- Когда случилась травма?

- В пятницу.

Это три дня назад. Три дня и еще несколько часов.

- Кем работаете?

- Журналист.

- Травма случилась когда домой возвращались или когда по делам ездили?

- Вечером.

- Значит бытовая травма?

- Да. Она после работы была.

Врач - уже немолодая женщина, с обычной для такого возраста прической «пучком». То ли нет времени творить что-то со своими волосами, то ли просто не хочется, ибо незачем.

- Встаньте. Смотрите на молоточек.

Я встаю посреди кабинета. Врачиха достает черный пластмассовый молоточек на белой ручке. Водит им на право, на лево, вверх, вниз. Приближает к моему носу, отдаляет от моего лица. Я стараюсь не смеяться, хотя мне ужасно забавно представлять какое у меня теперь выражение на мордашке. Глаза в кучку. Но смеяться нельзя, а то решит что я сумасшедшая. Или еще хуже, что я здорова и симулирую. А мне этого не хочется. Не потому что совесть заест. Как может заесть совесть за то, что я не делала, в чем я не виновата. Я даже после травмы бегала на работу. Такой уж я человек. Не хочется потому, что тогда не будут жалеть, не будут сочувственно кивать. А мне это надо. Ох, как надо. Эгоистичная натура требует. Такой уж я человек.

- Рвота была?

- Нет. Только тошнота.

- Головокружение, боли?

- Нет.

- Рентген-кабинет на четвертом этаже. Над нами вправо. Пойдите, сделайте снимки. Надо узнать, есть ли трещина.

- Ага.

Хватаю свою медкарту, сумку да папку с бумагами. Все свое ношу с собой. Несусь на этаж выше.

Нашу больницу несколько лет назад привели в божеский вид. Она стала более презентабельной, чище и уютнее. Из высоких, от пола до потолка, окон видна улица, проезжая часть со снующими по ней машинами, детская поликлиника, мамаши со своими чадами, словно курицы в курятнике. Сопки. У самого их подножия ботанический сад.

Вот уже больше года, мечтаю я покинуть этот город в долине. Мечтаю уехать на другой конец нашей необъятной родины, прочь с просоленного всеми морскими ветрами острова напоминающего по своей форме рыбу.

Мечтаю. Не потому что не люблю свою малую родину, просто сердце проситься на волю. Просто хочется стать вольной птицей, расправить крылья и рвануть, через моря океаны, через степи и леса… Туда где люди. Туда где можно реализовать себя.

Но что же там со мной будет. Неужели выживу я без родного города в сорок километров неужели смогу пережить пустой горизонт, без сопок и возвышенностей. Сердце. Не понимаю я тебя. Хотя кто вообще на это способен.

 

Возле рентген-кабинета сидели две женщины. Обе проходили медосмотр и обе ужасно от этого устали. Одна была полненькая, явно отдавшая себя на растерзание возрасту, вторая высокая и стройная, решившая биться до конца со всеми своими недостатками. Они болтали, обсуждали жизнь как таковую.

- Куда на рентген?

Я мило улыбаюсь «очереди» понимая, что вопрос наглый, да и я сама не лучше. Выгляжу в их глазах. На самом деле, я сейчас загляну к врачу, покажу ему карту и займу свое место за одной из теток в коридоре. Буду сидеть и ждать. Но они сейчас об этом еще не знают. Настораживаются. Я для них потенциальная опасность. Могу украсть их очередь, их время.

Тетки смотрят изподлобья, кивают в сторону белой двери. Белой с табличкой, на которой кроме имени врача и часов приема нет ничего. Пусто и холодно. По больничному.

Вежливость прежде всего. Но кому она нужна. Стучу в дверь и тут же захожу. Ага, так и есть. Врачихи даже не слушали что я стучала. Ругаются с очередной пациенткой. Старушка не понимает, что значит эта черная «фотография» и чего там вообще можно разобрать. Обозленные на жизнь и низкую зарплату медсестры втолковывают ей что-то. На меня отреагировали все трое.

- Что? – врачиха принимает карту, смотрит, изучает. – Очередь занимай.

 

Коридор длинный и холодный. Ждать здесь скучно, тоскливо. Я сижу на мягком черном стуле, читаю книгу. К кабинету постепенно подтекают остальные больные. Их как всегда много и врачей как всегда не хватает. Не успевают они подготовить аппаратуру. И носятся как сумасшедшие мимо нас. Как белые призраки в своих извечных халатах.

Больные болтают кто о чем. Недовольно жалуются на жизнь. А я читают. Проникаю в мир описанные автором, вникаю в судьбы героев, и смысл их жизни. Даже у придуманных людей есть своя судьба, своя жизнь, свой смысл. Как часто я прописывала сюжет своих рассказов, сочиняла, подбирала слова, словно граненные стекла для витража. Что бы получился красивый рисунок, что бы было понятно и ярко. И сколько раз потом, я жалела своих героев и понимала, вот оживут они… И намылят мне шею за их приключения и испытания. И ведь правы будут. Хотя… Я ведь их придумала, значит имею право играть с их судьбами. Но ведь мы в ответе за тех кого приручили. Вот и сижу я, богиня своего внутреннего мира и придуманных мною измерений. Сижу в обычном коридоре обычной больницы… И ужасно опаздываю на работу.

Часы на сотовом телефоне, словно издеваясь, отсчитывают минуты так быстро, что я уже начинаю бояться, как бы весь день здесь не провести. А что, вполне возможно Не пойду на работу, буду вот так сидеть и читать. Жаль в книге так мало страниц осталось.

- Кто по очереди. Заходите.

Медсестра словно ангел с небес возвещает о явлении святого. Очередь оживилась, задвигалась, заспорила. Кто первый, кто последний. Кто наглый, кто льготник. Я слежу за высокой теткой, борющейся со своей старостью. Она ведет свою борьбу каждый час, каждую минуту, поэтому кажется такой прямой и немного надменной. Какая она на самом деле? Есть ли у нее дети, внуки? К кому она спешит по вечерам? Так ли это важно? Я сижу в коридоре и мимом меня ходят люди. Одинокие и не очень. Счастливые и озлобленные на жизнь. А кто я? Зачем я?

- Ну кто там следующий? – Медсестра выглядывает в коридор и вновь исчезает в недрах кабинета. Такого же белого и стерильного.

Тетка заходит. Следующая я. Скоро уже. Уже скоро. Что покажут снимки? Трещину? В голове. Что это будет значить? Больничный? Зачем? А если здорова? Тогда почему болит? Почему мозг болит? От нескончаемых вопросов и кучи проблем. Их надо решать. А так лень. Я лентяйка.

Тетка выпархивает в коридор. Я жду когда вызову.

- Заходите. – Глас из кабинета. Эх, не успела дочитать. Хотя. Может и хорошо. Ведь еще результатов ждать. Книгу в руки, а то не успею запихнуть в сумку. Сумку на плечо. Папку в зубы. Как это смотрится? Дико, я знаю. Но пусть все остальные смотрят, крутят пальцем у виска. Но вдруг такое мое поведение кому-то покажется забавным. И он улыбнется. Просто в пустоту. Улыбнется спокойной ровной улыбкой. И ему станет легче.

- Волосы распускайте. Заколки резинки – все снять.

Вот кто-то улыбнется, а эта холодная и строгая медсестра нет. Она снует вокруг аппарата и дает мне указания. Аппарат двигается с шумом и треском из-за которого я толком не могу разобрать чего от меня хотят. От строгого голоса мед работницы смущаюсь, но переспросить стоит.

- Серьги снимать?

- Девушка, я вам уже сказала что снять.

Два усталых, холодных глаза смотрят на меня из под ровной челки.

- Простите, но я не услышала.

Смущаюсь еще больше, опускаю глаза и стараюсь улыбаться. Получается натянуто и глупо.

- Раз я сказала что серьги снимать не надо, значит не снимайте.

Я смотрю не мельхиоровые сережки с серебряным напылением на своей ладони. Было рано.

- А я с шеи снимать цепочки.

- Девушка…

Я поднимаю глаза, смотрю на нее. Она вздыхает.

- Не надо.

Отворачивается и уходит за пластинками для снимков. Усталая, замерзшая. В кабинете холодно, словно зима здесь ночевала. Холод идеально сочетается со стерильной белизной. Создается ощущение заброшенности и пустынности. Королевские апартаменты готовые к приему гостей, к празднику которого не будет из-за войны. Все брошено, все оставлено до лучших времен, которые возможно никогда не наступят.

- Садитесь на стул.

Вернулась медсестра с ее холодным раздражением и усталостью. Мне ее жаль и немного стыдно за свою неуемную энергию и желание жить. Делаю все быстро. Стараюсь не ошибаться. Но я была бы не я, если бы все делала верно. Села я не так как требовалось, пришлось пересаживаться, под строгим взглядом молодой женщины. Потом она еще долго устраивал мою голову перед экраном, на котором черным отмечены были точки соприкосновения с телом. Словно мишень. Я на расстреле. На расстреле атомами и ионами.

Немного трясет. Не от холода. Просто не люблю радиацию. Ее не чувствуешь, ее не видишь. А вот помереть от нее можно. В ожидании облучения неприятно передергивает.

- Голову поверните. Лбом упираться в экран. – командует медсестра.

Нос и лоб на одной линии. Смешно. И холодно.

- Не двигаться.

Женщина убегает в свое убежище. Спешит скрыться от губительных излучений. Вздыхаю и стараюсь не дрожать. В условиях холодной комнаты, это несколько проблематично.

- Не дышите. – Вопль на весь кабинет.

Уже поняла. Задерживаю дыхание. Аппарат за моей спиной издает странный, мерзкий звук. Словно дверной звонок. Словно компьютерный файл при открытии. Словно космический корабль при посадке. Давно не была я на таких процедурах.

Медсестра возвращается. Меняет положение моей головы. Теперь в профиль. Снимки. Анфас и профиль. Фотография формата А4, черно-белая. Левый глаз улавливает красную полоску света. Словно от оптического прицела. Точно расстрел. Женщина все меняет и меняет положение моей головы. Словно делает не рентген-снимок, а художественную фотографию. Хотя… Сейчас наверно здесь и правда картина маслом.

- Не двигаться.

Я уже поняла!

- Не дышите.

Опять этот противный звук. Опять понимание того, что я облучена.

Медсестричка выходит из своего укрытия. Смотрит на меня.

- В коридоре ждите. Я выйду скажу как получились снимки.

Как получились? Ждать. Вот прикол если они еще и не очень качественные вышли. Переснимать будем.

Подхватываю вещи, выбегаю в коридор. Меня встречает тепло и взгляды пациентов. А чего? Чего? Ну волосы распушены, но сверкают золотом в искусственном свете. Ну смотрится это немного волшебно. Ну улыбаюсь я как сумасшедшая. А мне смешно. А мне весело. А мне хорошо жить.

Бросаю сумку и папку с книгой на стулья. Начинаю собирать волосы в косу. Сейчас не то время года, что бы бегать по улице с распущенными волосами. Куртка как-то не дает, да и шапка. На глаза спадает. А так ее заколка держит.

Многочисленные браслетики бренчат на моих руках. Как-то странно смотрят на меня тетки в очереди. В их взглядах смесь зависти и усталого уважения. Молодая, выпендривается. Но как выпендривается. Смотреть приятно. Заканчивая с прической, смотрю на очередь. Она выросла. Она приняла в свои ряды новых ожидающих. Улавливаю чьи-то взгляды, смотрю в их глаза. Я это я. Я не стыжусь себя и своего прошлого. Я не хочу менять свою прошлую жизнь и не желаю отходить от правил жизни нынешней. Будь что будет, лишь я одна хозяйка своей судьбы. И пусть я лишь персонаж чьей-то книги, но пусть вокруг меня все же существует эта иллюзия самостоятельности.

 

- Снимки и карта будут завтра в регистратуре после двух.

Ура свободна. Я не выхожу, я вылетаю в коридор, вниз по лестнице. Прочь от всего этого стерильного идеала. Хочу на волю. Не приду я завтра, у меня и так много дел. Не до вас.

На улице мелкий снег и холод. Но не тот застоявшийся, что царит в кабинете, живой, вечно движущийся холод улицы. С радостью ныряю в его объятия. Не могу по другому, не могу. Не терплю застоя.

Бежать не хочется. Да и путь до следующей точки назначения не близкий. Бегу до остановки. Опять же, не иду как все нормальные люди, а просто несусь, специально сильно сгибая ноги в коленях. Словно анимешный персонаж. Нужный маршрут подходит почти сразу же. Сонные жители нашего города вяло оглядываясь протискиваются в салон потрепанной жизнью маршрутки. Я прыгаю на сидение рядом с водителем. Передаю ему десятку монеткой. Мужчина косится на мою плату и хмуриться. Что-то много сегодня недовольных. Чем ему такие деньги не нравятся? За них тоже между прочим товар в магазинах выдают.

Чем-то этот мужчина напоминает мне медсестру. Тоже усталый и замерзший. Ему не нужная такая активная как я. Я ему в тягость. Ныряю в музыку. Плеер с радостью откликается на мои прикосновения. Пауза на нем с утра висит. И песни звучат в наушниках. Быстрые, дикие и порой непонятные. Как я. Сознание рисует знакомые и незнакомые образы. Что-то уже давно проверенное, и что-то необычное, только что придуманное. Маршрутка несется по пасмурному городу. Я сижу на первом сидении. Улыбаюсь своим мыслям.

Что там у меня на снимке. Трещина? Перелом? Откуда он в голове то?

 

Православный храм. Сегодня хочется поверить во что-то необычное и несвойственное моей натуре. У меня такое часто. Раз в полгода точно. То в храм бегу, ставить свечи за тех, кого люблю. То на море срываюсь, если погода позволяет. То сказку творю. Да себя и тех, кто рядом.

Внутри пустынно. Редкие посетители смотрят на иконы. Слушают себя, свои чувства. Ищут ответы на свои вопросы. Свечи в руке теплые, пахнущие ванилью. Куда идти? А есть ли разница. Я знаю чего хочу, и обращаюсь не к конкретному святому, а к единому духу, великой космической силе, которую верующие называют Богом.

Иду по храму, плыву в маслянистых ароматах и светотенях от высоких витражных окон. Душа спокойна. Душа давно знает зачем живет. Придумала свою цель и свои планы. «Господь всевышний, благослови тех кто дорог мне. На долгую жизнь и счастье и любовь…».

Голоса звучат в моей голове. Ангелы? Ангел внутри нас. Атеисты верующие в ангелов. Верующие поминающие дьявола. Кто мы? А разве это важно. Все уйдем рано или поздно, главное сделать что-то, что бы вселенная запомнила. Записала нас в свои амбарные книги.

Тепло храма меняется на холод улицы. Теперь вперед. На работу. Бегу по новым улицам, вымощенным этим летом резной тратуарной плиткой. Надо мной плывут серые, ажурные облака. Плывут вяло, неохотно. У них тоже работа. И им тоже лень.

Но надо себя побороть. Переломить. Надо заставить себя что-то делать. Если ничего не делать, так зачем тогда жить. Что-то я сегодня много философствую, что меня сегодня несет не в те степи. Даже в храм пошла.

Перелом. У меня перелом. Не в голове. И не в теле вообще. В сознании. Очередной перелом. В который раз за эту осень. Что же будет после него? Я изменюсь? Ну это вредя ли. А вот буду мир воспринимать как-то иначе, так это да. Теперь главное понять как.

Холодно бедрам. Куртка короткая, не прикрывает. Руки греются в карманах. Не люблю я перчатки. Вот хоть тресни, а не люблю. И в тайфун и в моров, а все без перчаток.

Что даст мне этот перелом, такой незаметный и такой резкий? А что другие переломы давали? Да ничего. Новые чувства. Новые эмоции. Возможность посмотреть на жизнь под другим углом.

Интересно, а у других переломы бывают? Бывают конечно, просто я их не замечаю. Слишком часто и помногу общаемся. Для нас такие переломы ничего не значат, ведь в целом мы не особо меняемся. И лишь через какое-то время видим, а ведь не то что-то. Не так как-то.

Галка. Была у меня одна знакомая в классе. Не подруга, а именно хорошая знакомая. Меня вообще в классе не любили. Чужая я там была. Вечный изгой. Мало с кем общалась. А вот с Галой сошлась. Она тоже была не от группы сей. Но ей повезло хотя бы не быть изгоем. Так вот… Галка романтик в душе. Человек живущим своим внутренним миром. Ей был интересен мир окружающий, но внутренний был понятнее и роднее. На этом мы и сошлись. После окончания школы, она уехала с нашего острова учиться на медика. Что поделаешь, здесь хорошего образования не получишь, а если получишь то не всегда работу найдешь. Она приезжает каждое лето, и год за годом я вижу как она «переламывается». Как меняется. Ей больше не интересно простое движение и вечная беготня. У нее задумчивый взгляд и очень серьезные мысли. Она смотрит на меня, как на ребенка, еще не успевшего повзрослеть. А ведь мы одного возраста.

Гала, что не так. Неужели тебе так близки семейные дела и стены родного дома? Неужели ты не хочешь больше беготни за ветром и беззаботного счастья? Я не хочу что бы ты забывала как мы веселились летом в парке. Ну только приедь следующим летом, ну я тебе устрою. Ты вновь станешь частью великого вселенского потока. Интересно, станет ли она играть в ролевую вместе с нами? Не умет научим, не хочет заставим. Влетай!!!

 

Заснеженный тротуар. Заснеженные деревья с еще не успевшей опасть листвой. Заснеженные здания. Заснеженные люди.

И бежит по этому заснеженному миру одна девушка. Девочка. Женщина. Не важно. Просто бежит существо и слушает, как поет ее душа, подпевает ветру. Как хочет жить и как стремиться к солнцу, спрятавшемуся за серыми ажурными облаками.