Случилась эта история много лет на¬зад в маленькой деревушке нашего рай¬она, где жили разные по возрасту люди, со своим укладом и обычаями.

Взрослые растили детей, вели хозяй¬ство, работали и просто жили. Молодежь в селе рано взрослела, особенно девча¬та. К восьмому классу в школе девчонки уже считались невестами. И так поколе¬ние за поколением: не успеешь оглянуть¬ся, как твои одноклассницы уже катают детскую коляску, а то и те, что помладше тебя.

Парни и девчата моего поколения все больше по садам лазили (в соседском саду - все вкуснее!), в ручеек или тре¬тьего лишнего играли, и в основном ва¬тагой ходили. Не все, конечно, были и та¬кие, что тихонько отставали от нас и где-нибудь уединялись на лавочке, скрытой сиренью от любопытных глаз. А, нацело¬вавшись вдоволь, так же незаметно воз¬вращались. Жили мы шумно, весело - кружили ночами по селу до первых пету¬хов.

Самой замечательной порой в году было лето: заканчивались уроки в шко¬лах, съезжались на лето к бабушкам вну¬ки, а в соседнем селе появлялись солда¬ты, работающие на уборке урожая. Тогда в клубе гремела музыка и будоражила нашу молодую и потому шальную кровь.

Шли к току машины, до краев напол¬ненные зерном, оно рекой текло и скла¬дывалось под небом в бурты: его веяли, сушили, лопатили, грузили и увозили дальше на элеватор.

Как хорошо было лежать на разогретом летним солнцем хлебе, смотреть в высокое и невероятно звездное небо! Августовское небо - время звездных дож¬дей. Только успевай, загадывай желания: блаженная молодость - никаких забот. Нас обуревали мечты, мы строили пла¬ны на будущее: кто-то готовился в ин¬ститут, кто хотел стать строителем или еще кем, благо время тогда позволяло не только мечтать, но и учиться - нужно было только очень захотеть.

А кто-то оставался дома, в совхозе - здесь ведь тоже нужны рабочие руки. Но это все потом, к осени, а сейчас - лето, еще ни о чем не думается - музыка, смех, чьи-то внимательные глаза...

Я теперь думаю - молодость самый большой в жизни праздник. Только это мы поймем гораздо позже...

Так вот, Светка - героиня моего рас¬сказа - была из следующего за нашим, поколения. Была она в семье пятой доч¬кой, самой младшей. Ее родители - Анна и Павел - очень хотели сына и, когда жена забеременела в пятый раз, решили: пусть будет, может, бог даст сыночка...

Но родилась дочь. Анна и Павел не горевали, но нет-нет да и вздыхал Павел, глядя на крошечную девчушку.

Больше искушать судьбу они не стали, так и получилось, что в их семье росли пять дочерей. Света росла ребенком смышленым, ее все баловали и любили.

Пришло время - старшие дочери уеха¬ли поступать в медицинское училище на далекую Украину да там и остались: за¬муж вышли. Дети появились. К родите¬лям приезжали нечасто. А с ними теперь остались предпоследняя Вера и младшая Света. Вера тоже готовилась поступать учиться и, как только закончила восьми¬летку, подалась к сестрам по проторен¬ной дорожке - в медицину: она не оста¬нется там после окончания училища, хотя замуж и выскочит, но вернется домой и будет всю жизнь работать медсестрой в районной больнице.

Светке было четырнадцать, когда она стала дружить со своим одноклассником Костей. Сначала это была просто друж¬ба - вместе ходили в школу, кино и на танцы. Их поколение уже не ходило вок¬руг села, а все больше в клубе в буты¬лочку играли - игра с поцелуями. Весе¬ло - все хохочут. Ну и доигрались. Свет¬ке только пятнадцать, а уже рожать пора. Костя отказываться не стал: сыграли свадьбу, отделили их и зажили они сво¬им домом. Вскоре родилась у них дочь. Господи! Посмотреть со стороны, сами-дети, а все житейские трудности так и на¬валились на них. А на танцы в клуб хо¬чется - ведь не догуляли свое! Отправят дочку к бабушке с дедом, а сами - в клуб. Натанцуются, едва доберутся до подуш¬ки, да ненадолго - утром надо рано на работу: он на ферме скотник, она дояр¬ка. Лет-то им только по семнадцать, ус¬тавали, стали ссориться, по делу и по пу¬стякам. А тут, как на грех, в село цыганс¬кий табор закатился. Рук рабочих не хва¬тает - всем рады в совхозе. Цыгане ста¬ли работать скотниками. Дело неслож¬ное - ухаживай за скотом: пои, корми, чисти. Да только это на словах легко, а на деле - ой, как трудно!

 

Цыганки - доярками вместе с нашими. Все передружились; днем работают, а по вечерам - в таборе музыка, гитара звучит, дев¬чата наши так и липнут к цыганс¬ким кострам. Да что девчата - не у одной молодухи сердце дрог¬нуло!

Был в таборе молодой и кра¬сивый цыган по имени Степан, кровь так и играла в нем, и имя ему, наверное, дали такое не зря

- мол, смотрите, каков он - сте¬пями рожденный! На работе дев¬ки и бабы от него, как от коршу¬на воробьи, разлетались в разные стороны: одну обнимет, другую поцелует или прижмет покрепче

- какая заругается, а другая - хо¬хочет.

Не раз в такую кутерьму попа¬дала и Светка, Она, как и все, от¬скакивала, но сердце при этом так сладко сжималось. Ее тревожили его черные глаза, словно ночь, и их озорной блеск. И что случи¬лось с женщиной: потеряла она сон и покой.

А Степан был не промах: по¬чувствовав ее волнение, стал все чаще на Светкином пути появ¬ляться. И не удержалась она: за¬была о дочке, о муже, бросилась, как в омут, в его объятия. А в де¬ревне шила в мешке не утаишь, долго скрыть ничего нельзя: по¬шли суды да пересуды.

Однажды утром, проснувшись, не увидели люди табора, а вмес¬те с ним и нашей Светки - ушла за цыганом степными дорогами.

Костя, ее муж, ошалел от горя, кинулся к тестю с тещей - дочь его у них, а жены нет. Родители Светкины плачут, но что с них возьмешь?..

Время все расставляет по ме¬стам. Может, назло Светке Костя, не долго думая, женился и уехал из села. А Светкины родители растили внучку да долгими вечерами вспоминали о своей заблудшей дочери: как она там да что с нею?

А Светка, повязав платок по-цыгански, пошла по дворам вме¬сте с цыганками. Но они-то к это¬му с детства приучены, если не погадать, то выпросить или ута¬щить. А в таборе закон: не при¬несешь ничего - муж выпорет. У Светки ничего не получалось, не умела она гадать, не могла в гла¬за людям смотреть, когда они ей говорят: "Даты, никак, русская!" И все чаще сумка ее пуста, и куда делись любовь и горячие цыган¬ские ласки. Встретив однажды односельчан, она передали роди¬телям: "Заберите меня, больше не могу!"

Так и закончилась эта любовь. Цыган ушел с табором, а Светке осталась его фамилия. И когда она снова решится в очередной раз выйти замуж, долго придется ей разыскивать цыгана всесоюз¬ным розыском, но, так и не отыс¬кав его, разведут их заочно.

Дочери - уже пять. Сельская жизнь однообразна: работа и дом, дом и работа... Родители дочери помогают, внучка все больше с ними.

Вернулся Костя в село с но¬вой женой. Живут каждый по себе, дочь признает, но Свету обходит стороной - боль и обида не про¬шли, как бы он это ни скрывал. Стал выпивать и скандалить дома, проспится, клянется, что больше не будет, хватается за любую ра¬боту, дело в руках горит. Все ус¬покаиваются до очередного воз¬лияния. Совсем сдурел человек. Жена ночью с постели срывается, в чем есть и с ребенком на руках мчится через все село к ро¬дителям Кости, чтобы укрыться. Все в жизни у него пошло вкривь и вкось. Пропал совсем мужик, сбился с дороги, до буянился, угодил под суд. За хулиганство срок заработал. Его вторая жена уеха¬ла к своим родным.

А Света расцвела, вошла в пору: красивая, молодая. Мужчины на нее заглядываются, а бабы языка¬ми чешут.

Приехал как-то в село парень к своему брату - брат на ферме бригадиром работал. Зашел на ферму, увидел Светку и про все на свете забыл, а дома девушка ждала - собирались пожениться. Все разом из головы долой! Хо¬дит, как хмельной, а Светка на него никакого внимания, неказистый он с виду. А он за Светкой по пятам ступает, твердит ей о своей люб¬ви. Поверь, говорит, никогда не пожалеешь, счастлива будешь. И люди стали говорить Светке, мол, проморгаешь счастье, с лица воду не пить, за красивыми, дескать, ты уже была, какой вышел от этого прок. И мать Светы - тоже на сто¬роне Николая, так звали парня, Он переехал в их совхоз насовсем, ус¬троился на работу, квартиру но¬вую получил.

Так всем миром и поженили их. Стали жить, Колины родители приехали, познакомились, пород¬нились. Родила Светка сына, Ни¬колай от радости без памяти,- брак зарегистрировали, Светкину дочь удочерил, крутится, работа¬ет, в доме - достаток. Люди зави¬довать стали, мол, какой раз за¬муж выходит, а счастья ее не обо¬шло.

Только Светка ночами от мужа тайком воет - как не любила она его, так и не любит: он к ней с ласками, а ей противно. Стала из¬бегать близости с ним, все выду¬мывала - то у нее что-то болит, то настроения нет... Он все тер¬пит. И вечно она чем-то недо¬вольна: то ей не так, это не этак. А на работе хохочет, глазки муж¬чинам строит.

Дошли слухи до Николая, а он не верит. Ходит в помятых ру¬башках, не ухожен, не обласкан, а за нее - горой. Пожаловалась Светка, что на ферме тяжело, он ей предложил бросить работу и сидеть дома с детьми.

Но разве усидит она дома - стала работать на совхозном ого¬роде: людей там всегда много, весело. Всякие разговоры о ней вокруг ходили, может, и было у нее что-то с кем-то, кто знает.

Приехало в село ателье, Свет¬ка платьев нашила не сосчитать. Вертелась в примерочной перед зеркалом - видела, что хороша, люди шептались, а ей - напле¬вать,

В один из дней поползли слу¬хи - застал Николай Светку с кем-то, притихла она, ходит, как с креста снятая. Люди не сомне¬вались, что-то произошло. Уж больно изменилась Светка. В деревне, если тайна не твоя. Все быстро узнается. Забеременела Светка от какого-то нерусского. Хотела в бега с ним податься да бабы отговорили - и куда детей деть, родители ведь уже умерли. Ветврач дала ей на свой страх и риск какое-то лекарство - пре¬рвалась беременность. Из дома не ушла - некуда идти. Николай молчит, и она молчит, живут под одной крышей. Пытался Николай поговорить, плакал, говоря ей о своей любви: "Не уходи, все бы¬вает, может еще все наладится". А она думает, уж лучше бы по¬бил, может, тогда бы остепени¬лась. Что с ней такое творится. Сама себе не рада. Чувствует: не справиться ей с собой, распус¬тилась, заблудилась, в себе запу¬талась.

А тут у ее первого мужа срок кончился, домой вернулся. Узнал, что у Светки в семье не ладится, к себе звать стал. Сорвалась Светка, к Косте вещи перевезла, пока Николай на работе был. Пришел - дом пустой, люди подсказали, где искать. Кинулся в дом Кости, упал на колени перед Светкой, стал умолять вернуться. А Светка уже и не соображает, что делает: пошла за ним, как телка на при¬вязи. Пришли домой, тут и опом¬нилась. Николай ей ноги целует, а в дверях - Костя.

- Прости, - сказала она Нико¬лаю. - Не люблю я тебя, прости! Ушла не подумала, что Костя уже не такой. Как раньше. Он стал уп¬рямым, строгим, жестким. Таким она его совсем не знала. Люди в селе Николая жалели, Светку су¬дили...

А что же Николай? Страдал от незаслуженной обиды, даже сына видеть не хотел. Один дома длин¬ными ночами он решал, как быть, что делать, куда идти.

Но жизнь поворачивается иной раз так, как и не ждешь. Жила в селе одинокая молодая женщи¬на, устала она от своего одиноче¬ства, и была, наверное, рада с кем-то поделиться теплом. Об этом она, конечно, не кричала, жила тихо, молча. А тут вдруг удивила все село. Шла домой из магази¬на, встретила Николая, постояли, поговорили, и разошлись. Но ве¬чером пришел к ней Николай на¬совсем. Что их свело вместе? Вероятно беда, это она собрала их поломанные судьбы под один кров.

Ну, и судачили же люди на их счет, разговорам не было конца. А они живут себе потихонечку. Любви большой нет, но есть ува¬жение, уверенность в завтрашнем дне и покои. А любовь, - да ну ее, может, и нет ее вовсе, от нее толь¬ко боль и страдания.

Светка, не ожидавшая такого исхода, злилась: думала, что про¬падет без нее мужик, а тут - не дали пропасть. Ей хотелось, что¬бы он мучился, ждал, звал, а выш¬ло по-другому. Стал Николай дом строить в соседнем поселке: по¬ставил крышу, начал отделочные работы, а тут пришло известие о болезни его стариков. Продали они с Натальей дом и уехали на Родину Николая, и прекратились разом разговоры и домыслы.

Все затихло. Утихомирилась и Светка, но Костя был начеку: он стал ее ревновать, глаз с нее не спускал - на работе не задер¬жись, ни на кого, ни глянь, ни с кем, ни заговори. Выпив, вспоми¬нал все свои обиды на Светку, тогда Светка бежала куда-нибудь прятаться, чтобы не пришиб, УЖ и не молоды, как раньше. Дочь уже скоро замуж соберется, сын Николая уже вырос и все пони¬мает. Говорится же, если кувшин лопнул, как ни склеивай, все рав¬но трещина видна. Так и они живут, а веры в семье нет. Подозревает он Светку в неверности, а на помощь приходит водочка... A тут кто-то где-то видел, кто-то где-то слышал, намекнули люди... И пошло-поехало. Нет Светкиных родителей - бежать некуда.

В очередной свой запои Костя пришел под утро - она протряс¬лась всю ночь, ожидая его. При¬шел чернее тучи, прошел в дом, взял ружье и к ней на кухню.

- Опять меня на кого-то менять надумала? Говорить что-то было бесполезно, все равно не пове¬рит. Смотрела на него расширен¬ными испуганными глазами и тряслась.

- Раздевайся, раз тебе все мало. Поведу по селу - пусть смотрят, может, насытишься!

- Костя, не надо, - прошептала непослушными от страха губами. Он держал ружье на прицеле. Стала раздеваться. Проснулся сын, вышел из дома на крыльцо, он даже не плакал от страха. Светка сняла последнюю одежду с себя, и они пошли.

Было утро - люди выгоняли коров в стадо, занимались хозяй¬ством. За Костей и Светкой уже шла толпа: люди выходили из ка¬литок, а они все шли - она впе¬реди нагая, он за ней - с ружь¬ем. Трогать его боялись, и ей ни¬чем помочь не могли. Нужно было ждать, чем все кончится.

Дойдя до очередного на пути двора, он сел на лавочку и поло¬жил рядом ружье. Светка кинулась в толпу, ее чем-то прикрыли. Му¬жики забрали ружье...

Сколько спал, Костя не помнит, проснулся от головной боли: дома было тихо. Позвал - никто не откликнулся, что с ним было - не помнит. С трудом добрался до ведра с водой и вдруг, как залп: - ружье, толпа и его Светка наги¬шом перед всем миром.

Что же теперь делать? Это - ко¬нец! Он ее потерял: после тако¬го она не останется с ним! Тако¬го он от себя и сам не ожидал: Господи, что натворил, как на лю¬дей смотреть? Напился, пошел из дома, не надеясь никого во дворе встретить. Каково же было его удивление, когда он увидел, что на ступеньках крыльца сиде¬ла его Светка и беззвучно плака¬ла, прижимая к себе сына: она не убежала, а ждала его пробужде¬ния, как приговора: ей было боль¬но, обидно и стыдно. Но что-то удерживало ее здесь, на крыльце этого дома. Да и самое страшное - уже позади, страшнее она уже ничего не ждала. Костя присел рядом на сту¬пеньку и опустил голову. Гово¬рить ничего не хотелось, да и что говорить? Так и сидели молча.

Из всего случившегося они по¬няли одно - идти некуда, от сво¬ей судьбы не уйдешь.