«Ох, и чудное же это явление – фанатизм», - думала Светлана и одновременно почему-то довольно улыбалась. Еще бы, как же тут не улыбаться, давно за сорок, а надо же, оказывается, не одних только подростков поражает это чувство. Не думала-не гадала, а и сама туда же – стала фанаткой. На концерт любимой певицы примчалась из родного города в Киев, да еще и взрослую дочь увлекла за собою. И плевать на то, что на работе ответственный период, тем быстрее раскидывала дела. Такого ускорения раньше что-то не наблюдалось. Когда стояла перед начальством с заявлением на отгулы, то на все вопросы директора утвердительно кивала головой: - Сделано, и это сделано, и это. Да, в порядке, кругом все в порядке. Заявление только подписывайте, и видала я вас… Мне не до вашей тут кутерьмы, я – на поезд, а там… Киев! И долгожданный концерт! А значит, другая жизнь. Настроена была решительно, в папке лежало другое заявление – на увольнение, в случае, если не подпишут первое. Иногда мысль возвращалась к реальности, что же это происходит, может, первый шаг к сумасшествию? Но руководство отнеслось доброжелательно, заявление было подписано и … впереди два дня вольной жизни! Добираясь ночным поездом, на рассвете была в Киеве. Ноябрьское раннее утро оказалось доброжелательным и улыбчивым. Все складывалось как нельзя лучше. Мобильный телефон был отключен, и теперь Светлану совсем не волновали ни рабочие дела, ни домашний быт. Это у них там кутерьма, рутина, а у нее полет – полет души, хоть и недолгий, но все же… Первая встреча с Киевом: вольная, свободная, неофициальная. Это как первая любовь. И за спиной выросли крылья! И понесли на Андреевский спуск, к храму Андрея Первозванного, к берегам Днепра, к Софиевскому собору, к Киево-Печерской лавре! Крылья, конечно же, крылья носили ее по всему Киеву! Без них разве физически выдержал бы человек столько перемещений по переполненному городу? И ноябрь оказался необычайно теплым и приветливым, и слышалось ангельское пение в храмах и строгое наставление монахов в Киево-Печерской лавре, и чувствовался дух свободы на киевских улицах, и ощущение счастья и радости вскружило отчаянную голову. Светлана давным- давно сорвала с головы шапку и с шеи шарф, расстегнула куртку и вдыхала свежий, влажный киевский воздух, приветливо улыбаясь всем и всему. Наконец-то, после ежедневной напряженной работы и однообразного быта ощутила блаженство, легкость, парив над Киевом. Вот и вечер, долгожданный волшебный концерт, который превзошел все ожидания. Энергетика зала и артистки была сумасшедшей. Обилие цветов в зале заставило забыть, что на улице ноябрь. Весна, и только весна благоухала вокруг! Светлана пробралась со своим букетом через толпы таких же сумасшедших. Те несколько слов, которыми она обменялась со своим кумиром, легкое прикосновение ее руки долго будут вспоминаться и согревать сердце. Пролетел чудесный вечер как один миг, и вот Светлана вместе с дочерью в приподнятом настроении идут, вернее, пробираются через толпы людей по киевскому вокзалу. Администратором привокзальной гостиницы было назначено время после концерта на поселение, осталось совсем немного метров и, вот он – теплый уютный номер! Светлана уже мечтала о горячем душе, ужине и спокойном сне. Славный денек выдался, и улыбка все не сходила с лица. Тысячи мельтешащих людей на вокзале хоть и были похожи на муравьев, но муравьев каких-то необыкновенно милых, чудесных и забавных. Поэтому, хоть и приходилось постоянно на кого-то наталкиваться, но это совсем не раздражало, а скорее втягивало в какую-то захватывающую игру. Очередной пассажир, столкнувшийся с нею, заставил Светлану быстро заморгать глазами и убрать с лица дурацкую довольную улыбку. Перед нею стоял старый цыган – нищий и оборванный. Смуглое лицо избороздили морщины, седые кудлатые волосы напоминали о бывшей черной, как смоль, шевелюре. Вот только по-прежнему черные, горящие глаза выдавали когда-то здоровую цыганскую породу. Цыган был стар, в обшарпанной одежде, одна нога была покалечена, и он подволакивал ее за здоровой. Для надежности опирался на палку, которая выполняла роль костыля. Он стоял перед Светланой и, на удивление ей, держал в руке настоящий билет. Цыган спрашивал Светлану, не знает ли она, где останавливается его поезд и как к нему пройти. Кто был на киевском вокзале, тот хорошо знает его многоярусность, сложность, бесчисленное количество народа, входов, выходов, посадочных площадок и прочих-прочих вокзальных премудростей, щемящих и тревожащих души пассажиров. Молодой и грамотный не сразу сообразит как ему попасть на свой поезд. Что уже говорить о старых, больных, неграмотных, у которых нет сопровождения. Но у Светланы день сегодня был сказочно чудесным и, конечно же, это не ее проблемы. Поэтому она и отправила цыгана, доброжелательно и мягко, почитать вывески, таблицы, пораспрашивать у работников вокзала, после чего он нервно и судорожно стал метаться со своим билетом то к одному, то к другому пассажиру без разбора. Светлана с дочерью направлялись к привокзальной гостинице, все сильнее хотелось есть и спать. - Как ты думаешь, - спросила Светлана у дочери для своего успокоения, - ему же поможет кто-нибудь? - Думаю, что нет, - ответила дочь. Светлану разозлил этот ответ. Ну неужели трудно было сказать: - Конечно, кто-нибудь обязательно поможет. И делу конец. Чудесный день был бы славно завершен. Так нет же, наперекор сказала, совершенно никакой чуткости в дочери нет, плевать, видно, ей на настроение матери. - Но как-то ведь он уедет отсюда… - сделала еще одну попытку Светлана. - Думаю, что не уедет, - ответила дочь. Светлана замедлила шаг, зло сцепив зубы. К тому же полезли в голову навязчивые мысли о том, как долго он собирал деньги на этот билет и где взял их: милостыню ли просил, бутылки собирал или и того хуже… Как бы там ни было, а билет, скорее всего, пропадет, и навряд ли удастся вторая попытка. - Так что же делать, - уже в отчаянии спросила Светлана. – Нам его что-ли усаживать на поезд? - Как хочешь, - пожала плечами дочь. Поколебавшись несколько минут, Светлана решительно повернула назад. Но тут же пришла обнадеживающая мысль. Да, она хотела помочь, вот и назад повернула, но в многотысячной толпе навряд ли его найдет… Вот, у нее были благие намерения, и не она виновата, что не удалось их осуществить. Да и давно уже нашелся кто-то, кто взялся помочь. Но в гуще людей, опираясь на свою корявую палку, по-прежнему стоял цыган. Он суетливо и нервозно, трясущимися руками протягивал свой билет каждому, кто попадался ему на пути. Реакция людей была разная, но результат был один – люди побыстрее расходились в разные стороны. Светлана поняла, что этот встречный со своим билетом остается только на ее голову и, еще сильнее сцепив зубы и опустив голову, как обреченная, почти тараном пошла на цыгана. Когда она сказала, что хочет ему помочь ( да уж, хочет…), он торопливо сунул ей билет и острыми, черными как угли, глазами умоляюще впился в неожиданную помощницу. Светлана же, когда увидела в билете, что до посадки на поезд осталось двадцать минут, а еще непонятно что это за поезд, где на него посадка и как туда добраться с искалеченным цыганом, сама запаниковала. Теперь ее серо-голубые глаза метали искры не меньше цыганских, руки сжались в кулаки, чтобы не видна была их дрожь, сердце бешено колотилось. Приставив цыгана около какого-то киоска, рядом с ним оставив дочь, сама металась по этажам, эскалаторам, справочным бюро, вчитываясь в таблицы и вслушиваясь в объявления. Поезд, оказывается, был «Киев – Москва», а Конотоп, что написан в билете у цыгана – это промежуточная станция, до которой ему надо доехать. Светлана носилась по киевскому вокзалу как угорелая, но разобралась все же с местом посадки. Только как же туда через весь вокзал, то вверх по ступенькам, то вниз, дотащить цыгана, ведь он еле ходит? Но проблема эта только ее, поэтому найдя цыгана и дочь на том месте, где оставила, схватив его под руку, потащила изо всех сил. Он старался и шкульдыгал за нею, превозмогая боль. Вот и поезд, вот и нужный вагон, уже заканчивается посадка. Кажется, успели! Светлана перевела дух. Проводница и пассажиры около вагона удивленно смотрели на прибывшую странную компанию. Провожающая же решила довести дело до конца и передать своего подопечного в руки проводницы, обратив ее внимание на то, что у этого пассажира все же есть билет в плацкартный вагон и свое место с постелью. Цыган, правда, сказал: - Да мне только в поезд, мне место не надо, я где-нибудь постою. - Никакого стояния, есть законное место, его и займете, - разошлась Светлана. Цыган благодарно смотрел на нее, кивал головою, на все соглашаясь, лишь бы быстрее сесть в поезд. Но не тут-то было, поезд шел из Украины в Россию, и у цыгана потребовали паспорт. - Паспорт, давайте быстрее паспорт, - Светлана повторила слова проводницы. Глаза цыгана забегали, он приложил руки к сердцу и оцепенел. Светлана поняла, что паспорта у него нет и, наверно, никогда не было, видно, он из кочевых цыган, которые так и не обзавелись паспортами. - Без паспорта я не пущу, у нас такой приказ, на российской границе все равно проверяют у всех паспорта, и у кого нет – того высаживают. - Но он же до Конотопа, не дальше, а ведь по Украине разрешается ездить в поездах без паспорта, - быстро сообразила Светлана. Последняя надежда вспыхнула в глазах цыгана, и он стал просить: - До Конотопа, мне дальше и не надо, мне не надо через границу. Светлане шепнул на ухо: - Мне б только до Конотопа, там все наши цыгане, я отбился от них. Туда только б добраться, дальше мне и не надо, - и черные искристые глаза заблестели слезами. Проводница еще раз объясняла Светлане, что начальник станции запрещает посадку без паспорта в поезд, идущий в Россию. Светлана же настаивала разобраться, так как по Украине в поезде перемещение не требует документов, а в Россию пассажир и не собирается. Она одновременно просила, настаивала, умоляла, угрожала. Не выдержав натиска, проводница связалась с начальником станции, объяснила ситуацию и требования Светланы, на что начальник станции наконец- то дал согласие на посадку. Цыган, уткнувшись головой в плечо своей спасительницы, целовал ее куртку и всхлипывал носом как ребенок. Без остановки бормотал ей всякие пожелания, но перевозбужденной и растревоженной Светлане было не до них. Поезд тронулся. Светлана еще раз взглянула на окна вагона. Цыган стоял в окне, лбом прижавшись к стеклу, уловив взгляд провожающей, помахал ей рукой. Администратор привокзальной гостиницы, не дождавшись посетителей в назначенный час, отдал номер другим. Мест больше не было. Стояла глубокая ноябрьская ночь, появился мороз. Ночь пришлось коротать на вокзале. С рассветом Светлана была уже на улице, вглядываясь в киевское небо, пыталась разобраться с нахлынувшими на нее мыслями. Завтра над нею будет уже небо другого, родного города. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
