Это был, как оказалось, последний год, который я прожил в родительском доме на тихой улочке «старого центра» Кишинёва. Мы размещались вчетвером в трёх не очень просторных комнатах. Одну занимал мой отец. Мы с женой и сыном, которому только что исполнилось семь, располагались в двух других (одна комната была «проходная»). Печное отопление, туалет – во дворе…

 

Все уже спали, когда вдруг раздался мощный гул, и стены заходили ходуном. Отец, переживший войну, говорил потом: - Мне показалось сначала – танки…

Что это? Слышишь – гудит? И гром… – растолкала меня жена.

- Не знаю… - бормотал я в полусне, - наверное,… землетрясение… - Очень хотелось спать. Любые стихийные бедствия были совершенно некстати.

Татьяна, однако, восприняла мой ответ, как сигнал к безотлагательным действиям. Не сказав ни слова и бросив меня на произвол судьбы, она ринулась вон из дома, захватив по пути только спящего в проходной комнате сына, правда вместе с одеялом. Я лежал ещё секунд восемь, размышляя о коварстве женской натуры и решая - не остаться ли мне в знак протеста погибать под обломками. Потом побежал следом.

Моя супруга стояла в ночной рубашке на нашей крошечной веранде, держа на руках единственного спасённого ею члена семьи, и не решалась выйти во двор. Бушевала страшная гроза! Самая настоящая летняя гроза – с громом и ярчайшими молниями. Весь двор был залит не успевавшей уходить чёрной водой. Казалось, мутный поток вот-вот перешагнёт низкое крыльцо и устремится в прихожую!

Наш юный наследник хлопал глазами, зевал во весь рот, выглядывая из одеяла.

- А где папа? – спросил я, стараясь, чтобы в голосе прозвучала обида.

- Не знаю!

Я вернулся в дом, открыл дверь отцовской комнаты, включил на ощупь свет… и тут же выключил. Лампочка раскачивалась под потолком по широкой амплитуде, мигала. От обрушившейся штукатурки столбом стояла густая пыль. Отец сидел на постели, жмурился, выходить не спешил.

- Что ты сидишь? Землетрясение!

- Иду, иду… - отвечал он. В голосе не было волнения. Молдавию иногда потряхивает – Карпаты рядом. Привык, наверное.

Подземные толчки прекратились. Гроза вскоре утихла. И только по улицам ещё долго бродили возбуждённые кишинёвцы, не решаясь вернуться в родные стены. Люди собирались в отдельные группы, перебивая друг друга, делились рассказами о прыгающих по комнатам телевизорах (не помните – телевизоры на ножках?), о дорогих югославских сервизах, разбившихся вдребезги, о соседях, сигавших в окна «в чём мать родила» и прочих замечательных происшествиях. Так и хотелось незаметно подойти и гаркнуть: - «А ну! Больше трёх не собираться!!»

Ночь стояла тёплая – тёплая, воздух после короткой августовской грозы был свеж необычайно…

К счастью, на этот раз обошлось без человеческих жертв.

 

Наутро мы произвели оценку нанесённого стихией ущерба. Наши две комнаты почти не пострадали. Зато в отцовской между одной из стен и потолком змеилась трещина толщиной сантиметров десять, а местами - до пятнадцати!

- Это наш шанс! – тут же заявила моя жена, и в голосе её звенела решимость – Мы не имеем права его упустить! Дом в аварийном состоянии. Нам могут дать новую квартиру. С канализацией и центральным отоплением! О! И даже с горячей водой! Будем жить как люди!

Перспективы открывались грандиозные. Горячая вода! Тёплый туалет с унитазом!

И началось… Приходили бесчисленные комиссии, сочувственно качали головами. Предлагали бесплатно 2 мешка цемента и 150 рублей (за моральный ущерб?). Мы не сдавались. Писали в вышестоящие инстанции, жаловались устно, грозили написать в газету, искали слабые места в обороне города.

Наконец, по прошествии нескольких месяцев что-то треснуло, со скрежетом сдвинулось, кто-то важный позвонил мне на работу - Ваш дом находится в аварийном состоянии и непригоден для проживания! Вам решено выделить квартиру в новом районе. Двухкомнатную. Поздравляем! На новоселье не забудьте пригласить!

- Огромное спаси… Как двухкомнатную?!! Позвольте, почему двухкомнатную?!! Нас же четверо! И живём мы в трёхкомнатной!

- А вот так! Жилья не хватает. Мы сразу же поставим вас в очередь на трёхкомнатную!

- Ради Бога, не надо! Не надо в очередь! Не беспокойтесь! Мы остаёмся в нашем старом доме!

- Нельзя, он непригоден для проживания…

- Но его строил ещё мой дед! Умирая, он говорил, что мы... Да он ещё сто лет простоит!

На другом конце провода кто-то важный повесил трубку.

 

Всё началось сначала. Опровергая пословицу, мы вошли в одну и ту же реку второй раз. Умоляли выделить обещанные нам 2 мешка цемента. Говорили, что произведём ремонт своими силами. Заплатим за цемент. Ничего не помогало – непригоден для проживания, ремонту не подлежит!

Мне удалось попасть на приём к председателю Ленинского райисполкома Балану. Через 3 минуты разговора он пообещал сообщить на работу о моём «недостойном советского человека поведении». Его слова, ей-богу!

В семье скандалы случались почти ежедневно – Видишь, чего ты добилась! Говорил я тебе! Послушай женщину и…

Отец сохранял полнейший нейтралитет. Он не вмешивался в наши взаимоотношения. Никогда!

Но всё же… Но всё же эта история заканчивается счáстливо. Однажды позвонил кто-то другой, не менее важный - …есть решение выделить Вашей семье трёхкомнатную квартиру… в новом доме 135-ой серии на седьмом этаже…

 

Через два месяца мы праздновали новоселье. Высокое начальство, ведающее жилищным фондом, не позвали. Да они бы и не пришли!

А ещё через пару недель по новенькому коричневому линолеуму кухни забéгали жизнерадостные быстроногие тараканы. Точно такого же цвета как сам линолеум. В нашем старом доме их никогда не было…

Отопление стали отключать намного позже – года через полтора. Одновременно с горячей водой.