Алфавит (главы 4-6)

 

Г. Город спал. Я брела по нему, переступая через лужи, обходя выбоины. Брела по лабиринту улочек, поворачивая на перекрестках.

За эти месяцы он стал мне родным. Я знала все лазейки в город и из него, знала каждый тупик, знала каждый тайник, в котором можно спрятаться при необ¬ходимости.

Я брела по мосту, не останавливаясь, чтобы посмотреть на реку. Брела по главной улице, глядя на дома богатых торговцев.

Я знала каждый кабак, знала каждый публичный дом, знала каждое место, где любили устраивать засады стражники.

Я брела по стене, окружавшей город, старательно обходя посты. Брела вокруг стены, окружавшей дворец.

Я знала владельца каждого кабака, знала хозяина каждого публичного дома, знала каждого стукача, знала каждого наемника, знала каждого вора.

Я брела по бедняцким кварталам, обходя помои. Брела по богатым кварталам, с некоторой завистью глядя на роскошь.

Я знала каждого торговца, знала жену каждого торговца, знала каждую лю¬бовницу каждого торговца, знала каждого любовника жены каждого торговца.

Я брела по крышам города, перепрыгивая с одной на другую. Брела по ним, останавливаясь, чтобы рассмотреть сад и расположение входов.

Я знала каждого начальника стражи, знала каждого судью, знала каждого вельможу.

Зачем я брела по городу, если я и так знала его как свои пять пальцев? Зачем, проходя по улице, вспоминала всех знакомых, живущих на ней? Почему вышла на улицу, не опасаясь встретить стражников? Почему мне было так грустно?

Наверное, это и есть ностальгия. Помню, когда я первый раз попала в город, он показался мне богатым, большим и шумным. А потом я побывала в квар¬талах бедняков, научилась ходить короткими путями и выходила в город только по ночам. Я никогда не была сентиментальной, да и завтра у меня было много дел. А я брела по ночному городу то почти останавливаясь, то переходя на бег.

Что я искала? Кого я искала? Я искала ответ на вопрос, который не могла за¬дать. Я искала человека, которого не знала. Я искала частичку души, которую я отдала городу, позволив ему стать дорогим мне.

Мое сердце сжималось от горечи, взволнованно замирало, учащенно билось, когда я шла по кривым улочкам и широким про¬спектам города. Мне хотелось плакать, но слез не было, мне хотелось улыбаться, но губы оставались неподвижны, мне хотелось кричать, но звук застревал в горле. Я просто брела по городу.

Первые лучи солнца коснулись крыш. Стали слышаться приветствия про¬снувшихся соседей, пьяная ругань загулявших мужчин, возня и крики малышни. Торговцы спешили открыть свои лавки, богачи не спешили вставать.

А я брела по нему, переступая через лужи и обходя выбоины. Брела по лаби¬ринту улочек, поворачивая на перекрестках. Брела так же, как и ночью, а вокруг шумел просыпающийся город.

 

Д. Дракон лежал и смотрел на меня.

– Надо полагать, что с сокровищами ты меня отсюда не выпустишь, – сказала я.

Дракон мигнул, как бы соглашаясь со мной. Он был очень большой и очень красивый. Чешуя изумрудно-зеленого цвета, огромные крылья, сложенные по бо¬кам, и золотые глаза. Ну, в общем, такой же, как и все драконы. Он лежал и смот¬рел на меня, и закрывал своей филейной частью единственный выход из пещеры.

– Значит, будем прорываться с боем, – сказала я, вставая и беря сумку.

Но стоило мне сделать шаг к выходу, как дракон фыркнул. Да так, что подол моего плаща задымился.

– Черт, – я скинула плащ и затоптала пламя.

Дракон довольно оскалился, продемонстрировав мне все свои зубы, которых у него было в достаточном количестве.

– Значит, будем думать дальше, – сказала я, снова садясь.

Дракон мигнул, как бы соглашаясь.

 

Я заворачивала за угол, когда услышала знакомый голос:

– Привет.

– Здравствуй, Грик, – бросила я, не останавливаясь.

– Кажется, ты сегодня не в духе, – сказал он, зашагав рядом со мной.

– У меня было прекрасное настроение, пока не появился ты, – я ус¬корила шаг.

– У меня к тебе дело, – сказал он, не отставая. – Я как раз знаю место, где мы могли бы о нем поговорить.

Он взял меня за локоть и повернул направо. Там был кабак. Я даже не сопро¬тивлялась. Почему? Потому что это Грик.

Мы сели за дальний столик в левом углу. Грик знал, где я люблю сидеть. Ко¬гда принесли выпивку, он повторил:

– У меня к тебе дело.

– Грик, знаешь, когда я соглашаюсь на дело, предложенное тобой, то всегда попадаю в неприятности.

– И неужели тебе это не нравится? – усмехнулся он.

– В последнее время нет, – я отхлебнула вина.

– Кому ты врешь? – спросил он, глядя на меня.

Я чувствовала взгляд его прозрачных голубых глаз, но упорно смотрела в ку¬бок. Когда мне показалось, что он перестал смотреть на меня, я осмелилась под¬нять глаза. И поняла, что сделала ошибку. Он моментально поймал мой взгляд и вцепился в него. Мне показалось, что я растворяюсь в его глазах цвета льда, сама становлюсь их частью, каплей в океане замерзшей воды.

– Дело в том, что ты можешь врать самой себе, – сказал Грик, по-прежнему удерживая мой взгляд, – но мне ты соврать не сможешь. Я вижу тебя насквозь, я чувствую твою ложь.

В том, что он видит меня насквозь, я ничуть не сомневалась. Я изо всех сил пыталась вырваться, но не могла. Он опутал меня своим взглядом. Я напоминала себе муху в паутине, я только беспомощно трепыхалась не в силах выбраться и все больше запутывалась.

– Ладно, – вздохнула я. – Проще выслушать твое предложение, чем спорить о том, что мне нравится.

Он кивнул и отпустил меня, то есть мой взгляд. Только тут я заметила, что во время своих попыток освободиться, судорожно вцепилась в стол.

– И даже не думай сказать нет, как только я закончу, – заметил Грик.

Черт, именно это я и собиралась сделать. Не особо вслушиваться, что он го¬ворит, и отказаться сразу после его речи. Странный человек Грик опять прочитал мои мысли.

– Начинай. У меня все-таки есть еще дела.

– Как скажешь. На востоке, примерно в двух днях пути отсюда, есть горы. Их называют Золотыми, потому что…

– … Гномы веками собирали там золото и другие драгоценности, а потом ушли неизвестно куда и почему, – кивая, закончила я.

– Именно так. Хотя, насчет «неизвестно куда и почему» можно поспорить.

– И в чем же твое предложение?

– Как ты сама сказала, гномы собирали золото, нетрудно представить сколько его там, – ответил он, проводя рукой по своим иссиня-черным волосам.

– Надо полагать, горы, – усмехнулась я.

– Зря остришь.

– Почему-то я не сомневаюсь, что ты скажешь, что лично видел эти горы золо¬та и драгоценностей.

Грик кивнул.

– Тогда почему бы тебе самому и не сходить за ними? – поинтересовалась я.

– Ты знаешь, что я этим не интересуюсь.

– Ладно, – глубоко вздохнула я. – А как быть с теми неудачливыми искателя¬ми приключений, которых съел дракон?

– А ты хорошо изучила местные легенды.

– Легенды? Хороша легенда, которая питается человечиной, не оставляя даже костей, – возмущенно сказала я. – Наверное, все, кто не вернулись, тоже считали дракона легендой, пока не почувствовали всю прелесть переваривания у него в желудке.

– У тебя богатая фантазия, – заметил он. – И красивые глаза.

– Давай оставим в покое мои глаза, – вскипела я. – Зачем ты мне это расска¬зал? Хотя, я уже давно отказалась от попытки понять твои цели. Ты все время де¬лаешь заманчивые предложения, от которых трудно отказаться и которые кажутся такими легковыполнимыми. И чаще всего… нет, всегда, заканчиваются неприят¬ностями.

Я опустила голову и закрыла глаза руками. Картинка исчезла, и остался только шум кабака. Пьяные матросы хвалились своими подвигами, стражники травили байки, кто-то ругался. Вдруг через все это прорезался голос Грика:

– Еще никто не вернулся из Золотых гор целым и с сокровищами. Это пре¬красный повод проверить свои способности.

Я сидела, не шевелясь. Он ударил в мое самое слабое место – тщеславие. При¬чем, я знала, что Грик прекрасно знает, что я знаю. Абсолютно верный расчет, я никогда не упущу возможности сделать то, что еще никому не удавалось. Черт, ну, в кого я такая уродилась? Нет, чтобы сидеть и спокойно наслаждаться тем, что есть, я обязательно лезу туда, куда не надо. Я сидела, не шевелясь.

– Лайра, – позвал Грик тихо.

– Что ты хочешь за это дело? – спросила я.

– Чтобы ты вернулась…

 

Чтобы ты вернулась… Чем дольше я сидела и смотрела на тушу, загоражи¬вающую выход, тем более невозможным это казалось. Проще стать королевой, чем выбраться отсюда с сокровищами.

А ведь все так хорошо начиналось. Я без проблем добралась до Золотых гор, даже волков не встретила. Часа полтора поплутав по пещерам, нашла нужную. Это было не очень-то и трудно, свет, отраженный золотом, был хорошо виден в темно¬те. Я осторожно зашла в пещеру, оглядываясь в поисках дракона, которого не было. «Может быть, вышел в туалет?» - подумала я и оглядела пещеру еще раз. Мои глаза разбежались в разные стороны и очень далеко друг от друга. Горы зо¬лота: слитки, монеты, украшения, латы, оружие – все из чистейшего золота. Драгоценные камни: изумруды, бриллианты, сапфиры, рубины, алмазы – и это далеко не полный список.

Я взяла с собой средних размеров сумку, а не огромный мешок. С сумкой на¬много легче убегать от разъяренного дракона. С твердым решением брать только самое ценное, я принялась за работу. На то, чтобы найти и положить в сумку до¬бычу, ушло минут десять. И я до сих пор не понимаю, как эта огромная ящерица смогла абсолютно бесшумно проползти мимо меня и загородить выход за моей спиной.

У меня чуть сердце не остановилось, когда, развернувшись, я увидела перед собой гигантскую морду и два золотых глаза, которые уставились на меня. Я за¬мерла и простояла в одной позе минут пятнадцать. Дракон внимательно разгляды¬вал меня и не шевелился. Поняв, что он пока не собирается меня есть, я опустила сумку на землю, то есть на золото, и села сама. Ну, а дальше…

 

Мы уже два часа смотрели друг на друга. Иногда дракон зевал, и я непроиз¬вольно вздрагивала, иногда зевала я, и дракону было все равно. Если я не делала никаких движений в сторону выхода, дракоша вел себя вполне миролюбиво. Один раз я попробовала уйти без сумки, он внимательно смотрел на меня, но не тронул. Я сделала вывод, что без драгоценностей я могу спокойно выйти, но не стоит рис¬ковать и пытаться обойти дракона с ними.

– Значит, с золотом ты меня отсюда не выпустишь? – на всякий случай спро¬сила я.

Дракон мигнул.

– Может, ты меня понимаешь, ящерка?

Дракон фыркнул, опалив мне сапоги, и мигнул своими золотыми глазами.

– Ладно, ладно, не хочешь быть ящеркой, будешь Пушистиком, – поспешно сказала я, поднимая руки.

Дракон довольно зажмурился.

Через полчаса мне захотелось кушать. С собой у меня был только кусок хлеба и немного сыра. Стоило мне достать сыр, как дракон тут же подполз ближе.

– Что? – спросила я. – Сыра захотелось?

Пушистик мигнул.

– Никогда бы не подумала, что драконы едят сыр, – пробормотала я и, – давай меняться – я дам тебе сыр, а ты выпустишь меня отсюда вместе с моей небольшой сумочкой.

Дракон фыркнул, чуть опалив мне волосы, и обиженно отполз обратно.

– Ну, нет, так нет, – пожала я плечами, – мое дело предложить. И вообще дра¬коны должны сами добывать себе еду, а не объедать свой потенциальный обед.

Пушистик опять фыркнул и махнул хвостом, задев стену. Что-то загрохотало, и у меня за спиной сверху упала пара камней приличного размера. Я задрала голо¬ву и только тут заметила, что в потолке пещеры есть отверстие. Свод сужался и уходил вверх, образовывая своеобразную трубу, которая заканчивалась выходом наружу. А я-то все думала, почему в пещере так светло.

Хотя, сейчас тут было не так уж и светло, снаружи наступил вечер.

Дракон лежал, прикрыв глаза. Я подошла к нему с куском сыра.

– На, – сказала я, протягивая ему сыр.

Эта ящерица демонстративно повернула голову в другую сторону. Хам.

– Не обижайся, Пушистик. Мне же тоже кушать хочется, я прак¬тически от сердца этот кусок отрываю.

Дракон открыл один глаз, посмотрел на меня и, быстро открыв пасть, слизнул сыр с ладони. Вся моя рука оказалась испачканной в драконьих слюнях, которые пахли не особо аппетитно.

– Тебе бы зубы почистить, дружок, – сказала я, пытаясь плащом вытереть руку.

Это мне частично удалось, и я пошла продолжать свою трапезу, стараясь вдыхать не глубоко. Жаль, что запах нельзя стереть так же просто, как и слюни. Когда я поела, то решила внимательно осмотреться. Особого результата это не дало, как и в прошлые раз пять. Выходов из пещеры было два: один через отверстие в потолке, другой тот, что загораживал Пушистик. Небогатый выбор.

От нечего делать я решила перебрать те сокровища, которые лежали у меня в сумке. Там была пара великолепных кинжалов из белого золота, покрытых изуми¬тельной гравировкой, ожерелье из рубинов, корона, украшенная сапфирами, куча колец, три браслета с изумрудами, небольшая шкатулка с бриллиантами и множе¬ство золотых монет. По сравнению с тем, что обычно пытаются унести из таких пещер, я практически ничего не взяла.

Я подняла глаза и обнаружила, что дракон подполз почти вплотную и внима¬тельно смотрит на меня.

– Ну, что?. Неужели так трудно выпустить меня отсю¬да с этим? Здесь же еще уйма этого золота, весь пол им завален, его тут горы. А я хочу взять себе лишь ничтожную частичку, чтобы хоть немного пожить в роскоши. Разве это плохо?

Дракон покачал головой.

– Значит, я могу идти?

Дракоша опять покачал головой.

– Черт, какой упрямый, – вздохнула я и начала собирать сокровища. – На нет и суда нет, сама выйду.

Я надела сумку через плечо и подошла к стене пещеры. Если я не могу выйти нормально, то полезу через верх. Скорее всего, я вылезу где-нибудь высоко в го¬рах, но зато буду снаружи, а не в этой конуре.

Пушистик внимательно наблюдал за мной.

Я мысленно собралась и полезла. Цепляясь за выступы, пытаясь найти тре¬щины, я поднялась на метр и упала. Дракон хмыкнул. Я встала и полезла опять. На этот раз я покорила высоту в полтора метра и снова сорвалась. Дракон хмыкнул. После одиннадцатой попытки я поняла, что падать на золото не самое приятное занятие и что выше трех метров мне не забраться.

– Ладно, пойду напьюсь с горя, – сказала я Пушистику. – Я тут где-то видела пару бутылок вина, буду надеяться, что оно не выдохлось.

Вино было что надо. По вкусу казалось, что выдержка у него лет сто. Я допи¬вала первую бутылку, когда дракон внезапно чихнул, выпустив поток огня. Хоро¬шо, что не в мою сторону, а то я бы красиво осыпалась пеплом на пол, усыпанный золотом.

– Будьте здоровы, – сказала я, продолжив пить.

В расход пошла вторая бутылка, когда мне захотелось с кем-нибудь погово¬рить. Собеседник у меня был всего один, хотя и не особо разговорчивый, но это было к лучшему.

– Может, хочешь выпить? – спросила я дракона, протягивая бутылку.

Пушистик отрицательно покачал головой.

– Ну, и правильно. Алкоголь губит людей. А ты еще так молод. Сколько тебе лет? Сотни три?

Дракон просто смотрел на меня.

– Кстати, можно спросить? – продолжила я, не дождавшись ответа. – А у тебя подружка есть?

Во взгляде Пушистика отразилось непонимание.

– Ну, в смысле, вы же размножаетесь, так?

Дракон кивнул.

– Ну, вы же не сами по себе, в одиночестве, размножаетесь? Вам нужна самка для этого дела?

Пушистик кивнул.

– Вот я и спрашиваю, есть ли у тебя самка?

Дракон покачал головой.

– Жаль. У меня тоже нет.

Удивленный взгляд дракоши остановился на мне.

– То есть не самки, – поправилась я, – а самца, в смысле парня. Черт, я даже сомневаюсь, что кто-нибудь в городе заметит, что я пропала. Разве только Грик и Шутник, и пара стражников, которых я постоянно доставала, и штук пять воров, которым я не давала нормально работать, и несколько вельмож, которых я час¬тенько обворовываю, и пара-тройка шлюх, которым я плачу за информацию, вы¬тащенную из особо разговорчивых клиентов.

Дракон смотрел на меня, не мигая.

– Знаешь, Пушистик, ты мне напоминаешь умную собаку. Вот смотришь, все понимаешь, а сказать ничего не можешь. Жалко. Мы бы с тобой поговорили о жизни, а так тебе придется слушать меня. Вот.

Я усмехнулась, дракон хмыкнул.

– Черт, – пробормотала я. – Грик опять заманил меня в хорошо расставлен¬ную ловушку. Разогрел мое самолюбие и закинул наживку. А я попалась, уже в который раз. Ведь я же могла отказаться, просто сказать это корот¬кое слово «нет», которое очень трудно произнести, когда задето тщеславие. Все вы мужчины такие, пользуетесь нами без зазрения совести. Вам что-то надо, но вместо того, чтобы делать это самим, вы заставляете нас, женщин, делать все за вас. Вот ты мог бы, как джентльмен, пожалеть меня и отпустить с сокровищами.

Дракон, возмущенно фыркнув, прервал мой монолог и пополз обратно к вы¬ходу.

– Надо же, мы обиделись, – хмыкнула я – Что, правда глаза режет? А ладно, обижайся, не обижайся, мне все равно.

Я одним глотком допила бутылку. Отличное вино, но и его должно быть в меру, как сейчас.

Я уже завернулась в плащ, легла и собралась засыпать, когда вдруг заметила что-то странное. Я пару секунд разглядывала пол метрах в трех от себя и, наконец, поняла. Среди золота лежала шкатулка из дерева. Я доползла до нее и открыла. В ней лежало серебряное кольцо в виде дракона, схватившего себя за хвост. Дракон был сделан просто изумительно, даже мельчайшие детали были видны, и он был совсем как Пушистик, который обиженно сопел у выхода. Не долго думая, я наде¬ла кольцо на большой палец правой руки. Оно подошло идеально. Но на секунду мне показалось, что дракончик засопел, удобнее устраиваясь на моем пальце, и, сладко зевнув, закрыл глаза. Я моргнула. Ничего необычного, всего лишь сереб¬ряное кольцо в виде спящего дракона, свернувшегося вокруг пальца. Пожав пле¬чами, я легла и моментально заснула.

Я услышала какой-то неразборчивый шепот, как будто шелестела листва, и вдруг отчетливо произнесли одно слово: «Лайра…» Я проснулась и поняла, что рядом лежит что-то большое и теплое, и сопит. Этим чем-то был Пушистик. Ви¬димо, пока я спала, он перестал обижаться и, подползя, уснул рядом. Я непроиз¬вольно улыбнулась.

Снаружи был день. Я пришла к такому выводу, потому что лившийся из от¬верстия в потолке свет освещал всю пещеру, заставляя зажмуриваться от сияния золота. Я встала и начала разминать затекшие мышцы. Да уж, золото – не самая удобная постель.

Пушистик зашевелился и приоткрыл один глаз. Он сиял так же, как и золото, лежавшее вокруг. Чешуя была ярко-зеленая, как настоящий изумруд. Дракон был красив неземной опасной красотой. Он зевнул, продемонстрировав все свои зубы. Только теперь я обратила внимание на то, что, несмотря на габариты, все движе¬ния Пушистика были плавными и изящными.

Он смотрел на меня, а я на него. Взяв свою сумку, я вытряхнула все ее содер¬жимое на пол.

– Все, там ничего нет, – сказала я и продемонстрировала дракону пустую сумку. – Я решила, что сидя и глядя друг на друга, мы ничего не добьемся. Я ухожу, и каждый из нас остается с тем, что имел с самого начала: ты все такой же богатый и зажравшийся, а я – бедная и благородная.

Дракон оскалился в улыбке.

– Было приятно с тобой познакомиться и провести время, – добавила я. – На¬деюсь, тебе тоже.

Дракон кивнул и грустно посмотрел на меня. Я подошла и погладила его по носу, он довольно зажмурился и заурчал.

– Не скучай, Пушистик, заходи в гости.

Я поцеловала его в центр носа и пошла к выходу. Дракон меня не тронул. Че¬рез два часа, пройдя по переходам и свернув во все возможные тупики, я выбра¬лась на воздух.

Вдохнув полной грудью и улыбнувшись сиявшему над головой солнцу, я на¬чала свой путь обратно. А на большом пальце правой руки у меня поблескивало серебряное кольцо, выглядевшее, как расправивший крылья дракон.

 

Е. Ехидство скользило в голосе, произнесшем:

– Вставай, девочка. Хватит спать. Или у тебя голова болит?

В точку. Голова у меня болела жутко. Я попробовала подняться, но ничего не получилось. Было ощущение жуткого похмелья, даже привкус во рту был такой же, хотя я вчера ни¬чего не пила. Я перевернулась на правый бок и посмотрела на говорившего. Это был мужчина лет тридцати, сидевший на корточках напротив меня. Русые волосы, серые глаза, высокие скулы, прямой нос, почти правильные черты лица – доволь¬но симпатичный, но я бы не закрутила с ним бурный роман. Слишком самоуве¬ренный, слишком ироничный, слишком опасный… Так мне показалось на первый взгляд. Одет он был в светло-голубую рубашку и черные штаны, через руку был перекинут черный плащ.

 

Его черный плащ был незаметен в темноте… Я остановилась на перекрестке на пару секунд, выбирая направление, когда чья-то ладонь опустилась мне на плечо. Я резко обернулась, сбрасывая ее.

– Спокойно, Фокс. Это всего лишь я, – сказал выступивший из темноты чело¬век.

– Пожалуй, в следующий раз я сломаю тебе руку, Грик, – ответила я, немного расслабившись.

Грик улыбнулся и внимательно посмотрел на меня. Его светло-голубые глаза были такими же холодными, как и раньше. Два осколка льда на бледном лице. Губы сложены в улыбку, на щеках появились небольшие ямочки, а глаза холод¬ные, как… Он отвел взгляд.

– Как дела? – спросил Грик.

– Ты поджидал меня, чтобы поинтересоваться моими делами? Расскажешь это кому-нибудь другому.

– Неужели, я не могу просто узнать как твоя жизнь? – притворно оскорбился Грик.

– В случае с тобой, милый, слово «просто» нельзя применять. У тебя ничего не бывает просто, с тобой ничего никогда не бывает просто. Так что же ты хотел?

– Поинтересоваться как твои дела, – повторил Грик.

Хм, ладно поиграем, если тебе так хочется.

– Нормально, на работу иду.

– Что-то интересное?

– Я не рассказываю всем подряд свои тайны, – ухмыльнулась я. – Ты не хуже меня знаешь, что и у стен есть уши.

– С таким подходом ты долго проживешь… – заметил Грик.

– Очень на это надеюсь.

– Если только тебя не схватят во время работы, – закончил он.

– Весьма оптимистично, – хмыкнула я.

Пару секунд Грик молчал, потом достал из кармана фляжку, открутил колпа¬чок и:

– Ты плавала когда-нибудь на корабле?

– Нет. И не собираюсь. Мне вполне нравится ощущение твер¬дой земли под ногами.

– Ясно, – Грик отхлебнул из фляжки.

– И, скорее всего, я подозреваю, что у меня морская болезнь, – продолжила я, – меня будет все время тошнить. И у меня аллергия на соль, и я не выношу запах моря, да и плаваю я плохо…

– Хочешь? – Грик протянул мне фляжку.

Я машинально взяла ее и отхлебнула. Там было что-то очень холодное и по вкусу напоминавшее вишневый сок.

– Так вот, – сказала я, возвращая ему фляжку. – На чем я остановилась? А, да, я плохо плаваю, и не переношу сухой паек, и…

И я поняла, что не могу сказать ни слова. Язык не двигался, Гриков перед гла¬зами стало трое, ноги начали подгибаться.

– Что это? – еле как выговорила я, падая на землю.

– Шанс испытать новые ощущения, – ответили склонившиеся надо мной Грики.

 

– Хороший у тебя друг, девочка, – саркастически заметил сероглазый незна¬комец.

– Эта сволочь мне не друг, – просипела я.

– Голос у тебя не ахти, – покачал головой он. – Воды?

Мужчина протянул мне стакан. Я с большим трудом подняла руку и взяла его. Внимательно оглядела и даже понюхала жидкость, наполнявшую кружку. Убе¬дившись, что это действительно вода, начала пить.

– И никогда им не был, – закончила я, отдавая стакан.

Незнакомец криво улыбнулся.

– Как тебя зовут?

– Клэт, – ответила я первое, что пришло на ум. – А тебя?

– Капитан.

– Капитан? – переспросила я, ожидая продолжения.

– Да. Просто Капитан. Для тебя.

– Отлично. И где же я?

– На корабле.

Так вот почему мне так не по себе! Видно, я не соврала, сказав Грику, что страдаю морской болезнью. Хотя, я пока не сильно страдала.

– И что же я на нем делаю? – спросила я и, подумав, добавила. – И куда мы плывем?

– Ну, на данный момент ты лежишь, а направляемся мы в…

– Капитан! – раздался крик.

– Что? – крикнул в ответ сероглазый, вставая с корточек.

– Не могли бы вы подняться на палубу? – спросил вбежавший парнишка лет тринадцати. – У нас небольшие проблемы.

– Уже иду, – ответил Капитан и вышел вслед за мальчишкой, закрыв дверь ка¬меры.

Камеры… Камеры?! Я резко вскочила и, оглядевшись, поняла, что не ошиб¬лась. Я действительно была в камере, где находилась только кровать. Хотя этот кусок деревяшки с большой, очень большой, натяжкой можно было назвать крова¬тью. Черт, куда же меня занесло? В какую очередную авантюру я попала? Нет, не так. В какую очередную авантюру помог мне попасть Грик? Вот встретимся мы как-нибудь в пустынном переулке, дружок, уж я-то отыграюсь. Будь уверен.

Вдруг стены камеры закружились у меня перед глазами. С тихим стоном я села на кровать. Я все еще не готова к таким активным действиям, как резкие под¬скоки. Или, может быть, это и есть морская болезнь? Надеюсь, хоть тошнить меня не будет.

Интересно все-таки, что это за корабль, где гостей держат в камерах? Может, это… О нет, только не это… Только не работорговцы, только не работорговцы, только не работорговцы, только не…

 

– Да, работорговцы, девочка, – кивнул Капитан.

Мы сидели у него в каюте. На столе стояла нормальная еда вместо сухого пайка, которого я так опасалась. Мы не спеша ели, и я уточняла некоторые детали нашего утреннего разговора и своего положения.

– Значит, Грик продал меня работорговцам?

Капитан утвердительно кивнул. Я залпом осушила бокал вина. Он с легкой улыбкой наполнил его снова и:

– Я же сказал, что друг у тебя хороший, Клэт.

– А я сказала, что думаю по этому поводу. За сколько?

– Пять слитков золота, – ответил Капитан, следя за моей реакцией.

– Не дорого, – хмыкнула я.

– Обычно мы не даем больше трех, – заметил Капитан.

– В таком случае, он обвел вас вокруг пальца, – ответила я и принялась за еду.

Сероглазый усмехнулся и последовал моему примеру. Некоторое время мы ели молча, потом он сказал:

– Я думаю, это того стоило, – и, встретив мой вопросительный взгляд, про¬должил, – за тебя дадут раз в шесть-семь больше.

– Да ну, – саркастически произнесла я.

– Ну да, – в тон мне ответил Капитан. – Не часто встретишь воровку, которая умеет обращаться с ножом и вилкой. Такую рабыню не стыдно будет гостям пока¬зать.

– О, надо же, комплимент, – усмехнулась я. – А вот насчет «не стыдно» ты не прав, скорее страшно будет такую рабыню, как я, показывать своим друзьям. Вдруг скажу что-нибудь не то, а я это обязательно сделаю, и опозорю своего «гос¬подина».

Капитан рассмеялся.

– Это точно. За то недолгое время, что мы общаемся, я успел заметить и оце¬нить твою манеру разговора.

– Ой, пожалуйста, только не надо выдавать сейчас еще один комплимент, – попросила я и опять начала есть.

Я старалась вести себя прилично и есть понемногу, но голод был просто звер¬ским. Как будто не ела лет сто. Возникал вопрос: это из-за той дряни, которой на¬поил меня Грик, или из-за свежего морского воздуха, которого я, правда, еще не нюхала, но который, по идее, должен был быть? Ответа на этот вопрос не возни¬кало.

– Капитан, – в дверь просунулась голова парня, который прервал наш утрен¬ний разговор.

– Да.

– Не могли бы вы подняться на палубу? У нас небольшие проблемы, – ответи¬ла я вместо парнишки.

– А у тебя хорошая память, – усмехнулся Капитан, повернувшись ко мне.

– А у тебя хорошая задница, – сказала я, глядя на него.

На секунду в его серых глазах мелькнуло удивление, а потом он расплылся в довольной улыбке.

– Иду, – бросил он парню, который тут же скрылся.

Капитан встал и подошел ко мне.

– Весьма польщен, – сказал он, продолжая улыбаться.

– В таком случае можно я выйду с тобой на палубу?

Его очаровательная улыбка на мгновение померкла, а потом вспыхнула снова:

– Я не в силах отказать тебе, Клэт.

Он направился к выходу, я за ним. Мы поднялись на палубу, и вот так я пер¬вый раз увидела море.

Конечно же, я видела его раньше. Хотя не совсем море, а гавань, заполненную кораблями, где сложно разглядеть хоть небольшой кусочек воды. А сейчас… Я стояла на носу корабля и смотрела на горизонт, которого не было видно, потому что лазурь неба почти сливалась с голубизной волн. Неожиданно. Всю жизнь я думала, что в море нет ничего особенного, что это просто огромное озеро, берегов которого не видно, а на самом деле… Это было что-то необыкновенное, что нельзя передать словами, потому что их не хватит, чтобы описать все мои чувства.

Море было спокойно, день был солнечным. Я стояла и заворожено смотрела на покачивание волн. Почему-то мне вспомнилось чье-то нежное прикосновение к моим волосам. И невинный поцелуй детей, который я видела однажды посреди ба¬зарной площади. И неровный полет бабочки над весенними цветами. И тихий ше¬лест падающих осенних листьев. И…

– Красиво, – сказал Капитан, и его рука мягко обхватила мою талию.

– Ага.

Я даже не слышала, как он подошел, хотя должна была.

– Я первый раз его вижу, – зачем-то сказала я.

- Повезло тебе, – грустно улыбнулся Капитан. – Хотел бы я тоже увидеть море в первый раз и опять почувствовать все то, что чувствовал тогда.

Я молчала.

– Я стоял и смотрел, – продолжил он. – И было ощущение нежного прикосно¬вения, первого детского поцелуя, неровного полета бабочки и тихого шелеста…

В этот момент его позвали, и он отошел.

– И тихого шелеста падающих осенних листьев, – закончила я фразу Капитана.

 

Не знаю, сколько я смотрела на море. Я пыталась от¬вести взгляд от волн, но не могла. Я думала не о том, о чем надо. Надо было придумать, как выбраться с корабля, надо, надо… Я откинула посторонние мысли и принялась за дело.

Сначала я огляделась. Я не особо разбираюсь, то есть совсем не разбираюсь что и где у кораблей. Какие-то мачты, реи, тросы и много матросов, которые очень заинтересованно смотрели на меня. Наверное, они не часто видели, чтобы товар, который везут на продажу, прогуливался по палубе… Или давно не видели деву¬шек. Неважно.

Я остановила пробегавшего мимо парня.

– Как называется корабль? – спросила я, узнав в нем того, кто уже дважды прерывал наш с Капитаном разговор.

– «Альбатрос», – сказал он и прибавил с некоторой гордостью, – я здесь юнга.

– Мои поздравления. Я не очень хорошо разбираюсь в ко¬раблях, не мог бы ты объяснить вкратце, что тут к чему.

Просияв, парень начал увлеченно рассказывать. Из его длинной речи я поняла только такие слова, как «мачта», «рея», «руль», «каюта», «трюм» и «шлюпки». Последнее особенно меня заинтересовало.

– И где же здесь шлюпки? – хлопая глазками, спросила я.

– А зачем тебе? – насторожился он.

– Всякое бывает, – ответила я, обняв юнгу за плечи. – Вдруг ночью начнется шторм, корабль даст течь, все побегут к шлюпкам и спасутся, а я, не зная, где шлюпки, останусь на борту и…

Парень на секунду задумался и произнес:

– Они по правому борту.

Юнга был совсем молодой, обыкновенный мальчик, который только-только начал взрослеть. Внезапно я спросила:

– Сколько тебе лет, парень?

– Тринадцать, – ответил он, немного выпятив грудь.

– Зачем ты работаешь у работорговцев?

– Чтобы каждый день видеть это, – ответил юнга, обводя рукой море.

Улыбка сияла на его лице, и глаза светились счастьем.

– Капитан взял меня юнгой сразу же, хотя я ничего не умел, – добавил парень и побежал дальше.

Я отыскала глазами Капитана. Он стоял у руля и что-то говорил паре матро¬сов. Значит, ты, сероглазый, сразу же взял этого мальчика юнгой? Почему? Решил помочь ему осуществить мечту? Выходит ты не такой циничный, каким кажешься.

Капитан стоял прямо, своей внешностью выделяясь на фоне остальных. Вы¬сокий, статный, симпатичный, если его приодеть, то нельзя будет отличить от вельможи. И, как я уже заметила, задница у него была что надо. В Капитане даже скользило какое-то благородство, или я смотрела на него другими глазами после того, что сказал юнга. Но, не смотря на это, было в нем что-то опасное, что-то, что вызывало настороженность. Капитан почувствовал взгляд и, обернувшись в мою сторону, улыбнулся. Красивая улыбка.

Кстати, название «Альбатрос» заставило что-то шевельнуться в памяти. И его связь с работорговцами. Но как я не напрягалась, вспомнить не могла.

Капитан передал руль матросу и подошел ко мне.

– Может, спустимся в каюту? – предложил он. – Свежает, а я не хочу, чтобы ты простудилась.

– Ну, еще бы, – хмыкнула я. – За больной «товар» поди дают меньше?

– В точку, – ответил Капитан без тени улыбки.

Я решила не спорить. Тем более уже начало темнеть и действительно становилось прохлад¬но. Мы вернулись в каюту. Капитан весьма галантно предложил мне бокал вина. Я, естественно, не отказалась.

– Зачем ты занимаешься работорговлей? – спросила я, когда он сел напротив.

– Чтобы заработать, – ответил сероглазый, подумав.

Я скептически посмотрела на него:

– Есть много других способов.

– Например, твой, – ухмыльнулся он.

Ответить мне было нечего. Наверное, первый раз в жизни. И тут я вспомнила, что я слышала об «Альбатросе».

– Неплохой ответ, Сольт, – улыбнулась я.

– Молодец, Фокс, – улыбнулся капитан в ответ.

Вот на это я точно ничего не могла сказать. Поэтому молчала.

– Откуда ты узнала? – задал Сольт вопрос, который мучил нас обоих.

– Юнга сказал мне название корабля, и я вспомнила рассказы одной девушки легкого поведения о красивом и статном капитане судна «Альбатрос».

– Черт, в следующий раз никогда больше не назову в порыве страсти свое имя шлюхе.

Мы молча допили вино, и Сольт опять наполнил бокалы. Видя, что сам он и не думает рассказывать, я произнесла:

– Теперь твоя очередь.

– Посмотри на себя: невысокая, кареглазая, темноволосая, довольно привлека¬тельная, саркастичная, скептичная и немного ироничная – ты полностью подхо¬дишь под описание некой воровки, о которой я весьма наслышан.

– Что-то я не припомню за собой привычки называть кому ни попадя свое имя, – заметила я и добавила. – Даже в порыве страсти.

Сольт улыбнулся. Мы еще немного поболтали о всякой чепухе. Потом капи¬тан позвал юнгу, чтобы тот проводил меня в занимаемую мной «роскошную каюту».

Мы прошли половину пути, когда я остановилась и повернулась к парнишке.

– Извини, – сказала я и пару раз ударила его головой о стену.

Потом я побежала. Но недалеко. Дальше бежать мне не дала компания матро¬сов, загородивших выход на палубу. Они схватили меня, и, несмотря на все мое сопротивление, все-таки затащили в камеру и заперли. При этом я пронзи¬тельно кричала, надеясь, что у них еще час в ушах звенеть будет.

Я легла на кровать и прикрыла глаза, расслабилась и слегка улыбнулась. Ко¬нечно же, я не собиралась убегать. Моей целью был ключ от камеры, который я и стащила у юнги. Его пропажу не заметили, потому что парнишка был без созна¬ния, а дверь камеры закрывалась сама. И она была открыта, когда меня туда запи¬хивали. Побег был отвлечением внимания. Теперь вся команда уверена, что я больше не попробую его совершить, по крайней мере, сегодня. Но именно это я и собиралась сделать. До намеченного мной времени было еще далеко, и я заснула.

 

Я проснулась. По моим внутренним часам было часа два - полтретьего ночи. Я тихонько поднялась и открыла дверь камеры. Осторожно крадясь и замирая при малейшем шорохе, я вышла на палубу. Откуда-то доносился негромкий разговор. Стараясь ничего не задеть и старательно прячась, я дошла до шлюпок. Я начала отвязывать одну из них. Я, конечно, сомневалась, что смогу доплыть до берега, но лучше болтаться в море, чем стать чьей-то рабыней.

– Далеко собралась, девочка? – спросил голос за спиной, и в каждом слове скользило ехидство.