Давным-давно посреди огромной пустыни был город.

Много веков назад изгнанники из далёких земель основали вокруг большого оазиса два поселения. Так получилось, что со временем эти поселения слились воедино, образовав крупный город прямо среди безжизненных песков.

Однако Великая Стена разделила город на две части. В одной из них жило и работало девять десятых горожан. В другой же обитали те немногие, кому посчастливилось некогда быть избранными старейшинами.

Та часть города, где жил простой люд, была бедна и убога. Каменные жилища уродливой формы лепились одно к другому, создавая немыслимую тесноту. И в каждой ютилась большая семья, кричали голодные дети и бранились донельзя уставшие от непосильной работы взрослые. На неровных улочках, перемежаемых неприступными скальными клыками, целыми кучами разлагался мусор, распространяя страшный смрад. Грязный песок крался к самым порогам крохотных обиталищ, заползая внутрь и забивая все щели. Крысы копошились в переполненных сточных канавах. И повсюду виднелись серые закопченные стены мастерских, а из насквозь проржавевших труб поднимался чёрный дым, что выедал измученные глаза и заставлял кашлять кровью. Часть жителей половину суток проводила в глубоких шахтах, что вели вглубь скальных уступов, а другие от рассвета до заката трудились в жарких мастерских, выплавляя сталь и изготовляя всевозможные инструменты и изделия труда, без которых не обойтись никому.

Бывало, в редкие мгновенья отдыха люди поднимали головы, и глядели в пустые окна, словно сквозь глазницы черепа. Там, выше грязных жилищ, ровной линией взметнулась от края до края города Великая Стена, высотой в двадцать человеческих ростов. И за Стеной была их мечта.

Края Стены исчезали в зыбучих песках, что длились невозможно долго, и не было иного пути за неё, кроме как через узкие ворота посредине. Проём преграждался двумя крепкими железными решётками. Сразу за ними начиналась мощёная белым камнем дорога, что вилась среди высоких зелёных буков к живописным озёрам, где плавал белый лотос, а дальше из зелёной травы вставали таинственные колоннады храмов и аккуратных домов. Мраморные фонтаны устроены были на каждом перекрёстке. Это был мир мечты. Те, кто жили в нём, поддерживали эту нехитрую красоту в вечном расцвете, но этим счастливцам требовалось гораздо больше. И всё это обеспечивалось тяжким трудом людей за Стеной, исхудавших и грязных от вечного труда.

И лишь раз в месяц каждый из рабочих с женой и детьми имел право пройти сквозь ворота и бродить целый день посреди этого земного рая, вдыхать чистый воздух, наполненный ароматом цветов и трав. А когда вечер подходил к концу, с тяжким вздохом возвращался человек в свою часть города и его вновь встречали лишь грязь и непосильный труд. Бывали те, кто отказывался - и тогда вмешивались стражники. А рабочий со сломанный рукой – не жилец в голодном мире чадящих мануфактур и тёмных штолен.

Но однажды нашёлся человек, который больше прочих хотел жить на зелёных лугах за Великой Стеной. Время, что оставалось ему на несколько часов сна, он тратил на то, чтобы убедить остальных помочь ему в его помыслах. В редкие минуты, когда стражники сменялись внутри кузниц, люди принимались ковать нехитрые лезвия и штыри. Не нашлось никого, кто выдал бы стражам готовящийся заговор, ибо каждый хотел бы проводить за стеной не один день в месяц, а жить там всю оставшуюся жизнь. И настал тот рассветный час, когда внезапно остановились все шахты и мастерские, и осчастливленные рабочие с гиканьем выбежали на грязные улицы, с молотами и кирками бросаясь на стражников. Много полегло измученных работой горожан в неравной схватке с воинами, вооружёнными длинными копьями и мечами, но и у взбунтовавшихся имелось кое-какое самодельное оружие. Стражники были побеждены, задавлены всей массой рабочих, поток которых, струившийся грязной рекой по узким улицам, всё никак не иссякал. Обезоруженных воинов клали на песок и молотами били по головам в безумной ненависти за перенесённые лишения. А ведь даже стражникам полагалось всего лишь каждый пятый день проводить в благодатном краю за Стеной, и то в присмотре за гостившими здесь рабочими.

А когда с угнетателями было покончено, толпа двинулась к воротам, выбила их и чёрным потоком хлынула на зелёные равнины, сметая всё на своём пути, грабя и убивая тех, кому перепадали раньше все плоды их трудов, разбивая окровавленными молотами тонкие колонны храмов на бесформенные куски.

Исполнилась мечта.

С тех пор прошло много лет. Всё так же стоял город посреди пустыни, и всё так же делила его пополам Великая Стена. Только не было решёток на узких воротах. Вместо чистых озёр протянулись на некогда чудесных землях зловонные болота, где среди тины плавал мусор. На равнинах, что ныне были покрыты песком, выросли погаными грибами уродливые дома из обломков мрамора. И крысы бегали среди смрадных куч. И лишь один храм остался целым до сих пор – тот, где восседали в железных креслах несколько растолстевших рабочих во главе с тем, кто первый возжелал выбить решётки в Великой Стене. Им не надо было утруждать себя работой, ведь вокруг по их прекрасным планам дымили корявые трубы и вырывались новые шахты, а по длинным дорогам сквозь пустыню, как и прежде, шли караваны с произведённым добром. И вновь рабочие трудились до изнеможения, лишь бы выполнить всё то, что велели им их справедливые старейшины. Старейшины не могли думать неверно. Только теперь не было зелёного уголка в городе, где хоть раз в месяц каждый мог отдохнуть и душой и телом. Пусть снова не ели они досыта, зато каждый рабочий знал, что если поработать на пределе сил ещё десять лет, вновь зацветут цветы посреди песка, и вновь очистятся сами собой озёра, и даже крысы убегут из города. Это уже не была мечта, это была цель, в которую они все верили. А чтобы верили ещё охотнее, в каждой мастерской присматривал за трудящимися стражник с тяжёлым боевым молотом в руках – в память о тех, что разбили головы угнетателям.