Прошла неделя, минули года

А мир все тот же, и никогда

Он не изменится, как ни крути,

Мы попали сюда и нам придется здесь жить.

гр. Ничего Хорошего, «Мы будем».

 

Большая дождевая капля медленно сползала по грязному стеклу, оставляя за собой влажную дорожку. Начинался дождь. Свинцовые тучи сгруздились над городом, готовясь излить на него потоки мутно-красной воды, пропитанной запахами аммиака и хлора… Людей, конечно же, на улице не было, все они уже давно закрыли поплотнее окна и двери и стали ждать. По тротуару с раскрошившимся бетоном ветер гнал упаковку от пачки печенья. Кусок разноцветного полиэтилена прижало к стене дома на противоположной стороне дороги. Из какой-то щели сразу же вылезла небольшая чёрная крыса и схватила упаковку зубами, учуяв, видимо, запах, оставшийся от печенья. Коротко грянуло, и пошёл дождь, окрашивая стекло в бледно-малиновые тона.

Алик поспешно отошёл от окна и приблизился к Питу, сидевшему посреди комнаты на грязном полу. Одной рукой он прижимал к уху наушник со сломанной дужкой, а другой медленно поворачивал ручку манипулятора полицейского передатчика, который они три дня назад украли из атомокара Стражей, беспечно оставленного на улице с незакрытой дверью. Все эти три дня Пит пытался выйти на волну полицейского информатория. С обычного приёмника это сделать было невозможно, так как для полицейского канала использовались сверхвысокочастотные волны, которые «ширпотребные» приёмники не поддерживали.

-Дождь начался.- Сообщил Алик.- Надеюсь, Аннет с Ленкой успели дойти.

-Тсс…- Просипел Пит, поворачивая ручку ещё на миллиметр.- Багрян?

-Что? А, да…

-Плохо.

Алик снова взглянул в окно, ставшее уже почти красным. Багрян - багровый дождь. Около десятка малых ядерных конфликтов, испытания квазимезонных бомб не прошли для планеты бесследно. Мощные выбросы альфа-и-прочих-частиц внесли коренные изменения в трёхатомную молекулу кислорода, называемую озоном. Небо приняло сизый оттенок, и солнце даже в самый безоблачный день светлело неярким оранжевым диском. В принципе, ничего страшного не случилось, можно было жить в слегка потемневшем мире, притом, что новый слой, заменивший озоновый, не пропускал ни единого фотона вредного ультрафиолета и не разрушался от газовых отходов с Земли, а пропускал их сквозь себя. Да вот только багровые, или термические дожди, уничтожающие всю органику, температура которой составляла более двадцати девяти градусов Цельсия…

-Алик! Кажется, поймал!- Пит подался вперёд, рука его замерла на манипуляторе.- Тащи микрофон!

Алик бросился в другую комнату квартиры, которую они облюбовали себе в заброшенном доме, предназначенном под снос, но ещё вполне пригодном для жилья, схватил с запылённого стола микрофон и побежал обратно. Выражение сильнейшего разочарования на лице Пита заставило Алика резко остановиться в дверном проёме.

-Информаторий Океанологической службы…- упавшим голосом произнёс Пит.- Какого чёрта он делает на этой волне?

Алик сел на стоящее рядом кресло, положил микрофон рядом. Пит глубоко вздохнул и опять взялся за ручку манипулятора. Медленная, кропотливая работа продолжалась. Багровый дождь за окном прекращался, красные капли обесцвечивались, насыщаясь кислородом и стремительно теряя свою смертоносную силу.

* * *

Холл имел форму круга диаметром метров пятьдесят. В ровном матовом полу отражались блики света, проходившего через стеклянную крышу. Стены, обшитые бежевым пластиком, были увешаны простенькими портретами Господина Президента, Господ Членов Верховного Совета и знаменитых граждан страны. В приёмной палате Управления Лагерями было людно: от каждого из двух десятков столов, стоящих в холле, вилась длинная очередь. Несмотря на это, здесь было очень тихо. Ленка и Аннет стояли в очереди к одному из крайних столов уже час, и сейчас перед ними оставалось всего два человека: парень и пожилая женщина.

-Вес передачи?- равнодушным голосом спросил человек, сидящий за столом.

-Пять килограммов.- Тихо, будто выдавливая из себя слова, ответил парень.

-Вес передачи не может превышать двух с половиной килограммов.

-Но…-попытался было возразить парень.

-Убирайте лишнее или уходите.

Парень судорожными движениями принялся выгребать из сумки, которую он держал в руках, бумажные пакеты с колбасой, хлебом, яблоками, пачками сигарет. Опорожнив сумку на половину, он протянул её чиновнику за столом. Тот приклеил на неё этикетку с номером и отдал подошедшему носильщику.

- Следующий.

Женщина робко приблизилась к столу и произнесла:

-Извините, пожалуйста… У меня только письмо к сыну и... вот. – На край стола лёг сложенный вчетверо тетрадный лист и пол буханки хлеба.

-Скажите, зачем вы передаете хлеб? Ваш сын получает всю необходимую пищу, этот хлеб ему ни к чему.

Женщина медленно протянула руку к хлебу, но тут же отдернула ее и умоляюще посмотрела на чиновника. Тот глубоко вздохнул и произнес:

-Пакет или коробка есть? Передачу необходимо упаковать.

-Нет… У меня нет пакета… - прошептала женщина.

Чиновник пробормотал что-то сквозь зубы, полез рукой под стол и вытащил оттуда небольшой полиэтиленовый пакет. Положив туда письмо и хлеб, он спросил:

-Имя?

-Джефферсон Михаил Анатольевич, -поспешно ответила женщина.

Чиновник нажал клавишу встроенного в столешницу пульта. Небольшой экран перед ним засветился неярким голубым светом.

-Джефферсон… Джефферсон… Ага, вот. Двадцать четыре года, срок - пять лет?

-Да, да. Это он.- Закивала женщина.

Чиновник взял чистую этикетку, записал в нее, глядя на экран, номер, приклеил ее на пакет и отдал его носильщику.

-Следующий.

Женщина пробормотала ‘”Спасибо” и медленно пошла к выходу. Аннет и Ленка приблизились к столу. Лица обеих девушек приняли глуповато-испуганное выражение, и Аннет слегка визгливым голосом произнесла:

-Здравствуйте. Я… Мы хотели посылку передать, можно?

Чиновник перевел на нее тяжелый взгляд. На лице его читались усталость и безразличие.

-Имя?

-Чье?

Лицо чиновника слегка побагровело.

-Свое имя я знаю, ваше меня не интересует. Имя того, кому вы хотите передать посылку. Вам ясно?

-Д-да…-заикаясь, проговорила Аннет.- Аскимов Тобальд Эрнестович.

Чиновник нажал несколько клавиш и через пару минут произнес:

-Вес вашей посылки?

-Два килограмма, кажется. Или чуть-чуть больше.– с этими словами Аннет водрузила на стол чиновника сумку и начала выкладывать из нее содержимое.

-Вот тут печенье. Килограмма пол, наверное. Сок, один литр. Консервы вот, пять банок. Одна с лососем, три с тушенкой и…

-Мне наплевать, что у вас там!- Гаркнул чиновник. От его равнодушия и отрешенности не осталось и следа.- Немедленно уберите все это!

Аннет изумленно воззрилась на него и нерешительно потянула из сумки маленький пакет с мандаринами.

-Вот еще мандарины.- Пробормотала она.

-Уберите!- Прорычал чиновник.- Иначе…

-Хорошо, хорошо… Я…- в этот момент пакет в руке Аннет порвался и оранжевые плоды посыпались на стол чиновника. Аннет и Ленка взвизгнули в один голос и бросились собирать их. Аннет перегнулась через стол, пытаясь схватить катящийся по столешнице мандарин, и мельком взглянула на экран. На экране был список. В списке было множество имен. Одно имя было выделено яркой синей чертой. Аскимов Тобальд Эрнестович. Напротив него стоял номер. В тот момент, когда пальцы Аннет сомкнулись на мандарине, она отвела взгляд от экрана и выпрямилась, держа злополучный цитрус в руке. Ленка стояла рядом и запихивала мандарины обратно в пакет.

-Извините, пожалуйста. Мы не нарочно…- Несчастным голосом произнесла она.

Чиновник привстал и процедил сквозь зубы:

-Убирайтесь вон… Живо... И забирайте свое барахло!

-А какже посылка…- начала было Ленка, но чиновник завопил “Вон!” и она замолчала. Рядом как по волшебству возникли два охранника. Под их пристальными взглядами Аннет и Ленка побросали все продукты обратно в сумку и быстро пошли к выходу.

Девушки вышли на улицу и пошли к автобусной остановке. Обе молчали. Аннет нервным движением достала из кармана пачку сигарет и закурила. Они подошли к остановке, Аннет стала смотреть в сторону, откуда должен был прийти автобус, Ленка поставила сумку на асфальт и нерешительно взглянула на подругу. Всю дорогу Ленку мучал вопрос, который она не решалась задать вслух. Она осознавала, что вся тяжесть проведенной ими операции легла на плечи Аннет, что Аннет подвергалась огромному риску, что от успеха разыгранного перед чиновником спектакля зависело очень многое. Ленке до боли хотелось задать этот вопрос, но она молчала. Молчала, потому что видела бесстрастное лицо Аннет и руку с сигаретой, дрожащую крупной дрожью… “Если у нее ничего не вышло, то-все. Другого шанса у нас не будет.”-Подумала Ленка и сказала:

-Дай сигарету…

Аннет протянула ей пачку, взглянула не нее и неожиданно улыбнулась.

-Лен, на тебе совсем лица нет. Все хорошо. Я увидела номер и запомнила его.

 

* * *

-Ну все, хватит. Отдохни.

Алик подошел к Питу и забрал у него наушник и микрофон. Пит встал, пошатываясь и на затекших ногах неловко подошел к креслу и упал на него.

-Где же этот информаторий…- Пробормотал он.- Я все обшарил! Понимаешь? Все! От трех миллионов мегагерц до трех миллиардов. Нет там полицейской волны!

Пит вытер покрывшийся потом лоб и сказал:

-Стража какого-нибудь допросить бы… Поймать и узнать у него, как они выходят на эту проклятую волну…

Алик усмехнулся. Поймать и допросить стража. С таким же успехом Пит мог бы пожелать мира во всем мире. Вслух он сказал:

-Не волнуйся. У тебя получится. Раз информаторий существует, значит, ты сумеешь его найти.

Пит не ответил. Он спал, сидя в кресле и вытянув ноги на середину комнаты. Алик тихо убрал приемник и наушник с пола и взглянул на часы. “Аннет с Ленкой часа через пол придут, если все удачно сложится.”- Подумал Алик и тут же назойливая тревожная мысль, терзающая его весь сегодняшний день, вновь всплыла в голове:”А если не сложится? Если у них ничего не выйдет? Тогда Тобик пропал, и все старания Пита впустую.”

Алик прошел на кухню, в которой стояли пара столов и старый дряхлый холодильник. Открыв его, Алик обнаружил в нем лишь сиротливо приютившуюся в углу пачку сосисок: на ярко-красной упаковке была изображена улыбающаяся мультяшная свинья и надпись: «Мистер Пиг» Самые вкусные и качественные продукты из свинины!». В животе у Алика громко заурчало. После секундного колебания он переборол себя и решительно закрыл холодильник. Пачка сосисок и все. Последние деньги пошли на передачу Тобику в тюрьму. Зарплата у Алика, единственного работающего из их компании, будет лишь через два дня. А до этого на четыре человека есть лишь пачка сосисок…

На лестнице послышались шаги. Алик метнулся к входной двери и прислушался. Может, кто-то зашел по своим делам в старый нежилой дом, а может, очередной рейд Стражей. Шаги приближались, неведомый посетитель подошел вплотную к двери квартиры, где жили Алик с друзьями. Алик замер, сердце его отчаянно колотилось. «Только бы не Стражи, только бы не…»

- Ленка, куда ты опять ключи задевала? – Послышался недовольный голос Аннет.

Алик глубоко вздохнул и открыл дверь.

… Был уже вечер, Алик, Аннет и Ленка сидели в комнате, доедая продукты, которые не удалось передать Тобику. Рассказ Аннет воодушевил Пита, который вновь сосредоточенно крутил ручку приемника.

-Ну, в общем самая сложная часть задачи выполнена. – Заявила Ленка. – Ведь так?

-Я бы не сказала, - печально усмехнулась Аннет. – Пит еще должен найти эту полицейскую волну, и…

-Что «и»? Он ее найдет обязательно! И тогда мы узнаем, где Тобик!

-Лен, а что дальше?- Спросил Алик.

-Как что? Мы…- Ленка замолчала, переводя взгляд с Алика на Аннет и обратно.

-Будем атаковать тюрьму? Брать ее штурмом? Так?

На Ленку было жалко смотреть. На лице ее отражалась смесь растерянности, отчаяния и удивления оттого, что она не додумалась до такой очевидной вещи сама.

-Ребята… А зачем мы все это делаем? У нас же ничего, ничего не выйдет. - тихо, почти шепотом произнесла Ленка.

-Не говори так. Шансы есть. – Так же тихо ответила Аннет. – Можно подкупить охранника. В Лагерях ежедневно умирают тысячи людей. Никто не заметит пропажи одного заключенного. Есть и другие варианты…

Алик тяжело поднялся и сказал:

-Я на работу. У меня сегодня ночная смена.

Аннет взглянула на часы.

-Так рано? Тебе же только через час выходить. Еще есть время зайти в лай-программу, а?

Алик посмотрел на лай-портал, вмонтированный в стену, провода контакторов, валяющиеся рядом,и покачал головой.

-Что-то не хочется сегодня. Я, пожалуй, пойду. Лучше пораньше прийти, чем опоздать. Ладно, всем пока. Пит, удачи.

Аннет внимательно посмотрела на него и кивнула:

-Пока. До завтра.

Алик вышел из дома в сгущающиеся сумерки и направился к железнодорожной станции. На улице никого не было, ведь в этом районе никто не жил, как, впрочем, и в большинстве других частей города… Подворотни по обе стороны от дороги были наполнены звуками: хруст, глухое рычание, тихий визг, чавканье. «Крысы или собаки. Неужели в этих развалинах они находят чем питаться?»- Мелькнула мимолетная мысль.-«Впрочем, друг другом…» В городе жило бессчетное множество крыс и собак, но все они обитали в незаселенных районах. Людей они почему-то очень боялись.

Дома кончились, и Алик вышел на пустырь. Коричневая трава, тихо шуршащая на легком ветру, разбросанные автомобильные покрышки, несколько распространяющих запах плесени и гниения луж. Впереди виднелись несколько ярких огней станции. Там, позади, среди серых разваливающихся домов, было легче. Почему-то легче. Они обступали Алика со всех сторон. Неся в себе забвение и огораживая от мучительных мыслей. Здесь, на пустом пространстве, стало совсем невмоготу. Алик поднял глаза. Ему показалось даже, что он видит звезды. «Все бессмысленно! Тобик обречен, да и мы тоже. Аннет не Ленку успокаивала, а себя. Даже не успокаивала, а обманывала. Так легче. Человек слаб, и он должен обманывать, если не других, то себя… Мы бессильны против этой машины, против этой пожирающей все и вся пропасти. Вода точит камень, но этот камень крепкий, крепче всего остального… А что нам остается делать? Забиться в еще более глухие развалины и терпеливо ждать, когда Стражи схватят еще кого-нибудь? А потом еще… Что, что делать? Лай-программа? Наркотик… Я видел наркоманов, жалкое, пугающее зрелище. А ведь мы на них очень похожи! Суть одна, этикетки только разные. Сейчас бы я сидел с этой дрянью на голове, пуская слюни и бегая по несуществующему лугу с цветочками, пока Тобик медленно умирает в Лагере… Нет, это не выход. Хотя выхода вообще никакого нет. Везде одно и тоже. Во всем мире. Никуда не спрятаться, никуда не убежать. Да и зачем? Теперь уже поздно. Для чего тогда Аннет и Ленка так рисковали сегодня? Для чего Пит почти не спал последние три дня? Для чего мы все жили в напряженном ожидании, шли напролом к цели? Бежать, все равно куда, в сладкий мир лай-программы или еще куда-нибудь – было бы предательством. Тобика и самих себя… » Алик споткнулся о камень и поднял голову. Он пришел на станцию.

Две заасфальтированные полосы по обе стороны от рельсов. Столбы с ярко светящими фонарями, пара скамеек. Рядом стоял домик с крошечным наглухо заколоченным окошком. Видимо, здесь должны были продаваться билеты. Косо висящая вывеска гласила: «4-я Восточная ст.».

Алик сел на скамейку и закурил. Ночь полноценно вступила в свои права. Кругом, на многие километры, простиралась иссиня-черная темнота. Лишь на горизонте кое-где мерцали тусклые огоньки. Фонари на столбах освещали асфальтовые платформы, скамейки и билетный домик. И все. Сразу за краем платформ свет резко обрывался. Травинки, проросшие среди рельсов и в трещинах асфальта, были видны отчетливо, до последней мелочи. В паре метров от них, за железнодорожной насыпью, деревья, кусты, трава – все сливалось в сплошную черную массу.

Невдалеке загрохотало. Алик поднялся и подошел к краю платформы, глядя на приближающуюся электричку, кажущуюся грохочущей бесплотной тенью, ощетинившейся в темноту желтыми прямоугольниками окон. Подойдя к границе света, отбрасываемого фонарями, она как будто вынырнула из темноты, в доли секунды обретя объем, форму, цвет.

 

* * *

 

В вагоне кроме Алика ехало еще четыре человека. Женщина лет сорока, баюкавшая малыша, закутанного в одеяла. Молодая девица с распущенными черными волосами, в мини-юбке, с огромными наушниками на голове и с бутылкой какого-то не то бренди, не то виски в руке. Когда Алик зашел, она с интересом посмотрела на него, но потом, видимо решив, что идти через весь вагон чтобы познакомится, слишком далеко, больше не обращала на него внимания. И еще там сидел парень чуть старше Алика. Время от времени Алик ловил его заинтересованные взгляды. Парень как будто хотел что-то спросить, но никак не решался. Наконец он поборол смущение и подошел к Алику.

-Привет. А ты случайно не в типографии работаешь? Той, которая в Третьем Северном районе?

Алик удивленно и с подозрением посмотрел на него.

-А тебе какое дело?- напряженным голосом спросил он.

-Ага! Значит, угадал?- Парень улыбнулся. Улыбка у него была располагающая: сразу было видно, что перед тобой простой, веселый, открытый человек.- Я теперь тоже там работаю. С сегодняшнего дня. Да, меня кстати Максимом зовут. – Парень протянул руку, которую Алик нехотя пожал.

-А почему ты решил, что я в типографии работаю?- Спросил он.

-А, ну это я когда устраивался, - сказал Максим, усаживаясь на скамейку напротив Алика, - мне хозяин, Михаил Василич, говорит:« У меня тут паренек есть, ты с ним в одной смене будешь, немного тебя помладше, на Четвертой Восточной живет, вам как раз по пути ездить». Ну вот я сейчас сидел и думал: ты это или не ты?

- Понятно. – С некоторым облегчением сказал Алик, и, спохватившись, представился, - Алик.

- А ты давно там работаешь?

- Примерно полгода.

- Ну и как тебе работа?

- Да ничего, в общем-то. Вполне терпимо.

- А, ага. А я, ты понимаешь, уже работаю в ночном клубе барменом. «Ядерный рассвет». Не слыхал, нет? Платят, конечно, копейки, но на жизнь хватало. А тут недавно опять повысили плату за электричество и воду. Вот и устроился еще и в типографию. А что делать? – Максим вздохнул. – Жить как-то надо? Верно?

- Верно… Слушай, а если еще раз повысят плату? Найдешь третью работу? – Спросил Алик.

Максим захлопал глазами и уставился на Алика с открытым ртом.

- Да нет. Не могут они повысить…

- Почему?

- У меня и так с этими двумя работами времени почти не остается. На третью работу времени просто нет…

- А откуда это знает тот, кто распорядился повысить плату за воду и электричество?

Максим неуверенно улыбнулся:

- Да ладно тебе шутить, Алик. Я уж чуть было не поверил. В правительстве же не дураки! Они понимают, что еще одного повышения цен люди не выдержат. Поэтому ничего не подорожает!

- Ты прав, наверное…- Задумчиво сказал Алик, глядя в окно. – Действительно, не дураки… Выкачивают из людей все, что можно, но не более того. И все довольны, и нигде никаких волнений…

Алик взглянул на Максима. Тот откинулся на скамье и почесал свою коротко стриженную шевелюру.

- Ну не знаю, Алик. Нельзя же так говорить… Все-таки правительство… Нет-нет! Ты не думай! Я никому не скажу, честное слово!

Электричка подходила к станции.

Алик и Максим вышли на платформу и направились к лестнице, уходящей вниз, к тропинке, петляющей среди кустов и деревьев. В отдалении высились темные громады домов, украшенные прямыми рядами желтых квадратов. «…А черным ладоням сбежавшихся окон раздали горящие желтые карты…». Алику вспомнилась эта строчка из какого-то стихотворения, хотя имени поэта и где и когда он это прочитал, он не помнил.

Со стуком закрылись двери и электричка, гудя и дребезжа, унеслась в ночь.

Алик и Максим спустились с платформы и пошли по тропинке. Пройдя метров двадцать, не прекращавший болтать Максим резко остановился, пропуская Алика вперед. В это же мгновение из темноты вынырнуло три человека в черных плащах и окружило их. Алик среагировал быстро. Сжал кулаки и встал в боевую стойку, успев шепнуть Максиму:

- Спина к спине!

В ответ прозвучал спокойный громкий голос Максима:

-Не надо, Алик. Ты все равно не справишься. – И тут же мощный удар в висок опрокинул Алика на землю.

Люди в черных плащах надели на Алика наручники и рывком подняли на ноги.

-Позвольте представиться,- сказал Максим,- майор Трофимов. Управление Государственной Безопасности

Голова у Алика гудела и он с трудом слышал, что говорил ему Максим. «Государственная безопасность…Ч-черт… Как они вычислили? А может, это из-за чего-то другого? Так… Главное- все отрицать. Улик у них быть не может… И не бойся! Слышишь? Не бойся!»

- На каком основании я арестован?- прохрипел он.

- Попытка незаконного освобождения своего дружка из Лагерей, кража передатчика Стражей, нелегальное проживание в доме, предназначенном под снос. – Максим ухмыльнулся. – Ну как, достаточно оснований?

- У вас нет доказательств. – Сказал Алик.

- Доказательств у нас хватает. Ваш гадюшник взят, все арестованы. Петр Маков, Анна Гарсиа и Элен Иванова уже дают показания.

Алик не ответил. Он не отрываясь смотрел на Максима. Его душила дикая, безграничная ненависть к этому человеку. Он хотел сейчас только одного – вцепиться ему в горло и рвать, рвать, рвать…

- Ладно, уведите его.- Сказал Максим людям в плащах. – Хотя, стойте. Алик, еще один вопрос. Зачем вы пытались вытащить из Лагерей Аскимова? Разве вы не понимали, что эта затея обречена на провал? Я же вижу, прекрасно вы все понимали… Зачем?

Алик взглянул на него. Ненависть прошла, оставив чувство опустошенности, усталости и какой-то тупой пульсирующей боли в сердце.

- Зачем? – сказал он.- Тебе этого не понять. Ты этого не понимал, не понимаешь, и подохнешь, не поняв.

Максим плюнул на невидимую в темноте траву и процедил:

- Увести его.

Люди в плащах повели Алика к стоящему неподалеку атомокару.

Лето 2008