Танго семи лун Мертвые бабочки летят на тот свет. Сегодня танцуем танго, и значит – не нужно света, Лететь мотыльком на пламя, поверь мне, совсем некстати. Ты чувствуешь, как внезапно кончается наше лето? А осенью нам не выжить – тепла на двоих не хватит. Ты таешь в моих ладонях. Взгляд – ниже, шаги – короче, Заемная страсть вокала… Наш танец, как смерть, недолог. Мы тремся своей изнанкой о черную замшу ночи, Где мертвые махаоны снимают себя с иголок. Ты режешь свои запястья гортанным нездешним словом, Вишневую кровь ликера используя как приманку. Десятки чешуекрылых поднимутся в воздух снова И выпьют по капле душу, введя анестетик в ранку. Седьмая луна в зените, седьмая фигура в танце. Осталось всего два такта – изящней и легче, либе! Но ты оседаешь на пол, а я не могу смеяться – Холодной булавкой в сердце воткнулось твое «спасибо»… Последняя кадриль Небо воду из стакана Льет в окурки фонарей. День, чахоточный и пьяный, Засыпает у дверей. Вечер примет эстафету, Сдобрит лужу коньяком, Лижет лунную конфету Туча черным языком. Крыши край дрожит пружиной, Оттолкнулся - и лети. Кот соседский, выгнув спину, Фыркнет: "Доброго пути!" Звездный мусор под ногами, Зонтик-нимб над краем лба - В черно-белом кардигане Пляшет бывшая судьба. Пригласи, подай ей руку - Шаг назад и два вперед. Неизвестно, как разлуку Эта стервь переживет. Но тебе-то что за дело? Память - прочь, а сердце - в пыль! Рьяно, рвано, неумело Жги последнюю кадриль. Розу цвета "Амбро Россо" Брось в огонь к своим стихам И походкою альфонса Уходи по облакам. Скрипка. Ремикс. Ты не знаешь, ты не знаешь, что такое эта скрипка, Что такое темный ужас начинателя игры! Н. Гумилев, "Волшебная скрипка" Не бывает звонче меди, чем в твоей потертой шляпе, Отчего же вязкой нефтью стынет тьма на дне зрачка? За тобой идет по следу сука-смерть на мягких лапах И лакает злые звуки из-под лезвия смычка. Ни сонаты, ни романсы не играет скрипка эта, Только чардаш, буйный чардаш струны выучились петь. Сколько рук она сменила, до тебя бродя по свету, Сколько душ она сманила в зачарованную сеть? Зверь несытый, зверь опасный водит впалыми боками, Жадно щелкают у горла заостренные колки - Чардаш в сердце зажигает обезумевшее пламя, И, не выдержав накала, рвется сердце на куски. Ты ведешь смычком по струнам, ты судьбы и скрипки пленник, И дрожит на хищном грифе непослушная рука. Вызывая хороводы невменяемых видений, Темный ужас льется в души, как вино в пустой бокал. Но однажды ты прервешься в вихре бешеного танца: "Милый мальчик, ты так молод - прочь, не слушай, не смотри!" И струна острее бритвы полоснет тебя по пальцам, Чтобы яд неодолимый выжег сердце изнутри. Мальчик, взяв футляр старинный, обречет себя на муки И пойдет бродить по свету, вдаль заклятием гоним. Но когда смычком по струнам проведут чужие руки, Будет плакать и смеяться скрипка голосом твоим. Вечность по пятницам Мы танцуем по пятницам рэгги и слушаем джаз, Ошибаясь в движеньях и путая соул со свингом – Старый ангельский способ убить наше «здесь и сейчас». Что поделаешь – вечность. Подумаешь – не задалась. Может, сменим пластинку? А другие серебряным клином опять на восток. Так привычно – за ними, так глупо – за ними, я знаю. Плачешь, либе? Не надо, я снова забыла платок. Это просто коньяк, это взгляд в никуда, в потолок Одряхлевшего рая. Наша жизнь (это – жизнь?) не прокисла, а… ладно, не верь. Душу, что ли, продать? Только нам не положены – души. Это ключ от тюрьмы, где мы заперты в душном «теперь». Раня крылья и лбы расшибая, мы рвались за дверь, Но не можем – снаружи. Танцы на кончике иглы К черту весенние приступы намертво скомканных строк, Липкую блажь полнолуния, кофе и сутки без сна. Видишь – над серыми крышами ангелы пляшут фокстрот. Крылья линяют у ангелов, время такое – весна. В джинсах и курточках синеньких едут в вагонах метро, Стиснув озябшими пальцами самый счастливый билет. Ночь. В переходе на «Киевской» ангелы пляшут фокстрот – Прямо под стершейся надписью «Здравствуйте. Выхода нет». Медленно, боже, как медленно, будто бы на эшафот, Движутся тени бескрылые – «ховер», «перо» и «топ спин»*. Март… притяжения пленники, ангелы пляшут фокстрот. Что бы ты отдал, любимый мой, за возвращение – к ним? Шорох пластинки заезженной под патефонной иглой, Рвется наружу отчаянно сердце, попавшее в такт… Утро! И ангелы – прежними – взмоют с асфальта домой. Жизнь начинается заново – может быть, именно так? ____________________________ *«ховер», «перо» и «топ спин» - танцевальные фигуры | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
