты, во сколько раз последняя больше обычного электрона и так далее. «Я чувствую в себе бесчисленные миры, в одном из которых я и живу, чувствуя это! – восхищался «дальбианец». – Именно благодаря мне Вселенная столь грандиозна. Я мыслю Мироздание, как бесконечную последовательность себя. И хочу довести эту мысль до сведения всех, кто вместе со мной обитает на поверхности элементарного заряда, следующего во мне по своей внутриатомной орбите». Повсеместно излагая эту свою концепцию, астроном угодил в сумасшедший дом, где и умер в глубочайшем маниакально-депрессивном психозе. Суть-то в чём? Суть в том, что такие объекты, как Солнечная Система и атом, для большинства если и в чём-то схожи, то сходство это весьма отдалённо. Поэтому в Архипространстве эти отражения довольно далеки друг от друга. Но те, что относятся к индивидуальным мирам Фурнье Дальба и его единомышленников, гораздо более близки. А в мире нашего несчастного астронома возникла «червоточина» и эти два отражения совместились. Заметил, к чему это привело?

– А что ещё может привести несебетождественность? – ответил я вопросом на вопрос, с тоской в душе понимая, что сейчас опять придётся повторить то, о чём я сотни раз говорил себе каждый день последние десять лет. – И к равенству, и к неравенству всего всему!

– Это для тебя так!! – раздражённо воскликнул двойник. – А ему абсолютно чужда твоя несебетождественность!! Он в своём мире живёт! Для него наблюдаемый Космос – часть его тела, а он – крупица в самом себе. Из всех следствий такой «несебетождественности» он видит лишь самое простое. Твоя Сверхбесконечность на самом деле – логическое продолжение его рассуждений. Но что… нет, скажем так – какие структуры порождает отличие от себя, если рассмотреть только одно конкретное соотношение между несебетождественным объектом и им же самим?

– «Зеркальный коридор», конечно! – ответил я. – Бесконечную последовательность самонесоответствия. Например, наш астроном, будучи, по его убеждению, жителем электрона в одном из своих атомов, обязан быть больше себя по линейным размерам примерно в… так… 10 в 22-ой степени раз. А значит – в 10 в 44-ой, 10 в 66-ой, 10 в 88-ой и так далее, неограниченно. И во столько же раз меньше, соответственно. Так он мир и понимал.

– Это – самый характерный признак червоточины Архипространства! – торжественно произнёс «я-второй», становясь почти прозрачным. – «Зеркальный коридор» – неизбежное следствие равенства разных отражений в рамках доступной тебе логики. Других логик – даже не сверхбесконечно много, а СТОЛЬКО, что наш язык бессилен описать это. Я могу назвать тебе несколько… скажем так – «степеней тяжести» воздействия червоточины на структуру индивидуального мира субъекта. Степень первая – отождествление двух объектов, сколь угодно далеких друг от друга в неискривлённом Архипространстве, без образования «зеркального коридора». При этом разум не ищет соотношение между двумя ипостасями объекта, а просто наделяет каждое из отражений свойствами другого.

– Ага, например – яблоко-ножницы! – усмехнулся я. – Яблоко из железа, которым можно резать, или, что то же самое – вкусные, сочные, круглые ножницы, которые можно съесть, не оставив огрызка?

– Вроде того! – усмехнулся двойник в ответ, утопая в диване. – Хороший пример. Или, допустим, волна-частица. Она – корпускула, крохотная порция вещества, обладающая некими размерами и массой, но в то же время – колебательный процесс, характеризуемый периодом и амплитудой. Или жареный лёд. Холодный и твёрдый, но пригоревший к раскалённой сковороде, а если начать его отдирать, то на поверхности останутся горячие ледяные шкварки. Из той же серии – живые мертвецы, люди-пауки, Вселенные в электроне и прочее, и прочее. Примеров таких червоточин больше, чем элементов во Множестве всех множеств. Последнее, кстати – само по себе отличный пример…

Глава 3. Червоточины первой степени

Тело меня-второго превратилось в огромную прозрачную каплю причудливой формы, почти наполовину погруженную в ненастоящий диван. Сквозь неё я видел комнату в диком, немыслимом искажении, которое касалось не только форм и размеров, но и всех прочих свойств предметов. Например, мой рабочий стол, находящийся в правом дальнем углу комнаты, превратился в «Рабочий стол» на экране ноутбука. При этом всё то, что находится на поверхности и в ящиках стола, приобрело вид ярлыков, внешне полностью идентичных настоящим предметам, расположенных так же, как и в реальности, и имеющих привычные названия: «Принтер», «Модем», «Ноутбук», «Шариковая ручка», «Наушники», «Монета 5 руб.» и прочее, и прочее. Мне тут же захотелось пощёлкать по ярлыкам, и я вошёл в тело своего отражения.

Поверхность «меня-капли» легко пропустила меня, с едва заметным чмоканьем сомкнувшись за спиной. Оказавшись по эту сторону, я ступил на бесконечную горизонтальную поверхность, имеющую металлический цвет и металлическую твёрдость, но как особенно, по живому тёплую. Других поверхностей в этом пространстве не было, каждая его точка словно порождала лучи света, подобного тому, что ласкает лицо ясным летним утром. Гравитация здесь была раз в десять слабее земной, и потому я буквально поплыл над «металлической» плоскостью, едва касаясь её. Достигнув ноутбука, я легонько поднял его и углубился в изучение ярлыков.

Через несколько минут я пришёл к выводу, что все характеристики процессора данной чудо-машины выражаются трансфинитными (если не трансинфитинтыми!) величинами. Ибо в ней хранилась ВСЯ информация о каждом предмете моего рабочего стола, кроме аспектов концептуальной несебетождественности. Например, кликнув на ярлыке «Шариковая ручка», я получил подробнейшее описание её структуры и бесчисленных параметров: перечень элементов; геометрия, материалы и функциональное назначение каждого их них; атомарный состав в динамике с указанием типа и местоположения каждого атома в каждый момент времени; далее – структура каждого атома; всё о любой субатомной частице вплоть до самых, самых элементарных, а также неисчерпаемо много того, что мой разум постигнуть вообще не в состоянии! Обычная шариковая ручка предстала целой Вселенной, бесконечно сложной и грандиозной, и ВСЯ информация как о ней в целом, так и о любой, сколь угодно малой её части, была доступна для просмотра, хранясь в памяти невесомого компьютера. А что будет, если кликнуть на ярлыке «Ноутбук»? Я получу столь же подробную информацию о всей этой машине? Но ведь… Ага. Фиг тебе! Это суперподробное описание моего домашнего ноутбука, который в реальности стоит на рабочем столе, а не этого. Ладно…

Спустя некоторое – неопределённое – время (интересно, а здесь вообще есть время?!) я добрался до содержимого ящиков. Там у меня в числе прочего храниться коллекция DVD-дисков, всего около семидесяти штук, из которых примерно три четверти составляют фильмы ужасов в соответствующем формате. Один из них я сейчас и рассматривал. Это был диск с «Пилой-4», вышедшей более двух лет назад. Будучи одним из поклонников этой франшизы, я собрал у себя все шесть её частей и с нетерпением ждал продолжения. Рассматривая отрезанную голову всемирно известного киноманьяка, лежащую на медицинских весах, я уверял себя, что точно где-то видел эти весы раньше, но не мог вспомнить, где и когда… В этой голове восемь фунтов, то есть – примерно 3 килограмма 200 граммов. Тяжёлый котелок, но, например, арбузы с таким весом особой популярностью не пользуются… О! Вспомнил! На рынке я эти весы видел. Во всяком случае, циферблат точно от них. Вот только там это были не фунты, а килограммы, на них торговцы взвешивали арбузы и дыни. Тот, что я купил позавчера, весил как раз восемь килограммов, то есть – стрелка была в том же положении, что сейчас на коробке с диском!.. Хе-хе. Прикольно!

Я живо представил себе, как на рынке стали продавать головы Пилы. Килограмм этого нового деликатеса стоит, наверное, не меньше, чем пудовый арбуз! Та, что я сейчас вижу, сравнительно небольшая, обычно на прилавках страны и мира предлагаются плоды весом от двух до семнадцати килограммов. Есть, конечно, поистине гигантские экземпляры – по полцентнера и больше – но они чрезвычайно редки. В книге рекордов Гиннеса зарегистрирована самая большая голова Пилы – сто десять килограммов. Некогда она принадлежала Джону Крамеру – безобразному кровожадному карлику-гению, жившему где-то в Европе во второй половине двенадцатого века. По неподтверждённым данным это существо появилось на свет в 1152 году и при рождении весило почти двенадцать килограммов, из которых одиннадцать с половиной составляла огромная голова, а оставшийся фунт – атрофированное тело. В двухлетнем возрасте он стал придворным шутом у местного монарха, и почти сразу прославился, как «уродец, способный рассмешить статую», так как уже в этом возрасте умел говорить и знал наизусть все анекдоты того времени, обладая способностью рассказывать их с бесконечной выразительностью, остроумием и – при необходимости – цинизмом. Его огромный мозг обладал способностью усваивать информацию в колоссальных объёмах и с невероятной скоростью, причём – одновременно из большого количества источников (например, он мог читать одновременно четыре книги, мгновенно «сканируя» и запоминая содержание страниц). В пять лет он умел разговаривать, читать и писать на белее чем пятидесяти языках, в совершенстве знал современную ему математику, философию и многие другие науки, старался проникнуть во все мыслимые и немыслимые области знания. В десять лет Джон понял, что знает буквально ВСЁ, на данный исторический момент известное человечеству, но большую часть своих познаний тщательно скрывал, являясь тайным советником монарха по многим и многим вопросам. В последующие годы «человек-голова» почти непрерывно совершал революционные открытия, но держал всё это в тайне, так как осознавал, что мир не будет готов принять их ещё многие столетия. В пятнадцать лет Джон сконструировал для себя искусственное тело, подходящее по размеру к его голове. Этот инженерный шедевр был создан из сверхпрочного и сверхлёгкого металла, который Пила получил годом ранее в одной из своих лабораторий. Но врождённая физическая патология сказалась на психике гения – он был весьма кровожадным, получал удовольствие от созерцания чужих мучений, любил сырое мясо и так далее, и потому одними из его «революционных» изобретений были принципиально новые пыточные орудия, которые вскоре стали использоваться местной инквизицией. Ещё одним дьявольским изобретением Джона (впоследствии получившего прозвище «Конструктор Смерти») стали так называемые «Игры на выживание» – серия страшных испытаний, которым подвергались осуждённые на смертную казнь, дабы получить шанс на спасение. До сих пор неизвестно, прошёл ли их хоть кто-нибудь. Сохранились весьма туманные сведения, что выживал один из тысячи, но и эти немногие умирали от полученных травм вскоре после «победы» в жуткой игре Конструктора. К шестнадцати годам он самостоятельно сформулировал законы классической механики, которые спустя пятьсот лет были переоткрыты Ньютоном, к восемнадцати – общую и специальную теорию относительности, а также квантовую механику; к двадцати – некую общую теорию, частными случаями которой являются всё, ранее открытое. Дабы донести свои знания до потомков, он записал их на сконструированную им флешку ёмкостью в тысячу эксабайт, которую встроил в своё искусственное тело. Умер нелепой смертью – был обезглавлен пьяным рыцарем, который принял его за мифического великана-людоеда. Голова его была забальзамирована и похоронена вместе с исполинским телом в специально созданном подземном мавзолее. Тело обнаружили в 2006 году, и с тех пор оно является великим научным достоянием, а найденная флешка служит источником всё новых и новых открытий. Ходят слухи, что сейчас существует трёхлетний клон «Конструктора Смерти», долженствующий продолжить его великие дело… разумеется, в сфере науки!

А прикольно я придумал! Похоже на статью из Абсурдопедии. Осталось только добавить, что этот великий человек после смерти неоднократно реинкарнировался, что всякие там Ньютоны, Эйнштейны, Планки и прочие гении – лишь его последующие воплощения, которых может быть несколько в одном и том же времени. В качестве же современных нам можно предложить, например, Стивена Хокинга или Онотолея Вассермана.

Пару минут я думал, не посмотреть ли «Пилу-4» и решил, что не буду – предыдущих ста двадцати пяти просмотров вполне достаточно. Лучше выбрать что-нибудь, виденное не более десяти… ну, хорошо – двадцати раз… Так… О! «Проклятье». Американский ремейк японского жутика про души невинноубиенных, которые ненавидят и уничтожают живых, умножая свою численность и усиливая ярость. А ведь невинноубиенных на планете – легионы! Каждый день умирает около семидесяти миллионов человек, из них вот таких вот жертв – весьма немалый процент. Четыре с лишним года назад несколько моих одногруппников чуть было таковыми не стали. У одного из них – Андрея – тогда был двадцатый день рождения, и он собрал компанию у себя на даче близ Петушков, а где-то рядом в лесу скрывался сбежавший из-под конвоя преступник, жертвой которого впоследствии стал кто-то из местных. А ведь тот же Андрей запросто мог с ним столкнуться?! И трагически погибнуть… А затем – вернуться из мёртвых, и…

Я ухватился за эту мысль, начал развивать её и через несколько минут в недрах моего воображения родился примитивный триллер. Причём – сразу на DVD-диске. Название – «Петушинский дровосек». На иллюстрации – кошмарный оживший мертвец в обрывках полусгнившей плоти и с окровавленным топором в руках, вокруг которого в лужах крови валяются изрубленные в кровавый фарш человеческие тела. Краткое описание: «Студент группы XX-YY-ZZ (…) университета Андрей приехал с сокурсниками на свою подмосковную дачу близ Петушков отмечать двадцатый день рожденья. Вечером Андрей отправился в лес наколоть дров, и там нашёл свою смерть, лоб в лоб столкнувшись со сбежавшим из под конвоя преступником, который зарубил парня его же собственным топором. Изуродованный труп похоронили в закрытом гробу, но страшное зло убийства вселило в мёртвую плоть Андрея кровожадного демона, и с тех пор в лесах рядом с дачей невинноубиенного появился жуткий зомби с топором в руках, приносящий Смерти всё новые и новые кровавые человеческие жертвы». Жанр: Ужасы. Режиссёр: (неизвестное имя). В ролях: (список неизвестных имён). Год выпуска: 2005. Продолжительность: 137 минут. Звук: Русский Dolby Digital 5.1. Ограничения по возрасту: с 18 лет. И ещё куча информации.

Ну, то есть, действия разворачиваются не в моей Вселенной. А в какой-то другой, с иным ходом событий. Множество таких Вселенных, где реализованы ВСЁ возможные варианты истории, я придумал ещё в девятом классе (и ещё многие придумали до меня) и назвал «Вселенной, непрерывно ответвляющей Вселенные» (сокращённо – ВНОВ). Суть ВНОВ в том, что в каждый момент времени в каждой точке пространства теоретически существует бесконечно много вариантов развития событий, и каждому такому варианту соответствует определённая «ветвь» истории Вселенной. Любой квант пространства-времени принадлежит одновременно бесконечному… ну, может и не бесконечному, но ГРОМАДНЕЙШЕМУ множеству Универсумов-Ветвей. У любого из этих Универсумов от каждого кванта пространства-времени ответвляется… ладно – бесконечное множество других альтернативных вариантов истории, эти варианты тоже ветвятся и т. д. до бесконечности. Если взять какую-либо из этих Вселенных, то можно найти сколь угодно великое множество таких, которые отличаются от неё в ничтожной мере, и сколь угодно великое множество таких, которые отличаются несоизмеримо сильнее. Я даже попытался систематизировать разновеликие множества Ветвей по степени отличия их элементов друг от друга. Какое-либо множество Вселенных, отличающихся друг от друга максимально мало, я назвал Интеграцией 1-го порядка, множество Интеграций 1-го порядка, каждая из которых отличается от другой максимально мало (при этом сами Ветви могут отличаться уже гораздо сильнее!) было названо Интеграцией 2-го порядка и т. д. Так вот… нет, ну просто интересно, каков минимальный порядок интеграции, общей для этой Вселенной и моей?

О ВНОВ те же фантасты писали довольно много (называя её, например, «ветвящейся Вселенной»). В основном это касалось темы «альтернативной истории» или «что было бы, если бы…» (или просто – «фантастика БЫ»). Нередко представления о «множестве историй» были продолжением темы «путешествий во времени» – мол, каждый путешественник, попадая в иное время, оказывается не в своей, а в другой Вселенной, отличающейся только наличием его и его «машины времени» в прошлом (будущем), что в дальнейшем могло порождать сколь угодно сильные различия хода событий. Такое представление снимало больной вопрос хроноклазмов – логически невозможных изменений собственного прошлого. В этой Вселенной у путешественника запросто мог оказаться двойник, но любые воздействия на него не вызывали парадоксов. На тему взаимодействия кого-либо с «собой» из иной реальности я и сам часто фантазирую. Но под влиянием огромного количества просмотренной и прочитанной жути эти фантазии становятся довольно мрачными. Вот и теперь… в течение тридцати семи минут – в период с 27 часов 55 минут по 28 часов 32 минуты 31 декабря 2009 года, если верить показаниям на мониторе ноутбука – в моей голове родились ещё две «страшные истории», героями которых, по обыкновению, стали мои бывшие сокурсники.

История первая – «Автоканнибализм». Краткое содержание: «Третья Мировая Война. Москва находится в состоянии блокады и инженер-теплофизик Дмитрий – один из её пленников. Жуткий голод и разрушения превратили город в Ад, царство смерти и ужаса. В частности, активно процветает каннибализм – обезумевшие жители пожирают друг друга. Один из знакомых Дмитрия – талантливый молодой учёный – ещё задолго до войны всерьёз занимался самыми специфическими проблемами физики, в частности – исследованием физической природы времени. Несмотря на все ужасы блокады, учёный продолжал работать, и вот однажды, пригласив Дмитрия к себе, он заявляет, что его собственная теория времени, которая всем представлялась совершеннейшим безумием и ересью, нашла наконец-то экспериментальное подтверждение и теперь есть возможность отправляться в прошлое. Более того, вопреки обыденной логике, но в соответствии с его собственной – гиперинтерминейбелистической – логикой – менять в нём ВСЁ, ЧТО УГОДНО, при этом НЕ ВЫЗЫВАЯ ПАРАДОКСА! И он намерен отправиться в далёкое прошлое, чтобы устранить проблему, следствием которого является сегодняшний кошмар, в зародыше, при этом сам изобретатель уверен в том, что он НЕ ПРЕТЕРПИТ ИЗМЕНЕНИЙ и не вызовет парадокса. Вся проблема в том, что перемещения во времени требует очень больших затрат энергии, и потому сейчас он может перемещать макрообъекты не далее, как на сорок восемь часов, причём после каждого второго прыжка (то есть – прыжков туда и обратно) по некоей специфической причине машину нельзя активизировать ещё около трёх дней. Затем разыгрывается трагедия – гений гибнет от рук банды людоедов. Незадолго до смерти он успел поведать Дмитрию о несложной процедуре активации машины, но что толку – отправившись на двое суток в прошлое, он ничего существенного не изменит. Дмитрий хочет спасти изобретателя, но оказывается, что тот воспользовался машиной за час до смерти, посетив с целью эксперимента позавчерашний день, и теперь её можно будет снова активировать лишь через три дня, но день трагедии при этом становиться недостижимым! А голод всё усиливается, смерть уже практически берёт за горло, и Дмитрию кажется, что ещё немного – и он сам не погнушается человеческим мясом. Значит, придётся убивать и есть, подобно хищному зверю. Но Дмитрий находит другой выход, не делающий его убийцей – прыгнуть на один-два дня вперёд либо назад и убить самого себя в недалёком будущем (прошлом), дабы потом утолить голод своим собственным мясом! Но ведь трансформации истории БЕСПАРАДОКСАЛЬНЫ, и потому Дмитрий понимает, что может вновь и вновь, ДО БЕСКОНЕЧНОСТИ прыгать в любой доступный момент времени и убивать там свои прошлые и будущие «Я», превращая их затем в мясные блюда. Более того – любой прыжок во времени позволяют множить не только собственные «Я», но и машины времени, поэтому КАЖДЫЙ житель осаждённого города, подобно Дмитрию, может, получив машину, полакомиться собственным мясом в другом времени. И уже через несколько недель Москва превращается в город автоканнибалов, перемещающихся по времени с целью убиения и пожирания самих себя вопреки законам причинности, каждый из которых (из автоканнибалов) может оказаться среди толпы своих двойников, где ВСЕ хотят съесть ДРУГ ДРУГА!».

Толпа прошлых и будущих «Я» одного и того же человека, норовящих убить и сожрать друг друга – это, конечно, одно из самых страшных извращений, которые могло дать соответствующее направление научной фантастики. Интересно, о чём думает автоканнибал, поедая, например, свой собственный мозг? Может быть, о том, что он сейчас ест как раз то, чем сейчас же об этом и думает? Что они чувствовали, расчленяя свои собственные трупы, делая из самих себя мясные блюда? Бр-р-р, мурашки по коже! А ведь и таких Миров – Целая Интеграция ВНОВ, причём – далеко не 1-го порядка!!!

История вторая – «Вечное сегодня: рождение новых Миров». Краткое содержание: «Староста группы XX-YY-ZZ (…) университета Антон попадает в межвселенскую временную петлю и теперь он обречён до бесконечности переживать один и тот же день, но только в разных реальностях, ибо каждое его появление в прошлом меняет ход событий. Но это – далеко не самое страшное! Самое страшное в том, что во вчерашнем дне уже есть свой Антон – аналог старосты в альтернативном прошлом, и он тоже втянут в петлю времени. Первый раз, оказавшись в прошлом, Антон раздвоился, после второго возвращения в начало прожитого дня – разчетверился и т. д. Каждый раз, перемещаясь на день назад вместе со своими аналогами, Антон удваивает их число. Через неделю (семь возвращений) их становиться уже 128, через 10 дней – 1024 и т. д. Если в момент материализации кого-либо из Антонов в прошлом в области пространства, где должно оказаться его тело, уже находился некий объект, то этот объект расщеплялся на элементарные частицы, что не причиняет вреда жертвам временной петли, но если на пути одного Антона оказывается другой Антон, то при материализации они срастались, образуя жутковатое существо, которое, в лучшем случае, почти мгновенно умирало. Антоны делали всё возможное, чтобы избежать этого, но с каждым днём это становилось всё труднее и труднее. Через «месяц» с небольшим (тридцать три перемещения) число двойников «хрононавта поневоле» превысило население земного шара, а через два с половиной «месяца» (семьдесят шесть перемещений) планету покрывал очень плотный слой из вросших друг в друга Антонов – живых и мёртвых – масса которого по порядку совпадала с массой Земли. Дальше – больше: слой, переносясь на день назад, врастал в свой аналог, и масса его с каждым разом увеличивалась вдвое, но объём при этом практически не менялся, так как этот слой из-за колоссальной плотности стал крайне малоподвижен. В одно прекрасное «сегодня» он раздавил планету, и месиво из одинаковых тел заполнило пространство, некогда ею занимаемое, а его чудовищное гравитационное поле превратило Солнечную Систему чёрт знает во что! Когда масса Концентрата, принявшего сферическую форму, достигла десятков тысяч масс Солнца, деформированное Пространство-Время замкнулось вокруг него в четырёхмерное Кольцо, и Концентрат стал практически отдельным Универсумом. Но самое интересное началось тогда, когда непрерывно уплотняющийся объект достиг Сверхплотного Сверхгорячего Состояния, из которого, по теории Большого Взрыва, рождаются Вселенные! Какая же Вселенная родится из Концентрата тел аналогов старосты Антона?».

Совокупность ЧУДОВИЩНОГО количества проникших друг в друга одинаковых тел, у которых даже атомные ядра взаимно внедрены и плотность продолжает ЭКСПОНЕНЦИАЛЬНО возрастать, в конце концов заставляя продавленное пространство-время замкнуться вокруг Концентрата в кольцо… а потом, значит, плотность этого долбанного Концентрата достигает критической величины, и он превращается в одну… а может быть – в офигенное множество расширяющихся Вселенных?!!! И все эти Вселенные – из Антона! Во судьба у человека!

Вообще, «нашествие двойников» – одна из моих любимых тем. И не только в контексте «хроноклазма». Помню, в детстве насмотрелся разных мультяшек, где персонажи и предметы подвергались «дублированию», после чего сам начал фантазировать на эти темы, комбинируя увиденное и постоянно стремясь дополнить чем-нибудь своим. Зачастую «своё» оказывалось давно изобретённым, но это лишь подстёгивало воспалённое воображение. Впрочем, после «Автоканнибализма» и «Вечного сегодня» мозг отказывался создавать что-либо по-настоящему извращённое, и потому всё, что я смог придумать – это три довольно примитивных «жутика».

Первый «жутик» – «Ветвящийся»: «Полугений-полубезумец, с детства помешанный на идее получения идентичных друг другу объектов посредством копирования исходного оригинала, долгие годы работает над созданием аппарата, при помощи которого можно было бы множить ЛЮБЫЕ объекты подобно тому, как при помощи ксерокса копируют бумаги. В конце концов, он действительно создаёт некую машину, названную впоследствии гиперксероксом, которая позволяет ему получить первые опытные данные по копированию неживой материи, но их результаты оказываются очень далёки от ожидаемых. В процессе работы им была разработана специфическая теория с множеством очень странных выводов, из одного из которых, как ему казалось, следовало, что объекты БОЛЕЕ СЛОЖНОЙ структуры копируются КАЧЕСТВЕННЕЕ. Поэтому он, дабы провести максимально качественный эксперимент, избирает в качестве его объекта живого человека. Жертвой учёного маньяка становиться студент группы XX-YY-ZZ (…) университета Олег, но в результате проведения большой серии опытов над ним изобретатель, как ему показалось, не получил вообще никаких результатов. Олег приходит в себя поздно вечером в больнице, ничего не помня о том, что с ним было, а учёный продолжает работать над проблемой дублирования материи дальше, считая, что последний эксперимент закончился вообще ничем. Но на самом деле он ошибается, ибо после его опытов с Олегом начинает происходить нечто совершенно жуткое – у него начинают вырастать новые части тела, являющиеся копиями уже имеющихся, и он постепенно превращается многоголовое, многорукое, многоногое, многоглазое и т. д. чудовище с множеством «я», также являющихся копиями его изначальной личности…».

Изображённое на мысленной иллюстрации чудовище – тысячеголовый, тысячерукий и т. д. Олег… хотя нет – тело-то одно, а вот Олегов в нём столько же, сколько мозгов – заполняет всё обозримое пространство, и все его бесчисленные многоглазые, многоносые, многоротые и т. д. лица были искажены чудовищными болью, яростью и отчаянием. Ужас именно в этом. Они (оно?) живые (живое?) и потому чувствуют (чувствует?) ВСЁ!... А может они (оно?) бессмертно (бессмертны?)?! Но тогда… Б-р-р-р!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Нет. Конец должен быть хороший – Олег спасётся! Иначе Мир – дерьмо, а Бог – Ипостась Сатаны!!

Следующим шёл «Рассвет Бздюков». На картинке – ощеренная физиономия моего бывшего одногруппника Серёги Бздюка (ну, фамилие такое у человека…) с налитыми кровью глазами без зрачков и огромными окровавленными клыками. Краткое содержание: «Мир захлёстывает кровавое непотребство, виновниками которого являются несмётные полчища нагрянувших неизвестно откуда кошмарных человекообразных монстров, практически неуязвимых и убивающих людей самыми зверскими и изощрёнными способами. Причём все эти монстры – на одно лицо, и это лицо принадлежит безобидному аспиранту (…) университета – Сергею Бздюку. Группа молодых специалистов принимается за исследование этого феномена, дабы разобраться в причинах происходящего и предотвратить надвигающуюся гибель человечества. При этом оказывается, что сам Сергей Бздюк ничего не знает о причине появления своих чудовищных двойников, и находится от всего происходящего в не меньшем ужасе, чем всё остальное человечество. Расследование продолжается и в процессе его учёным открывается тайна, едва ли не более кошмарная, чем безумие, охватившее планету…». Жанр: Ужасы, мистика. Режиссёр: (неизвестное имя). В ролях: (список неизвестных имён, среди которых некоторые совпадают с именами тех, кто играл в «Петушинском дровосеке» – видимо, это исполнители ролей других моих одногруппников). Год выпуска: 2009. Продолжительность: 174 минуты, и т. д.

Ну это, я думаю, не моя Вселенная. Описываемые события ведь происходят в 2009-м… Хотя, кто знает – может быть, и моя, если фильм повествует о событиях, происходящих позднее времени съёмок! Но даже если речь идёт о 2010-м, то это, скорее всего, не тот же Мир, где разворачиваются действия «Петушинского дровосека», и даже не очень близкий к нему.

История третья – «Хищная капуста». Иллюстрация – непроходимые заросли гигантских, кошмарного вида растений-хищников, отдалённо напоминающих капусту, вокруг которых валяются горы человеческого мяса. Описание: «Выпускница (…) университета Аня Капустина по прозвищу Капуста погибает во время чудовищного нашествия Бздюков 2010 года. С тех пор прошло двадцать лет, мир почти оправился от пережитого кошмара, некогда повергшего его в хаос и унёсшего жизни миллиардов людей, а тело Ани мирно тлеет в одной из многочисленных могил. Но вдруг на этой могиле начинают произрастать странные растения, похожие на кочны гигантской капусты-мутанта, причём кочны эти хищные и питаются исключительно человечиной. Эти жуткие исчадия флоры неимоверно быстро размножаются и вырастают с колоссальной скоростью, а их кровожадность и аппетит переходит все мыслимые границы. Уже через несколько недель чудовищные заросли покрывают площадь в несколько тысяч квадратных километров. Все предпринимаемые людьми меры оказываются бессильны остановить этот процесс, поэтому через полгода заросли покрывают уже большую часть материка. Хуже того – зараза перенесена и на другие материки, так что человечество вновь оказывается под угрозой истребления, на этот раз – из-за Хищной Капусты. Позднее выясняется, что причиной возникновения «эпидемии» является лежащая глубоко под землёй Аня, которая на самом деле НЕ СОВСЕМ МЕРТВА!».

Ага, Реальность ужастика №3, значит, очень близка к Реальности ужастика №2! Существует множество Миров, где происходят события, аналогичные тем, что описаны и в том, и в другом фильме. Значит, расположены в пределах одной Интеграции невысокого Порядка.

Вот я и придумал ещё несколько «мировых катастроф». Но пока – лишь планетарных… Хотя нет – в «Вечном сегодня» была вселенская (можно даже сказать – многовселенская!). Это – участь Антона. А после него у нас кто шёл по списку в журнале группы? Ага – ещё один нынешний кафедральный аспирант Егор.

«Абсолютный Пожиратель»: «В один ничем не примечательный день молодой кандидат наук Егор превращается в Чудовище, названное впоследствии Абсолютным Пожирателем. Этот Монстр совершенно неуязвим и способен поглощать Материю во ВСЕХ Её формах, затем перерабатывать и делать Её частью Себя с последующей возможностью воспроизведения съеденных предметов в их исходном виде. Уже через несколько недель Егор превращается в чудовищный аморфный сгусток материи, состоящий из великого множества поглощённых им объектов и субъектов, который и далее намерен расти неограниченно, и в конечном итоге сожрать ВСЮ ВСЕЛЕННУЮ».

Егор сожрёт Вселенную! Хуже того – переварив, сделает все Её составляющие частью Себя! То есть, фактически, станет ВСЕЙ ВСЕЛЕННОЙ и сможет делать ЧТО УГОДНО с любой из своих частей. Короче, Егор будет Всемогущим. Богом. Или Пожирателю помешают? Ну ладно, посмотрим… Это, кстати, продолжение темы «роста» – той, что я, например, развивал в своих фантазиях с увеличивающейся комнатой, в конце концов поглотившей Мироздание. Но у комнаты менялись лишь размеры. Такой рост я называю «супраматрикацией» и в моих «грёзах» семилетней давности это нашло великолепное воплощение. Здесь же Нечто растёт не только количественно, но и качественно – его структура непрерывно усложняется.

Разумеется «Абсолютный Пожиратель» – очень сложный частный случай. Можно вообразить и не столь одиозный процесс роста. Например… Помню, как однажды, лет в двенадцать, прижал к глазам стеклянный бабушкин светильник, выполненный в форме цилиндра, и восхитился тем, что сквозь него все предметы казались бесконечно растянутыми в направлении, перпендикулярном оси цилиндра... О! Придумал.

«Бесконечно широкий мир», главный герой которого – мой одногруппник Алексей, проснувшись однажды утром, обнаруживает, что все предметы в его мире, кроме него самого, сохранили свои размеры по высоте и толщине, но вот ширина их – в качество ширины принимается размер вдоль направления, перпендикулярного оси, проходящей через центр тяжести тела и центр тяжести головы героя в момент его пробуждения – стала БЕСКОНЕЧНО БОЛЬШОЙ…».

Нет. Как-то скучно. Да и что я вообще к одногруппникам пристал? Понятно – шесть лет вместе проучились, но ведь это уже в прошлом. Конечно – воспоминания на всю жизнь. Но есть ведь и масса других ребят, которые мне на данный момент, в общем-то, ближе. Взять, что ли, кого-нибудь из них, и поставить на место Алексея? Проснётся этот бедолага утром – а мир бесконечно широким стал! Кровать его обернулась «бесконечноспальным» ложем, но сохранила прежнюю длину и высоту. Он в ужасе спрыгивает с неё, и отправляется в увлекательнейшее путешествие по чужому миру, потерявшему границы по одному из измерений. Один в бесконечности… Нет! Никаких одиночек! Ни в коем случае не один! Давайте лучше компанией. Но тогда… Ага! Точно.

Пусть всё начнётся в электричке, на которой я по утрам езжу на работу. Тогда бедолаг будет шестеро – столько же, сколь мест в «купе». Один из них – я. Остальные… Ну, понятное дело, Алексей-радиоэлектронщик и Катя-экономист – этих разлучать нельзя. А с ними и Игорь – одногруппник Алексея. Кого бы ещё втянуть?.. Допустим, другого Алексея, будущего системотехника. И завершим комплект полуинженером-полуэкономистом Инной. Всё! Прекрасный состав. Замечательные студенты из моего универа. Они – лучшая компания для «сверхъестественной» передряги.

Представляю себе, как мы сидим рядом и безмятежно дремлем под стук колёс. У окна друг напротив друга расположились два Алексея… нет – не две ипостаси одного, а именно два разных!.. Катю мы посадим между двумя радиоэлектронщиками, Инну – между мной и системотехником. Тогда компания будет симметричной. Вдобавок, Катя будет спать на плече у одного Алексея, а Инна – у другого… Нет – фиг ему! У окна буду сидеть я, тогда Инна для симметрии будет спать на мне, а массивного системотехника мы спихнём на край. Вот, теперь здорово! У меня самое лучшее место – по ходу поезда, рядом со стеной вагона. Но я единственный из шестерых никак не могу заснуть – пудовая голова красавицы-полуинженера… в смысле – полукрасавицы-полуинженера!... или полукрасавицы-полуэкономиста? Но ведь она и полуинженер тоже?! Тогда не «полу», а «треть», ибо у неё три ипостаси: Инна-красавица, Инна-инженер и Инна-экономист. Так же, как и у Господа-Вседержителя: Бог-Отец, Бог-Сын, и Бог-Дух Святой. Катя, в принципе, такая же, только «инженерная» ипостась у неё развита слабее, а «экономическая» – сильнее. Не удивительно, что голова такая тяжёлая – для трёх «эго» нужен очень большой мозг! С другой стороны – это очень приятно. Невыносимо приятно. Мышцы болят от напряжения, неудобно дышать – боюсь потревожить сон, сердце колотится, как бешеное. Хочется, чтобы это побыстрее закончилось – мозг считает остановки, каждый раз вычисляя «коэффициент пройдённого пути» как отношение количества оставшихся позади станций к их общему количеству, но в то же время хочется, чтобы так было всегда, и в мечтах знаменатель коэффициента обращается в бесконечность. А миниатюрный радиоэлектронщик Алексей по прозвищу «Жук» с такой же нагрузкой на позвоночнике пребывает в состоянии глубочайшего сна, и это меня буквально шокирует! Я смотрю в его приоткрытый рот и думаю о том, как было бы забавно бросить туда лежащую у меня в кармане раритетную десятирублёвую монету. За окном – настоящая снежная буря и я наслаждаюсь созерцанием белого хаоса, освещаемого лучами редких фонарей. Прилипшие к стеклу снежинки красиво переливаются на свету… Мне приятно думать, будто каждая из них – снежинка Коха. Фрактал, великолепный в своём самоподобии… Если бы он вдруг вырос хоть в миллион, хоть – в вигинтиллион, хоть – в число Грэма раз, то наблюдалась бы всё та же структура. А если бесконечно большим? Бесконечность ведь не число, а символ отсутствия предела… Будет ли фрактал самоподобным, если коэффициент увеличения масштаба станет трансфинитным числом? Наверное, всё зависит от того, какой фрактал и какое число. А если не будет, то… чем тогда окажутся его бесконечно малые элементы?

И вот происходит то, благодаря чему у нас появляется возможность воспринимать бесконечно узкое – ширина вагона делится на ноль. Дабы мы остались вместе, сделаю так – каждый из нас останется на прежнем расстоянии от прохода между скамьями, при этом сами скамьи приобретут неограниченную длину, а стены окажутся нигде. Другие два габаритных размера предметов не претерпят изменений. Нашему взору предстанет…

… Так… Что же такое мы должны увидеть? Свет в вагоне будет гореть? Пусть будет, но как должен восприниматься свет бесконечно широкой лампы? И как вообще мы можем сосуществовать с предметами, длина которых является величиной, обратной нулю?! Они ведь бесконечно тяжёлые?! Как, например, можно вдыхать молекулы воздуха, неограниченные по одному из измерений и массе? Слышать звуки, порождаемые колебанием бесконечно длинных молекул? Как… м-м-м… честно говоря, приходишь к выводу, что НИКАК! В таком мире существовать невозможно – мы станем бесконечно хрупкими и мгновенно разрушимся. Остаётся только одно – придумать некую защиту от несовместимых с жизнью физических законов. Ну, вот пусть некая и будет! Её функция в том, чтобы адаптировать нас к этой Вселенной. Мы окажемся в условиях привычной гравитации, наше зрение, слух и прочее восприятие будет прежним. Это позволит нам стать активными наблюдателями феномена. А мне только это и требуется.

Лишившись опоры-стены, я падаю на сиденье скамьи. То же самое происходит с Алексеем-радиоэлектронщиком. От этого просыпаются остальные. Шесть пар квадратных от ужаса глаз обозревают идущий из ниоткуда в никуда коридор, где в одну сторону простирается восемнадцать бесконечных скамей, а в другую –бесконечный пол. Всё в этом коридоре, включая скамьи, словно бы состоит из бесконечно протяжённых, тонких нитей, идеально прямых и монотонных по цвету. Последние могут сильно отличаться друг от друга, а могут и сливаться в сколь угодно широкие полосы. По сути, мы, потеряв третье пространственное измерение, оказались запертыми в плоскости сечения вагона, параллельной его стенам… Нет-нет, мы вовсе не двумерны – наш мир объёмен! Я не был корректен, когда сказал, что ширина стала величиной, обратной нулю – скорее, обратной величине «ноль целых ноль в периоде». В этой плоскости лежат все дальние от стены торцы скамеек, мы сейчас наблюдаем их и бесконечно близкую, но расположенную чуть-чуть дальше от стены плоскость, что позволяет видеть пол. Именно так я в детстве представлял себе видение плоского существа, для которого внезапно открылось третье измерение – превратившись из просто двумерного в бесконечно тонкое, оно начнёт воспринимать объёмные предметы, но их новое измерение будет казаться ему бесконечно большим. С нами это и произошло, но с точностью до наоборот – третье измерение не открылось, а почти закрылось. Закройся оно полностью – мы оказались бы в разных (пусть даже сколь угодно близких) плоскостях, и стали бы недостижимы друг для друга. Слава Богу, что вместо плоскости нас заключил в себе тончайший пространственный «слой» на границе между… Ой! Это я… это я чего-то недодумал малость! Та картина, которую я сейчас себе представил, имела бы место быть лишь в том случае, когда торцы скамеек идеально плоские, да при этом ещё и лежат в одной плоскости!! А в реальном мире такое разве может быть? Даже самый высокотехнологичный способ не даст подобный результат. Все настоящие предметы имеют почти бесконечно сложную форму. «Почти» возникает из-за квантовой структуры пространства. Нет масштабов меньше «планковской длины», но это крохотулька величиной в шестнадцать дециллионных долей миллиметра – единственное ограничение на неправильность формы. Короче – оказавшись в бесконечно тонком слое на краю скамьи, мы не увидели бы пола, так как он скроется под непрерывно расположенными выступами на её торце, которые приобрели бы неограниченную высоту… Ну, разумеется, и слой тоже не бесконечно тонкий, а никак не тоньше «планковской длины»… Да мы и «в толще» кванта пространства не можем поместиться, так как при этом каждый из нас должен стать тоньше «планковской длины», а такой «turbo slim» противоречит законам нашего Мира…

Чёрт, этот «концептуализм» портит все мои фантазии! Каждый раз, пытаясь придумать что-то новое, я оказываюсь в тупике из-за физической абсурдности воображаемого! Изменение масштабов (рост либо уменьшение) материальных объектов – одна из моих любимых тем, но как только начинаешь оценивать реальность процесса с научной точки зрения, приходишь к выводу о его невозможности. С этим я и семь лет назад столкнулся в ходе «путешествия в неведомое». Правда, тогда мне это не помешало – я сказал себе: «Пусть так ПРОСТО будет, без объяснения причины. Это даже не феномен, это – ЧУДО!». Хотя… А как же, например, релятивистское сокращение масштабов?! Длина предмета в направлении перемещения ведь зависит от скорости. Правда, зависимость эта становится заметной лишь вблизи скорости света, но… если бы можно было подойти к ней бесконечно близко, то длина тела в направлении перемещения сократилась бы до нуля… ну, в смысле, до величины «ноль целых ноль в периоде». При этом предмет стал бы бесконечно массивным, а каждое мгновение его времени обратилось бы в вечность. Может, с нами это и произошло? Но тогда откуда взялась бесконечно большая энергия, требуемая для достижения такой скорости? Как мы должны воспринимать окружающий мир – бесконечно лёгкий, длинный и быстрый? Как мы вообще в живых остались от после такого «разгона»?!.. Да какая, в Дьяволобогонелюдям, разница?! Нафиг эту физику! Как есть, так и есть!! Короче – мы сидим на двух бесконечно длинных скамейках, причём они состоят из параллельных бесконечно протяженных пространственных структур, представляющих собой идеальные цилиндроиды. Таких скамеек всего восемнадцать, наши – шестая и седьмая от выхода из вагона. Сам выход – бесконечно широкая дверь, открытая настежь.

А теперь давай побольше подробностей. Люди ведь живые, со своими представлениями о «возможном» и «невозможном». Девушки сознание не потеряют? Они, конечно, умнички и воображение у них хорошо развито, но когда на глазах происходит ТАКОЕ!!!.. Ладно – обойдёмся без обмороков. Квадратные глаза, крики типа: «Это что такое??????????!!!!!!!!!!!!!!!!» (со всеми аналогами разных степеней нецензурности), и… Думаю, в ступор мы впадём всего на пару минут. Потом мозгам потребуется найти рациональное объяснение.

Хотя… Что тут найдёшь? Вагон стал настолько широким, что мы не видим его границ. Мысль о том, что он бесконечно широк, наверняка придёт в голову всем (в первую очередь – мне, как известному фанату «бесконечного и сверхбесконечного»), но мы эту мысль прогоним, дабы не оказаться на грани безумия и убедим себя, будто ширина вагона конечна, пусть даже и сколь угодно велика.

О чём в первую очередь думают те, кто оказался в чрезвычайной ситуации? Разумеется – вызвать помощь! Но у нас нет такой возможности – телефоны не работают (вернее – утратили все коммуникационные функции). И что же нам теперь делать? Как выйти отсюда? Вариантов три: первый – пойти вдоль скамейки вправо, пока не дойдём до окна; второй – пойти в противоположную сторону, пока не дойдём до прохода; третий – лезть через скамейки к неимоверно широкой выходной двери. Последний путь – самый короткий, нам придётся преодолеть всего три «купе». Но ведь это так непривычно – идти к выходу через скамейки! Этот вариант мы оставим на крайний случай.

– Надо бы сначала узнать, где мы. Давайте дойдём до окна и посмотрим! – предлагаю я.

– Вадик, где ты здесь видишь окна?! – раздражённо восклицает Жук. – Найди мне хоть одно, и мы к нему не то что пойдём – побежим! Полетим быстрее света!

– Да пойдёмте лучше к выходу! – уверенно предлагает Катя. – Надо попытаться уйти в другой вагон. Может быть, там всё в порядке?

– И как ты собираешься это сделать? – спрашивает Игорь, рассматривая монотонную стену бесконечно широкого тамбура. – Дверь-то вон она, но за ней, похоже, тупик.

– Пойдёмте, правда, к окошку, – просит Инна. – Надо хотя бы узнать, где мы едем!

– А мы вообще едем? – с сомнением в голосе говорит Алексей-системотехник. – Я лично никакого движения не ощущаю. Хотя… вообще, конечно, надо бы узнать, где мы. От этого будут зависеть наши дальнейшие действия.

– Ну, так что – пойдём к окну? – спрашиваю я, натянуто улыбаясь.

– Какать пока рано! – с сарказмом произносит Жук. – Ладно – пойдёмте в… сторону предполагаемого нахождения окна. Если что – дверь вагона сбоку. До неё мы в любом случае можем добраться.

– Ладно – пошли, – соглашается Игорь. – Только здесь тесно – идти придётся друг за другом.

– Ну, ясен перец! – ворчит Жук. – В колонну по одному становись!!

– Есть, товарищ генерал! – смеётся Катя, вставая у него за спиной.

– Я – третья! – с улыбкой произносит Инна, вставая за Катей.

– Со сборов 2007 года строем не ходил, – говорю я.

– Пятый, нах! – восклицает Игорь, становясь за мной.

– Что мы немного не по росту стоим! – усмехается второй Алексей, замыкая строй. – Надо бы перегруппироваться – сначала Игорь, потом – Вадик, потом – я, после меня – Жук, за ним – Катя, а Инка – последняя.

– Ага – как самый лузер, - не всерьёз обижается Инна.

– А чего это Жук передо мной? – спрашивает Катя, ослепительно улыбаясь. – Я же выше его?

– Где ты выше-то? – произносит Жук, повернувшись к Кате с нарочито-комичной наглостью на лице. – Это – во-первых! А во-вторых – мужчина должен идти первым!

– Наоборот – девушке нужно дорогу уступить! – начинает спорить Катя.

– Не-не, я – командир отделения! Сержант. А вы – рядовые. Поэтому я возглавляю колонну, – не допускающим возражений голосом утверждает

радиоэлектронщик-невеличка.

– Так, я, между прочим, лейтенант запаса! – всё-таки возражаю я. – Так что ты – в лучшем случае мой заместитель.

– Ну, вот именно, что ты – запаса, а я – на действительной службе! – упорствует Жук. – Поэтому не выпендривайся, и стой в строю. А теперь – вперёд! Шагооооооом… ма… блин!

В этот момент командир получил от Кати коленкой под зад.

– Ах ты!..., – воскликнул «сержант», и, резко повернувшись к «обидчице», принялся жестоко щекотать её.

– Ну, не надааааааааааааааааааааааааа! – завопила Катя, предпринимая действия к обороне и одновременно пытаясь контратаковать «противника».

Секунд сорок во главе колонны шла необъявленная война, сопровождаемая воплями и полуистерическим смехом, в ходе которой Инне трижды наступили на ногу, и она настояла на том, чтобы поменяться со мной местами.

– Успокойтесь, черти! – попросил я от лица всего «отделения». – Заключите пакт о ненападении на время «бедствия». Давайте уже в путь! Вот выйдем отсюда – и можете «воевать» хоть целую Вечность!

– Идём, идём! – усмехнулся Жук, вытирая проступившие на глазах слёзы и вставая так, чтобы от красной растрёпанной Кати его отделяли хотя бы полметра. – Шагом мааааааааарш!

И «строй» отправился в путь, заканчивающийся неизвестно где (да и есть ли у него вообще конец?!). Дорога была ровной, но никогда в жизни никому из нас не было так тяжело идти. Мы не чувствовали, что движемся. Ведь движение вперёд всегда имело своим характерным признаком то, что разные предметы, расположенные вблизи пути следования, сначала появлялись где-то вдалеке, затем постепенно приближались к нам, потом мы проходили мимо них, после чего они оставались позади. Но здесь этого не было – все участки нашего пути были совершенно одинаковы, и мы постоянно наблюдали одну и ту же картину – ту самую, которую увидели в момент «катаклизма»!

– У меня такое ощущение, будто мы на месте идём! – сказал Жук на пятой минуте пути, озвучив наши общие мысли.

– Да, так с ума можно сойти! – пожаловалась Инна. – Всё одно и то же, одно и тоже, одно и то же, одно и то же, одно и то же… Хоть бы… я не знаю… верстовые столбы какие-нибудь на пути стояли!

– Мы, наверное, уже метров пятьсот прошли, – мрачно произнесла Катя. – А такое ощущение, будто и на миллиметр не сдвинулись. На этом полу следов не остаётся, а на скамейках даже пятен никаких нет! Надо бы… как-нибудь…

– О… я идею придумал! – голосом восторженного первооткрывателя произнёс Игорь, расстёгивая портфель.

– Идею придумал? – усмехнулся Алексей формулировке.

– Отстань! – полураздражённо буркнул Игорь.

Мы остановились, в изнеможении опускаясь на скамьи. Мне казалось, что я прошёл вдоль рельс от Москвы до своего родного города и обратно. Игорь секунд двадцать рылся в портфеле, после чего извлёк оттуда набор из трёх больших маркеров – чёрного, красного и зелёного.

– Я предлагаю делать отметки, – сказал он. – Ставить цифры на правой скамейке. Там, где мы сейчас сидим, будет «ноль». У всех на телефоне есть секундомер. Каждые, допустим, пять минут… нет – давайте лучше десять! – будем делать новую отметку. Это – наши «верстовые столбы»! Так мы, по крайней мере, будем чувствовать, что действительно идём, а не топчемся на месте.

Взяв красный маркер, он поставил первую… в смысле – нулевую отметку, немного задев Инну.

– Блин, вот обязательно надо было на мне нарисовать! – возмутилась миниатюрная четверокурсница, пытаясь стереть маркер с джинсов. – Руки, что ли, кривые совсем?

– Извини, пожалуйста! – расплылся в улыбке Игорь. – Только ты зря стараешься. Он несмывающийся!

– Дурак ты! – разозлилась Инна, чувствительно ткнув обидчика мыском под колено. – Теперь новые мне купишь!

– Слышь чё?! – с усмешкой повысил голос Игорь, отряхиваясь.

– Ты не волнуйся – мы тебя обязательно купим новые! – успокоил я безвинно обиженную. Как только в нормальный мир вернёмся – я прям лично пойду и приобрету для тебя точно такие же. Плюс – выплачу компенсацию морального ущерба.

– А эти пока можешь снять, чтобы они тебя не раздражали, – сказал Алексей-системотехник и довольно заржал.

– Ага – сейчас сниму и на голову тебе надену! – обиделась Инна, стукнув Алексей кулаком по спине.

– Ну, что вы все ребёнка обижаете! – нарочито возмутилась Катя, обнимая недовольную Инну за плечи.

– Кать, давай их побьём! – предложила Инна, засучивая рукава.

– Нас больше! – возразил я. – И мы все сильные, вонючие и волосатые.

– Да – большие, вонючие и волосатые гориллы! – съязвила Инна. – Ученые даже предполагают наличие примитивного интеллекта.

– Ладно – хорош! – прервал Жук перепалку. – Встаём и топаем дальше. Игорь, чё ноль такой кривой нарисовал?

– Глаза у тебя кривые! – буркнул Игорь. – Надо теперь, чтобы кто-нибудь включил секундомер. У меня просто телефон садится.

– Я могу включить, – сказал я. – У меня батарея заряжена на девяносто пять процентов.

– Прекрасно, – улыбнулся автор идеи. – Ты только это… действительно говори мне каждые десять минут. Следи за временем повнимательнее. Я просто хочу, чтобы отметки были сделаны через одно и то же расстояние.

– Разумеется! – пообещал я, копаясь в опциях телефона в поисках секундомера. – Я при желании могу быть сколь угодно пунктуальным.

Примерно через минуту я, наконец, обнаружил объект своих поисков и включил его. Мы пошли вперёд всё тем же строем, периодически оборачиваясь, чтобы видеть, как мы удаляемся от нулевой отметки. Вскоре она скрылась из вида, из-за чего вернулась иллюзия «ходьбы на месте». Меня через каждые полминуты спрашивали, сколько осталось времени, и я называл числа минут и секунд, наслаждаясь тем, что они меняются. А вот необходимость идти «строем» напрягала всё сильнее и сильнее. Мы периодически наступали друг другу на пятки, сталкивались с впереди идущими, ударялись о сиденья скамеек и прочее и прочее.

– Слушайте, народ, может, хватит уже гуськом идти, как стадо лохов! – раздался на седьмой минуте голос Игоря у меня за спиной. – Давайте перестроимся в три ряда. Двое будут идти друг за другом по одной скамье, двое – по другой, а оставшиеся двое – по полу между скамьями.

– Точно! – обрадовалась Катя. – И чего нам только сейчас эта мысль пришла в голову?!

– Она мне пришла, – поправил Игорь. – Просто в обыденной жизни никто из нас никогда не ходил по тому, на чём нужно сидеть!

– Да – это свинство! – высказался Жук. – Но только не здесь и не сейчас. Мы с Катей, наверное, по правой скамейке пойдём.

– А я – по левой! – с улыбкой произнёс я, встав на бесконечно длинное сидение.

– Вадик, я за тобой, – сказала Инна, поднимаясь на скамейку.

– Иди лучше первой, – предложил я. – А то мне как-то неудобно.

– Нет, я медленнее тебя иду! – звонко усмехнулась девушка. – Будешь моим направляющим.

– А мы вот с этим лошарой будем топать посерёдке! – радостно произнёс Игорь, обнажив зубы в широкой улыбке и легонько ткнув системотехника локтём в рёбра.

– Иди, иди! – рассмеялся Алексей. – Я тебя буду периодически по зад лягать для ускорения!

Первые три минуты мы ещё как-то старались сохранять подобие строя. Сначала шли в ногу под счёт Жука, потом нам это надоело, и мы просто продолжали движение, стараясь не сильно удаляться друг от друга. Но вскоре перестали следить и за этим. Одни шли быстрее, другие – медленнее, иногда переходили почти на бег, иногда – наоборот, замедлялись до черепашьей скорости. Вдобавок, кто-нибудь из идущих по скамьям время от времени оказывался на грани падения на пол. В принципе, это вполне объяснимо – теперь каждый старается сделать своё движение вперёд максимально хаотическим, чтобы исчезла страшная иллюзия ходьбы на месте. Ведь конец скамейки там же, где и был – нигде! Мы не чувствуем, что приближаемся к нему, и это лишает путь смысла. Но ведь в нашем мире нет бесконечных расстояний – если нужно идти куда-то, то «пункт назначения» всегда существует, сколь бы далёким он не был! Но… не здесь. Здесь в это можно только верить.

– Вадик, ты про время не забыл? – спросил Игорь.

– А… Нет – конечно, помню! – спохватился я и посмотрел на секундомер. – Как раз десять минут… ну, и сорок секунд.

– Блин, Вадик! – несерьёзно возмутился Игорь, доставая маркер.

– Вот и доверь тебе ответственную работу! – усмехнулся Жук, останавливаясь.

Игорь сделал красную отметку и поставил над ней аккуратную единицу, подчёркнутую внизу.

– Любовно так вывел! – прокомментировал Алексей. – Ну, что – может, посидим минутки две?

– Обязательно! – согласилась Инна. – Попить, кстати, не у кого нет?

– Боюсь, что нет, – печально произнёс Алексей.

– Как думаете, далеко ещё идти? – спросила Катя.

– Конца пока не видно, – нарочито-бесцветным голосом констатировал я. – Но он ЕСТЬ. Обязательно. Сколь бы не был велик путь, мы его пройдём.

– Будем надеяться, что в нём хотя бы меньше тысячи километров, – сказал Алексей, почёсывая подбородок.

– Да уж, будем надеяться, – буркнул Игорь. – А то ведь моих маркеров на столько отметок точно не хватит!

– А, может быть, их – квадриллион! – воскликнул я, болезненно усмехнувшись.

– Воооооооооот такой типун тебе на язык, Вадик!! – слишком громко сказал Алексей, показывая руками нечто полутораметровой длины.

– Квадриллион – это тысяча триллионов? – спросил Жук.

– Ага! – подтвердил я. – А квадриллион километров – это больше ста световых лет. В двадцать пять раз больше, чем расстояние от Солнца до ближайшей к нему звезды.

– Короче, Вадик, если это так, то первые десять километров мы с Катей идём пешком, а остальные девятьсот девяносто девять триллионов девятьсот девяносто девять миллиардов девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто едем на твоём хребте! – внёс Жук рацпредложение с хитрейшей лыбой на лице.

– И меня тогда тоже! – добавила Инна.

– А тебя – к Лехе в рюкзак, – сказал я, показывая пальцем на заплечную ношу системотехника.

– Чего тебе мысли такие дурацкие в голову лезут? – спросил Игорь с недоумением. – Квадриллион километров какие-то, в двадцать пять раз больше, чем до ближайшей звезды... Больные у тебя фантазии!

– Да это не совсем моё, – ответил я. – Это я просто кое-что вспомнил. Кто-нибудь читал «Братьев Карамазовых» Достоевского?

– Ну, я читал, – сказал системотехник. – Только я уже плохо помню.

– А помнишь, там такой фрагмент, где Иван Карамазов в разговоре со своим «чёртом» вспоминает анекдот об умершем человеке? – спрашиваю я Алексея. – Которому обещали Рай, сказав, что ему нужно лишь дойти до него. Но путь его будет длиной квадриллион километров и это – в полной темноте. Тот сначала не хотел идти – тысячу лет пролежал во тьме, но потом всё-таки встал и пошёл. И когда, спустя миллиарды лет, он всё же ОКОНЧИЛ свой путь, и узрел «пункт назначения», то понял, что ради этого можно было бы пройти хоть квадриллион квадриллионов километров, да ещё и в квадриллионной степени. Квадриллион квадриллионов называется нониллионом. Это – единица с тридцатью нулями, наблюдаемая Вселенная в миллионы раз меньше! А единица с тридцатью квадриллионами нулей – это…

– Это – убийство мозга, Вадик! – раздражённо произнесла Инна. – Ты очень удачно выбрал ситуацию для своей тирады!

Я густо покраснел и потупился.

– Ну, так может мы, на самом деле, в Рай идём?! – предположила Катя с иронией в голосе. – Причём ещё и не в темноте. И все скопом, а не в одиночестве, как тот бедняга.

– Кать, мы вроде и так не в Аду жили, – не согласилась Инна. – Да и рано нам пока в Рай. Тот мужик свой путь после смерти начал. А мы-то живые!

– О чём мне лично напоминает желание подкрепиться! – затронул я ещё одну любимую тему, поглаживая урчащее чрево. – Кстати, если что – у меня с собой три бутерброда с хорошей копчёной колбасой и контейнер с картофельным пюре и четырьмя сосисками.

– Вадик, мы пока не голодные, – сказал Игорь (судя по реакции остальных – так оно и было). – Но это хорошо, что у тебя еда есть. Я бы даже сказал – прекрасно! Содержимому твоих контейнеров мы обязательно найдём применение во время одной из ближайших остановок.

– А сейчас давайте встанем и продолжим увлекательнейшее путешествие вглубь вагона! – голосом хорошего конферансье воскликнул Алексей.

Ответом ему были пять улыбок разных степеней натянутости. И мы пошли дальше…

… В отличие от первой остановки, время каждой последующей я называл в нужную секунду. Последнюю минуту перед очередной отметкой почти вообще не отрывал глаз от секундомера. Я попытался визуально померить среднюю скорость движения, и пришёл к выводу, что каждый десять минут мы проходим примерно восемьсот метров. Поэтому мне захотелось увеличить интервал между остановками до тринадцати минут, чтобы отмечать километры, но когда я предложил это, меня попросили «не заниматься глупостями». При этом в моей голове непрерывно крутилась фраза «квадриллион квадриллионов километров, да ещё и в квадриллионной степени». Мне было интересно, что именно Иван Карамазов возводил в квадриллионную степень – только число километров без размерности или размерность тоже? Если второй вариант, но десять в тридцатиквадриллионной степени будет не километров, а «километров в квадриллионной степени». Но мне такая размерности не нравится – перейду-ка я в систему СИ. Если один километр равен тысяче метров, то один «километр в квадриллионной степени» равен десяти в трёхквадриллионной степени «метрам в квадриллионной степени». В этих единицах рассматриваемая величина будет равна результату возведения числа 10 в степени 33.000.000.000.000.000. А размерность указывает на то, что это не длина, а объём некоторой области линейного квадриллиономерного пространства, например – куба с ребром нониллион километров или сферы радиусом… чёрт, не помню, как объём многомерной сферы посчитать! Но ведь радиус не сильно отличается от пятисот октиллионов вёрст, правда?

Во время четвёртой остановки мы расправились с бутербродами – каждому достался ломтик хлеба с кружком колбасы. Утолив голод, мы вновь заговорили о предполагаемой цели нашего путешествия.

– Мне, признаюсь честно, очень по душе версия о Рае, – произнёс Жук, дожёвывая бутерброд. – Наверное, там будут океаны пива и бессчётные полчища голых женщин!

– И непроходимы горы конспектов по твоим любимым дисциплинам! – добавил я.

– Нееееее – это в Аду! – отмахнулся радиоэлектронщик. – Там они горят, и на них жарят падших ботанов.

– Гурии обитают в мусульманском раю. А мы, вроде как, православные, – сделал замечание Алексей-системотехник.

– А я всё равно в мусульманский хочу! – воскликнул Жук, обнимая Катю. – Главной я назначу Катю. Она будет этой… обер-гурией, во!

– Обер-гурией будешь ты! – сказала Катя, саркастически улыбаясь. – Для мусульманских праведников с нетрадиционной ориентацией.

Ответом был взрыв дружного хохота. Истерического. Он продолжался минуты две, а потом мы нечеловеческим усилием воли заставили себя остановиться, чтобы избежать смерти от удушья. После чего просто встали, отряхнулись и лениво поплелись дальше.

Моё внимание вновь сосредоточилось на секундомере. А мысли – на куске квадриллиономерного пространства. И мне захотелось поговорить об этом.

– Километра четыре, наверное, уже прошли, – предположил я. – Ещё девятьсот девяносто девять триллионов девятьсот девяносто девять миллиардов девятьсот девяносто девять миллионов девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто шесть – и мы на месте!

– Ещё шесть – и мы с Лешкой к тебе на хребет сядем! – напомнила Катя. – А Инну кладём к другому Лёшке в рюкзак.

– Предварительно сложив в четыре раза, – зачем-то добавил я. И получил маленьким кулачком меж лопаток.

– А может там не квадриллион километров? – засомневался системотехник. – Может, их целый гугол?

– Да – помноженный на рамблер в степени яндекс! – усмехнулся Игорь.

– А при чём здесь гугол? – не поняла Инна.

– Гугол – это такое число, – пояснил Алексей. – Очень большое. Единица со ста нулями. Поисковая система «google», насколько мне известно, названа именно в честь него.

– Чего ты мелочишься, Алексей? Давай уж тогда гуголплекс! – предложил я.

– Я такого числа не знаю, – признался Алексей. – Круче гугола? Тысячная степень, или ещё больше?

– Ещё как больше! – торжественно произнёс я. – Это – аж десять в степени гугол!

– Ужасно!! – выдохнул Алексей.

– Вадик – успокойся, – попросила Катя.

– Есть ужаснее! – несмотря на просьбу, продолжил я. – Один математик по фамилии Кнут придумал такую штуку, как сверхстепень. В своих записях обозначил её стрелками, направленными вверх. Смысл такой. Обозначение «n, одна стрелка, m» – это тупо «n в степени m», «n, две стрелки, m» – «n в степени n в степени n в степени n в степени… и так далее, m раз», «n, k стрелок, m» расшифровывается, как «n, k минус одна стрелка, n, k минус одна стрелка, n, k минус одна стрелка, n, k минус одна стрелка… m раз, последний - n, k минус одна стрелка, n». Поняли, короче. Потом другой математик – Грэм, придумал множество сверхбольших чисел, которое сформировано из троек. Их он назвал G-числами. Первое такое число равно «три, N стрелок, три», где N равно «три, четыре стрелки три»; второе число можно записать так же, только N будет равно первому числу; для третьего числа N равно второму числу и т. д. Последнем из названных является шестьдесят третье число данной последовательности. Оно именуются просто числом Грэма. Выделено из последовательности потому, что использовалось в доказательстве какой-то теоремы. Узнав об этом, я решил запустить у себя в мозгу «генератор сверхбольших чисел», и придумал целое множество, которое обозначил буквой «пси». Множество это представляет собой двумерный массив… матрицу, короче, k-тая строка которой состоит из сверхгигантских величин, образованных из k-того G-числа Грэма. Первое число строки – это G с индексом «G с индексом k», второе – G с индексом «G с индексом G с индексом G с индексом G… так «G с индексом k» раз», третье – G с индексом «G с индексом G с индексом G с индексом G… так нужно написать число раз, равное «G с индексом G с индексом G с индексом G… так нужно написать число раз, равное «G с индексом G с индексом G с индексом G… так нужно писать…»»», таких записей в определении третьего числа «G с индексом k», и в последней из них «G с индексом k» индексов. На большее моего воображения пока не хватило. Тем более, я не думал о том, где мои пси-числа можно применять…

О-о-ох!!.. Ну, ведь знаю же, знаю, что в реальности никто такую мою тираду до конца не дослушает. Перебьют на четвёртом предложении и не позволят вновь заговорить об этом. Но до смерти хочется высказать свои сокровенные мысли, а сверхбольшие числа – один из особых предметов! Поэтому я представлю, что смог договорить до конца, ни разу не запнувшись. А проклятья на меня посыпятся только потом. Мне это просто необходимо для того, чтобы остаться собой.

– В общем, Вадик, если ты ещё хоть раз упомянешь свои квадриллионы, гуголы, гуголплексы, числа Грэма, пси-числа или ещё какую-нибудь мозговзрывающую хрень, я сниму носки и запихаю их тебе в рот!!! – взорвалась Инна.

Я обернулся, и зло посмотрел на неё.

– Да, Вадик, что у тебя за привычка – драть мозг?! – гневно возмутилась Катя. – Мы устали, нам страшно, мы не понимаем, что происходит и не знаем, как отсюда выбраться, а ты всякую чушь несёшь!! Да ещё и с видом восторженного шизофреника!! Лучше вообще ничего не говори – но только не заставляй нас слушать твой бред!!!

Остальные промолчали, но их взгляды говорили о том, что высказанное мнение было общим. Я был морально убит. Я смотрел в пол, чувствуя, как горят мои уши. И злился. Ну, почему, почему, почемууууууууууууууууууууууу каждый раз, когда я пытаюсь заговорить о чём-то действительно интересном, мне грубо затыкают рот??!! Носками… Ведь нет в этом ничего заумного – просто красивое математическое извращение. Ну, и почему такая реакция?! Я всего двух-трёх человек знаю, которые на мои излюбленные темы беседуют с удовольствием и ещё двух-трёх, которые с удовольствием слушают, а остальные даже вид делать не пытаются. Но я ведь знаю, как это прекрасно – жить во Вселенной Чисел! Обозревать их множества, системы множеств, множества систем множеств, последовательности, иерархии… Интересно, а можно построить математическую Модель Архипространства Отражений? Если можно, то это – наиграндиознейшее цифровое Гипер-Мироздание!.. Да, думаю, можно. И не одну, а столько, что вся их совокупность будет не множеством, а чем-то большим. Мне ведь моё отражение говорило, что в Архипространстве есть целые собственные классы точек, являющихся отражениями его целиком! Математические модели, безусловно, входят в эти классы… Да… Красиво. А прекрасной трети нашего коллектива это чуждо! Мне же до смерти обидно, что они вот так вот набросились на меня, чего за три с лишним года нашего знакомства не случалось ни разу. Ну, и фиг с ними! Дурочки крашеные…

– Сизифов труд…, – печально вздохнул Алексей-системотехник.

– Без паники! – нервно выкрикнул я. – Сизиф просто был слабаком! Ему не хватало упорства и силы воли! Нужно было-то всего лишь чуть-чуть поднатужиться – и его камень оказался бы на вершине горы! Но это ничтожество оказалось неспособным…

Я начал задыхаться от гнева и не смог закончить фразу. Мне хотелось взять этого… мерзкого дохляка Сизифа… бросить его на пол и запинать ногами до смерти! Ну, почти же, почти завершил он свою работу, надо только капельку напрячься – и конец мучениям. А не может, сссссссссскотина! Девяносто девять процентов может, а сто – ну, никаааааааааааак! Кишка тонка и руки растут оттуда же, откуда и ноги! «Спайдермен», блин, с четырьмя конечностями!! Вот из-за таких вот… НЕДОДЕЛАННЫХ!!!.. все мировые проблемы…

Я думал, что взорвусь. Я до боли сжимал кулаки и мою пунцовую физиономию уродовали гримасы безудержной ярости. Мне хотелось уничтожить, порвать в мельчайшие клочья всех, кто не хочет и не может тогда, когда нужно жаждать и быть корифеем!!!.. И это после десяти лет почти непрерывных размышлений о том, что «сила», «воля» и прочие понятия, обозначающие возможность субъектов противостоять враждебному миру и МЕНЯТЬ его, ВЫБИРАЯ между множеством вариантов своих действий – лишь предрассудки, ибо элементарная логика говорит о том, что совокупность обстоятельств Вселенной ОДНОЗНАЧНО определяют мировую линию чего угодно в ней, включая любых, сколь угодно разумных существ. Приведу элементарный пример. Стою я, допустим, на перекрёстке. Делать мне нечего, я просто гуляю, и ни одна из пересекающихся дорог, на первый взгляд, не имеет никаких преимуществ перед другими. Казалось бы, можно пойти по любой из них, всё зависит только о того, чего я захочу. «Ну, да!!! – скажет большинство. – На этом перекрёстке в выборе пути меня никто и ничто не ограничивает. Я по своему желанию могу пойти в любом направлении». Мой контрвопрос: «А от чего зависит то, каким именно будет твоё желание?».

– Да чё ты фигню какую-то спрашиваешь?! – возмущается Большинство. – От меня только и зависит! Это ведь МОИ желания!

– А что такое «мои желания»? – спрашиваю я. – Расшифруй-ка это понятие.

– Дьявол! – орёт Большинство, закатывая глаза. – Это ТУПО то, чего я хочу! Именно я, а не кто-то другой за меня!

– А я думал, «мои желания» – это такая папка! Вроде «мои документы», только неограниченная по объёму! – хохотнул я, умильно глядя в лицо оппонента.

– Загнался, что ли?! – натянуто лыбится в ответ Большинство.

– Да, но ты не поняло вопроса, – говорю я, вновь становясь серьёзным. – Я, на самом деле, спрашивал про то, чем являются твои желания физически?

– Ты дурак, или прикидываешься? – произносит Большинство, крутя пальцем у виска. – Что из себя физически могут представлять желания, если они ещё не осуществились? Разумеется – ничего! До тех пор, пока они лишь в голове.

– На самом деле – не ничего, – как можно более спокойно отвечаю я. – Желания, как и любые другие составляющие твоего «я», представляют собой очень сложную совокупность электрохимических процессов, происходящих в мозгу. Мозг – вместилище личности, тело – комплект систем жизнеобеспечения. Выдаётся при рождении и нерегулярно обновляется. Материальный объект? Материальный. Законы физики на него действуют? Действуют. Что определяет путь процессов в мозгу? Условия, в которых они протекают – состояние мозга и его «комплекта», распределения различных физических полей в той области пространства, которую он занимает в данный момент времени, ещё чего-нибудь… Всё множество внешних обстоятельств определяет начало, ход и завершение любого из процессов, связанных с личностью. Субъект, будучи сколь угодно сложной совокупностью электрических импульсов, не может изолироваться от ещё более сложной совокупности обстоятельств и независимо от них изменять собственную структуру («делать выбор») – он, как и любая другая субстанция, полностью зависим от всего и сразу. По сути, личность – тот же программный код, только очень сложный и непрерывно меняющийся. Но неизменным остаётся одно – если в данной конкретной ситуации на личность было оказано некое Воздействие, но оно неизбежно повлечёт за собой ту Реакцию, которая в данный момент Времени «прописана» в этом коде! В чуть-чуть иных обстоятельствах (например – минутой позже!) эта реакция могла бы быть сколь угодно иной, но сейчас она – ТАКАЯ! В частности, неизбежным (и – весьма поганым) элементом этого кода является иллюзия «свободы выбора» (в пределе стремящаяся к иллюзии «власти над природой»!), в следствие которой виновником каждого происходящего события чаще всего «становится» не совокупность обстоятельств, а некий субъект либо множество субъектов (которых нужно поощрить либо наказать!). Мир, в котором живут субъекты – сложнейшая система, и потому «поощрения» либо «наказания» всевозможных «степеней тяжести» сопровождают их на протяжении всего существования и в зависимости от их соотношения последнее может быть чем угодно – от Непрерывного Блаженства до Кромешного Ада. Остаётся только надеяться, что чаша весов с «поощрениями» будет потяжелее. Я это уже ЗАДОЛБАЛСЯ объяснять людям!!! И слова попроще подбирал, и примеры яркие приводил, нет – как об стенку горох!!! «Мы, хозяева своей судьбы! Мир таков, каким мы его делаем!» – и всё тут!!! Эта «функция» считает, что НЕ ЗАВИСИТ от… СОБСТВЕННЫХ АРГУМЕНТОВ!!! Ну… то есть… совсем люди не оцифрованы. Живут в мире, где каждый тупо себетождественен. Одни сплошные Сары Коннор с Каэлами Ризами. И хрен им что докажешь…

– Угу – ещё труд данаид вспомни! – произнёс Жук. – Как они вечно бездонный колодец наполняли.

– А мы сейчас, по ходу, на дно бездонного колодца и спускаемся! – сказала Катя, бледнея. – Чувствуете?

Да… Теперь чувствуем. Тело парализовано, ноги словно приросли к полу, а сам пол плавно поворачивается. Во сне я часто наблюдал нечто подобное, когда «пространство грёз» начинало трансформироваться. Когда процесс завершился, мы больше не стояли на идеально плоском полу бесконечного коридора – мы стояли на отвесной стене бездонной прямоугольной пропасти.

– И что нам теперь – прыгнуть туда?! – раздался в метре позади меня… в смысле – в метре надо мной!.. голос Инны.

– Думаю, не стоит! – с показной иронией в голосе произнёс Алексей. – Будем тогда вечно падать. Да и не прыгнем мы – вектор притяжения всё равно в стену направлен, только он теперь ей не перпендикулярен, а составляет малый угол с нормалью.

– Это всё равно, что стоять на горочке с уклоном пять градусов, – сравнил Игорь. – Только здесь какая-то другая фигня. Мы уклона не видим – стоим на стене – и всё тут! Наверное, не в гравитации дело.

– Может, просто продолжим идти вперёд… вниз, то есть? – предложил я голосом великого рационализатора.

– Ну, прыгай! – фыркнул Игорь. – Как долетишь – позвони и сообщи, что же там – на дне, которого нет!

– Телефоны у нас не работают, – не согласился я, ещё раз проверив наличие связи. Да и сигнал любой из бесконечности идёт бесконечно долго…

– Какая бесконечность, Вадик!!! – закричала Инна. – Дно просто очень глубоко!! Километров… там… десять, пятнадцать, а то и двадцать – но уж точно не больше! Короче – пошли дальше. Еда у нас на такой путь есть, так что волноваться не о чем. Думаю, часов через пять дойдём, а то я уже устала и очень сильно хочу пить.

– Лучше не напоминай! – настоятельно попросила Катя. – Я сейчас, наверное, начну жевать жвачку. Пусть хотя бы слюна циркулирует.

– О! Правильная мысль! – обрадовалась Инна, открывая сумку.

Через тридцать секунд слюна циркулировала у всех, кроме меня – я знал, как быстро усиливается моё чувство голода в ходе этого процесса.

– Ну, вот и прекрасно! – неизвестно о чём сказал я. – Мы сейчас на глубине свыше четырёх километров. Если Инна права – осталось меньше шестнадцати. Поэтому – топаем дальше!

Игорь секунд десять пристально смотрел на свои ноги, после чего осторожно сделал шаг вперёд-вниз. Потом – ещё два шага. Широко улыбнулся, воскликнул: «Эгей!» и подпрыгнул на месте. После этого мы все решили попробовать походить/побегать/попрыгать по «стене», чтобы привыкнуть к новым ощущениям. Честно признаться, они оказались весьма положительными и даже забавными. Я буквально чувствовал себя мухой, ползущей по обоям! Для меня вдруг стало очевидным, что ускорение свободного падения по-прежнему направлено вниз, просто НЕЧТО удерживает нас на стене, предохраняя от падения. Это НЕЧТО казалось настолько надёжным, что я ни капельки не боялся сорваться. И остальные – тоже. На минуту мы уподобились детям на новом аттракционе – бегали по стенам, перепрыгивая через вертикальные скамейки, ползали по сиденьям вверх-вниз, экспериментировали с местной гравитацией, пытаясь бросить что-нибудь в бездну.

– Давайте я башмак швырну! – предложил я.

– Ага – как в первой части фильма «Куб», – с широкой улыбкой произносит Алексей. – Там они тоже ботинки кидали, чтобы найти смертельные ловушки либо убедиться, что их нет.

– У нас нет ловушек, – уверенно говорю я, развязывая шнурок. – Мне просто интересно, как он полетит.

– Вадик, погоди снимать – мы сейчас противогазы оденем! – настоятельно просит Жук.

«Крашеные дурочки» покатились со смеху.

– Не волнуйся, – успокаиваю я. – Я эти носки всего-то две недели подряд ношу.

«Крашеные дурочки» перестали смеяться.

– Свинтус! – брезгливо говорит Жук.

Нездорово улыбаясь и чувствуя, как моя правая щека дёргается от тика, я снимаю ботинок и, широко размахнувшись, швыряю его вниз.

В этот момент я почувствовал себя Гераклом. Ибо предмет моей обуви, пролетев по вполне параболической траектории, сначала «поднялся» на «высоту» потолка вагона, ударился об него, резко сменил направление, рикошетом отскочил от пола, снова ударился о потолок и так – раз пять, в конечном итоге «прилепившись» к стене-полу рядом с бесконечно широкой… высокой дверью вагона едва ли не в ста метрах от того места, где я стоял!

– Ну, ты силёоооон, Вадик! – восхитился Игорь.

– Э… Ну, я, конечно, не слабак, но… Это не я. Здесь просто всё легче, чем в нашем мире! Хочешь – сам попробуй.

Игорь моментально сорвал с ноги ботинок, и изо всех сил бросил его в ту же сторону. Этот второй «неспортивный снаряд», несколько раз срикошетив, приземлился совсем близко от первого – прилип к самому близкому от выхода бесконечно высокому сиденью.

– Здесь притяжение такое слабое? – поразилась Катя.

– Нет… здесь явно что-то ещё, – не согласился Алексей. – Мы-то с вами легче не стали! Я, например, не могу отпрыгнуть от стены на три метра. И «воздушным созданием» себя не чувствую. Значит, это нечто другое.

– А давайте ещё попробуем!? – воскликнула Катя, и отправила к двери свой сапожок.

– Хватит обувь разбрасывать! – проворчал Жук. – Она нам нужна – неизвестно, сколько ещё придётся идти. Давайте лучше что-нибудь ненужное. У кого мелочи в кошельке много?

– У меня мелочью рублей двести! – сказал я, открывая портфель.

– Сейчас будем тебя разорять, – обрадовался Жук.

Немного порывшись в портфеле, я достаю пухлый, с трудом застёгивающийся кошелёк.

– О! Богатенький Буратино! – поражается Катя. – Дай-ка.

Я с улыбкой протягиваю ей кошелёк, она взвешивает его на ладони и говорит, что «таким и убить можно», после чего открывает его и начинает внимательно считать купюры.

– Кать, ты чего роешься в чужом бумажнике? – нарочито возмущается Жук.

– Не густо, – полуразочаровано констатирует Катя. – Но монет в нём, судя по весу, не меньше тонны.

– Сколько есть, – краснею я, забирая кошелёк.

Отобрав для «эксперимента» три пятирублёвых монеты, я кладу кошелёк на вертикальное сиденье.

– Лети в бесконечность! – восклицаю я, и без размаха бросаю одну из монет «вниз».

Ко всеобщему удивлению, монета поняла меня буквально – вместо того, чтобы пролететь по ломаной линии метров триста и с едва слышимым звоном «упасть» на пол-стену, она достигла потолка-стены вагона, на несколько терций застыла сантиметрах в десяти от него, после чего, продолжая оставаться на том же расстоянии, равноускоренно полетела «вниз» по идеальной вертикали!

– В общем – прыгать туда не стоит! – констатировала Инна.

– Вряд ли ты сможешь так прыгнуть! – усмехнулся Игорь. – Улетишь ты, конечно, далеко, но – не в бесконечность. Это – удел лёгких предметов.

– Что-то как-то жутко мне… – прошептала Катя, большими круглыми глазами смотря вниз. – Эта монета… она… она ведь будет лететь до самого дна… И… если бы можно было узнать, как долго она летит…

– То по простейшей формуле можно было бы вычислить расстояние! – закончил я. – Ускорение свободного падения здесь другое, но есть способ его померить. Одного жалко – время «падения» засечь нельзя…

– Да давайте швырнём что-нибудь тяжёлое и железное! – воскликнула Инна. – Может, услышим грохот и узнаем, как далеко та стена?

– Да нет у нас ничего тяжелого и железного, – грустно сказал Алексей. – Или, может быть, у кого-нибудь есть… ну, нож, например?

Выяснилось, что нет.

– А если бы и был – сомневаюсь, что его можно было бы вот так вот кинуть, – продолжил Алексей. – А если бы и кинули… Если глубина нашей «пропасти» составляет километров пятнадцать, то звук падения мы всё равно не услышим…

Инна судорожно достала из сумки косметичку и нервно, с размаху бросила её «вниз». Легкий предметик ударился о спинку вертикальной скамьи, отскочил от ней сантиметров на двадцать, и… вышел на вертикальную траекторию, продолжив движение прямолинейно и равноускоренно, подобно брошенной мною монете.

– Пожертвовала… – сочувственно выдохнула Катя.

– Заткнитесь все!!! – прошипела Инна. – Слушаем…

На несколько секунд наступила мёртвая тишина. Инна изо всех сил напрягала слух, покраснев от напряжения. Я думал, что надо хотя бы включить секундомер, но… качал головой, осознавая, что это бесполезно. Даже если пропасть не бездонна – её дно слишком далеко… Так что…

Звук. Исчезающе слабый, подобный звуку падения монеты в соседний комнате.

– Слышали?! – тихонечко прошептала Инна, отгибая ухо пальцами.

– Наверное, о скамейку ударилась, – скептически произнёс Игорь.

– Она вертикально падала! – не согласился Жук. – Ты же видел. Вряд ли было отклонение. Внизу на скамейке есть что-то горизонтальное!

– ПОЛ ЭТО!! – радостно крикнула Инна, и, оттолкнув двух впереди стоящих, побежала по стене-полу вперёд-вниз.

Мы последовали за ней примерно с той же скоростью.

– Падение длилось секунд двадцать! – на ходу говорил я. – Ускорение свободного падения здесь… Так… В нашем мире я швырнул бы ботинок метров на двадцать, не больше. А здесь – на все сто! Ну, допустим, там и есть – сила тяжести «для брошенных предметов» равна одной пятой от земной. Она ведь медленно летела – все видели! Если ускорение – одна целая и восемь десятых метра в квадратную секунду, то путь… так… умножить его на квадрат времени и разделить на два… меньше четырёхсот метров! Это же совсем близко! Мы бы уже увидели «пол», если бы расстояние было столь мало!

– Но обо что-то же она ударилась! – не понимала Катя.

Это «что-то», конечно, не было полом. Но видно его было очень хорошо. Большой прозрачный параллелепипед светло-светло-голубого цвета размером с микроавтобус находился между скамьями и «потолком» вагона, бросая вызов удручающей монотонности прямоугольной бездны. Какое же это счастье – видеть такое «отклонение»!! Может быть, это ВЫХОД???!!!

Мы подбежали к нему. Оказалось, что в обращённой к стене-полу грани параллелепипеда имеются две двери, которые при нашем приближении стали медленно открываться.

– Это чё – лифт, что ли? – удивился Игорь.

– Да, только он, почему-то, лежит на боку… – задумчиво произнёс Алексей, касаясь поверхности «ящика».

Его примеру последовали остальные. На ощупь параллелепипед был подобен монитору ноутбука и потому казался довольно хрупким. Но стоило мне нажать посильнее – и это ощущение исчезло. Потом я надавил изо всех сил. Потом стукнул по поверхности кулаком и отбил руку.

– Вадик – поаккуратнее! – испугалась Инна.

– Кажется, всё в порядке! – обрадовался я. – Эта штука весьма прочная, чем бы она не была.

И я для пущей уверенности ударил «лифт» ногой. Поверхность никак не отреагировала. Секунд через пять Катя достала из сумки небольшой складной ножик и резко полоснула лезвием по поверхности стекла.

– Да что вы все делаете-то?! – возмутилась Инна со слезами в голосе.

– И чего ты говорила, что у тебя ножа нет? – не понял я.

– Она не царапается, – голосом исследователя произнесла Катя. – А ведь этим ножом можно было поцарапать и сталь!

– Алмаза, жалко, нету! – с улыбкой произнёс Алексей, хлопнув себя по коленке.

– Сверхпрочный материал открыли, по ходу! – сказал Игорь, ощупывая ребро параллелепипеда. – Это штука сделана из чего-то, нам неизвестного…

– Это всё очень классно! – прервал его Жук. – Теперь надо понять, зачем она нам нужна? И нужна ли вообще.

– Я думаю, это ВЫХОД! – уверенно сказала Инна. – Надо просто понять, как им пользоваться.

С этими словами она подлезла под «нижнюю» грань параллелепипеда и на четвереньках направилась к его дальней грани… как вдруг неведомая сила оторвала её от пола-стены и прилепила к «полу» «лифта»!

– ААААААААААААААААААААААААААЙ!!!!!!!!!!!!!!!! ! – завопила четверокурсница, распластавшись на вертикальной плоскости головой вниз.

– Инн, ты чё?!! – полуистерично выкрикнула Катя.

– Не знаааааааааааааю!! – зарыдала Инна. – Вы… всё… на стене стоите! Оооооой! Бооооооольнооооооооо!..

– Тааааааааааааак!.. – задумчиво произнёс я, безумно выкатив глаза и до боли сжав подбородок. – Там, значит, вектор напряжённости гравитационного поля направлен в бездну…

– Инн, встать сможешь?! – с участием спросил Игорь.

– Ой!... Сейчас… Целая вроде… Сейчас… Сейчас встану… – забормотала пострадавшая и медленно, морщась от боли, начала подниматься на ноги. Поднявшись, она оказалась стоящей на вертикальном (по отношению к нам) полу кабины. Потирая ушибленную попу, она прислонилась к верхней (по отношению к нам) грани параллелепипеда и от этого прикосновения грань «ожила» – на ней появилась огромная виртуальная панель с великим множеством клавиш, посреди которой высветилась красная надпись: «Получено 1 из 6 подтверждений».

– Ух ты!!! – восхитилась Инна, моментально забыв об ушибах. – Я же вам говорила, что это ВЫХОД! Теперь просто надо ввести какой-то код!

– И где он?! – громко спросила Катя, упёршись лицом в «потолок» «лифта».

– Здесь где-то должен быть! – уверенно ответила Инна, беспорядочно касаясь клавиш панели. От прикосновений вокруг них появлялась очень яркая белая рамка, но больше ничего не происходило, а красная надпись «Получено 1 из 6 подтверждений» на полсекунды исчезала, а затем появлялась вновь.

– Панель заблокирована, – констатировал Алексей. – «Одно из шести» – это, я так понимаю, из-за того, что Инна дотронулась. Интересно, а если мы к ней… в смысле – к панели прикоснёмся, число «подтверждений» будет расти?

– Нас как раз шестеро! – радостно воскликнул Жук. – Разблокировать панель можно только вместе!

– Лезем, короче! – твёрдо сказал Игорь и забрался под «кабину», намереваясь повторить путь Инны.

– Ты куда? – испуганно спросила Инна.

– К тебе, – без эмоций ответил Игорь. – Без нас ты с этой фигнёй ничего сделать не сможешь.

– Да ты же сейчас на меня упадёшь! – запротестовала Инна.

– Я постараюсь быть поаккуратнее, – успокоил её Игорь. – Ты только… это… в угол куда-нибудь зажмись, чтоб я тебя не задел. У тебя пол размером где-то метр семьдесят на четыре – уйти есть куда.

– Госсссподи… – вздохнула Инна, отступая в самый дальний от дверей угол.

– Не волнуйся, всё будет норма… ай, блин!!! – в этот момент сила притяжения резко сменила направление на девяносто градусов, и бедняга-радиоэлектронщик врезался в пол «кабинки», причём – носом вниз.

Мы дружно рассмеялись. Спустя пять секунд Игорь, недовольно кряхтя, встал на ноги, отряхнулся (хотя было не от чего), и проворчал: «Кули ржёте? Я чуть нос не расквасил!». Но, наблюдая нашу «позитивную истерику», заразился настроением и буквально взорвался хохотом. Его несказанно забавляло, что то, что для него с Инной пол, для нас – стена!.. Минуты две спустя мы успокоились, а Игорь прикоснулся к панели на стене, от чего прежняя красная надпись сменилась на новую: «Получено 2 из 6 подтверждений».

– Супер!!!!!!!! – завопил радиоэлектронщик. – Быстро все сюда!!!!!!!

Мы с Алексеем поползли в «кабину» буквально наперегонки. Сначала на дно «лифта» рухнул я, едва не убив слишком близко стоявшего Игоря, потом на меня сверху грохнулся массивный системотехник, угодив локтём в лоб. Новый взрыв «адского хохота» порядка на два превзошёл прежний! Мне казалось, что сверхпрочные стенки параллелепипеда потрескаются от давления. Игорь с Инной буквально завязались в узлы в углах «лифта», а Жук с Катей – за его пределами, на отвесной стене бездны… Секунд через тридцать Алексей кое-как сполз с меня… Потом встал лишь с третьей попытки, что сорвало новую лавину хохота. А я отполз к ближайшей стене и, держась одной рукой за живот, стал стучать кулаком по полу. Думаю, моя физиономия никогда в жизни не была настолько красной, а улыбка – настолько широкой… Потом оказалось, что от соприкосновении со мной число подтверждений увеличилось до трёх. А системотехник немедленно добавил четвёртое.

– Слушайте! – обратился к нам красный, прослезившийся Жук, прижимая руку к груди. – Это всё, конечно, очень весело, но… мы с Катей как-то не хотим падать.

– Да мы вас поймаем! – широко улыбнулся довольный Алексей. – Только не падайте сюда одновременно.

Минуты две «супруги» спорили о том, кому лезть первым, после чего, так и не придя к компромиссу, разрешили спор методом «камень-ножницы-бумага». Жук проиграл, затупив свои «ножницы» о Катин «камень», и через несколько секунд на наши дружеские руки с радостным визгом свалилась счастливая четверокурсница. После её прикосновения к стене появилась надпись: «Получено 5 из 6 подтверждений».

– А давайте Жука не возьмём!? – предложила Катя. – Зачем нам такие зануды?

– Ещё чего! – возразил Жук, подползая к двери. – Чтоб я их тебе на растерзание оставил?

Через пару секунд на наши руки свалился и этот замечательный человекоэкземпляр.

– Ну, вот вся банда и в сборе! – торжественно объявил Жук. – И я силой данных мне полномочий завершаю процесс!

Он дотронулся до огромной панели. В то же мгновение надпись исчезла, а створки дверей начали медленно смыкаться. Секунд за десять они сомкнулись полностью и дверь словно бы исчезла, слившись с поверхностью стены. Теперь мы висели над прямоугольной бездной в большом прозрачном коробе, из которого не было выхода.

– Так – ищем клавишу «ВЫХОД»! – скомандовала Инна, сканируя панель взглядом. Впрочем, все и так сейчас этим занимались.

Такой клавиши на панели не было. Зато были сотни других, прикосновение к каждой из которых вызывали некое меню со множеством непонятных пунктов типа: «создать каталог Ветвей», «редактировать каталог Ветвей», «объединение множества каталогов в Интеграцию», «разбить Интеграцию на Интеграции меньшего ранга», «Поиск каталогов по Условиям» и прочее, и прочее…

– Давайте хоть посмотрим, что в этих Каталогах? – предложила Катя. – Там ведь должен быть ответ, где выход.

– Да тут хрени всякой столько?! – раздражённо констатировал Жук. – И «найти область пересечения Интеграций по Условиям», и «найти множество непустых непересекающихся множеств Ветвей, соответствующих группе Условий», а банально «Перечня Каталогов» нету!

– Да не может такого быть! – возразил Алексей. – Этот перечень, по идее, должен быть на самом видном месте.

– Самое видное место – это клавиша в верхнем левом углу панели, – произнёс я, поморщившись. – Она вроде и крупная и ярко-зелёного цвета. А если на неё нажать, то появляется какое-то дебильное меню, пункты которого прочесть сложнее, чем клинопись!

– Да – это прискорбно, – согласился Алексей. – Мы этот «список» будет искать как иголку в стоге сена. И ладно, если он во внешнем меню одной из кнопок – их тут примерно тысяча и вполне реально посмотреть под каждой, а если нет… Слушай – а может она в центре панели?

– И где у неё центр? – спросил я. – Если посередине – то вблизи него тьма мелких кнопочек, под которыми скрывается та же нерасшифруемая «клинопись». Так что…

– Нет, а вы посмотрите повнимательнее! – неожиданно громко произнёс Игорь, ведя пальцем по стене, от чего на ней оставался след из «всплывающих» меню. – Здесь цвет любой клавиши – смесь синего с зелёным, причём доля синего растёт при приближении к неким… ну, как сказать?... в общем – к двум условным «линиям» из кнопок, расположённым крест-накрест. Видите?

Действительно, если присмотреться, то «самые синие» кнопки концентрировались в весьма узкой области панели, имеющей форму кривого креста, причём «синева» быстро возрастала по мере приближения к его центру, расположенному далеко от центра стены – ближе к её верхнему правому углу. Сам же центр был почти фиолетовым, и эту область занимала одна единственная клавиша среднего размера. Игорь нажал её, и в открывшемся меню первым пунктом была жирная чёрная надпись: «Перечень Каталогов Ветвей».

Раздался громкий коллективный вздох.

– Эх, вы, лошарики! – довольно усмехнулся Игорь, касаясь пункта пальцем.

В «дочернем» меню первыми были «Шаблоны», а в их списке – «Простейшие шаблоны». Первый из простейших назывался «Возвращение в прошлое к заданному моменту времени с вытеснением прошлого «я» и случайным выбором Ветви». Подпункты: 1) не более, чем на 1 год; 2) не более, чем на 3 года; 3) не более, чем на 5 лет; 4) не более, чем на 10 лет; 5) более, чем на 10 лет.

– И что будет, если нажать?! – задала Катя общеинтересный вопрос, глядя на список круглыми глазами.

– Не надо ничего нажимать – надо искать выход!! – протестующее воскликнула Инна, поднимаясь с корточек.

– Может быть, это он и есть? – предположил я.

– Наверное, если я нажму, и это должно будет повлечь необратимые последствия, то появиться вопрос, типа: «Это действие приведёт к тому-то и тому-то. Вы уверены?». И тогда ещё нужно будет нажать «Да» для подтверждения. Так что… ну, нажимаю, короче.

Он выбрал пункт: «не более, чем на 1 год». Появилось два поля для ввода дат с точностью до минуты. Первое – «Текущая дата»: понедельник, 14 декабря 2009 года, 10 часов 03 минуты. Вторая – «Дата назначения»: незаполненные поля для ввода дня, месяца, года, часов и минут и табло с «текущим пределом перемещения» – воскресенье, 14 декабря 2008 года, 10 часов 03 минуты. Рядом с каждым из двух полей располагалась клавиша «увеличение точности». Я судорожно сглотнул.

– А сегодня у нас что? – спросила Катя, доставая телефон. – Так. Связи нет… Ага – как раз 14 декабря. То есть, первая дата – это сейчас, а вторая – ровно год назад? Время только у меня 10:05. Спешат, видимо…

В этот момент время «текущей даты» и «даты назначения» сменились на 10:04.

– Блин… Машина времени, что ли? – потрясённо спросил Алексей.

– Да ладно??!! – не поверила Инна.

– Проверим? – спросил Игорь, давая понять, что ждёт только положительный ответ.

– Конечно! – уверенно подтвердил я.

– Так… Стоп, стоп, стоп! – замахал рукам Жук. – Вы что, действительно вот так хотите прыгнуть в омут с головой?

– Да мы осторожно! – принялся успокаивать Игорь. – Давайте в дате назначения введём то же, что и в «текущей», только на минуту раньше. Вот…

Он коснулся поля «число» и перед ним возник «столбец» из натуральных чисел – с 31 до 1. Он ввёл «14». Аналогично в следующем поле – «декабрь». Потом время – 10:03. После этого в поле «год» автоматически высветилось «2009», а посреди экрана появилось диалоговое окно металлического цвета с вопросом: «Совершить перемещение в указанное время?» с тремя вариантами: «Да», «Нет» и «Отмена».

– Подожди – не нажимай! – испугалась Инна, хватая Игоря за руку.

– Да не боись! – поморщившись, произнёс радиоэлектронщик и указательным пальцем другой руки коснулся кнопки «Да».

Мгновением позже внутри параллелепипеда произошли резкие изменения – я вдруг моментально отскочил от панели на полметра и сменил позу (например, мои руки, только что прижатые к груди, вдруг оказались в карманах). Инна, вцепившаяся в запястье Игоря, телепортировалась сантиметров на семьдесят влево и оказалась сидящей на корточках. Сам Игорь сместился всего сантиметров на десять. А на экране отображались подпункты простейшего шаблона: «Возвращение в прошлое к заданному моменту времени с вытеснением прошлого «я» и случайным выбором Ветви», из которых первым шёл: «не более, чем на 1 год».

– Хе-хей! Прикольно!! – обрадовался Игорь.

– А почему нас так отбросило? – шокировано произнесла Инна, ощупывая себя.

– Да всё правильно, – спокойно ответил я. – Мы вернулись к моменту «10:03» – за несколько секунд до того, как Игорь должен был открыть первый пункт, куда потом вводил дату.

– Я его сейчас опять открою! – воскликнул Игорь и дотронулся до соответствующего места на экране, в связи с чем снова появились два поля.

– Так и давайте вернёмся в сегодняшнее утро, и не поедем на этой электричке! – высказал Жук общую мысль.

– Именно так, чувак! – одобрил Игорь. – Ты умён не по годам и размер твоей головы тоже обманчив!

– А размер головы вообще мало о чём говорит! – добавил я. – У многих талантливых людей мозг весил не больше килограмма, а самый большой и тяжёлый принадлежал клиническому идиоту…

– Я на пять утра поставил, – сказал Игорь. – Так что… нажимаю?

– Да давай уже! – тепло улыбнулась Инна и прижала его палец к клавише «Да».

… Я вдруг оказался лежащим на спине в кромешной тьме. На чём-то мягком, тёплом и очень знакомом. Впрочем, где я ещё мог находиться в пять утра в понедельник, кроме как на родном диване? В голове как-то неприятно тяжело. Ну, ещё бы – я спал, видел, наверное, какие-то яркие грёзы, где было всё то, чего катастрофически не хватало в жизни и вдруг… В мою голову попадает моё будущее «я», причём – прямо из «сверхвселенской задницы». То есть… Это чё, получается, что я сам себя в этом варианте прошлого убил???!!! Уничтожил его сознание, присвоив чужое тело???!!! Fuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuuck!!!!!!!!!!!!!!

Я резко вскочил с кровати. Тьма на мгновение вспыхнула, пошла разноцветными волнами, и мне пришлось упасть обратно. Зрение и слух вернулись секунд через десять, но мышцы ног свело жестокой судорогой. Я кое-как поднялся и начал, хромая, бродить по комнате, чтобы унят боль. Это, слава БогодьяволоВСЕМУ, заняло не более полуминуты, правда, за это время я трижды ударился о батарею и наступил кошке на хвост (бедное животное последнее время вообще много страдает по моей вине!).

Потом, с трудом ориентируясь в пространстве, нашёл выключатель. Загоревшиеся под потолком две шестидесятиваттные лампочки осветили до смерти родную комнату со всем её внутренним содержимым. Так, а я ТОГДА, КОГДА думаю?! Где мой телефон? На кровати, что-то, не ту… блин, а где же тогда???!!! Я же… в «будущем», что ли забыл?... Нет – вот он, уродец, на зарядке стоит! И какое сегодня число?.. Да оживай уже, тупица!! Жму, жму, а никакой реакции… Оооооооой, чёооооооооооооорт! Теперь эта падла перезагружаться будет полчаса!!.. О – щас на ноутбуке посмотрю! Хотя нет – этот будет грузиться ещё дольше… Ждём-с… Блин, ну и ночь – Луны даже не видно. За окном – как… как за Вселенной – кромешный Мрак Небытия. Правда – освещаемый противными жёлтыми фонарями и оглашаемый редкими криками пьяных отморозков (и в прямом, и в переносном смысле – на улице минус двадцать… и метель…). О – телефон воскресе! Да – 14 декабря, 5:04 утра. Игорь не ошибся. А я… твёрдо стою на материальном полу, чувствую тяжесть в голове и очень сильно хочу жрать.

Надеваю штаны, выхожу на кухню и забираюсь в холодильник. Там из жратвы – только граммов двести позавчерашней докторской колбасы. В два укуса проглатываю её, и чувствую, что этого мало. На моё счастье, в кастрюле осталось немного куриного супа. Надо бы ещё чаю для полного счастья! Ставлю кастрюлю и чайник на плиту, включаю газ, выпиваю литр воды прямо из-под крана, после чего устало плюхаюсь на табуретку, с неопределённым полублаженством рассматривая языки пламени, лижущие железо подогреваемых ёмкостей. Вот он – символ Хаоса и Разрушения! В миниатюре. Поэтому разрушить может разве что внешние слои молекул. Медленно, микрон за микроном, он всё-таки пожирает кастрюлю. Для микробов, живущих на её поверхности, это пламя – истинный Армагеддон, ежесекундно приносящий смерть миллионам существ, разрушающий миллионы индивидуальных миров.

А вот эта вмятина на поверхности – одна из самых «адски горячих» точек. Выглядит жутко – корявый «могильный крест», подобный двум сросшимся под прямым углом змиям. Из-за пламени он чернеет, потом чернота затягивается центром креста, уплотняясь в нём, как синева на той последовательности кнопок. Проглотив порцию мрака, «крест» получает новую, как только она проваливается в его центр – следующую. И так – Вечность. Я вижу дно вмятины вблизи. Оно выжжено, погребено под толстым слоем золы и пепла. Я стою по колено в нём, но не чувствую жара – слой абсолютно холоден, ибо этот мир сгорел ещё до Рождения Бога. Я смотрю вверх и вижу то, что хотел видеть всегда. В моём мире такого быть не может – ЗАКОНЫ запрещают. Там всё космическое выглядит, в лучшем случае, совокупностью ярких точек. Но здесь… здесь созерцанию доступно всё великолепие Мироздания!

Например, я могу видеть Галактику, расстояние до которой составляет гуголы мегапарсеков. Спиральный сверхгигант диаметром полтора миллиона световых лет. На самом деле – чуть больше, я знаю точное число. Оно не постоянно и я знаю закон, по которому оно меняется. В этой Галактике на данный момент 77 триллионов 298 миллиардов 443 миллиона 021 тысяча 563 звезды. Я вижу рождение, жизнь и смерть каждой из них – и давно погасших, и ныне светящих, и тех, что появятся в будущем. Мне известна структура каждой из них вплоть до квантов материи, вероятность любого квантового состояния и то, какие именно из них будут реализованы, как выпадут кости, брошенные Богом. Я знаю всё о «темной материи» – что это, сколько её, откуда она берётся и как эволюционирует. Я вижу другие Галактики местного Скопления, и знаю всё о каждой из них. Могу наблюдать, как Скопления объединяются в Сверхскопления, те – в Сверх-сверхскопления и так далее… знаю, до чего! Я вижу поток частиц, энергии которых измеряются секстиллионами эксаэлектронвольт, а «массы», соответственно, тоннами. Субкварковые звёзды, вокруг которых вращается их собственное излучение. Вижу крупномасштабную структуру конечного Универсума, похожую на многомерное решето, линейные размеры ячеек которого составляют «666 в правильном 666-угольнике» эксапарсек. Вижу сухие костлявые пальцы, ковыряющие в ячейках и сжимающие пространство Универсума. Вижу гору свежего мяса, из которой растёт эта рука. Вижу исполинский желудок, переваривающий эту гору мяса. Вижу его обладателя, сидящего на родной кухне и тупо пялящегося на кастрюлю с кипящим супом, содержимое которого течёт по стенкам на плиту… Вижу страшный Катаклизм, уничтожающий мирок этого «обладателя»… Бригаду Архангелов, прибывших на место Аварии… Увольнение исполнителя Проекта… Гибель Мира, где живёт Бог… Вижу, как аморфная глыба Сверхмрака сидит в офисе за Компьютером, подбирая детали Бога в прикладном софте… Как эта глыба становиться кроваво-гнойной и утекает в Небо... Как я шлёпаю по клавишам, набивая всю эту хрень… Моему созерцанию доступны любые объекты Космоса – каждый в отдельности, любое подмножество, и ВСЁ ВООБЩЕ! Небо этого Мира – раскрытая Энциклопедия (Библия, Абсурдопедия,…) Мироздания.

Но вот мёртвая земля под моим ногами – вещь сверхбесконечно более непознаваемая, чем любая Сверхбесконечность. О ней я не знаю вообще ничего – лишь вижу её. Космос ВЕЗДЕ вокруг Сгоревшего Мира, но в нём самом Космоса НЕТ. Свет Мироздания льются на Землю, и, пропитываясь ею, обращается во Тьму и Гной. Слой этой чёрной дряни непрерывно растёт, и вот я понимаю, что погрузился в него уже почти по пояс. Страшным усилием я выдираю себя из него, и, встав на поверхность, вновь устремляю взгляд в Небо. И чувствую, как перегнивший Свет засасывает меня. Значит – придётся снова выбираться из трясины. А потом – снова и снова.

Я чувствую, как одна нога начинает погружаться намного быстрее другой и резко выдёргиваю её. Мысок встречает какое-то препятствие – что длинное, тонкое и как-то по-особенному мягкое тянется из трясины к Небу. Я смотрю вниз и вижу человеческую руку! Хватаю, и резко тяну вверх. Мракогной сопротивляется, не хочет выпускать жертву. Но я ведь не могу позволить человеку утонуть в ЭТОМ!!! Несколько предельно резких рывков – и Тьма отдаёт мне голову и плечи несчастного… несчастной? Катя!!! Слипшиеся рыжие волосы, перепачканное Мраком снежно-белое лицо и пустые, стеклянные глаза цвета чистого неба… Она мертва???!!! «Оставь меня, Вадик, – произносят выцветшие губы. – Мы в этом мире живём. Да – он запредельно жесток, но это – наш мир. Мы смирились с его законами. Мы – часть его. Если ты не хочешь быть здесь – беги. А нас не трогай. Нам не нужна твоя Сверхбесконечность…». И я вижу, что всё ущелье… да что там – весь Сгоревший Мир усеян бессчётными руками, тянущимися вверх! Они словно деревья растут на поганой земле, питающей Мраком их корни. Я ДОЛЖЕН ВЫТАЩИТЬ ВСЕХ… И ВМЕСТЕ С НИМИ ВОСНЕСТИСЬ В НЕБО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Но… что я могу сделать один с Трансинфинитными Множествами Обречённых?! Поэтому спасу лишь тех, кто сейчас рядом – Катю, Жука, Алексея, Игоря и Инну. И побыстрее – иначе сам утону!

Пытаюсь вытащить одновременно Катю и Жука. И чувствую, что мне это не под силу – чёрная жижа лишь слегка деформируется, но держит их так, что и с места не сдвинешь. И резкие рывки теперь не помогают! Вдруг я с ужасом понимаю, что не я тяну их к небу, а они меня за собой в трясину!! Я в ней уже по грудь!!! Ребята, вы что – охренели???!!! Надо же в Космосе жить, а не на Земле!!!! Куда вы… ПУСТИИИИИИИИИТЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕ!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!.. Судорожно хватаю ртом непригодный для дыхания воздух. Вижу Сверхбесконечность, беспомощно рвусь к ней, но трясина Мрака уже поглощает голову. Кусок грязи попадает мне в рот, и… И вдруг я понимаю, что Космос – это Фигня. Я Тьма – никакая не Смерть, а самая, что ни на есть, живая Жизнь. Эта дрянь такая вкусная, такая умиротворяющее конечная… Ведь Грязь – шедевр Природы! Супервысокомолекулярное соединение. Она осязаема, и потому – СВЕРХБОЖЕСТВЕННА!!!!!!! А Несебетождественная Сверхбесконечность – просто два длинных, непонятных слова… словечечка… фразеологические выкидыши, блин! Вернее – мутанты сра…

С чмоканьем деликатесный Гной, слой которого, разумеется, имеет конечную толщину, выпускает меня из своих сладостно-низменных недр. Я грохаюсь на потолок своей комнаты, я рядом со мной жёстко приземляются… вернее – «принебиваются» остальные пятеро. Катин каблук так удачно угодил мне в висок, что я на мгновение потерял сознание. Но, придя в себя, столь резко вскочил на ноги, что едва не потерял его вновь.

– Ну, и что это за фигня очередная?! – с паникой в голосе спросила Катя, опираясь на «стоящую» люстру и рассматривая круглыми глазами пол-потолок. – Мы же выбрались???!!! Хватит с нас!!!

– Что нам – опять «лифт» искать?! – разозлился Жук и ударил кулаком по стене.

– А мы вообще ГДЕ??!! – прорыдала Инна, вжимаясь в угол рядом с перевёрнутой дверью.

– У меня дома, – как можно спокойнее ответил я. – В моей комнате. На потолке.

– Точно, Вадик!!! – как-то нездорово обрадовался Алексей.

– Чё – серьёзно?! – не поверил Игорь.

– А на пол нам нельзя?! – с панической надеждой спросила Инна.

– Да откуда я знаю, – ответил я. – А вы, кстати, помните, как сюда попали.

Оказалось, что Сгоревший Мир никто не помнит. Все были у себя дома, потом «какая-то фигня» и они – здесь.

– Хрен знает что! – констатировал я, глядя вверх. – Там все предметы стоят и лежат так, как если бы вектор силы тяжести был направлен в пол. Но мы стоим на потолке, и у нас нет ощущения «перевёрнутости вверх ногами». Нет ведь… Ага, значит это не только у меня. Там, в вагоне, мы чувствовали, что стоим на стене. Здесь этого нет, потолок – это пол. Но – только для нас. Всё остальное в этой комнате по-прежнему на «старом» полу.

– Так, может, мы теперь вроде мух? – предположил Жук. – Давайте попытаемся переползти с потолка на пол.

– Сначала позвольте эксперимент! – внёс предложения я, снимая тапок.

Я подбросил его вверх, он ударился о пол-потолок, резко сменил направление движения и упал на потолок-пол.

– Значит, для моего тапочка всё так же, как и для меня, – отметил я. – А если взять что-нибудь из предметов комнаты?

Катя взяла с полки экземпляр литературного альманаха, в котором летом нынешнего года опубликовали мой маленький рассказ «Боготворец» и рецензию на него.

– Можно я это брошу? – спросила она.

– Давай, – улыбнулся я. – Только аккуратно – публикация, всё-таки!

Катя не стала подбрасывать книжицу – просто выпустила из рук. Та стала равноускоренно подниматься вверх, и через полсекунды прилипла к полу-потолку.

– Чушь какая-то! – поразился Алексей. – Получается, что на нас с вами действует какая-то искусственная гравитация, вектор которой направлен от центра Земли!

– А мы вообще на Земле? – засомневался Игорь. – Хотя сила тяжести здесь такая же…

– Вадик, а ты с плиты ничего не забыл снять? – спросила Катя. – Что-то так вкусно пахнет!

– Чёрт! – ругнулся я и побежал на кухню.

Распахнув перевёрнутую дверь, я перелез через очень высокий порог – высота дверного проёма была менее ста восьмидесяти пяти сантиметров, а потолки у меня в квартире – два девяносто – и спрыгнул на потолок-пол кухни. Закипевший суп, пузырясь, тёк по стенкам кастрюли на перевёрнутую плиту. Очутившись возле неё, я попытался закрыть газ, но проклятая ручка отказалась поворачиваться. Потом до меня дошло, что я кручу не в ту сторону. Потушив газ под кастрюлей и чайником, я уселся на потолок, глядя снизу вверх на замаранную плиту. Интересно, а что случилось с «чёрным крестом»? Суп ведь давно кипит. Может, это он затопил Сгоревший Мир?

Из дверного проёма высунулись головы Кати и Жука.

– У нас завтрак будет? – с улыбкой спросил миниатюрный радиоэлектронщик.

– Ага – сразу завтрак, ланч, обед и ужин! – съязвил я. – Мама будет не в восторге… Ой, а где она???!!!

Подозревая худшее, я бросился в мамину комнату. Её двери были открыты, внутри мигал свет. Заглянув туда, я на секунду пожалел, что появился на свет – комната была перекорёжена, закручено в дикую спираль! Свет вспыхивал и гас каждый полсекунды, являя взору намотанное на штопор пространство, в котором с огромным трудом можно было различить новогодний стол и какие-то безобразные, корявые фигуры возле него. Я знаю, кто они. И я вытащу их оттуда!!!

Я пересёк границу комнаты. И вдруг почувствовал себя любопытным домашним котом в барабане работающей стиральной машины. Мир вокруг меня бешено вращался, а меня буквально выворачивало наизнанку. Пространство то сжималось, то расширялось, причём всё сильнее и сильнее с каждым новым «циклом». В конце концов, меня сжало до размеров кванта пространства, потом бесконечно растянуло, потом снова сжало до некоторого конечного размера, на мгновение позволив увидеть родителей, соседку и себя, поднимающих бокалы под гимн России за новый 2010 год, потом завязало меня в бенсконечнократный узел и снарядом выбросило вон…

… Когда я пришёл в себя, оказалось, что я лежу на потолке прихожей, а надо мной склонились Игорь, Катя и Жук.

– Вадик, ты как? – с участием спросил Игорь.

– Ж…жив-вой! – выдохнул я.

С их помощью я поднялся. И понял, что в ней не было необходимости – я вполне твёрдо стоял на ногах. Я увидел Алексея у выхода из моей комнаты – он помогал Инне перелезать через порог.

– Ужас какой, Вадик! – воскликнула Катя, рассматривая «комнату-спираль». – Что ты там видел?

– Хрень всякую! – раздражённо буркнул я. – Лучше не заморачивайся.

В этот момент я встретился взглядом со своим отражением в зеркале. В тот самом… Хотя нет – оно нормальное. Исправно копирует оригинал. Так же, как и отражения моих друзей. Не искривляет ни капельки. Я смотрю на них и вдруг вспоминаю одного забавного субъекта с моего университетского потока, из параллельной группы. Он утверждал, что является экстрасенсом, может видеть ауру и по ней определять эмоциональное состояние человека. Но вспомнился он мне не поэтому. Просто у него была привычка пристально смотреть вбок, не поворачивая головы. При этом его глаза поворачивались так, что зрачки едва не оказывались внутри глазницы. Если смотреть при этом ему в лицо, то может показаться, что зрачков у него нет вообще. Отражения ребят стояли друг за другом – Катя между Игорем и Жуком – в одинаковых позах и пристально смотрели в бок, неприятно улыбаясь. Но… оригиналы ведь сейчас вообще не стоят возле зеркала?????!!!!!!!! Они чуть-чуть в стороне… Алексей и Инна подошли к нам. Секундой позже в зеркале появились их отражения. Они внаглую приблизились к зеркалу и одновременно упёрлись в него ладонями. Моё отражение без моей «команды» встало позади них, скорчив самую жуткую гримасу, которую только может позволить мимика. Остальные три отражения, похожие на свежевоскресшенных мертвецов, повернулись лицом ко мне и направились в сторону зеркала.

– Что за …??????!!!!!!!!!!!!! – в ужасе закричала Катя, увидев «толпу» по ту сторону отражающей поверхности.

– Назад в комнату!!!!!!!!!! – истерично проорал я.

В этот момент отражения потекли в мир оригиналов, материализуясь по эту сторону зеркала. Надо было БЕЖАТЬ!!!!! Я это знал. И остальные тоже. Но… мы стояли, наблюдая, как на полу образуется огромная зеркальная лужа. Она несёт смерть. Но мы, видимо, не можем… не хотим её избегать. Смерть – участь всего в конечном мире. Иначе в нём просто не хватит места…

Когда поток из зазеркалья прекратился, сотни литров идеально отражающей жидкости оформились в огромную плоскую каплю, размером во весь пол маленькой прихожей и толщиной около двадцати сантиметров. На поверхности этой капли образовались и начали расти шесть вертикальных цилиндров. Достигнув своего предельного размера, они вобрали в себя почти всё вещество капли. Диаметры цилиндров почти не отличались друг от друга, но вот высоты разнились весьма сильно – самый длинный был вдвое выше самого короткого. Тот, что имел наибольшую высоту, располагался в центре, а остальные выстроились в «каре» вокруг него, образовав нечто вроде цилиндрической столбиковой гистограммы, полностью отражающей любое излучение. «Основанием» этой гистограммы были скромные остатки вещества капли, принявшие неправильную лужеобразную форму, что нарушало идеальность её геометрии, но подчеркивало материальность сформировавшегося объекта.

Объект этот просуществовал лишь долю секунды. А потом взорвался, обратившись в зеркальную пыль. Квадриллионы острейших пылинок-лезвий пронеслись сквозь нас, порезав каждого на мельчайшие лоскутки…

… В прошлом меня неоднократно интересовал вопрос, каково это – иметь несколько личностей? Как разные, а в некоторых случаях – и враждебные друг другу – «эго» могут сосуществовать в одном мозгу? Если я не ошибаюсь, именно это называется шизофренией. Помню, прочитал где-то о свихнувшейся даме, у которой было шестнадцать (!) разных «я», причём среди них – два «мужика», которые терпеть друг друга не могли. Но шестнадцать – это ещё ладно! «Меня» сейчас было на много-много порядков больше!! Сколько точно – не могу оценить, уж очень велико наше число. Колоссальная даже по сравнению с населением земного шара «популяция» меня-нас возникла в момент «Большого Зеркального Взрыва» в виде сугубо аморфной массы, некоторым образом распределённой в пространстве прихожей, ванной и кухни. Мгновение назад они были просто мной, а теперь каждый сам по себе.

Освоились они довольно быстро, ибо предоставленный им мир был вполне пригоден для жизни. Сначала они организовывались в небольшие стада, совместно добывая пропитание и защищаясь от опасностей, коих в этом мире было предостаточно. В дальнейшем стада моих «суб-эго» могли объединяться друг с другом, образуя более крупные сообщества, а могли, наоборот, распадаться, дробиться на сколь угодно малые группы вплоть до одиночек-изгоев, дорожащих уникальностью своей личности и в явной форме противопоставляющих себя всем вместе и каждому в отдельности. Под воздействием противоположных тенденций синтеза и распада множество частиц меня в ходе эволюции трансформировалось в сложнейшую систему, где невероятно огромные интеграции сосуществовали с разрозненными «суверенными» единицами, где сообщества могли состоять из подсообществ, те – из под-подсообществ и т. д., причём каждая из структурных единиц либо групп единиц могла находиться в любых отношениях с другими единицами («группами»), что могло способствовать чему угодно – от сплочения сообщества в неделимый монолит до его полной дезинтеграции. У каждой, сколь угодно крохотной частицы моей личности была своя Индивидуальная Вселенная, у каждого сообщества – Интегральный Мульмиверсум. Структура и взаимодействие этих Вселенных и Мультиверсумов неограниченно усложнялись в ходе эволюции, множество их характеристик и превращение каждой из них в функцию всё большего числа переменных обращали их мир в полнейший Хаос. Дабы прекратить это и радикально упростить ситуацию, природа пошла на крайние меры.

В ходе геологоразведочных работ в слое нерастворённого сахарного песка на дне грязной чашки, стоящей в раковине на кухне, представители расы, предками которой были клетки стенок моей толстой кишки, обнаружили в одной из песчинок огромный замурованный артефакт. Проникнув внутрь него, они нашли много чего непонятного, например – сотни чёрных саркофагов, форма которых была столь причудлива, что они на свой страх и риск вытащили один из недр артефакта и приволокли его к себе в пункт дисклокации. Оказалось, что внутри с незапамятных времён спит огромный хищник, обладающий неограниченным аппетитом. Пробудившись от анабиоза, он тут же начинает ЖРАТЬ. Всё живое, от микробов до лю… моих «суб-эго». Зохавав какой-либо организм, монстр полностью переваривает его, а потом может точно воспроизвести форму и структуру своей пищи. И самое главное – он БЕССМЕРТЕН! Быстро расправившись с геологами, он отправляется искать другие источники пищи – и в чашке, и за её пределами. Придав частям своего организма форму сожранных им субъектов, он покидает пределы чашки и получает возможность перемещаться по миру безо всяких ограничений, постепенно поглощая изнутри его биосферу. В конце концов, части монстра становятся огромными – одна представляет собой аж четверть моего левого глаза с куском зрительного нерва, другая – кусок языка, третья – мизинец правой ноги и так далее. Чтобы восстановить Порядок, таких частей должно быть как можно меньше, а они сами – как можно крупнее, поэтому куски Пожирателя объединяются друг с другом.

Но ситуация оказывается сложнее – в «Квартирной Галактике» таких Пожирателей шестеро! Друг друга они поглотить не могут, ибо каждый сам по себе неубиваем и неперевариваем. Просто нужно искать свои куски. Пожиратели собирают себя, словно трёхмерный паззл. Кусок глаза со зрительным нервом находит другой кусок и объединяется с ним, потом они вместе находят ещё один кусок – и образуется интеграция бывших «суб-эго», представляющая собой мой глаз целиком вместе с глазными мышцами и небольшим фрагментом черепа. Часть челюсти с тремя зубами встречает другую – семизубую, но понимает, что не может с ней «срастись», так как, во-первых, она принадлежит верхней челюсти, а та, другая – нижней, а во-вторых – это кусок другого Пожирателя. Фрагменты кишок ползают по полу, ища свои начала и продолжения. Часть ладони ищет свои пальцы. Ручейки крови перетекают из угла в угол, ожидая возможности залиться в сосуды. Чей-то череп, собравшись из отдельных костей, постепенно обрастает лицевыми мышцами и по крупицам восстанавливает мозг. Таких, как минимум, двоё. Собрав все мышцы, они находят куски кожи. Уши оформляют слуховые проходы. Глаза заползают в глазницы. Нос прирастает на прежнее место. Язык уютно устраивается во рту. Собравшаяся из крупиц шея объединяется со своей головой. Каждый волос оказывается в своей «луковице». Еще немного – и головы полностью готовы. Остальные четыре – на разных стадиях.

– Я что-то никак все части попы не соберу! – жалуется голова Кати. – Руки и ноги уже почти готовы, туловище почти собрала, а ягодичные мышцы так разметало! Я уже и во всех углах проверила, и каждый кубический сантиметр воздуха раз по десять обшарила. Какие-то волокна есть, но – не все. Большая часть неизвестно где!

– Не бойся, Катюш, – успокаивает её Жук, присоединяя руки к готовой грудной клетке, оформившейся в трёх метрах от головы. – Сейчас я себя доделаю – и мы вместе найдём недостающее. Хорошо?

– Ой… ой-ёй-ёй! – смущённо восклицает голова Инны, ещё не нашедшая большую часть правого глаза, уши, нос и процентов шестьдесят кожи, глядя на верхнюю часть своего тела, реинтегрировавшуюся в открытом дверном проёме ванной. В ней восстановилось всё, что ниже шеи и выше пояса, но, разумеется, она не была прикрыта никакой одеждой, ибо последнюю расщепило на мельчайшие волокна.

– Развратница! – ехидно произнесла Катя.

– Ну, я что, виновата, что ли? – всерьёз обиделась Инна. – Нету у нас больше одежды!

– Там в ванной полотенца есть, – сказал я, наконец-то регенерировав голосовые связки.

– Замечательно! – обрадовалась Инна, и её голова, отрастив штук десять маленьких ножек, побежала в ванную, и туда же на руках вполз обнажённый торс. Потом из-за шкафа появились две Инкиных ноги – каждая была в горизонтальном положении, но имела штук тридцать-сорок своих миниатюрных подобий, при помощи которых и передвигалась. Но на этот раз Инна явно перебрала с количеством конечностей… в смысле – конечностей у конечности – маленькие ножки периодически заплетались и большие горизонтальные ноги падали то на один бок, то на другой. Через пару минут под звонкий хохот всех, кто мог смеяться (включая Инну) эти огромные нелепые интеграции элементарных «суб-эго» достигли-таки дверного проёма ванной и скрылись в нём. В течение следующих тридцати секунд за ними последовали штук тридцать разных по размерам и формам частей тела, потом минуту что-то происходило внутри ванной, потом раздался возмущённый возглас: «Блин, а где моя?!..», после чего за минуту границу дверного проёма пересекли сотни каких-то тонких крохотных клочков разного цвета. Потом ещё минут пять в ванной происходила какая-то возня, сопровождающаяся редкими недовольными возгласами, после чего послышался громкий вздох облегчения и звук снимаемого с верёвки белья. Через пару секунд из дверного проёма вышло завернутое в оранжевое полотенце тело Инны, держащее в руках полностью восстановившуюся голову. «Та-дам!!!», – восхищённо-торжественно произнесла голова, и руки поставили её на место. Через три секунды последние капли крови втянулись в кровеносную систему, а рана исчезла. ВСЁ! Одна готова!

– Кать, твоя попа, по ходу, в основном под ванной! – радостно произнесла Инна, осторожно присаживаясь на пуфик.

– Я это минуту назад поняла, – недовольно поморщилась Катя. – Её разорвало буквально на отдельные клетки. Я сейчас буду долго-долго её собирать! Кстати, там ещё есть полотенца?

– Ещё две штуки! – улыбнулась Инна. – Как раз тебе и Лёхе.

– А остальным чё?! – громко спросил Игорь не своим голосом, так как ещё не совсем регенерировал голосовые связки.

– Не знаю, – предельно кратко и с заметной долей злорадства в голосе ответила Инна.

– Ну, кому достанутся эти полотенца – пока вопрос спорный! – не согласился я.

После этого началось «самовосстановление на перегонки». Было много истерического смеха и воплей. Была масса нелепостей типа бегающих костей с ногами… Было состязание… Мой желудок подрался с печенью Игоря… Сердце Кати оплело отращенными шупальцами почки Жука… Одна из моих тазовых костей прижала к полу пятку Алексея-системотехника… Артерии наперегонки ползли в ванную…

Инна накрыла розовым полотенцем сильно недорегенерированную Катю, и дальнейшее её восстановление происходило уже «за ширмой». Четыре руки – одна моя, одна – Игоря и две – Жука – вырывали друг у друга последнее голубое полотенце, остальные части тел боролись друг с другом за право присоединиться к этим рукам. В итоге полотенце досталось маленькому проворному Жуку. Оставшимся троим, включая меня, пришлось довосстанавливаться в ванной за закрытой дверью. Когда последние интеграции «суб-эго» заняли свои места и каждый из нас окончательно стал единым целым, мы сделали себе «набедренные повязки» из двух свитеров и одной рубашки, которые пришлось достать из корзины с одеждой, приготовленной для стирки.

Собравшись вместе и вдоволь навспоминавшись, похохотав и поделившись ярчайшими впечатлениями от пережитого мгновенного распада и последующего за ним долгого и мучительно сложного «синтеза», а также над своим теперешним «облачением», пошли в мою комнату. И только тут поняли, что мы, блин, снова по полу ходим! Видимо, верх и низ помещения снова вернулись на свои места в момент взрыва. Но пока мы восстанавливали себя, нам было сильно не до этого. И тот факт, что мощнейший взрыв, разнёсший нас в пыль СОВСЕМ не повредил другие физические объекты в квартире (например – предметы мебели), нас тоже как-то не заинтересовал.

В комнате мы обнаружили тех, кто находился внутри взорвавшихся разновеликих цилиндров из зазеркалья. Свои отражения. Материальные и ужасно кривые. Здесь был мой знакомый горбатый двойник с огромным брюхом и вывихнутой ногой. Отражение Игоря было ростом под потолок, тощим, как Кощей Бессмертный и обладало поистине гигантским носом, ещё более горбатым, чем спина моего двойника. Снежно-белый, почти прозрачный «дубль» Кати оказался почти вдвое толще оригинала, а на его подбородке зиял огромный, безобразный рубец. Отражение Жука едва доставало настоящему Жуку до подмышек, его голова размерами не превосходила кошачью, в плечах оно было не шире четырёхлетнего ребёнка и монотонно сужалось к низу, уподобляясь перевёрнутому конусу с маленьким шариком наверху. Двойник Алексея представлял собой что-то вроде мясного куба с ребром полтора метра, колоссальная грива волос и густейшая бородища делали его голову похожим на неимоверный шерстяной клубок, и лишь пара добрых, смеющихся глаз смотрели из страшной глубины непроходимых волосяных джунглей. Кривым отражением Инны оказалась чрезвычайно коротконогая карлица с огромной головой и бюстом седьмого размера, тёмно-коричневая кожа которой была покрыта молочно-белыми пятнами размером с хорошее блюдце.

В общем – настоящее шоу уродов!!! И как мы… разве можно стерпеть такое издевательство?!! Они же… их на самом-то деле НЕТ!!! Они – просто оптический эффект, тончайший эфемер, сотканный мозгом из отражённых «волночастиц»… Тогда какого… Архи-Дьявола они лезут в НАШ Мир???!!! Эти… «материальные иллюзии» не имеют права становиться объёмными и массивными???!!! Их место – у нас в голове, как продукта обработки информации, полученной от органов зрения!! А они не просто прутся туда, куда им нельзя – они издеваются над нами, аборигенами материального мира!!! Высмеивают наш облик!!! Чернят то, для чего они – лишь тени… «ССССССССССССУЧААААААААААРРРРРРРРРААААААААА А!!!!!», – полупрошипел-полупрорычал я, со зверской бордовой рожей бросаясь на своего двойника. Оглушительно проорав чудовищное проклятье, двойник рванулся мне навстречу. Одновременно то же самое произошло с остальными. «Материя» и «образы» столкнулись насмерть, каждый стал для другого абсолютным воплощением Абсолютного Зла…

Я забыл о том, что вышедшее из зеркала отражение на порядок сильнее оригинала и имеет статус непреодолимой и нерушимой границы. И правильно сделал – каждый из нас по силе и материальности был равен своему двойнику. Строго равен! Будучи при этом его полной противоположностью. А сложение двух величин, равных по модулю, но имеющих противоположные знаки, равно, как известно, нулю. Поэтому «аборигены материи» и «гости из зазеркалья» уничтожили друг друга без остатка. Осталось лишь Абсолютное Ничего…

Абсолютно нисколько времени спустя (времени просто не было!) это «Абсолютное Ничего», не нарушая абсолютно никаких законов сохранения, распалось на два абсолютно противоположных «куска» – «Что-то» и «Анти-что-то». Что происходило в «Анти-что-то», я не знаю, а в «Что-то» были все шестеро оригиналов. Но – лишь в первое мгновение, а потом… потом стали рождаться новые мы и наши отражения-антагонисты! Сначала это были пары «оригинал-двойник», которые появлялись на свет в неимоверных количествах, но почти в ста процентах случаев они тут же аннигилировали. Те же, которым посчастливилось уцелеть, принимались бешено носиться по пространству «Чего-то», а дальнейшая их судьба становилась непредсказуемой. Иногда они всё-таки погибали, столкнувшись с «анти-собой». Но если два и более субъекта, среди которых ни один не был полной противоположностью другого, оказывались ОЧЕНЬ близко друг к другу, то происходили весьма интересные вещи – они слипались воедино, образуя небольшие сообщества, при этом часть их массы переходила в энергетическую форму.

Как правило, в таком сообществе было не более трёх существ. Среди них преобладали те, что состояли либо из двух Кать и одной Инны, либо из двух Инн и одной Кати. Хаотическое взаимодействие сообществ приводило к распаду либо перегруппировке, изредка – к объединению. При этом некоторые отражения либо оригиналы распадались… на другие отражения либо оригиналы! Самым тяжелым и нестабильным был я – время моей жизни не превышало одной мегагонной доли секунды – после чего я распадался на трёх Алексеев, двух Анти-Игорей, пятерых Анти-Инн и чёртову уйму неизвестных науке супервысокоэнергетичных омега-квантов (маленьких кривоногих карликов с огромными животами и пятью рядами острейших клыков в колоссальных хищных пастях). Алексей, изредка способный прожить почти целых две мегистонных доли секунды, после гибели оказывался совокупностью Анти-Кати, Анти-Жука и Инны, причём последняя в 99,999999999 % аннигилировала с одной из Анти-Инн, порождённых моей смертью. Игорь, при особом везении существующий до пятисот меговых долей секунды, распадался на пятерых Жуков, семерых Кать и трёх Инн. А Инна могла оставаться целой аж несколько дуцентдуомилианонгентновемдециллионых долей секунды, после чего распадалась на двух Кать и двух Жуков. Каждое отражение по стабильности было эквивалентно своему оригиналу, а по составу – обратно ему (Анти-Инна, например, состояла из двух Анти-Кать и двух Анти-Жуков). Кати, Жуки и их двойники-антиподы были очень малы и фантастически устойчивы – в стабильном состоянии их время жизни обратилось бы в Вечность – но мир вокруг менялся настолько быстро, что редко кто-нибудь из них проживал хотя бы одну квинквагинтиллионную долю неделимого Кванта Времени.

Пространство «Чего-то» находилось в состоянии катастрофического расширения, и с течением времени рождающимся нам и анти-нам предоставлялось всё больше и больше места, устойчивость системы росла, субъекты и их сообщества жили дольше, всё более сложные системы сообществ оказывались жизнеспособными. Одновременно росла доля Кать и Жуков, так как остальные даже при самых благоприятных условиях не могли просуществовать дольше определённого (и весьма короткого!) срока. А доля двойников-антиподов неуклонно падала, так как они рождались благодаря распаду тяжёлых элементарных существ – меня и Алексея, которых в процентном отношении становилось всё меньше и меньше. В конце концов, Космос одержал уверенную победу над Хаосом и внутри «Чего-то» сформировались огромнейшие и сложнейшие системы, состоящие из колоссального множества нас. Но, разумеется, в основном это была «кате-жуковая» материя.

Вот пример. Два очень распространённых сообщества из трёх субъектов каждое: 1) Две Кати и один Жук (обозначим – G2K); 2) Два Жука и одна Катя (обозначим – K2G). Из них группируются весьма интересные системы. Простейшая из них – K2G-ядро, вокруг которой вращается крохотный человечек-спутник, предки которого родились в первозданном «Что-то» одновременно с нами и анти-нами. У K2G есть некий признак, выраженный количественно, а у крохотного человечка – тот же признак (обозначим – q), но с противоположным знаком, и поэтому система в целом «признаконейтральна» (q=0). У такой системы есть два изотопа – в первой ядро состоит одного K2G и одного G2K, а во второй – из одного K2G и двух G2K. В отличие от K2G, G2K не имеет q-признака (из-за состава он оказался нулевым) и потому свойство q=0 продолжает выполняться для системы в целом. Но систем с двойным и тройным ядром было очень мало – в совокупности не составляют и одной сотой от множества одинарных. Более сложные системы подобного рода содержат несколько K2G- и G2K-сообществ в ядре – их могло быть и по два, и по шесть, а в более сложных случаях устойчивость ядер требовала преобладания нейтральных G2K-сообществ (например, в ядре системы со ста восьмьюдесятью шестью сообществами K2G было лишь семьдесят четыре). В q-нейтральных системах человечков-спутников было столько же, сколько K2G. Но таких, на самом деле, было подавляющее меньшинство, а в остальных человечков не хватало и q было больше нуля. Такие системы группировались в сколь угодно большие, но конечные сверхсистемы. Всего «Что-то» насчитывало порядка десяти в девяностой степени этих «ядерно-спутниковых» систем, но они в совокупности не составляли и миллиардной доли его материи. Остальное – либо разносортные «крохотные человечки», либо всякие экзотические объекты, например – сверхплотный концентрат Инн и Алексеев, которые непрерывно делились, их «продукты деления» либо объединялись, либо аннигилировали, изредка синтезировались новые Инны и Алексеи. Такие объекты существовали до тех пор, пока вся их материя полностью не превращалась в Кате-Жуковую плазму.

Одно моё «я» в данный исторический момент находилось внутри колоссального, многотриллионнного скопления объектов, где в условиях колоссальных температур из голых K2G- и G2K-сообществ образовывались ядра, в которых каждого из этих сообществ было по два. При этом около одной сотой вещества ядра превращалось в поток омега-квантов. Частота таких реакций возрастала с уменьшением количества K2G- и G2K-сообществ, а температура внутри объектов росла. Когда их оставалось мало, объект начинал быстро расширяться, а когда слишком мало – взрывался. Я случайно родился во время одной из таких катастроф при столкновении K2G-сообщества со своим, неизвестно откуда взявшимся антиподом (то есть – совокупность двух отражений Жука и одного отражения Кати). Одновременно со мной на свет появился анти-я. Теперь я мгновенно погибну, уничтожив мерзкого двойника!!!!!!!!!! Но вместо того, чтобы аннигилировать, мы вдруг сблизились, умилённо глядя друг другу в глаза. Я понял, что ЭТОТ двойник – вовсе не враг мне. Он – такой же, как и я, только очень бледный! Это – анти-анти-я, то есть…

– То есть – собственно ты! – радостно воскликнул я-второй. – Или не совсем?

– Нет, я – Вадим! – не согласился я. – А ты – анти-анти-Вадим!

– То есть – твой e-mail? – усмехнулся двойник. – Anti-anti-vadim@yandex.ru?

– Ха-ха-ха!!! – довольно заржал я. – Ну… ха-ха!.. ну… да, что-то типа тогоооо!!

– Ну что – понял, о чём я тебе говорил? – с серьёзным видом спросило отражение.

– Да, в принципе…, – не совсем уверенно ответил я, смотря в сторону и почесывая затылок. – Я так понимаю, Червоточины первого порядка – это просто всяческие ассоциации, благодаря которым каждое отражения для субъекта может стать другим отражением, до которого в линейном пространстве может быть хоть бесконечно далеко?

– Я тебе так и говорил, – немного недовольно произнёс двойник. – А теперь давай поподробнее. Что с чем для тебя отождествлялось начиная с того момента, как ты прошёл сквозь меня и оказался в Демонстрационном Пространстве?

– Так это Демонстрационным Пространством называется? – поразился я. – А что это такое физически?

– Не физически! – запротестовал двойник, махая руками. – Это – область Архипространства Отражений, относящаяся к чьему-либо индивидуальному миру – к твоему, в данном случае – в которой распределение Архиматерии таково, что в ней возникают множественные Червоточины какого-либо порядка или разных порядков. В твоей ситуации – только первого. Теперь я хочу, чтобы ты как можно более подробно описал все Кротовые Норы, через которые тебе удалось пройти.

– Прямо сначала, да?.. – уточнил я, глуповато закусив губу. – Сейчас буду долго и мучительно вспоминать… Так… О! Началось с того, что мой деревянный рабочий стол превратился в «Рабочий стол» на экране ноутбука. А всё предметы на его поверхности и в ящиках стали ярлыками. В том числе – и сам ноутбук… Вернее, нет – это разные машины. Это ведь не он был ярлыком на собственном «Рабочем столе», последний принадлежал сверхбесконечно ёмкой чудо-машине, а не моему домашнему компьютеру… Аналогия, на самом деле, весьма прозрачная… Когда я решил полазить в нём, то прошёл сквозь тебя, и оказался в безграничном пространстве света на теплой металлической плоскости. Почему? В подростковом возрасте в моём мыслительно-фантазийном пространстве сформировался такой «суб-универсум», как Механический Рай – Вселенная, где существуют только идеальные машины, созданные природой посредством разума субъектов. Они предназначены для того, чтобы выполнять ЛЮБЫЕ желания своих создателей, никогда не могут оказаться неспособными либо выйти из строя, они – Всемогущие Боги, но рабы Пользователей. В то же время, их проектирование и реализация бесконечно просты – в мозгу каждого разумного существа есть встроенная бессбойная программа, позволяющая машинально создавать Богов и организовывать их серийное производство. Такая Вселенная предельно детерминирована – она состоит из чисел. ЛЮБОЕ счастье – просто множество параметров, каждому из которых присваивается значение из некоторого диапазона. Но при этом она сверхбесконечнее любой Сверхбесконечности!!!.. Эдакая Парадизная Матрица-Фигатрица, хе-хе! Видимо, этот блокбастер – одна из причин возникновения Механического Рая!.. А, может, и нет – он, мне кажется, возник в моей голове до того, как я фильм посмотрел… Ладно – пофиг! Это объясняет, откуда в первом фрагменте Демонстрационного Пространства было столько света. А бесконечный пол там того же цвета, что и сенсорная панель моего ноутбука. И тёплый, чтобы мне приятно было. Потом я добрался до суперкомпьютера, который видел сквозь тебя… Гы, забавно! Он, вроде как, сам по себе исчезающее мал, раз находится посреди бескрайней сенсорной панели, но стоило мне начать кликать ярлыки – и оказалось, что каждый бытовой предмет рабочего стола по структуре сложнее Мироздания! Это тоже старая мечта и аспект Механического Рая – иметь при себе портативное устройство, позволяющее узнавать ВСЁ о ЧЁМ УГОДНО… ну, если и не о чём угодно, то хотя бы о чём-нибудь! А потом я добрался до коллекции DVD-жути в ящиках стола. В первую очередь – до любимой «Пилы». А почему именно четвёртая часть привлекла моё внимание – не знаю…

– Потому, что именно таково было расположение Червоточины, – перебил меня двойник. – Продолжай.

– Ну, картинку на коробке с диском я видел столько раз, что запомнил её во всех подробностях, – спокойно продолжил я. – Есть в ней что-то страшно циничное – человеческую голову, в которой совсем недавно помещался огромный мир со множеством концепций, фантазий, влечений, страхов и многого, многого другого просто отрезали и положили на весы, и оказалось, что вместилище этого мира вместе с оболочкой весит всего восемь фунтов! Сложнейшее индивидуальное мироздание перевели во внесистемные единицы силы тяжести, словно арбуз, приготовленный на продажу! Пару дней назад я действительно купил на рынке восьмикилограммовый арбуз, и хоть он и был в два с половиной раза тяжелее голову Пилы, из-за разной градуировки показания тех весов и весов на картинке совпадали. Поэтому у меня возникла аналогия между головой и огромным плодом. Признаться честно, меня сильно забавляют аналогии между большим и малым, а ещё более – между бесконечным и конечным. Когда какую-нибудь банальнейшую земную мелочь можно экстраполировать на вселенские масштабы. Однажды, например, я представил Господа Бога студентом-троечником Сверхвселенского Миростроительного Университета (СМУ), обучающегося на факультете Проектирования Универсумов, Предполагающих Зарождение и Развитие Жизни (фПУПЗаРЖи). Когда он продемонстрировал своему научному руководителю проект нашей Вселенной, предполагающей появление и эволюцию популяций существ разной степени разумности в конечных мирках-резервациях, где необходимым условием функционирования системы являлось поддержание численности в некоторых пределах, выход за которые привёл бы к исчерпанию ресурсов этих мирков, а в качестве механизмов поддержания проектант предлагал убийство одних существ другими с последующим пожиранием убитого убийцей, массовые конфликты, вынуждающие обитателей конечных резерваций убивать друг друга, разные стихийные бедствия, эпидемии и прочие «прелести», бедного руководителя – старого, всеми уважаемого профессора – хватил инфаркт, ибо за всё своё сверхвечное бытие он не видел более злого и мерзкого Универсума. В жизни бы студент-бездарь не защитил такой проект, если бы не его состоятельные родители, которые выложили за утверждение проекта весьма приличную сумму. И тому позволили сотворить наш мир в точном соответствии с чертежами и расчётами. Что получилось – мы каждый день наблюдаем. От безумия спасают только «розовые очки», которые есть далеко не у всех, но у кого есть – те счастливы на этой помойке. С головой ситуация похожая – потенциально бесконечный мир, созданный её хозяином, обрёл конечную весовую меру. И теперь с ним можно обращаться, как с обычным плодом – выращивать, собирать и продавать на вес. Это я себе и представил. А потом вспомнил всякие забавные рекорды, связанные с плодами, например – девяностокилограммовый арбуз или тыкву весом в полтонны. И придумал такой же рекорд для головы Пилы. «Абсурдопедическая» статья об этом родилась… э-э-э… что-то, по-видимому, много источников у неё было!

– В этом участке Архипространства было много Червоточин, – пояснило бледное отражение. – Они ведь, знаешь ли, и ветвиться могут! А возможно и такое, что ты, выйдя из одной «кротовой норы» тут же провалишься в другую, близко находящуюся. Попробуем разобраться?

– Ага! – согласился я. – Рекордсмена звали Джон Крамер, как и знаменитого киноманьяка. Родился он где-то в Европе в 1152 году. «Где-то» – в вымышленной стране, которой я не захотел придумать название. А год рождения… Блин… Даже не знаю…

– Двенадцатый век ты выбрал потому, что тебе нравится число «12», – начал объяснять двойник, умиротворённо улыбаясь. – А цифры «1», «5» и «2» в сумме дают восемь – число фунтов, которые показывают весы на иллюстрации.

– Дюжина мне действительно нравится! – согласился я. – А вот почему 1152-ой, а не 1125-ый?.. Видимо, мне больше нравиться вторая половина века… Ну, да, конечно! Я ведь люблю, когда конец века ближе, чем начало. Тогда остаётся меньше времени до того момента, когда на счётчике времени изменится номер столетия. А такие моменты меня весьма радуют… Если, конечно, у меня не очередной приступ раздражения условностью летоисчисления. Но вот почему не 1161-ый или 1170-ый? Тоже ведь в сумме получается восемь.

– Потому что тебе нравятся пятёрки! – глуповато усмехнулся я-второй. – Со школьных и студенческих времён. Ты ведь даже свою дальнейшую судьбу часто пытаешься узнать по «цифровым знамениям» – любым сочетаниям цифр, которые попадаются тебе на глаза. Если среди них есть пятёрки – хорошо, если единицы и двойки – плохо. Но если есть и то и другое – пятёрки побеждают! Помнишь, например, как экзамены ездил сдавать на младших курсах? Пока едешь – мандраж трясёт, в любых числах ищешь ответ а вопрос, что же тебе сегодня поставят? Смотришь в окно и видишь цифры на столбиках, поставленных вдоль рельс через каждые сто метром. Если взгляд встретит «пять» – прекрасно! Если больше либо «ноль» – ничего не значит. «Четыре» – хорошо, «три» – так себе. Но если, не дай Бог, «один» или «два»… Это ужасно – нужно СРОЧНО ГДЕ-ТО УВИДЕТЬ «ПЯТЬ»!!! Над дверью вагона, в номере телефона в газете, которую читает сосед(ка), в номере грузовика, стоящего возле какого-нибудь склада, мимо которого ты в данный момент проезжаешь… Чем больше пятёрок – тем благоприятнее знамение! Чем ближе ко времени и месту сдачи – тем значимее цифры. На часы смотреть боишься – вдруг там из всех цифр, что меньше шести – только единицы и двойки?! Поэтому «1161» и «1170» – плохие числа. А «1152» – хорошее. Потому что одна пятёрка сильнее банды из одной двойки из двух единиц. Главное, что она есть! Таковы особенности твоего мировосприятия.

– Ага, – бесцветным голосом согласился я (а что ещё оставалось – ведь именно так и было!). – С датой определились. А что дальше? Ну, облик его… Ага – при рождении весил двенадцать килограммов! Это понятно. Из них одиннадцать с половиной – огромная голова… Ну, гениальность у большинства ассоциируется с огромноголовостью. Я – не исключение. Вес взял по максимуму – откуда-то знаю, что тело новорождённого должно весить хотя бы четыреста граммов. Вот и получилось, что «массовая доля» головы в организме – около девяноста пяти процентов. Как углекислого газа в атмосфере Марса. А всё остальное – черты «злого гения», также гипертрофированные до абсурда. Шут, учёный, конструктор пыточных орудий, потом – теневой «властелин мира», сверхчеловек, знающий и умеющий ТАКОЕ, что недоступно никакому другому разумному существу на планете. Абсурдопедический стёб типа «искусственного тела» или эксабайтовой флешки, которую он сконструировал, чтобы передать свои знания последующим поколениям. Человеческая голова и тело робота – старое изобретение фантастов, а превращение безобразного карлика в величественного гиганта – моё обычное стремление перейти из одной крайности в другую. А нелепая смерть – продолжение стёба. Пьяный рыцарь убил великана, став примером для какого-нибудь Дон Кихота. Тело величайшего гения на планете похоронили в Мавзолее – посмертном пристанище Владимира Ильича Ленина и вампиров из игры «Герои Меча и Магии», в которую я до сих пор с удовольствие «режусь». Это всё вполне понятно. СЛИШКОМ понятно!

– Что ты имеешь в виду под «СЛИШКОМ»? – живо поинтересовался двойник, пристально смотря мне в глаза.

– Да то, что все фантазии, о которых я сейчас рассказываю – лишь цепь банальных аналогий! – уверенно произнёс я. – Я думал, что Червоточина – это когда отождествляется два объекта, В ПРИНЦИПЕ неотождествимые с точки зрения любой формальной логики! А тут – какие-то тупые ассоциации головы с арбузом, Пилы – с Лениным, Робокопом, Вассерманом и прочая ХРЕНЬ!! Разве это Червоточины?! Да то же самое мог придумать ЛЮБОЙ, у кого не совсем атрофирован мозг!! А если он развит, то можно и чего-нибудь поинтереснее. Вот, например, созвездие Большая Медведица. Я уже который год на него смотрю – и не могу понять, ГДЕ там увидели медведицу?! Это ведь КАКИМ воображением надо обладать, чтобы в семи звёздах медведицу увидеть?! Тоже, скажешь Червоточина?

– Можешь не сомневаться, – спокойно подтвердил двойник, обезоруживающе улыбаясь. – Любая, сколь угодно примитивная аналогия, является Червоточиной. Хотя бы первого порядка. Просто чем меньше расстояние, на которое можно мгновенно переместиться, пройдя через неё, тем прозрачнее аналогия.

– А что ж тогда такое Не-Червоточина?! – с нарочитой издевкой в голосе спросил я. – Я как-то себе не представляю… Приведи-ка пример?

– Это когда ты видишь что-то – и оно у тебя ни с чем, кроме того, чем оно выглядит, не ассоциируется, – ответило отражение тем же тоном. – Большинство объектов для тебя именно таковы. Они тебе не интересны и потому ты не рассматриваешь их подробно, а частности – не проводишь аналогии между ними и чем-то ещё. Воооон там – под столом – чёрный колпачок от ручки валяется. На что он похож.

– Он похож на… э-э-э… так, дай подумать… на какой-то… м-м-м… на снаряд похож, во! – неуверенно пролепетал я, впившись взглядом в крохотный, предельно невзрачный предметик. – Только…

– Только в жизни ты не стал бы об этом думать, если бы не наш спор! – прервал меня я-второй. – Ты ведь не станешь утверждать, будто у тебя НЕПРЕРЫВНО что-то ассоциируется с КАЖДЫМ элементом твоего индивидуального мироздания?! Поэтому мне не нужно искать примеры. Ты и сам понимаешь, сколь велико их число. Червоточин в Архипространстве – как дырок в швейцарском сыре. Но есть и не столь радикальные нарушения линейности.

– Понял… – сдался я, густо-густо краснея. – Согласен – аналогия касается лишь незначительной доли объектов. Но незначительной – в количественном смысле! А всё, что важно для меня, втянуто хотя бы в какую-нибудь Червоточину… До этого мы говорили о… так… ну, на самом деле, именно о том, что туда втянулось, когда я оказался в Демонстрационном Пространстве. Мне продолжать?

– Конечно! – воскликнул двойник, округлив глаза и саркастически улыбаясь.

– Потом я увидел диск с «Проклятьем»… – медленно произнёс я, глядя в пол и ковыряя ногтём макушку. – Почему именно с ним? Этот фильм я пересмотрел всего-то раз десять, потом он как-то перестал меня интересовать… Хм… Почему же тогда?.. Вроде бы, и не думал о нём до этого?..

– Опять-таки – из-за распределения Архиматерии! – пояснил двойник всё с тем же пренебрежением на лице и в голосе. – Не всякая аналогия столь прозрачна, что ты можешь сформулировать причину её возникновения. Мы, в принципе, можем не касаться описания того, что для тебя настолько непонятно. Или хочешь помучить воображение?

– Как-то не знаю… – смутился я. – Но ведь есть способ выразить это словами? Может, я себя считаю проклятым? Но… там я об этом не должен был думать – мне хорошо было! Убийство в гневе порождает Зло… Зло – реакция на Зло… Появившись, оно усиливается, так как вызывает боль, боль порождает ярость, а ярость – причина новой боли. И это – как снежный ком… До этого ведь о «Пиле» думал. Какие здесь могут быть ассоциации? Отдалённые какие-то… Типа такой – всякий, кому больно, ищет причину своих мучений, дабы излить на неё свой гнев, восстановив, таким образом, справедливость. Иногда, но редко, гнев проецируется на весьма отдалённые объекты – от главы государства до Вселенной и её Творца. Намного чаще «виноватыми» оказываются ближние. В физическом и/или душевном уродстве чада обвиняют либо само чадо, либо его родителей. В неуспеваемости обучаемого – самого обучаемого либо обучающих. В плохой погоде – синоптиков. В плохом качестве работы – работников и/или их руководителей. В своих болезнях – тех, кто тебя окружает. ДОВЕЛИ, типа! Если ты болен, то завидуешь здоровым. Особенно – тем, кто не понимает, КАКОЕ это счастье, когда НИЧЕГО НЕ БОЛИТ!!! Таково же отношение ко всем, у кого есть то, чего тебе до смерти не хватает. Например – мёртвых к живым… О! Ну вот, я сам на свой вопрос и ответил! У Пилы не было здоровья – и он мстил здоровым, у нивинноубиенных – жизни, и они мстили живым! Причина – чернейшая ЗАВИСТЬ!!!

– МО-ЛО-ДЕЦ! – с выражением произнёс двойник, беззвучно хлопнув в ладоши. – Нашёл объяснение, доступное твоему пониманию. Давай дальше.

– А дальше всё понятно! – радостно воскликнул я. – Если на меня производит впечатление какая-то история, я воображаю себя либо кого-то из знакомых/друзей/родных на месте её героев. Вот и здесь… История с двадцатилетием сокурсника Андрея и беглым преступником – реальность. Но, Слава Богу, не до конца – среди моих университетских товарищей жертв не было, погиб только кто-то из соседей… Блин, во фразу отмочил! Ха-ха! Соседей, типа, не жалко!! Всё, я – конченный отморозок! Ладно – разговор не об этом. Так вот – в свете ранее представленного, я вообразил себе кошмар, при воспоминании и возможности которого ребята потом долго вздрагивали – что с убийцей столкнулся кто-нибудь из них. Андрей для этой роли оказался наиболее подходящим – он действительно ходит в лес один, а если судить по его рассказам, то он буквально чудом не встретился тогда с беглым ублюдком. Дальше – эдакое продолжение «Проклятья», только теперь «мёртвым убийцей» будет демон, которому для воплощения нужно изуродованное, гниющее тело молодого человека, вместо счастья жизни принявшего мученическую смерть. Думаю, что демон – это сам Андрей и есть. Бессмертная душа не смогла покинуть истерзанную плоть – слишком силён был её ужас и гнев. А потом – жуткая ненависть к тем, с кем этого НЕ ПРОИЗОШЛО, кто МОЖЕТ испытывать все плотские блага, не имея ни малейшего представления о его боли. Гнойно-кровавый бессмертный труп начинает мочить всех, кто смеет быть не мёртв. Вот только я не разработал физической модели его некробиоза и не знаю, что этот некроубийца представляет собой физически, чем питается, за счёт чего и с какой скоростью тлеет и т. д. Впрочем, на демона можно всё списать! Сказать, что Нечисти пофиг на законы материального мира, ибо она к нему не принадлежит – она лишь может проникать в него, находить воплощения.

– Есть такой идеалистический подход, – улыбнулось материальное отражение. – Мол, нету «законов вообще», есть только то, что кто-то считает законами. Если нечто является законом для многих, то это вовсе не означает его абсолютности. Например, законы физики – это просто наши представления неоцениваемой степени примитивности. А для Нечисти, проникшей в наш мир, они ничего не значат. Вот всякие оборотни-вампиры и бегают по потолку, не взирая на гравитацию, ходят сквозь зеркала, не считаясь с элементарным курсом оптики восьмого класса средней школы, что угодно вытворяют с пространством- временем и прочее. Глумятся, как хотят. Ибо весь наш мир – ТОЛЬКО наш, и не чей больше. Он – ничто со сверхбесконечно малыми окрестностями. А твой демон – просто пришелец из соседнего «ничто».

– Ага – из другой Вселенной, – поморщился я. – Не такая уж она и соседняя, раз наши законы там настолько бессмысленны. Соседние от нашей так мало отличаются, что это отличие и заметить-то нельзя. Не будь всё квантовым, я сказал бы, что соседних нет – «близость» миров может быть сколь угодно тесной... Э!.. Или не всё квантовое? Тогда… Ладно, смысл не в этом. А в том, о чём я и подумал, оценивая со стороны плод своей фантазии. Я подумал, что все, что рисует нам наше воображения, где-то в Мироздании воплощено! В том числе – и «Петушинский дровосек». Этот мир от нашего весьма далёк – существует… скажем так – квазибесконечное множество того, что к нам ближе этой реальности. И вспомнил Ветвящуюся Вселенную – множество ВСЕХ вариантов развития истории Мироздания, где каждая точка (либо квант) принадлежит сразу бесконечному (квазибесконечному) множеству пересекающихся Ветвей. А также направление фантазии, иногда приводящее к построению такой Вселенной – хроноклазмы. Сколь угодно радикальное изменение настоящего и будущего посредством «антилогичного» вторжения в прошлое. Моей любимой книгой на эту тему вот уже пятнадцать лет является «Конец Вечности» Айзека Азимова, где повествуется о том, как стотысячная горстка самозваных «люде-богов» организованно вертят историей человечества, воплощая разные её реальности в соответствии со своими «безусловными критериями». А ещё там была такая красивая химера, как «биовремя» – собственное время «корректировщиков истории», каким-то образом позволяющая им менять своё прошлое, не взирая на законы причинности. Ну, я и придумал мир, где путешествовать во времени можно, при этом ты будешь порождать сколь угодно сильные «искажения» собственного прошлого, а парадокса почему-то не вызовешь. Можно, конечно, полагать, что прыжок назад во времени переносит «хрононавта» не в собственное прошлое, а в альтернативное – другую Ветвь ВНОВ – но так не интересно. Пусть лучше будет «гиперинтерминейбелистическая» логика, позволяющая «убивать» старые Реальности и сшивать из их трупов новые с последующим вдохновением жизни. Тут дала о себе знать моя дурная привычка вымарывать изящные фантазии в инфернальных ужасах. Так возник «Автоканнибализм», герои которого, получив возможность произвольно шастать во времени в пределах двух суток, но будучи не в силах вырваться из адской блокады, лишают проблему смертельного голода путём убийства и поедания самих себя из другого времени (другой Вселенной?). Главный герой, опять-таки, мой бывший сокурсник. Вообще, если честно – пипец, а не мир! Шарахаться начнёшь от каждой тени и каждого шороха, думая, а не ты ли это сам из другого времени пришёл тебя съесть? От себя ведь не спрячешься…

Я остановил словесный поток, чтобы перевести дыхание. Сочувственно глядя на меня, двойник протянул мне полный стакан воды. Я с радостью принял его и осушил в два глотка… А потом резко поставил на диван и вылупился на него, ибо до меня дошло, что а не знаю, где «я-второй» его взял? Стаканище такой – пол-литра в нём, не меньше! В моей квартире таких никогда не было. Я перевёл круглые глаза на своё отражение, натянуто улыбаясь.

– Можешь считать, что он из недалёкого будущего! – засмеялся двойник. – Как и я. И я очень, очень, очень ГОЛОДЕН! Так что – БЕГИ!!!

– С ума снекроантигиперинтерминейбелиститься!!! – ляпнул я по-идиотски громко.

– Это с тобой уже давно произошло, – констатировал я-второй. – А потом, значит, блокадно-хроноклазменные ужасы «Автоканнибализма» плавно перетекли во вселенскую катастрофу «Вечного Вчера»?

– Ну, конечно! – торжественно произнёс я. – Я не был бы собой, если бы не вообразил перерождение мироздания. Хотя бы маленького. Поэтому следующим продолжением темы Ветвящейся Вселенной я сделал злоключения моего бывшего старосты Антона – что-то типа трагикомедии «День сурка», но с одной чудовищной разницей – каждый раз переживая заново вчерашний день, бедный участник временной петли раздваивался, что привело к лавинообразному росту числа его «я» в жёстко изолированной ячейке времени. В бочку нельзя лить воду бесконечно – она переполнится. В баллон нельзя начать бесконечно много воздуха – он взорвётся. Но целостность пространство-время нельзя разрушить, ибо оно обладает неограниченной эластичностью – подлежит любым деформациям, но – не разрывам. И потому плотность Антонов во вчерашнем дне неограниченно возрастает, они вдавливаются друг в друга, образуя сверхтяжёлую мёртвую массу, которая сначала замурует в себе нашу планету, потом будет всё сильнее корёжить пространство-время и, в конце концов, взорвётся, как Космологическая Сингулярность, дав начало новому мирозданию. Родив в мозгу эту фантазябру, я выбрал в качестве новой «ветви мироклепания», то, что было и в ней, и в «Автоканнибализме» – нашествие двойников. Но решил отойти от темы хроноклазмов – двойники могут появляться и по другой причине. В следующем выкидыше моего мозга – «Рассвете Бздюков» – я так причину и не придумал. Поэтому она была сформулирована как «тайна, ещё более ужасная, чем безумие, охватившее планету». Сюжетец намного банальнее, чем в тех двух «хроноклазмоториях» – я немного подустал, и меня хватило только на то, чтобы взять знаменитый зомби-фильм пятилетней давности, заменить в названии «мертвецов» на «Бздюков»; вместо полчищ голодных человеческих трупов, размножающихся посредством кусания и царапания живых людей, наводнить мир появляющимися из ниоткуда одинаковыми упырями, внешне похожими на одного знакомого кафедрального аспиранта, и заставить горстку бедолаг бегать по этому Аду в поисках спасения. Которого либо не окажется вообще, либо оно будет чёрт-те где, либо найдётся в НАСТОЛЬКО неожиданном месте, что атомы заледеневшей души прекратят колебаться. Продолжением этой темы стала «Хищная Капуста», где явилось новое воплощение ужаса – плотоядные овощи, стремительно пожирающие биосферу планеты, обрекающие на вымирание все прочие виды. Первые из них родились из разлагающегося не-совсем-трупа милой студентки Ани, растерзанной во время нашествия Бздюков двадцатью годами ранее. Остальные – проникшее на Землю потустороннее Зло, для которого Аня была Вратами. Потом я отвлёкся от темы «беспричинного» (мистического?) появления двойников, и придумал «научное» – был, мол, экспериментатор, копирующий материальные тела, а бедный чувак пал жертвой его изобретения. Произошёл какой-то сбой – и вместо того, чтобы скопироваться полностью, парень начал обрастать новыми частями тела, физически идентичными ранее имеющимся. Самое страшное в этом – новые головы, ибо в каждой из них – новое я!

– Вообще-то, «научное» у тебя предшествовало «мистическому», – поправил меня двойник. – Сначала ты придумал «ветвящегося» Олега, а потом уже «Рассвет Бздюков» и «Хищную Капусту». В последней, я бы сказал, прослеживается аналогия – заросли плотоядных овощей «родились» в твоём воображении из «зарослей» «лишних» частей тела «ветвящегося». Второй «родитель» – аналогия с двойниками «Бздюка». Весьма небольшая архипространственная «складка». Эти области и в линейном Архипространстве были бы не особо далеки друг от друга. А насчёт множества голов – здесь уже ассоциации с шизофренией. Тело одно, а личностей – много, причём все друг другу мешают. Но после «Бздюков» и «Капусты» ты стал проваливаться в Червоточины, следствием которых являются аналогии с тем, что также было общим для обоих этих жутиков – некая единственная личность (в первом – Серёга, во втором – Аня), стремящаяся сожрать весь Мир. О ком ты в первую очередь думаешь, слыша про такую личность?

– О Левиафане? – спросил я скорее сам себя. – Или… Нет. Во – о Ктулху!

– Да какие, к чёрту, Ктулхи?! – поражённо воскликнул двойник, округлив глаза. – Эти монстры стали тебе известны совсем недавно! Неужели ты не помнишь чудовище, знакомое тебе с шестилетнего возраста, из-за которого ты несколько месяцев подряд спал, не выключая лампы, которое столько раз являлось тебе в детстве в ночных кошмарах?! Тварь, пожирающую других, дабы использовать их плоть для собственного роста? У тебя дома есть старый сборник фантастики, куда включена повесть о нём. Называется «Кто ты?». А в дошкольном возрасте ты посмотрел фильм…

– «Нечто»! – вспомнил я. – Клёвая американская страшилка 1982 года. О существе, способном поглощать другие существа, затем перерабатывать их плоть на клеточном уровне и имитировать её. Каждая его собственная клетка – отдельный хищный монстр. Если его не остановить – оно сожрёт всю биосферу планеты и сделает её собой! Да, на меня тогда произвело впечатление! А теперь, значит, вспомнил, и развил идею, придумав «Абсолютного Пожирателя». Взял ещё одного бывшего одногруппника Егора – и превратил в бессмертную хищную разумную субстанцию, способную сожрать ВСЮ Вселенную! И сделать её СОБОЙ. Воспроизведя поглощённое и переваренное Мироздание, Егор сможет имитировать и все существа – от бактерий до Господа Бога – и по своему желанию сделать каждого из них условно самостоятельным. Тогда у него будет бесконечно много «я». А это уже вселенский шизофренический солипсизм! Но структура данной области Архипространства Отражений оказалось такова, что причиной новых ассоциаций стал самый примитивный аспект поглощения Вселенной Пожирателем – количественное увеличение его размеров. Пожиратель бессмертен и потому процесс его роста бесконечен. Сказав себе это, я решил представить что-нибудь, бесконечно выросшее. Но мне хотелось, чтобы это «что-то» можно было воспринимать, поэтому оно должно быть, во-первых, трёхмерным, а во-вторых – хотя бы в чём-то конечным. Поэтому я решил неограниченно увеличить его лишь по одному из измерений. А после вспомнил «мир, каким он выглядит сквозь цилиндрический светильник» и сделал ещё лучше – пусть бесконечно вытянутым станет всё, кроме какого-нибудь бедолаги, коему и суждено будет стать наблюдателем феномена. Потом фантазия подвергалась корректировке в соответствие с моими стремлениями. Первое из них – бродить по «странному миру» не в одиночестве, ибо последнее страшно угнетает меня. Второе – сделать «странный мир» из чего-нибудь до боли знакомого и осточертевшего, а участниками событий сделать себя и тех, с кем нравится общаться. Вот я и сделал бесконечно широкий мир из обычного вагона электрички, куда поместил себя и своих друзей-студентов.

– Забавно то, какие именно отражения совместились, благодаря Червоточине, – неожиданно вклинился я-второй. – О чём ты думал, видя себя сидящим в вагоне в тот момент, когда мир трансформировался?

– О снежинках, – детским голоском ответил я. – Последнее время я часто вижу их по утрам. А потом – о фракталах. О том, что они будут выглядеть также и при бесконечно большом увеличении. Стоило мне про это подумать – и мир неограниченно растянулся. Мы оказались в бесконечном коридоре. Дальше я попытался дать физическое обоснование произошедшему, но не получилось – физически такого быть не могло! Я было паниковать начал, а потом даже обрадовался, ибо такая невозможность делала историю поистине фантастической! Трансформация метафизична, а значит – действительно грандиозна, как и всякая настоящая ЭКЗОтика. И даёт неограниченный простор для фантазии. Ребят этих я наблюдаю уже не первый год и постарался как можно правдоподобнее описать их поведение. Разумеется, правдоподобность ограничивается моими представлениями о ней. Как ни крути, а всё происходящее – лишь фрагмент моего индивидуального мироздания. Я начал описывать наше положение, из которого не было видимого выхода. Если его не видно, то возможно, его и НЕТ! Но разве такую мысль можно допустить? Я заставил себя и их поверить в то, что выход просто очень далеко и нужно лишь дойти до него. Главное, чтобы хватило сил. У нас есть немного еды. Совсем немного. Но ведь конец пути НЕ НАСТОЛЬКО далеко, правда?! «Ужас, паника, изоляция» – такая атмосфера присутствует во многих триллерах. Взять, хотя бы, мою любимую «Пилу» или «Куб». У нас, правда, нет смертельных ловушек, но и в этом нельзя быть уверенным, ибо мы ВООБЩЕ не понимаем, что происходит! Весь кошмар в том, что мы вот-вот лишимся самого необходимого – пищи. А воды у нас нет вообще. Страх голодной смерти может довести до безумия. Чувствовать, как ты стремительно теряешь драгоценную энергию, но не можешь найти источник питания… Конечно, я не враг себе и своим друзьям. Так что от голодной смерти нас избавлю точно. Даже близко не подпущу к такому состоянию! Но понервничать заставлю. Движение вглубь бесконечного коридора вызывает свои ассоциации. Найти выход отсюда – это блаженство сродни тому, что испытывает великомученик, вознёсшийся на небеса. Вот и « искривление Архипространства» – неимоверно долгий путь в Рай, который нужно просто пройти. Я вспомнил «квадриллион километров в темноте» из «Братьев Карамазовых». В связи с чем «заставил» воображаемого Игоря ставить отметки вдоль пути, а воображаемого себя – тоже вспомнить этот фрагмент известного произведения. Потом, по обыкновению, перевёл квадриллион километров в световые годы – их примерно 105 – вспомнил о том, что добравшийся-таки за миллиарды лет до Райских Врат путник осознал, что ТАКОЕ счастье может иметь своим предшествием не то что квадриллион километров, а даже «квадриллион квадриллионов, да ещё и в квадриллионной степени» и тут снова принялся считать – сначала представил последнюю величину в виде «десять в тридцатиквадриллионной степени», а потом загнался по поводу размерности. Это – моя индивидуальная особенность, мой мозг почти непрерывно производит подобные действия, чем бы я ни занимался. Особенно – в состоянии стресса. Помню, как ждал объявления результатов вступительных экзаменов летом 2002 года и от волнения начал в уме делить на семь все натуральные числа, фиксируя в голове результаты в виде бесконечных периодических дробей. Так же и тут. Позднее, будучи обожателем больших и сверхбольших чисел, «заставил» Алексея-системотехника вспомнить про число «гугол», потом сам «вспомнил» гуголплекс, понятие сверхстепени, число Грэма как самое большое из тех, что имеют собственные имена, а потом принялся услаждать публику рассказами о том, как придумал бесконечно счётное множество пси-чисел, растущих столь стремительно, что никакое воображение не в силах представить этого, но даже меньшее из них столь громадно, что число Грэма исчезающее мало в сравнении с ним. Дав себе выговориться, я опомнился и, стремясь восстановить достоверность, заставил наших «богинь» грубо заткнуть мне рот – мол, не трахай мозг, мы и так в ужасе!! Ужас – бесконечный коридор. Та же бездонная пропасть, только горизонтальная. И подумал – дай-ка я её вертикальной сделаю, как и положено настоящей БЕЗДНЕ! Только не сразу, а постепенно, через ассоциации, возникающие в процессе живого общения. Сначала я подергал за нитки искусственного Алексея-марионетку, и его голосом оценил наши действия, сравнив их с трудом мифического Сизифа. Потом… Стоп!! Потом произошло то, чего я сам от себя не ожидал! Я вдруг начал выкрикивать ересь, с которой сам же непрерывно боролся всю свою сознательную жизнь!

– Ты вдруг стал отрицать зависимость человека от обстоятельств! – расплылся двойник в широчайшей улыбке. – Обвинил Сизифа в трусости и слабости, в отсутствии силы воли, хотя всю жизнь утверждал, что поведение любого субъекта ОДНОЗНАЧНО определено условиями, в которых он находится, и потому никакой «воли», никакой «свободы выбора» не существует. А если подойти с квантомеханических позиций и рассматривать все процессы в природе, как случайные, то от человека опять-таки ничего не зависит – все его действия, как и любые другие действия во Вселенной, зависят лишь от того, как сработает генератор случайных чисел, как выпадут кости, брошенные Богом. Нет достижений и нет ошибок – есть лишь совокупность обстоятельств либо слепой произвол судьбы. И вдруг ты начал яростно отрицать это, уподобившись ненавистным тебе индивидуалистам-антиконцептуалистам, противопоставляющим себя миру, внушающим себе, будто могут независимо ни от чего, лишь по собственному желанию, менять в нём что угодно, создавая вторую Вселенную. Почему ты вдруг отрёкся? Всё очень просто! Ты – Гиперинтерминейбелист!!! Ты в восторженном исступлении от того, что Мироздание СВЕРХБЕСКОНЕЧНО!!! И ты понимаешь, сколь ничтожен любой Индивидуальный Мир по сравнению со ВСЕМ Архипространством Отражений!!! А что ограничивает Индивидуальные Миры? Правильно – ЗАКОНЫ! Абсолюты, ставящие что-то под запрет. Их враг – Хаос! Свою позицию отрицания «воли» и «выбора» ты отстаиваешь уже столь давно, что она приобрела статус едва ли не Сверх-Закона. И это привело тебя в ужас – столь жёстких постулатов не должно существовать, ибо они сужают Космос!!! Ты решил уничтожить один из основных принципов своего Мировоззрения… но не смог! Пришёл в себя и начал оправдываться, возвращаясь на прежние позиции. Впрочем, подобного «крамольные» мысли не столь уж и редко посещают тебя. И Несебетождественную Сверхбесконечность свою ты тоже иногда начинаешь отрицать. Ты вообще стремишься к тому, чтобы ВСЕ точки зрения сосуществовали, пусть даже и сколь угодно сильно противореча друг другу. В том числе – и те, согласно которым последнее утверждение является частично или полностью неверным.

– Спасибо! – истово сказал я, покраснев и даже немного прослезившись. – Мне очень приятно, что моя тень так хорошо знает меня!

– Это кто ещё чья тень?.. – неприятным полушёпотом произнёс двойник, смотря в угол помещения и теребя пальцами подбородок.

– Ладно – не парься! – сказал я самому себе. – Прекрасно, что ты пояснил мне этот момент. А дальше всё весьма прозрачно. После Сизифова труда вспомнился труд Данаид – наполнение бездонного колодца – и тут же мы узрели этот самый колодец. Им стал наш коридор, развернувшись на девяносто градусов. Но мне не хотелось, чтобы мы вечно падали – как-то это жутко! И я решил сделать так, чтобы мы по-прежнему стояли на полу за счёт некоторой силы, компенсирующей гравитацию, но действующую так, чтобы мы знали, что притяжение-то на самом деле направлено вниз – просто нечто неведомое держит нас на стене. Будучи инженером, я заставил себя и вымышленных ребят поисследовать феномен. Экспериментально. Результатом таких экспериментов оказалась забавнейшая гравитационная аномалия. Во-первых, брошенные предметы (в отличие от нас!) оказались легче. Почему легче? Чтобы их можно было дальше бросить – мне это кажется красивым, да и земная сила тяжести уже давно представляется изрядной. А почему именно в пять раз легче? Толком и не знаю – потому, наверное, что на Луне было бы в шесть раз, а мне хотелось чуть-чуть другого соотношения. А вот почему именно в пять, а не в семь?..

– На самом деле не так было! – перебил меня я-второй. – Тебе хотелось швырнуть ботинок далеко, но не слишком, чтобы видеть, где он упадёт, и ты выбрал расстояние сто метров – просто потому, что это число круглое и начинается на единицу, являясь, таким образом, минимальной величиной порядка «десять во второй степени». «Стометровка» вообще много с чем может ассоциироваться. А потом уже ты посчитал, что из этого следует примерно пятикратное отличие местного тяготения от земного. Но это-то ладно – обычная неглубокая Червоточина. А вот как ты придумал такое распределение напряжённости гравитационного поля, чтобы объекты, скорость которых превышает некоторую критическую величину, начинали падать ДЕЙСТВИТЕЛЬНО вниз – в бездонный прямоугольный «колодец», преодолевая действие той силы, которая притягивает тела к стене?! Вот это искривление Архипространства столь велико, что у меня, например, вообще не возникает никаких аналогий…

– Действительно! – согласился я, глуповато улыбаясь. – Какую-то странную штуку я придумал. Разумеется, та сила, которая притягивала нас к стене, была не гравитационного происхождения, иначе она не зависела бы от скорости. Мы ведь не с околосветовыми скоростями предметы бросали! Какова же тогда её природа?.. М-м-м… Тааааак… Мне, признаюсь честно, приходит на ум только одно – сила трения. Электромагнитное взаимодействие электронных оболочек атомов соприкасающихся поверхностей. Вот эта штука от скорости хорошо зависит. Видимо, на нас действовало что-то вроде неё. А почему я вдруг вспомнил об этой силе? Фантазировал, фантазировал и вдруг… О! Наверное, потому, что первый крохотный плод моего воображения на тему физических аномалий, обличённый в словесную форму и записанный на бумаге, был посвящён именно ей! Это было в шестом классе. Нам тогда по физике задали написать сочинение на тему: «Что было бы, если бы исчезло трение?». Моё сочинение тогда было признано лучшим, ибо я весьма красочно описал аморфный, абсолютно скользкий мир. То есть, я залез в архив приятных воспоминаний, достал оттуда крохотный кусочек своего прошлого и решил его задействовать! Правда, вывернув наизнанку – трение не исчезло, а наоборот появилось, причём – в весьма странной форме. Притяжение направлено вниз, а «псевдотрение» – в противоположную сторону. Если скорость… вернее – импульс тела превысит некоторую критическую величину, то… э-э-э-… СТОП! Чушь какая-то! Чем выше скорость, тем выше трение! Почему же тогда?.. Э-э-э… Ускорение? Мы сообщали предметам некое ускорение, приложив к ним силу… Как же так силы сложились? Ума не приложу…

– Ты напрасно пытаешься рассуждать в рамках школьного курса механики! – остановило меня отражение. – Просто в алгоритме того мира возникло ветвление: если импульс меньше некоторой критической величина – предмет падает на старый пол, который теперь – стена, если больше либо равен – летит в пропасть. Если изобразить зависимость дальности перемещения от полученного при броске импульса графически, то до некоторой точки она будет расти, а в самой этой точке вдруг скачком обратится в бесконечность. Ничего не напоминает?

– Нет, – честно признался я. – Был ноль, потом – какой-то рост, а потом вдруг раз – и бесконечность… Эй! Да что тут непонятного?! Я же в детстве любил считать! Начиная с единицы, перебирал все натуральные числа, наслаждаясь бесконечностью процесса. Максимум до скольких получалось – это до ста тысяч. Ну, может, чуть больше. Ещё любил накручивать числа на старом арифмометре, перебирать их на калькуляторе: возьму ноль, прибавлю к нему единицу, нажму равенство – получу 1, ещё раз нажму равенство – получу 2, ещё одно нажатие – 3 и т. д. За сутки результат мог возрастать на несколько десятков тысяч. Потом записывал текущее «достижение» и на следующий день снова включал калькулятор, чтобы продолжить процесс. Мозоль от кнопки тогда на большом пальце правой руки здоровенная была! Другие дети в свободное время на улицам бегали, а я сидел дома, наслаждаясь бесконечным погружением в Числовую Бездну… Эй, ещё одна аналогия – погружение в Бездну! Я ведь потом в тоску впадать начал, так как знал, что даже если всю жизнь буду вот так вот прибавлять по единичке, то достигну, в лучшем случае, величин порядка миллиарда. А ведь есть ещё триллионы, квадриллионы, квинтиллионы, секстиллионы, септиллионы и т. д… да, до НЕЁ САМОЙ!!! Миллиард неописуемо величественен, но перед триллионом он ничтожно мал. А сам триллион столь же ничтожен по сравнению с квадриллионом. А квадриллион – жалкая букашка по сравнению с квинтиллионом… Я обожаю эту бесконечную иерархию гигантов, любого из которых можно представить песчинкой на ладони большего, а этого большего – песчинкой на ладони ещё большего… Но как жаль, что из-за чрезвычайной короткости моего земного пути я смогу «узреть» лишь нескольких из них!!! Я не верил. Я внушал себе, что буду жить очень, очень долго, а если всё-таки умру, то и после смерти буду вечно считать, выхватывая из Трансфинитной Тьмы всё больших числовых колоссов, но всегда зная, что и они бесконечно малы в сравнении с… с ЧЕМ? Я называл это «тем, к чему ведёт счёт». БЕСКОНЕЧНЫЙ счёт!!! Нечто запредельное, по ту сторону всех, сколь угодно громадных, величин. КОНЕЦ счёта. Его нельзя достичь – понадобится Вечность! Здесь у меня возникли фантазии и размышления на тему того, что же там, ЗА Бесконечностью? Например, ГДЕ я окажусь, оставив ПОЗАДИ бесконечный путь в пространстве и/или бесконечный срок во времени? Это «ГДЕ-ТО» представлялось мне по-разному – то в виде непроглядной тьмы (Бесконечного Ничто), то Абсолютным Раем, то Абсолютным Адом, то Миром-Где-Всё-Настолько-Непонятно-Что-Ничег о-Ни-О-Чём-Сказать-Нельзя. «Мир за Бесконечностью» на время стал едва ли не единственным предметом моих размышлений. Я грезил о нём. Иногда я представлял себе, будто оказался во чреве Химеры бесконечно далёкого, пожравшей Бога и Вселенную. Разумеется, не один – я на борту невероятного корабля, позволившего мне оказаться за пределами ВСЕГО, и со мной… ну, тут уже могут быть варианты… Не будем об этом – больная тема! Она вечно заводила мои фантазии куда-то не туда… Так вот – стремясь попасть в это «сверхвселенское запределье», я, естественно, стал думать, КАК это можно было бы сделать? Пусть мой счёт будет ускоряться. Допустим, через равные промежутки времени в одно и то же число раз. Например – в миллион. А можно и это «ускорение» сделать катастрофически быстрорастущим. И «ускорение ускорения», которое в связи с этим появится, и «ускорение ускорения ускорения», и т. д. И ЧТО С ТОГО?! Бесконечность всё равно БЕСКОНЕЧНО ДАЛЕКО!!! И я придумал Демона Сверхроста – он обитает в Числовой Бездне на немыслимой глубине и наблюдает за конечными объектами, росту которых нет предела. Если такой объект становится СЛИШКОМ большим – достигает ПОЧТИ бесконечно большой величины, которую я тогда называл Верховным Гиперчислом – Демон срывает его, как перезревший плод, после чего властью, данной ему Сатаной, МГНОВЕННО увеличивает до БЕСКОНЕЧНО БОЛЬШОГО… Ф-фууууууууууууууууу!!! Эх, детство, детство!!! Ну, так вот – увеличение пути брошенного в бесконечно широком… глубоком вагоне объекта есть ничто иное, как иллюстрация такого процесса неограниченного роста, а предельный импульс символизирует то самое Гиперчисло, достижения которого ждёт мой Демон, чтобы утащить предмет в Бездну… В Ад? Да – «глубокая» Червоточина! Я еле понял сам себя.

– Молодец! – слишком искренне произнёс двойник, выдыхая неимоверный объём воздуха и показывая мне большой палец. – Ты превзошёл меня. А мне ведь всегда казалось, что я… ты-я намного глупее меня-тебя.

– Не зарывайся, отражение! – вызывающе сказал я, скорчив гримасу презрения десятисаженного великана к лающей на него собачёнке чихуахуа. – Ты существуешь только у меня в голове. Ты… вообще… просто проекция меня на мое же собственное индивидуальное мироздание. Ты – лишь точка в области Архипространства Отражений, занимаемой моим «эго». Ты…

В этот момент взгляд двойника стал другим, и я заткнулся. Столь резко, что едва не откусил себе язык. Ибо я больше не видел свои карие глаза – вместо них в череп отражения оказались вставлены два идеальных стеклянных шара с огромными коричневыми радужками, искусно нарисованными на их поверхности, в центре каждой из которых была просверлена сколь же идеально круглая дырка. Сквозь неё на меня смотрело мёртвое нутро этих шаров, чёрное и пустое, как Небытие. Голова меня-второго невероятно огромна. Лоб высотой полторы пяди ослепительно бел, на его поверхности вырезаны глубокие морщины, а череп столь велик, что способен вместить эмбрион Ктулху. В противоположность этому лицо двойника сосредоточилось на крохотном участке поверхности. Похожий на гнилую картофелину нос едва помещался в промежутке между пустыми глазами; разверзшаяся под носом безгубая и беззубая прореха рта источала нестерпимый запах ржавчины; рваные дыры ушей, пробуренные столь близко к глазам, что сквозь них виднелись обращённые внутрь пустой головы поверхности стеклянных шаров, содержали в себе столько серы, что она вываливалась из них, отвратными комками падая на покрывало дивана и пол. Широченный подбородок этой колоссальной головищи плавно переткал в необъятное туловище, размерами и формой более всего напоминающее словонье, громадные жирные мясистые лапы, оканчивающиеся метровыми тринадцатипалыми ладонями, вросли в поверхность дивана, словно корни кошмарного дерева, а три совершенно нелепых ножки – атрофированные, сросшиеся и недоразвитые, совокупность которых своей формой, размерами и цветом более всего напоминала выпавшую прямую кишку… «УРОДИНА ГРЁБАНАЯ!!!!!!!!», – полупрорычал-полупрорыдал я, отталкивая ногами это дьявольски жестокое надругательство над собой. Исполинская уродливая кукла легко оторвалась от поверхности дивана, прихватив с собой часть его вещества, прилипла к потолку на манер воздушного шарика и медленно покатилось по нему. Наткнувшись на люстру, шарик-туша лопнул, его эфемерная оболочка разорвалась на миллионы невесомых лоскутков, которые за доли секунды перемешались с воздухом и стали неотличимы от него. При этом из его недр высвободились сотни литров зловонной синей жижи, которая выплеснулась на стены и пол комнаты, и тут же закипела, переваривая их. Вместе с жижей из чрева моего лопнувшего отражения вывалился маленький скрюченный мальчик с огромными безумными глазами, одетый в школьную форму начала девяностых годов прошлого века, который трясся на полу, вцепившись зубами в туго набитый портфель. Секундой позже я узнал в этой мальчике себя-первоклассника. Кипящая чернильно-синяя дрянь метаморфировала структуру комнаты – все поверхности, на которые она попала, обращались в ржавое железо и рваную, заляпанную жиром бумагу, изрисованную нечитаемыми каракулями преимущественно синего и красного цвета. Резким судорожным движением я поднял с пола себя-школьника и взял его на руки. Тот оказался невероятно худ и лёког – мой племянник намного тяжелее. Я увидел, как по его бледному лицу текут чернильные ручейки, проедая на своём пути глубокие язвы, иногда достигающие костей. Школьная форма чернела и съеживалась на нём, словно бумага в костре. «Я не засор! Я просто этажом ниже какал!!» – безобразно громко и картаво ляпнул растворяющейся в чернилах я-школьник и бесовски рассмеялся. В этот момент прожорливая жижа потекла по моим рукам. Мгновенно переварив одежду, она вгрызлась в кожу и мои руки задымились. Бешено заорав от дикой боли, я попытался бросить школьника на пол, но тот пригорел к моих рукам, продолжая растворяться – от него отваливались всё более крупные шматы плоти, которые падали на пол, мгновенно рассыпаясь в пепел. Его мерзкие жидкие потроха, насквозь пропитанные чернилами, текли по мне, просачивались в живые ткани моего тела и постепенно испарялись. «Я не засор! Я просто этажом ниже какал!!», – продолжал бесноваться сгусток живой мерзости, раздирая мозг своим дьявольским хохотом. «ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ!!! ОТВАЛИИИИИИИИИИИИИИ!!!!!!!!!!!!!!», – в исступлении орал сгорающий в гное я, пытаясь стряхнуть его с рук. Я попытался резко развести их в стороны и разорвал маленькое тщедушное тельце. Его обрывки повисли на руках, продолжая разъедать их, а из переваренных недр тельца вывалилась огромная деревянная кукольная голова с открытыми глазами и подвижной нижней челюстью. «Я не засор!», – голосом старой ведьмы лязгнула голова и в этот момент боль стала настолько страшной, что я затряс руками буквально с частотой в десятки герц, стремясь оторвать их от тела… как вдруг почувствовал, что трясу нечто большое и мягкое.

«Чем-то» оказался я-второй, нормального размера и формы, который отличился от меня-первого лишь фантастической белизной кожи. Я в ужасе отскочил от него, забившись в дальний угол дивана. «Успокойся – всё закончилось», – голосом доброй няни произнесло отражение, нежно улыбаясь. Тут до меня дошло, что меня сейчас ничего не разъедает, руки и прочие части тела чисты и невредимы, а в отражении комнаты всё так же, как и прежде.

– ЭТО ЧТО ЗА … БЫЛА??????????????!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! ! – проорал я, едва не порвав голосовые связки.

– Это был тебе урок, – спокойно ответило отражение. – Чтоб не зарывался. Видишь ли, в чём дело – ты напрасно считаешь меня своей тенью. С тем же успехом я могу считать тебя своей. Не вдаваясь в подробности, скажу, что у меня для этого даже больше оснований. Понял?!

– ДА! – подобострастно воскликнул я, слезящимися глазами провинившегося карапуза глядя в жёсткие глаза двойника.

– Вот и прекрасно, – с улыбкой произнёс двойник. – А теперь рассказывай дальше.

– А можешь мне сначала рассказать…, – трусливо пролепетал я. – А что это за фраза: «Я не засор! Я просто этажом ниже какал!!»?

– Это анекдот такой дурацкий! – со смехом ответил двойник. – Который ты слышал в электричке несколько лет назад. В одной семье, мол, засорился унитаз. Они вызвали сантехника. Тот чистил-чистил – безрезультатно. Ну, говорит, тогда применим самый радикальный способ! Встал на колени, охватил унитаз губами, сделал колоссальный вдох и высосал ВСЁ. Потом выплюнул. Результат – весь туалет в дерьме, а посередине его лежит маленький скрюченный мальчик лет семи с выпученными от ужаса глазами. «Ну, вот он – ваш засор!», – радостно объявил сантехник. «Я не засор! – заплакал мальчик. – Я просто этажом ниже какал!!». Помнишь такой анекдот?

Я не смог сказать «да», потому что взорвался хохотом и рухнул на диван, схватившись за живот… Истерика продолжалась минут пять… Я уже думал, что задохнусь… Но вдруг двойник коснулся меня – и я успокоился. Моё лицо всё ещё было перекошено широчайшей улыбкой, но смеяться я перестал. И слава Богу, а то я уже думал, что умру от смеха! Некоторое время я приходил в себя, глядя в глаза висящей на стене фотографии, на которой был запечатлён в семилетнем возрасте – маленький, всеми обижаемый первоклассник в помятой форме. Когда ко мне вернулась способность говорить, я вспомнил «глубочайшую Червоточину», на описании последствий которой остановил свой рассказ, и решил продолжить его, но уже радикально изменив отношение к обидным репликам двойника.

– Бесконечный коридор-колодец имел форму прямоугольника, – весело защебетал я. – Аналогия с шахтой лифта вполне естественная! Да и устал я от его однообразия, поэтому решил придумать то, что позволит нам всем покинуть унылую бездну. Это «что-то», естественно, должно вмещать всех шестерых и его следует найти как можно скорее! Что я и сделал – один из предметов, брошенных вниз с целью определения глубины колодца, ударился о крышу лифта! Расстояние до него не превышало полукилометра, и вскоре мы все достигли того, в чём ТАК СИЛЬНО НУЖДАЛИСЬ – объекта, разрушающего смертельное однообразие бесконечно глубокой ямы. Я сразу решил сделать его выходом в какую-нибудь другую Реальность…

– Слушай, а мне вдруг пришла в голову мысль, что коридор в яму ты превратил в первую очередь для того, чтобы можно было определить протяжённость пути, – задумчиво произнёс двойник, который во время последнего моего рассказа смотрел куда-то в угол помещения, нервно массируя подбородок. – Именно потому, что по времени падения элементарно вычисляется глубина. Ведь нет ничего ужаснее, чем осознать, что путь ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЕСКОНЕЧЕН!!! А так… появляется, в крайнем случае, теоретическая возможность самоубийства – типа, прыгнуть в пропасть…

– И вечно падать, да?! – ехидно спросил я, едва сдерживаясь от того, что вновь не выразить двойнику своё презрение. – Извини меня, но твоя гипотеза просто архинесостоятельна! Во всяком случае, на счёт самоубийства. Во-первых, мы не можем упасть в пропасть, нам не сообщить себе такую скорость… Ой!

– Вот именно! – полуторжественно воскликнуло отражения. – Дело не в скорости, а в импульсе! Приложив большое усилие, каждый из вас мог бы отправить себя в вечное падение! И умереть от разрыва сердца на первом же километре пути.

– Нет, я думаю, что дело всё-таки в скорости…, – не захотел согласиться я. – Мне кажется, что так только с лёгкими предметами можно было бы сделать. Сапоги-то с башмаками не стали двигаться инфинитно?! Хотя… есть, наверное, всё-таки какая-то зависимость от массы. Но – не линейная…

– Ладно, забей! – остановил меня двойник. – В каждой области Архипространства может быть сосредоточено сколь угодно много входов и/или выходов Червоточин. А может быть и так, что один и тот же вход (выход) принадлежит нескольким Червоточинам сразу, или наоборот – одна Червоточина может иметь два и более входа и/или выхода. Да-да – так всё несебетождественно-сложно в этом Архипространстве Отражений! А теперь давай про лифт расскажи.

– Ну, чё лифт…, – не сразу нашёлся я – тема разговора как-то очень резко банализировалась. – Лифт как лифт… Ну, на боку лежит – это понятно, ведь, находясь в нём, мы должны двигаться вдоль бесконечного прямоугольного канала. Размеры выбрал так, чтобы всем шестерым хватило места. Цвет… светло-светло-голубой очень успокаивает, вот я его и выбрал. Мог бы ещё, например, светло-светло-зелёный выбрать, но… голубой небо символизирует! А бездна – Ад! Лифт – это то, что должно вынести нас из бездны к небу! Ну, тогда понятно. А степень его светлости создаёт иллюзию эфемерности объёкта. Это – наш страх. Мы боимся, что большой параллелепипед разрушится, и бездна восстановит абсолютность. С другой стороны – мне надоело бояться и пугать моих «марионеток». Поэтому я тут же убеждаюсь, что не в наших силах повредить его – поверхность нельзя даже поцарапать! Он здесь специально для нас – при нашем появлении двери открываются, приглашая шестерых «странников» внутрь. Ну, потом курьёзы, связанные с исчезновением «псевдотрения» при проникновении внутрь лифта. Когда кто-либо из нас оказывается перед входом, вертикаль с горизонталью меняются местами, причём это происходит мгновенно, когда центр масс приближающегося оказывается в определённой точке. Тогда он падает на пол кабинки, который для тех, кто снаружи, является одной из вертикальных граней параллелепипеда. Почему низ именно там – я уже говорил. А эпизод с превращением стены в пол напоминает сцену из фильма «Куб-2», где узники четырёхмерного куба скитаются по разным его сечениям, при этом могут измениться не только величина и направление притяжения, но даже скорость и направление времени. Теперь «пользовательский интерфейс» лифта. То, что он здесь именно для нас и именно для ВСЕХ ВМЕСТЕ, я подчёркиваю снова – активировать его возможно лишь после того, как все шестеро прикоснуться к панели управления, в противном случае она останется заблокированной. Панель сенсорная – так красивее. Но вот фиг разберёшься в том, ЧТО при помощи неё можно делать! И что это за лифт такой вообще?! Когда последний из нас попадает внутрь и управление становится доступным, двери сливаются со стеной и пространство внутри лифта оказывается жёстко изолированным. Я это описываю так: «Теперь мы висели над прямоугольной бездной в большом прозрачном коробе, из которого не было выхода». Звучит так, будто мы похоронены заживо, а «небесный» лифт – на самом деле гроб! Я использовал здесь известный приёмчик. А вдруг то, что мы считаем спасением, в реальности ведёт к неминуемой гибели? Вдруг избавление от одного кошмара – путь к другому, бесконечно худшему?! Может быть, мы так и не выйдем из лифта?.. Сам себя напугал, честное слово! А потом мы, естественно, стали изучать доставшееся нам «чудо», чтобы понять, каковы теперь наши возможности. Их спектр оказался неимоверно широк, но вот ЧТО это за возможности?! Прикосновение к каждой клавише вызывало некое меню, любой пункт которого мог содержать сколь угодно сложную и многоступенчатую иерархию подпунктов, которые формулировались как: «создать каталог Ветвей», «редактировать каталог Ветвей», «объединение множества каталогов в Интеграцию», «разбить Интеграцию на Интеграции меньшего ранга», «Поиск каталогов по Условиям», «найти множество непустых непересекающихся множеств Ветвей, соответствующих группе Условий» и прочее. Здесь я имею в виду Ветви и Интеграции ВНОВ, которую описывал выше. Или… Или ещё чего-нибудь, до некоторой степени аналогичного по структуре! Хе-хе!! То есть, наш лифт предназначен для ВСЕВОЗМОЖНЫХ сверхпространственных трансгрессий внутри «Ветвящегося Мультиверсума»… Ну, ты понял – «сверхпространством» я называю то, в чём находится ВСЯ ВНОВ, «трансгрессиями» – перемещения между отдельными Ветвями и Интеграциями Ветвей. Но потом мой мозг не захотел переключаться на весьма нудную тему «альтернативных реальностей», и я просто решил отправить нас всех домой. Как? Очень просто – одной из функций лифта сделал банальное «возвращение в прошлое» всех, кто находится внутри него. Причём назад во времени отправляется не вся туша «контромота» – надоело мне заморачиваться с двойниками – а только его разум. Просто субъект вновь окажется в той ситуации, в которой находился к назначенному моменту в прошлом. Как в фильме «Провал во времени». А управлять этим чрезвычайно просто. Выбираешь категорию дальности перемещения – а нам больше, чем на год, и не надо – вводишь дату назначения в специальное поле, нажимаешь кнопочку – и ВСЁ! Теперь ты на альтернативной Ветви ВНОВ, и в ней ход событий будет несколько иным. Для тонких экспериментов можно назначать дату сколь угодно точно – хоть до кванта времени. Но нам такая точность ни к чему! Поэтому мы, проведя предварительный эксперимент, просто возвращаемся в раннее сегодняшнее утро, чтобы не сесть в эту чёртову электричку. Пять утра – вполне естественное время, так как именно в это время просыпаются первые из нас. Дальше подробно представляю своё состояние – головная боль, потеря сознания при попытке встать с кровати, временная дезориентация в пространстве, радость от того, что я снова в родной комнате, и сильнейшее желание пожрать. Словно бы очнулся после недельного летаргического сна, разломал гроб, в который меня по ошибке положили, и теперь заново осваиваюсь в мире живых, который так и не захотел покинуть навсегда. Вполне реалистично представляю, что найду у себя в холодильнике. И как потом буду смотреть на кастрюлю с супом, стоящую на плите. С одной стороны, я жду, пока её содержимое подогреется настолько, чтобы я мог насытить им голодную утробу. С другой стороны, я смотрю на огонь. Физический смысл этого явления как-то не сохранился в моей памяти. Меня он больше интересует, как процесс. Процесс разрушения структур. Дезинтеграции того, что является целым благодаря Порядку. Возненавидев насквозь ржавые, но неразрываемые цепи Законов, я возлюбил Огонь, как символ Хаоса, символ борьбы с Конечностью Мира, порождаемую Детерминизмами, символ Сверхбесконечности НАСТОЯЩЕГО Мироздания, где просто ВСЁ…!!! Так я неоднократно рассуждал, наблюдая за тем, как горящий газ лижет кастрюльное железо. Выбоина в форме креста – это… Это выдумка! Символизирует могилу. Непрерывно питается Тьмой… Так… Но ведь эта Тьма порождается Огнём?! Физически это просто результат взаимодействия пламени с поверхностью кастрюли. Образ столь ярок, что моё индивидуальное мироздание сосредотачивается в нём. Я вижу его изнутри. Это Сгоревший Мир, где всё мертво! Он противопоставлен остальному Космосу, как Обитель Ужаса и Безысходности. Он – крупица Мрака во Вселенной Света, он – Зло, лишающее Бытие права быть! Он питается субъектами, он И ЕСТЬ чудовищная ничтожность их Миров, причина всеобщего КОШМАРА, порождаемого жёсткостью теснейших рамок, в которых, словно в каменном гробу, Бог замуровал всё живое. Но ведь Огонь должен УНИЧТОЖАТЬ это, а не ПОРОЖДАТЬ?! Почему у меня всё НАОБОРОТ???!!!

– Да потому, что ты сам себе противоречишь! – воскликнул двойник, ударив кулаком по спинке дивана. – Ты говоришь о ненависти к Порядку, называя его «каменным гробом всего живого», но при этом, говоря о великолепии Космоса, постоянно используешь числа! Вспомни, как ты описывал Мироздание вне Сгоревшего Мира: «В этой Галактике на данный момент 77 триллионов 298 миллиардов 443 миллиона 021 тысяча 563 звезды. Я вижу рождение, жизнь и смерть каждой из них – и давно погасших, и ныне светящих, и тех, что появятся в будущем», «Вижу крупномасштабную структуру конечного Универсума, похожую на многомерное решето, линейные размеры ячеек которого составляют «666 в правильном 666-угольнике» эксапарсек»…

– Вот это вообще клёво! – прервал я отражение, восхищённо улыбнувшись и звонко хлопнув в ладоши. – «666 в правильном 666-угольнике» – наигромаднейшая величина! Вспомнил я эту систему обозначений для записи сверхбольших чисел. Число 666, записанное внутри равностороннего треугольника – это просто 666 в 666-ой степени. А если «число зверя» написать внутри квадрата, то это будет означать следующее – нужно сначала подействовать на него оператором в виде треугольника, затем снова подействовать на результат таким же оператором, то, что при этом получится, снова записать в треугольнике и так далее – 666 раз. «666 в правильном 5-угольнике» – это то же самое, что 666 раз последовательно произвести действие, обозначаемое квадратом, «666 в правильном 6-угольнике» – столько же раз произвести заключение в 5-угольник и т. д. Представляешь, что получится, если таким образом дойти до «666-ти в правильном 666-угольнике»?! Я, честное слово, не представляю – только восхищаюсь великолепиём этой цифровой громады!!! Она точно будет заканчиваться на «шесть». А потом ещё умножить результат на квинтиллион – и получиться… НАИНЕМЫСЛИМЕЙШИЙ линейный размер в парсеках!..

– Да вот именно! – воскликнул двойник, выкатив глаза. – Ты жить не можешь без чисел! Твоя Несебетождественная Сверхбесконечность – исчадие математической логики, хоть и зиждется на заведомом абсурде! А что, ЧТОООО может быть УПОРЯДОЧЕННЕЕ Чисел?! А?! Да и говоришь ты о великолепии КОСМОСА, а КОСМОС – это АНТИ-ХАОС, он – порождение ПОРЯДКА!

– Стоп, стоп, стоп, я что-то совсем запутался!!! – заорал я, хватаясь за голову. – Но как мир может быть по-настоящему бесконечен, если в нём есть Законы? Они ведь что-то запрещают?!

– А как ты можешь восторгаться тем, о чём НИЧЕГО НЕ МОЖЕШЬ СКАЗАТЬ?! – воскликнул двойник в ответ. – Описывая трансфинитное и даже трансинфинитное, ты всё равно обязан что-то утверждать. А любое утверждение есть Закон, который в твоём представлении действует на предмет разговора. Те же бесконечные иерархические последовательности самонесоответствия, возникающие из Несебетождественности – Законы. Сверхбесконечность – это не Хаос. Это… как бы тебе объяснить… это определённый синтез Космоса с Хаосом. В основе его лежит Абсурд, но на почве этого Абсурда формируются Мироздание, как СИСТЕМА. Сгоревший Мир-крест – это всё то, что для тебя Зло. Твои представления об Идеальном Мире таковы: единственная потребность субъектов – Творчество, непрерывное создание нового, и эта потребность непрерывно удовлетворяется. В таком мире нет борьбы за жизнь (в частности - страшнейшего извращения природы, именуемого "естественным отбором") – есть сосуществование, нет конкуренции – есть симбиоз, нет боли – есть блаженство от неисчерпаемости Мироздания ВООБЩЕ, и каждого Индивидуального (либо Коллективного, ибо творить можно ВМЕСТЕ!) Мироздания – в частности. Гнилое пожарище вне бездны Космоса, в котором тонет всё живое – это Мир, где Творчество подменено борьбой за выживание со всеми сопутствующими ужасами и мерзостями…

– Хватит! – не выдержал я. – Миллион раз слышал это от себя! Это всё я и без тебя знаю. Но только Сгоревший Мир не так прост. Почему его «кормит» бытовое пламя? Почему он возник из вмятины на кастрюле, наполненной пищей? Почему он – именно пожарище? И ЧТО должно было сгореть, чтобы он появился? Червоточина-то глубоченная! Он – дефект Мироздания. Вместе с тем – порождение Хаоса. Но Хаос – то, что предшествовало Порядку, то, на основе чего Порядок создал Космос. Но почему тогда повторное зарождение Хаоса в сформировавшемся Космосе есть Вселенское Зло?

– Потому, что из этого Хаоса может родиться ДРУГОЙ Космос! – восторженно ляпнул двойник, звонко щёлкнув пальцами. – И начать разрушать изнутри изначальный Космос, стремясь подменить собой его! Это как если бы божья тварь стремилась создать свой мир взамен сотворённого Господом, и встать с Ним вровень. Но любой такой «творец» – НИЧТО перед Творцом…

– ДА ТЫ ЧТО НЕСЁШЬ, МРАЗЬ??????!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!!!!!!!! – взорвался я. – Ты же минуту назад сказал, ЧТО ЕСТЬ РАЙ!!!!!!!!!!!!!!! КАЖДОЕ живое существо – БОГ СВОЕГО МИРА, а каждое множество субъектов – ТВОРЦЫ ИНТЕГРАЛЬНОГО МУЛЬТИВЕРСУМА!!! КАК ТЫ СМЕЕШЬ ПЕРЕЧИТЬ ЭТОМУ???????????!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! !!

– Бог своего мира? – абсолютно спокойно, но бесконечно ехидно спросил двойник, глядя мимо меня и массируя подбородок и правую щеку слишком резкими движениями, будто бы стремясь содрать с них кожу. – Да ты посмотри на их миры?! Помнишь дуру со своей старой работы, которая в свободное от дел время вела «задушевные беседы», развивая низменнейшие темы? Помнишь этот противный голос-вопль, невыносимо корявую речь, идиотский смех после каждой фразы? Ты ведь еле сдерживался тогда, с трудом подавлял желание убить её и заткнуть этот фонтан богомерзкой пошлости! Вместо того чтобы скрывать уродство своей души, она выставляла его напоказ, бравировала им, буквально упивалась тем, что ей в жизни не нужно ничего, кроме более-менее приличной зарплаты, ради которой «вполне естественно» подставлять других и стелиться перед начальством, которое она, на самом деле, глубоко презирает, как и весь остальной мир за исключением себя, любимой. «Мир», сотворённый этим «богом», включает в себя работу, о которой говорилось выше, дом, где основное время уделяется сну, еде, просмотр всякой дряни посредством зомбоящика и курсороблудием по самым тёмным и грязным местам интернета, о чём потом подробно рассказывается, и «личной жизни», в которой обязательно присутствует некий презренный субъект, служащий халявным источником денежных средств и различного рода удовольствий. Таким образом, этот «творец» является гигантским паразитом, полагающим весь мир средством удовлетворения его низменных потребностей, способным на любые жертвы ради своей одноклеточной персоны, зародыш души которой погиб на начальной стадии развития. У неё нет бесконечности – есть «естественная обитель» в виде исчезающее малой ниши бытия, выход за которую принципиально невозможен и совершенно не нужен. Действительно – зачем навозному жуку звёзды, если в них нет не единой крупицы питательного дерьма? А ведь таких, как она, большинство! Разве они Боги?! Бог должен творить Космос, а не быть запертым внутри… даже не точки, а… сверхбесконечно малых окрестностей Абсолютного Ничто!! Но для них самих эти крохотные, низменные мирки И ЕСТЬ КОСМОС!!! Они же буквально перестают верить в то, что в Небе что-то есть!!! Они и не смотрят на него, всё их внимание сконцентрировано на тех отвратно-примитивных Отражениях, которые воспринимаемы посредством органов чувств… Им даже на атомарно-молекулярную структуру плевать – для них важна лишь форма. Внешний вид, звуки, запахи, осязаемость, иногда – вкус. Атомы ведь на вкус не попробуешь, не говоря уже о более тонких вещах. А Бесконечность – вещь абсолютно безвкусная. Поэтому для… человекобацилл её НЕТ!!! И ты называешь их ТВОРЦАМИ!!! Да они творят Антикосмос – мир микроба вместо Архибесконечной Вселенной…

– Да это потому, что Космос Бога так криво сляпан! – с соразмерным ехидством пояснил я. – Фигли было так субъектов зажимать?! Почему Он не мог сделать их подобными Ему? Пусть были бы «творцы в миниатюре», которые создавали бы свои маленькие, но изящные «космосы», а них жили бы субъекты, создающие ещё более простые «космосы», в тех – тоже «микротворцы» и т. д. до бесконечности. Можно было создать их так, чтобы любили и себя, и друг друга и Его, как Творца Мироздания. Я ж об этом столько писал! Нет – вместо это существует какая-то гадость!! Да, их миры состоят только из «вкусного» и «невкусного», как у зомби из фильмов Джорджа Ромеро, но кроме Бога в такой фигне никто не виноват!.. Эй, а чё тогда в Библии за гонево?! Чё они врут, что Бог создал человека по образу и подобию своему, если в реальности всё с точностью до наоборот?! «Подобием» Господа люди являлись бы лишь в том случае, если бы жили в том Раю, который мы с тобой только что вспомнили!.. А потом какая-то совсем чушь написана – людей, дескать, выгнали из Рая за то, что захотели быть, как Бог (жить в МОЁМ Раю!), хотя от рождения они и так были, как Бог! Блин…

– Да там не так… написано!!!! Ха-ха-ха!!!!.. – заржал двойник. – Там… ооооой, не могуууууууу!.. Там говорится об… ха-ха-ха!!.. об анатомическом подобии человека Богу! АНАТОМИЧЕСКОМ, понимаешь?! То есть… хе-хе!.. это не человек – «творец Вселенной» в миниатюре, а Господь – кусок мяса с двумя руками, двумя ногами, головой и жо… ОЙ, НЕ МОГУУУУУУУУУУУУУУ!!!!!!!!!!!!!!.. Он может чихать, кашлять, обижаться, злиться, его можно задобрить, обмануть и прочее… Короче – такая же человекабацилла, токА бАльШАя!!! Понял, чё такое Книга Книг ВРЕАЛЕ?! Это человечки взяли – и проэкстраполировали своё земное бытие на Вселенские масштабы! Бога – и того себе уподобили! И все свои микробьи страхи перед Космосом оправдали, придумав легенду – мол, было у нас ВСЁ для нашего микробьего счастья, а мы Бесконечности захотели – и оказалась в известном месте чуть ниже спины! Ежели тебя Господь в точечную резервацию поместил – сиди в ней и носа наружу не кажи, иначе ПИПЕЦ тебе и всему твоему потомству! А величайшим грехом назвали Гордыню – всё то, благодаря чему люди это Известное Место покинуть пытаются! Микрочеловечками-космофобами писалась эта Книга, да и Книг таких – чёртова уйма! А чего от них ещё ожидать, когда в этом факинговом мире СТОКА подтверждений! Реально – чё не изобретёшь, обязательно какое-нибудь новое Зло родится, которого до этого не было! Открыли атомную энергию – появилась атомная бомба, вышли в приземельный Космос – появилось космическое оружие и т. д. и т. п. Но в Книжонке написано, что так и должно быть – наши далёкие предки, мол, согрешили, и потому мы от рождения во всём виноватые, а кто сего не понимает и из Глубокого Вселенского Отстойника выбраться пытается – тот ужасный, богопротивный грешник, и гореть ему в Аду! Самое чудовищное космофобское извращение – придумать вечный посмертный Ад, куда, в первую очередь, попадают все те, кто сильно выпендривается против господовых заповедей.

То есть, смотри, что получается – Он, значит, создал Мир, населил его субъектами, двое из которых Ему подобны, а потом случился косячок – боговы «клоны» своё подобие переоценили и тоже захотели стать Повелителями Вселенной – один гнусный чувак из свиты Творца их совратил! Бог этот момент проспал – и обвинил во всём свои творения! И так, Сволочь, обвинил, что проклял весь род человеческий, буквально утопив его в последствиях собственной жестокой диареи!

Двойник резко придвинулся ко мне и схватил за левую руку. Тут я увидел, что не так то он и похож на меня. Его словно бы кто-то взял за нижнюю челюсть и сильно потянул вниз под углом сорок пять градусов к горизонтали, отчего лицевой отдел черепа безобразно выступал вперёд, само лицо растянулось раза в полтора, а челюсть удлинилась вдвое. Это лишало отражение возможности закрыть рот – передние зубы нижней челюсти выступали вперёд относительно передних зубов верхней сантиметра на три, из-за этого уродства всегда был виден фрагмент слюнявой, зияющее красной ротовой полости двойника, что делало его похожим на одного кошмарного бомжа, шляющегося вечером вблизи Курского вокзала. Я хотел отстраниться, но я-второй держал меня крепко.

– А потом он придумал Правила! – сквернейшим, нечеловеческим голосом продолжил двойник. – Заповеди для своих тварей-клонов! Кто сумеет соблюсти – тот, значит, молодец и вернётся в прекрасную микробью резервацию, из которой Небесный Папик вытурил наших далёких предков, а кто не сумеет – тот, сцуко, мразь, и гнить-гореть ему вечно в Аду! А как их соблюсти?! Судьба каждого определяется бесконечным множеством случайностей… ну, это если квантово мир рассматривать, а если нет – то закономерностей! Формирование личности абсолютно неустойчиво по отношению ко многим сколь угодно малым «возмущениям», и потому ничтожное, на первый взгляд, обстоятельство может повлечь за собой огромные последствия. Жили-были, например, два близнеца. Настолько идеальные, что можно живьём в Рай взять. ВАЩЕ ничем друг от друга не отличались до тех пор, пока один нечаянно не оказался ни в то время, ни в том месте. Увидел нечто чудовищное – и получил жуткую психическую травму. В результате его брат так и остался ангелом во плоти, а он превратился в одного из самых страшных серийных убийц. Или ещё проще. Пусть они после школы сдавали вступительные экзамены в один и тот же ВУЗ, но один поступил, а второй – нет. С билетом, например, не повезло, или стормозил не вовремя– с кем не бывает? В результате один – замечательный студент, а второй – морально убитый неудачник. Сколько раз так бывало, что неудача в одном ВУЗе деморализовывала настолько, что год в плане поступлений вообще оказывался провальным! Чтобы не попасть в армию, бедняга начинает крутиться, и, не имея опыта в подобных делах, оказывается пойманным и посаженным по известной статье. А потом возвращается моральным уродом, зверочеловеком и начинает нарушать все заповеди подряд, ибо по-другому жить уже не может. Этот «парадокс близнецов» – никакой не парадокс, а наглядное свидетельство того, сколь сильно всякие сочетания обстоятельств влияют на судьбу личности. Помнишь фильм «Эффект бабочки»? Замечательно иллюстрирует, между прочим! То есть, Боговы Заповеди не нарушает только тот, кому ПОВЕЗЁТ их не нарушить!! Тот в Рай попадёт, а кому НЕ ПОВЕЗЁТ – в Тартар кроваво-огненно-гнойный!!!

Выкрикнув это, двойник обрызгал меня едкой жёлтой слюной. Скривившись от отвращения, я в отчаянии рванулся прочь, но его огромная волосатая лапа держала меня, словно медвежий капкан. Бледная кожа меня-второго покрылась рваными, ядовитыми пятнами, раздувшееся брюхо вывалилось из-под рубашки, на щеках и подбородке выросла мерзкая козлиная бородёнка.

– Понял, КТО ОН, их Бог?! – истерично-визгливо прорычало кривое отражение. – Гениальный Садист, который мучает вас Себе на потеху! Если Мир квантовый, то играет Он чисто стохастически! Как кости выкинет – так и будет. Рай – значит Рай, Ад – значит Ад! И плевать Ему, что вам больно и страшно, Он – ваш Создатель, а раз жизнь вам подарил, значит – может что угодно с вами сделать! Дескать, его дар – имеет право и обратно взять! Да только зачем ТАКОЙ дар??!! Гнить тут заживо, в кроваво-болезненном блевотопоносе, а Его благодарить за то, что не совсем в нём утопил??!! От рождения вы уже виноватыми оказываетесь, а если долбаный обряд не провести и младенец умрёт некрещёным, то и его – в Ад! МЛАДЕНЦА – В АД!!! За то, что умер до «искупления»!!! Ребёночка новорождённого от мамы сразу в Ад, прикинь!!! Понял, КТО этот Бог из Большой Книжонки Человеческого Космофобства??!! Да Сатана – лишь производное от Него!! Он – СВЕРХСАТАНА!!! Сверхсатану в Библии славят, Сверхсатане человекобациллы молятся!!!!

Моя левая рука посинела от напряжения, я заныл от боли. У двойника стремительно отрастали когти, подобные собачьим, пальцы ног сливались воедино, а кожа грубела, уподобляясь камню, вросшему в гнилую плоть, огромное брюхо покрывалось жёсткой шестью, и когти с другой руки скребли эту шерсть, всё быстрее и быстрее, расчёсывая до крови. Страшная боль пронзила мою пленённую конечность – когти двойника поникли в неё, и, раздирая живые ткани, устремились вглубь, к кости. Испустив вопль животного ужаса, я с аффективной яростью рванулся прочь, но я-второй жёстко врос в пространство, не сдвинувшись ни на ангстрем. Нос отражения провалился, как у сифилитика, гнилые зубы в пещере слюнявой пасти стремительно преображались в неописуемо корявые клыки-сталактиты. Его огромные уши заострились кверху, словно у летучей мыши, глаза провалились внутрь головы, а в гнилых шерстяных джунглях верхней части исполинского черепа стремительно росли два уродливых, чёрных рога.

Я извивался… Я оглушительно орал от боли, разрывая голосовые связки и барабанные перепонки… Я изо всех оставшихся сил старался ударить двойника, но тот был непоколебим, как Мировая Константа. Мы с ним стали единым целым, его левая рука перемешалась с моей, живая плоть плавно переходила в сгусток мёртвого гноя в каменной оболочке. «САТАНА ВАС СОЗДАЛ!!! – хрипло-механически ревело чудовище. – И ЛИШЬ ПОСЛУШНЫЕ РАБЫ ПРИЗВАНЫ В ЕГО ЦАРСТВО!!! ТЕ, КТО ИСТОВО УНИЖАЕТСЯ ПЕРЕД НИМ, ВЫМАЛИВАЯ КАЖДУЮ КРУПИЦУ МИЛОСТИ ДЬЯВОЛОВОЙ!!! ПОДХАЛИМЫ ЕГО, ОТРИЦАЮЩИЕ БЕСКОНЕЧНОСТЬ И ГНОЯЩИЕ ВСЕХ, ДЛЯ КОГО ОНА СВЯТА!!! ОНИ ВНУШАЮТ, БУДТО КАЖДЫЙ САМ ВИНОВАТ В ОШИБКАХ БОГА!!! А ЕГО, СВЕРХВСЕЛЕНСКОГО ИЗВЕРГА, МОЛЯТ О ПОЩАДЕ, ВМЕСТО ТОГО, ЧТОБ РАСПЯТЬ УБЛЮДКА!!! ИЛИ ДАЖЕ РАЗ ШЕСТЬ, СЕМЬ, ДЕСЯТЬ, СТО, МИЛЛИАРД, ДОВИГИНТИЛЛИОН, МЕГИСТОН, АЛЕФ-БЕСКОНЕЧНОСТЬ!!!!!!!!! И ПУСТЬ МРАЗЬ ВИСИТ ВВЕРХ НОГАМИ НА ПЕРЕВЁРНУТОМ КРЕСТЕ, И ПУСТЬ КРОВЬ ХЛЕЩЕТ ИЗ ЕГО РАЗОДРАННОЙ ПЛОТИ, ОТРАВЛЯЯ ВОЗДУХ И ЗЕМЛЮ, И ПУСТЬ ЧЕРВИ ЖРУТ ГНИЛОЕ САТАНО-БОГО-МРАКОМЯСО!!! И ПОСЛЕДНИЙ РЖАВЫЙ КОЛ ЗАБИТЬ ЕМУ ПРЯМО В…».

Слово умерло – двойник просто РЫЧАЛ!!!!! Гнев вырывался из его клыкастой пасти вместе с кислотной слюной, проедая язвы в пространстве моего сна. Сатанинская ярость распирала меня-второго изнутри и от её чудовищного давления на каменной шкуре двойника разверзлись трещины. Они ядовитыми змиями поползли от его головы по всему телу, вспороли сиденье и спинку дивана, вгрызлись в пол и начали стремительно пожирать его, дробя на осколки, достигли стен и устремились по ним вверх, разрывая мятые обои и всю полуметровую толщу «нерушимой» границы, добрались до потолка, начали распространяться по нему густой паутиной. Расколотая на четыре части батарея вместе с куском стены рухнула на пол, явив взору Абсолютную Му-Ть… э-э-э, я хотел сказать – Ть-Му по ту сторону Границы, в такую же Ть-Му провалилось несколько разновеликих кусков пола, рухнула с полотка мигающая люстра, угодив прямо в одну из дыр нижней границы комнаты. Теперь внутри не было источника света, но всё было отчётливо видно – проваливающийся в Бездну сон рождал внутри себя интенсивное, кроваво-красное излучение. Так обычно заканчивались мои кошмары. В критический момент огромная, бугристо-каменно-гнилая туша двойника не выдержала напора рвущегося наружу Гнева и взорвалась, обратившись в пыль вместе с остальными грёзами…

… Впрочем, «пылью» я пробыл недолго. Через пару мгновений оказалось, что я сижу на диване, вжавшись в его дальний угол, в совершенно целом отражении родной комнаты, обильно забрызганном изнутри каким-то чрезвычайно вязким веществом приятно-зелёного цвета, которое крайне медленно стекало по стенам и капало с потолка. Кислотных свойств оно не проявляло, на ощупь больше всего напоминало резину, и было очень тёплым, почти горячим. А в другом углу дивана сидел двой…ник?! НЕТ!!! Это… это тоже какой-то СТРАШНЫЙ сон!!! Ибо напротив меня (ВСЕГО-ТО МЕТРАХ В ПОЛУТОРА!) находилось существо, которое меня некогда убило. Морально. Даже не убило – похоронило заживо! До сих пор не понимаю, КАК мне удалось выбраться из заколоченного гроба, на три метра зарытого в землю?! Ну, вот как-то выбрался… по-кротовьи, наверное! Существо это обладало внешностью, типичной для Архи-Дьявола – ослепительно… сказочно… БОЖЕСТВЕННО прекрасная светловолосая девушка, цвет глаз которой меня никогда не интересовал. Зовут Люба. Ипостась Сверх-Сатаны, о котором, сокрушая Мироздание, орал я-второй. Острохарактерный признак – если Она, не дай Сверхбесконечность, где-нибудь тебе встретится, то, каким бы Гипеинтерминейбелистом ты ни был, моментально забудешь про Космос вообще и про Несебетождественность – в частности. Потому что кроме НЕЁ для тебя никто и ничто больше существовать НЕ БУДЕТ!!! Идеальная, гладкая кожа… только очень уж бледная! Да и глаза слишком умные и больные – прям как у моего двойника… Вот паршивец!

– Раздевайся, клоун! – воскликнул я, чувствуя позывы к истеричному хохоту.

– А я и так голая, – архангельским голоском пропела псевдо-Люба, нежась на поверхности ненастоящего дивана и сладко постанывая для натуральности.

– Я имел в виду – личину снимай! – как то уж совсем нездорово выкрикнул я.

– Да ладно – нормальная личина, – начала спорить псевдо-Люба уже моим голосом. – Тебе после всех этих ужасов надо увидеть что-нибудь красивое. Вот я и сменил… сменила аватарку.

– Не идёт тебе такой аватар! – продолжил возмущаться я. – Не похабь идеальную форму своим тухлым содержанием!

«Люба» мгновенно потеряла форму, превратившись в некое подобие гигантской личинки, а ещё через мгновение оболочка личинки раскололась и из неё вылупился мой двойник, злой и перепачканный в тягучем зелёном веществе.

– Мракобесина ты сатанинская! – сразу запричитал двойник. – Так Бога хулить!! Да – Бог чужой, тебе совершенно чуждый, Его Книга – просто примитивная Космогония, написанная великими фантазёрами, жившими на определённом участке поверхности земного шара в определённую историческую эпоху, но… зачем же оскорблять их чувства?! Пусть верят, если им хочется. Да, такая «история Вселенной» – детский лепет, такой Творец – просто грандиозная совокупность общечеловеческих комплексов, но надо же быть толерантнее!

– Вот мы опять сами себе противоречим... – констатировал я, положив правую руку на затылок и сделав страшные глаза. – А на счёт Бога – мне просто завидно! Почему эта «легенда» поработила души сотен миллионов людей, а моя Несебетождественная Сверхбесконечность понравилась лишь считанным единицам? Она же клёвая?!

– Да лохи они все… – отмахнулся двойник, поморщившись. – Не парься. И давай больше не будем про этот Чёрный Крест на кастрюле – уж больно глубокая Червоточина.

– Давай, конечно! – с радостью согласился я. – Единственное что – я ведь там себя Пророком Гиперинтерминейбелизма сделал. Людей из Сгоревшего Мира-Могилы в Космос вытащить пытался. И сам-то почти утонул! Но шестерых всё-таки выдрал из пепла и гноя. Ну, в смысле – пятерых, шестым был я сам. Вот только вместо Космоса мы оказались в моей инфернально-перекорёженной квартире…

– Не-а – всё интереснее было! – прервал меня двойник, сделав большие круглые провокаторские глаза. – Никого ты не выдрал – это они тебя в Бездну утащили! Смысл как раз обратный, инфернальный аналог твоей квартиры – это не Космос, а то, что тебе его подменило. Это – ниша твоего бытия, разросшаяся до размеров Вселенной, поэтому в ней твои фантазии и концентрируются. А это не правильно – настоящий гиперинтерминейбелист не должен «окосмичивать» такие объекты. Тебе следует научиться выходить за их пределы, а то ты будешь ничем не лучше библейцев, которые взяли кусок истории некоторых народов, навкрапливали туда свои космогонские «загоны» и назвали это «историей Вселенной». Их представления хотя бы геоцентрическими были, а твои вообще квартироцентрические!

– Нууууууу, блин… – протянул я, густо краснея. – Значит, то, что мы сейчас здесь сидим – это следствие моего примитивизма?

– Ты просто не забывай, что весь твой Мир Грёз – такая же микробья ниша бытия и из неё тоже надо выбираться! – продолжал компостировать мозги двойник. – А то все твои фантазии так и будут концентрироваться в бесконечно малой области Архипространства Отражений, которую ты сейчас считаешь Вселенной! В общем, ты работай, работай над собой!

– А чё потом было мне рассказывать? – совсем без энтузиазма спросил я.

– Давай, – подтвердил двойник. – Опиши уж свои «достижения» полностью.

– Ну, это… мы оказались на потолке, – начал я, чувствуя желание сунуть голову в морозилку, чтобы уши перестали гореть. – А всё остальное, кроме нас, осталось на полу. Для нас и нашей одежды сила тяжести была направлена в потолок, а для остальной мебели – в пол, как и раньше…

Двойник заржал. Я со слезами на глазах смотрел на него, часто моргая и по-гуинпленовски улыбаясь, а потом ещё раз мысленно произнёс свою последнюю фразу, и до меня ДОШЛО! После этого я буквально взорвался истерическим хохотом. Я схватился одной рукой за живот, а другой принялся колотить по спинке дивана. Блин, ну это надо… надо же ТАКОЕ ляпнуть???!!!

– Мебели! – с трудом выдохнул двойник. – Вот… Вот ты сам… ОООООООЙ, НЕ МОГУУУУУУУУУУУУУУ!!!.. Сам признался!!!!! Ты и… все персонажи твоих фантазий… ХА-ХА-ХАААААААА!!!!.. Они для тебя ПРОСТО МЕБЕЛЬ!!! Предметы, инструменты… ООООООООООООЙ, ГОООООООООООООСПОДИИИИИИИИИИИ!!!!!.. Винтики и гаечки машины твоих глюков!!! Ты их… ОЙ, БЛИИИИИИИИИИИИИИИН!!!! Ты их… как марионеток за верёвочки дёргаешь! Ты прям как Мэри Шоу из «Мёртвой тишины» с её куклами!

– Я стараюсь… УУУУУУУХ!! – смог-таки сказать я, с трудом восстанавливая дыхание. – Стараюсь их понатуральнее изобразить. Что не так на прочую мебель походили. Ладно… Хе-хе!! ВСЁ!!! Давай опять к делу. Мне ж надо понять, почему мы все на потолке оказались? Сейчас соображу… Хотя – чего тут соображать?! Я просто устал и меня хватило только на такую примитивную фантазябру. Не могли же мы просто оказаться в моей комнате – это не интересно. Поэтому я добавил одно маленькое искажение. А мог бы, например, сделать нас всех вдвое меньше ростом… Только вот… Мы здесь как бы всему остальному противопоставляемся. То, что для всего остального потолок, для нас – пол. У нас всё наоборот. Мы – как будто из Антимира. Сейчас я, например, в зеркальном отражении своей квартиры. А там тоже было зеркальное отражение, только относительно другой плоскости. Но фишка не в этом, а именно в том, что у некоторого свойства мира в подобного рода фантазиях знак меняется на противоположный. Я мог бы представить, например, что мы попадём в мир, состоящий из античастиц, или из материи с отрицательной массой, которая движется назад во времени, или…

– Об антимирах ты тоже часто думаешь, – влез со своим замечанием двойник. – Перевёрнутая вверх тормашками «копия» реальной квартиры – это один из простейших вариантов. К тому же, ты много раз видел такое в кино. Вот и перенял. Не заморачивайся. Найди лучше что-нибудь поинтереснее.

– Поинтереснее – моя большая комната, – мигом вспомнил я. – Вот там был настоящий КОШМАР. Её пространство было не перевёрнуто, а завязано в узел! Так, как не сможет исказить ни одно зеркало! Когда я… хе-хе!.. шёл к ней по потолку, то внутри мигал свет. Я знал, что там должна быть мама, и потому очень волновался. Мигающий свет – известный приём. Это означает, что что-то случилось! Заглянув внутрь, я увидел комнату, которую будто бы «намотали на штопор», словно некий математик-извращенец построил её в криволинейнейшей системе координат. Потом ещё оказалось, что внутри комнаты тридцать первое декабря, а не четырнадцатое! Или даже первое января 2010 года… Чёрт его знает… А когда я попытался проникнуть туда, чтобы вытащить из этого пространства родителей и соседку, оно… блин, даже не знаю, как сказать- то?! Вроде… какая-то аналогия со спиралью, вращением… Вот, Дьявол! Вообще не знаю, как расшифровать!! Офигенная Червоточина!!!

– А ты подумай ещё немного, – посоветовал двойник, противно ухмыляясь. – Если не сможешь – пропустим этот эпизод.

– Щас… так… – начал я, интенсивно выскребая перхоть из кожи головы. – Причём здесь штопор? Помимо того, что им можно открывать бутылки. Дело во вращательно-поступательном движении. Что оно может символизировать? Правило буравчика для скорости, тока и индукции магнитного поля?... Э-э-э, вряд ли – это-то здесь при чём? Вращение… Это когда можно сколь угодно много раз повторять одно и то же. Если что-то движется по замкнутому контуру, то его путь может быть бесконечным, хоть он и локализован в конечной области… А для бесконечного поступательного движения необходимо бесконечное пространство… Ну, тут, значит, что-то типа… Господи, ну как сказать-то?.. Некий синтез конечного, но безграничного, с бесконечным и безграничным. Это как модели конечной и бесконечной Вселенной – в обеих «края Вселенной» нет, но пространство одной из них ДЕЙСТВИТЕЛЬНО бесконечно, а второй – замкнуто на себя. И как такое можно синтезировать, если они друг другу противоречат? Это же Несебетождественность? И причём тут моя квартира? Она символизирует «родную» нишу бытия, которая в пространстве бесконечно мала, но для меня безгранична потому, что я слишком примитивен, чтоб выйти за её пределы? А все мои фантазии о Космосе концентрируются вблизи неё – вот это синтез конечного с бесконечным?! У-у-уфф!!!.. Всё, хватит! А то я сейчас крышей двинусь!!

– Прекрасно! – искренне произнёс двойник, показывая мне большой палец. – Давай дальше.

– А что дальше? – с пренебрежением в голосе спросил я. – Опять зеркало? Только на этот раз в нём были отражения всех шестерых. Так секстетом из зазеркалья и потекли. Сначала образовалась большая, хорошо отражающая лужа. Вот ведь прикол – взбунтовавшиеся кривые отражения слились в зеркало, а в нём мы могли видеть другие кривые отражения! Что бы это могло значить?.. Так… Ну, мой загон про «копии» и «оригиналы» мы с тобой оба прекрасно знаем. И фильмов про всякие фантазии на тему хорошо отражающих поверхностей я тоже насмотрелся предостаточно. Честно говоря, форма того, из чего потом возникли наши корявые двойники, мне напоминает о сцене из второй части «Терминатора» – той, где жидкометаллический киборг восстанавливается из лужи. Вот только появились они не совсем так. Сначала зеркальное вещество приобрело вид «стобликовой гистограммы», состоящей из шести твёрдых цилиндров разного размера. Почему цилиндров? Ведь в них мы тоже криво смотримся? И КАК соотносятся отражения в цилиндрах с отражения… в цилиндрах?! То есть… нет-нет-нет – это не одно и то же! Материализовавшиеся корявые двойники были внутри цилиндров, а не материализовавшиеся – на поверхности. Но и то, и другое можно назвать «в цилиндрах»! Хе-хе – забавный каламбур!! Может, я просто перепутал и ОТОЖДЕСТВИЛ их в следствие возникновения Червоточины? Цилиндры были твёрдыми, но имели лужеобразное основание, указывающее на их происхождение. Или оно всё-таки было жидким? А вся эта масса обладала способностью менять форму каждой из своих частей, делая её твёрдой либо жидкой в зависимости от ситуации? Тогда здесь полная аналогия со свойствами вышеупомянутого киборга! Блин… А потом цилиндры взорвались, дав свободу нам-вторым-уродливым! А нас-первых-красивых при этом осколками в клеточный фарш раскромсало! Откуда сцена? Правильно – из фильма «Исполнитель желаний». Там дьяволоподобный джинн обратил человека в стеклянную статую, после чего взорвал изнутри так, что осколки статуи убили ещё человек двадцать. Я лишь гипертрофировал некогда увиденное. Хотя… Нет – здесь образ посложнее! Названная сцена – лишь одна из причин его формирования. Другая – момент в «Терминаторе-2», где замёрзший киборг рассыпается от выстрела. Разница лишь в том, что у меня осколки намного мельче и представляют собой живые клетки. Что потом? Надо ведь как-то реинтегрировать нас?! Аналогия со сценой восстановления рассыпавшегося робота из лужи расплавленного металла уже возникала. Теперь она снова возникла, но не в столь явной форме. Да – мы восстановимся, когда все клетки объединятся. Но для этого необходимо, чтобы все они были живы. Поэтому я придумал, будто бы ни одна из них не погибла при взрыве – просто стала самостоятельным организмом. Со своим «эго». Откуда у клетки «эго»? М-м-м… Тут, наверное… А, понятно! Такое у меня иногда бывает. Когда я чувствую, что мои фантазии заходят СЛИШКОМ далеко, то сам себя начинаю считать сумасшедшим. Сумасшествий всяких много и я в их типах не разбираюсь, зато у меня выработался стереотип – называть их все «шизой». Но с другой стороны я помню… откуда-то?.. что «шиза» – это лишь «одно из», а точнее – когда у субъекта появляются какие-то злокачественные альтер-эго и их может быть много. Вот я и применил это к себе и своим «марионеткам» в контексте дезинтеграции. Если только что был сложнейший организм, в котором отдельная клетка выступала в роли крохотного функционального элементика и сама по себе не значила почти ничего, ибо такие элементики ежесекундно рождались и гибли в неимоверных количествах, то теперь каждый из них стал ЛИЧНОСТЬЮ, обладателем уникального, неповторимого «Я». Кто был никем, тот стал вдруг всем! И началось!! Я «очеловечил» этих простейших, приписав им индивидуализм. Неудовлетворённая потребность в «свободе» и «значимости» личности породила сильнейшую тенденцию к обособлению, к противопоставлению себя остальному миру. Но я также верю в некие силы, которые держат такие тенденции в допустимых рамках, дабы их развитие не привело к войне каждого против всех остальных. И потому одноклеточные индивидуумы всё-таки объединялись в группы разной численности. Я представил взаимодействие осколков моей личности крохотным подобием формирования и развития человеческого общества. Придумал ему «историю», в ходе которой, как и в истории человечества, имели место две противоположные тенденции – к обособлению и к объединению. В результате их многоаспектного и многоуровневого противоборства образовалась сложнейшая структура – великое множество моих «суб-эго» оказалось состоящим из пересекающихся и не пересекающихся подмножеств разных степеней численности, обособленности и структурированности. Это я уподобил его современному человечеству в моём представлении! А потом сделал с ним то, что часто хочу сделать с человечеством, структура которого всё больше и больше напрягает своей сложностью, тем более, что прогресс этой сложности рождает новые проблемы и ипостаси Зла. Нужна была некая непобедимая Сила Единства, которая восстановила бы порядок, подавив индивидуальность «суб-эго». Эта Сила позволит мне воссоздать себя, заново построиться из клеток подобно тому, как жидкий терминатор реинтегрировался из капелек металла. Она должна быть РЕАЛЬНОЙ, а не теоретической вроде коммунизма. Ну, я и нашёл подходящую фантазябру, опять-таки позаимствовав кое-что из кинематографа. Великое Объединение, следствием которого должны были стать все мы шестеро в своих исходных формах, стал Абсолютных Пожиратель, о котором мы с тобой уже говорили. Нашли его почти так же, как и его прототип в фильме «Нечто». В результате мне и моим вымышленным друзьям пришлось долго и кропотливо собирать себя, как огромный паззл из десятком триллионов элементов. Это было весьма комично и даже содержало чёрный юмор с примесью эротики. А когда всё завершилась, мы встретились со своими кривыми отражениями. Каждый из нас встретил анти-себя. Отождествление зазеркалья с антимиром здесь достигает апогея – каждая «копия» становится Абсолютным Злом для своего «оригинала», так же, как и «оригинал» для «копии». Любой из нас СТРОГО равен своему отражению по модулю, но противоположен по знаку. То есть, в некотором смысле, становится элементарным объектом, всю суть которого можно выразить единственным числом. Здесь возникает элементарная аналогия с элементарной частицей и её античастицей. Что происходит при их встрече? Правильно – аннигиляция! Ну, вот мы и мы-вторые друг друга и уничтожили. ИМЕННО уничтожили, а не перешли полностью в иную форму материи. Встретив анти-себя, мы тупо вычли себя из себя. Получился ноль. Что дальше? Ничего особенного! Продолжая мыслить Ничто, как сумму двух противоположностей, я решил снова разделить их, но сделать это так, чтобы по модулю эти противоположности были несоизмеримо больше нас. Не шесть минус шесть, а, например, мегагон минус мегагон. Лучшее решение – «расщепить» Ничто на Космос и Антикосмос… Нет – не Хаос, а именно Антикосмос! Антикосмос – тот же Космос, только в сумме с ним даёт Абсолютный Ноль… Ну – я имею в виду не температурный Абсолютный Ноль, который -273,15 по Цельсию, а… в общем – ты понял! Ну, а и представил нечто вроде нашей Вселенной и её Антипода, как двух половинок Ничего, которым не дай Бог опять друг друга встретить! Пусть они будут развиваться согласно теории Большого взрыва. Тут весьма кстати подвернулась аналогия между нами и элементарными частицами. Как известно, через несколько микросекунд после Большого Взрыва вещество Вселенной представляла собой так называемую кварк-глюонную плазму. Кварки бывают шести разных сортов, а нас как раз шестеро! Они группируются в три поколения, в каждом из которых заряд одного из кварков равен плюс две трети от заряда электрона, а другого – минус одна треть. Отрицательно заряженные кварки первого, второго и третьего поколений называются «нижний», «странный» и «прелестный», а положительно заряженные – «верхний», «очарованный» и «истинный» соответственно. Если в первозданном Универсуме рождались пары кварк-антикварк, а потом из кварков и антикварков разных сортов синтезировались тяжёлые элементарные частицы – адроны, то в моём воображаемом Космосе рождались мы и наши отражения, которые потом собирались в группы разной степени сложности. Самые «известные» адроны – это протоны и нейтроны, из которых состоят атомные ядра. Они же – самые простые. Протон состоит из трёх кварков – двух «верхних» и одного «нижнего», нейтрон тоже из трёх – двух «нижних» и одного «верхнего». Я хотел, чтобы и в моём Космосе появились атомы, поэтому мне понадобилось много кварков соответствующего типа. Но… Кто из нас будет «сырьём» для нуклонов? Эту роль я отвел семейной паре – Жуку и Кате. Только вот некрасиво как-то получится, если один из них будет аналогом «верхнего» кварка, а другой – «нижнего», пусть лучше Катя будет «прелестным» кварком, а Жук – «очарованным». Они, правда, к разным поколениям принадлежат, и поэтому… и поэтому я просто обозначил Катю буквой «K», а Жука буквой «G». Тогда K2G – это протон, а G2K – нейтрон. Например, в ядре атома кислорода 24 Жука и 24 Кати, а в ядре атома плутония… ой!.. так, сейчас соображу… ага – 334 Жука и 386 Кать. В ядрах тяжёлых элементов Кать должно быть больше, иначе ядро будет нестабильным! Для построения нейтральных атомов ещё нужны электроны в количестве, равном количеству протонов, чтобы уравновесить заряд. Аналогом таких электронов в моей Вселенной были некие тёмные личности, которых я называл «крохотными человечками». Понятно, почему крохотными – электроны по массе меньше протонов и нейтронов в тысячу восемьсот с лишним раз. Но масса-энергия меня здесь не интересовала. Они не были ни двойниками, ни антидвойниками кого-либо из нас. Ну, в смысле… Блин – сам в своей же терминологии запутался! Раньше ведь двойниками отражения называл, а теперь – точные копии нас самих, которых в том Универсуме столько, что представить страшно. Ладно – ты понял это, и я понял, а антидвойники – это уроды из корявого зазеркалья. Хотя… знаешь, что я думаю – любую заряженную частицу можно представить аналогом кого-нибудь из нас!.. Э-э-э… Нет, нельзя! У электрона, например, заряд такой же, как у трёх Кать в сумме. Вот только если придумать трёх микро-Кать, из которых состоят электроны… А что – можно и так! Правда, нет таких кварков в современных теориях. Но это ведь не означает, что их вообще не должно быть?! Так и любую незаряженную частицу можно представить, не только нейтрон. Те же фотоны или нейтрино… Тогда в моей Вселенной не будет никого, кроме нас и анти-нас разных размеров! И не только размеров… Значит – это уже будем не совсем мы. А потом… потом я представил себе звёзды этого Космоса, как самые распространенные макрообъекты. Что такое звезда? Огромный сгусток высокотемпературной плазмы, в недрах которого из более лёгких атомных ядер синтезируются более тяжёлые, при этом малая доля вещества обращается в излучение – это и есть свет звёзд. Вот одна из них. В ней из «протонов» и «нейтронов» – K2G и G2K-систем соответственно – образуются «альфа-частицы» или «ядра атомов гелия». В альфа-частице два протона и два нейтрона, и столько же «нуклонов» содержит её аналог в моём Космосе. Это шесть Жуков и шесть Кать. «Побочным эффектом» такого термоядерного синтеза в мире вне сна являются высокоэнергетические гамма-кванты. Распространяясь от ядра звезды к её короне, они теряют очень много энергии, в результате звезда излучает не их, а то, что от них остаётся, например – ультрафиолет. У меня вместо них были какие-то загадочные «омега-кванты» – я так и не придумал, что это такое и какое отношение они имеют к нам шестерым. А потом решил показать своё место в этом мире, где я – лишь кварк. Сам понимаешь – если уж быть кварком, то максимально необычным. И я выбрал для себя роль аналога «истинного кварка» – самого тяжёлого и нестабильного. Я вспомнил, что его и его античастицу открыли во время опытов на каком-то коллайдере… нет – не Большом Адронном, а на каком-то старом ещё в конце прошлого столетия… Теватроне, во! Там на дикой скорости столкнули протон с антипротоном, при этом родился истинный кварк и его пара-антипод. Откуда такие страшные энергии в звезде? Тут я, похоже, малость обленился и стал воображать что-то типа состояния звезды перед вспышкой сверхновой. Где-то взял супервысокогоэнергетическую K2G-систему и её анти-систему. Посчитал, что в таких условиях они могут возникнуть. При их столкновении родились я и анти-я. Но не кривое отражение какое-нибудь, а ТЫ! То есть…