Склонись перед Ним, о ничтожное, нищее духом творенье, Услышь Его голос, - имеющий уши, - узри Его знак… Ты мог бы роптать, не приемля себе – для себя - всесожженья, Угодного Молоху. Что же ты медлишь, Ицхак? Ты ведаешь истину, - полно! – отца убивают расспросы, Он стар и покорен, его направляет мистический страх. Не бойся, Ицхак, ты был только предтечей Его холокоста, И загнанный овен уже холодеет в кустах. Он чует подутренний плач – не ему – материнского горя, Он видит грядущее, меченый лоб подставляя Отцу. И жертвенный крик будет многие лета смущать Гар а-Мориа Кровавою данью за первоначальный цимцум. Он видел тебя – обещаньем – в стенах векового базальта Счастливым отцом – праотцом - несчастливых твоих сыновей… Ты слышал, Ицхак, на последнем витке своего Бухенвальда, Как тучные овны смеялись над верой твоей? |