Мужу своему посвящаю

 

Сахарные снежинки густо опускались на дно стакана. Сыплю медленно, лениво, наблюдая ,как чаинки покрываются сугробами. Одна ложка, вторая, третья... Вот пришла в гости к подруге. Не кстати. Как всегда за последние три года. Нет же, Алена принимает тепло. И за стол усадит, и достанет все ,что в холодильнике припрятано - не пожадничает, и скучать не даст. Мы с девчонками раньше любили бывать у нее. Веселая, шальная. Если к Аленке - то прекрасное настроение на последующую неделю обеспечено. Мы ведь потом перезваниваться будем, по телефону вспоминать ее шутки, анекдоты, рассказы из нашей школьной жизни… Но это до ее замужества. Теперь же идешь к ней в предвкушении бывшей радости, а получаешь лишь неудобство от несвоевременности своего появления. Да и не в Алене дело. Муж у нее мрачный. Буркнет под нос приветствие, и закроется в комнате, пока мы на кухне чаи распиваем. Носа не показывает. Прости Господи, в туалет даже не выйдет. Так и сидит за запертой дверью. Час, два, три… Он и по имени-то нас толком не помнит. Кажется, и в лицо навряд ли узнает. И что она нашла в нем? Сама девка красивая, видная. За ней такие парни в школе увивались. А в институте… Да и девчонки тоже стайкой вокруг нее крутились. Говорю же, веселая была. А сейчас смотрит тихо. Ласково так , нежно. Но тихо. Вроде и та же Алена, а вроде и не она вовсе. Огонь бывший где-то внутри нее горит, как в печке русской, заслонкой прикрытый, не рвется наружу, не сметает все на пути, а лишь тепло вокруг сквозь беленые стены распространяет. После свадьбы она такой и стала. Да и свадьбы–то как таковой не было. Расписались в ЗАГСе по-быстрому, букет цветов, в газету завернутый, родители новоиспеченного мужа преподнесли, на УАЗик «погрузили» молодых, да так вчетвером по мостам окрестным кататься и поехали. А мы, подруги Аленкины, по домам разошлись в недоумении. Ни платья белого, ни свидетелей, ни вечера для друзей и близких. Была подруга - замужняя жена стала. Вот и в движениях ее плавность появилась. И улыбка на лице кроткая, будто тайну какую знает, но нам, подругам верным ,сказать не может до поры до времени – не доросли еще,не повзрослели… Где те чертики заводные в глазах зеленых ? Где улыбка хитрая? Куда смех озорной расплескался весь? Речи умные стали, толковые, рассудительные… Нет, не та уже Алена, не та. А мужа своего как обихаживает. В комнату к нему зайдет, только и слышно: «Васенька это, Васенька то…» Ужин на тарелочку положит, молочка нальет кружечку. Ой, Васеньке хлебушка забыла, ой конфетку шоколадную. Он почти двухметрового роста, что-то бурчит голосом громовым, почти нечеловеческим. А она смотрит на него преданно глазами изумрудными, и столько нежности и любви отражается в них, что в который раз с удивлением оглянешься, может, это мы не замечаем чего, иль не ведаем? Да нет, вот же муж ее со взглядом хмурым протопал в комнату, дверью злобно хлопнул, ждет, небось, когда жилище его неандертальское покинем…

-И что ты нашла в нем? – в сердцах срывается с моих губ. Давно этот вопрос нас всех мучает, но спрашивать не смели. Алену не хотели обижать .

А она и не обиделась. Вопроса этого как будто ждала. Улыбнулась загадочно, рассказывает:

- Я раньше разбитная была. Мальчишек вокруг пальца водила. Смеялась над ними. Да и девчонки не всякие во мне симпатию разбудить могли. Гордая была ,самолюбивая. Что говорить? Вы, подружки, и сами все знаете.

Васенька мой, мне тоже не сразу понравился. Но однажды мы с ним в одной компании оказались. Что уж он там делал ,не понятно. Да ,дело–то и не в этом. Веселились все, танцевали, а он в сторонке сидел. Как обычно, впрочем. Но вот зазвонил телефон. Никто звонка не услышал из-за музыки громкой, а я в тот момент передохнуть решила, носик , значит, попудрить пошла. Слышу, Василий трубку взял. И нежно так голосом своим громовым отвечает, рассказывает что-то. Я задержалась. Когда он разговор закончил, спрашиваю его ,в ожидании очередной хохмы, что мол, да как? Он смутился. Покраснел: я ему, как многим тогда, нравилась очень. Отвечает мне, что звонил чей-то ребенок. Номером ошибся мальчик. За папу принял его, Васю то есть. «Когда вернешься домой, папа?»-спрашивал. «Сказал ему, что приду я скоро, чтобы мультики включил, да в холодильнике нашел поесть чего, да не ждал меня - спать ложился. Я пугать мальчишку не хотел. Представляешь, чтобы он подумал, если бы я ему признался, что он не туда попал? Вечер все же поздний, а он там ,видимо один совсем. Вот я и решил успокоить ребенка». Вот такой он, мой Васенька,-светлой радостью озаряется лицо Аленкино.

Да, не та подруга, совсем не та стала…