Он бежал с горы под названием Синюха. Внизу неширок, но земля на много метров от него была влажной. Вода хлюпала под ногами, сочилась сквозь траву, питала влагой все живое. Тропа подъема в ширину - метра два. Лежащие старые деревья говорили о том, что весной здесь проходила снежная лавина. Внизу подъем некрутой. Так идешь довольно долго. По мере приближения к вершине лес становится гуще, темнее, тропа уже. Она остается мокрой до самого родника. Деревья лежат даже поперек, их трудно обходить, приходится перелазить. Когда подъем становится круче, идти тяжелее. Мое сердце бьется так, что, кажется, может выскочить. Оно у меня больное. Дышать трудно, держаться на ногах тоже. Иногда опускаюсь на четвереньки... Но это не спасает. Все. Сил нет. Легла на мокрую землю, не боюсь простыть. Я думаю о смерти. Самые тяжелые мысли проносятся в одно мгновенье. Зачем жила? Ни любви, ни счастья, ни денег. Хоть что-то одно должно же быть! Откуда-то приходит моя дочь, наверное, с вершины. -Смотри, я принесла тебе кислицы, - у нее в руках огромный лист лопуха, на нем горстка красных ягод. Кислица невероятных размеров. -Выпей воды из родника – тебе станет легче. -Не могу. -Выпей, съешь ягоду. Я для тебя специально собирала. Через силу это делаю, тошнит. Опять падаю на землю. Вдруг происходит чудо – мне становится легче. Это вода источника так на меня действует. Дочь радуется со мной. Последние десять метров до родника самые тяжелые. Но идти можно. Шум воды, радостный шелест листьев, птицы поют. Что-то зовет тебя, не дойти уже невозможно. Иду медленно, каждый шаг – за сто. Шатаюсь. И вдруг яркий свет. Он режет глаза. Он заставляет выпрямиться. Дошла! Родник. Я опускаю руки в его прохладу. Я омываю свое лицо. Я пью чистую воду. Я попадаю в мир счастья. Господи, хорошо-то как! Тысячи детских ручонок протянулись ко мне, они вытирают пот с лица, перебирают пряди волос, гладят меня по голове. Среди них руки моей маленькой дочери – теперь она выросла, и у нее уже другие руки. Её руки были особенно нежны и ласковы. Я запомнила их на всю жизнь. -Мама, ты дошла, ты с нами. -Я люблю тебя, мама, - а чьи-то голоса вторили: «И мы, и мы!» -Я тоже, родная. Родные мои! Голоса птиц слились в хоре. Но у них здесь еще и оркестр. Ручеек аккомпанирует. Они исполняют «Оду радости» Бетховена. Интересно, кто списал и у кого? Природа и композитор без претензий друг к другу. Одна маленькая птичка села рядом, щебечет: -Мне так хорошо, что ты с нами. Я тебя люблю. -Я тоже. Быстрая белка прискакала к источнику. Она пьет со мной воду. -Ты не боишься меня? -Нет, здесь никто никого не боится. Здесь покой. Я люблю тебя. -Я тоже. Подходит мой сын. Он стал вдруг очень маленьким. Просит: -Мама, дай мне что-нибудь поесть. Я протягиваю ему кусок свежего хлеба. Он ест, пьет из источника, ложится головой мне на колени. -Мне хорошо, кусочек хлеба, что ты мне дала, был вкусным, сладким, мягким. Я люблю тебя, мама. Можно я засну у тебя на коленях? – засыпает, не дождавшись моего разрешения. Я тоже засыпаю. -Они спят, не будите их. Тише шелестите ветвями, пожалуйста. Поверните к ним солнышко, пусть погреются. И не забудьте укрыть их его лучами, да и впустите, пожалуйста, свежий ветерок, пусть тихонечко порезвится. Но только самую малость. А мы убавим звучание оркестра. Немножко же можно? -Можно, - отвечает кто-то. Какой он, сон на вершине горы, у родника? Он голубой, розовый, серебряный с сиреневыми переливами. Под головой – облако, вместо одеяла тоже теплое облако. Почему теплое? Потому что через него проходят солнечные лучики. Я встаю и поднимаюсь выше к облакам. Я парю в небе. Теперь облака оказались внизу, вдалеке видно озеро, а кругом горы – синие, красные, белые. А я поднимаюсь еще выше. Навстречу мне любимый протягивает руки, он уже там. Мы беремся за руки и вместе несемся куда-то еще выше. Я, наверное, плачу. Это я от радости. Он пьет мои слезы. Мы кричим: -Здравствуйте, горы! Нам отвечают: -Здравствуйте! -Здравствуй, небо! -Здравствуйте! -Здравствуй, солнце! Мы начинаем петь песню. Какую-то свою, высотную, победную, песню счастья. Я победила себя! |