Гонимый сворой псов и покорителей Вселенной я восстал из нелепого сна

Слыша остывшим телом, чувствуя оголённым нервом, как на Землю приходит весна

И как бы я не был свободен в своей голове, сон держал меня в своем стремени

И как бы я не был свободен в своем сне, он надолго закрепился в моей голове

Я, как и в жизни, выходил на линию огня, не помня своего имени

Я, как и прежде, засыпал на голых ветвях вместе с расплакавшимся инеем

 

Забитые людскими душами вагоны заставляли мой поезд двигаться, внушали мне давление платформы: прохожие

шагали быстрее и быстрее, не теряя своей формы

Спекшаяся дыра светила на горизонте, я шел по путям, дымя, словно солдат на фронте

Пустые, бездонные оболочки нащупывали в кратерах-ямочках твердотельные точки, отыскивали в линейных

перспективах обжитых кварталов судьбы зеленые росточки

 

Трассы снов вытягивались в тени домов на фасадном экране, время сжималось на перекрестке миров, меня потянуло

домой, к друзьям, моей маме

Световые консоли мерцали в стеклянном стакане – я вспомнил, как ребенком бродил по игрушечным дворикам в

одной пижаме

Душный колодец двора был разбит на зоны: эркеры, закрытые террасы, модные салоны

Стеклянные витражи, искусственные газоны, опустошенные мужья, демонизированные жены

Машины верещали, словно цикады в пекле эстакады, водители рвались вперед ради мнимой награды

Лицо неонового идола наполнило мне о маленькой, но искренней роли

О том, как я кормил чертей мыслями о смерти и о боли, как угасал в сыром снегу, теряя много крови

Как заклинал стоявший в горле смрад живым, единым Богом, тем, кто дышал и дорожил своим народом

Эхом диспетчера отозвалась пустота магистрали, мысли мои уносились вдаль как мистрали

Ветер втолкнул меня в тамбур в конце коридора, дом наполнил парами вина и раздора

В трещины старой фольги пролились расплывчатые черты: шиньон, силикон, шеллак, лицо, вылитое из сплавов

темноты – сотканная из восходящих вихрей выпуклая голография наготы

Я принялся искать простое, человеческое нутро в ртутных парах Квавара, расшибаясь о неглубокое дно из лунного

металла. Чем в детстве ты жила, о чем мечтала?

О джинсах, о друзьях своих подруг, о том, как хорошо живут вокруг?

Моя любовь кралась детскими снами, сквозь пионерское «хочу» гуляла сквозняками

Я увидел в амальгаме себя, влюбленного вассала: просмолённая, выщербленная голова, втянутая в воронку адского

портала

Утренний дождь пролил слезу над куполом вокзала

На облачной платформе я преодолел границу земного терминала

Пассажиры садились в вагоны, отправлялись в незнакомые им районы

Они желали знать, из какой части страны, к ним приплывали игольчато-березовые сны

Почки лопались в розовом дыму, мир восходил цветущими садами

Он волновал сеявшими церквями, будил земными чудесами

Отцы и деды поднялись над воцарившимся порядком

Волна тепла, волна любви прошла по храмам, по оградкам

И в миге горестном и сладком утешилась, утихомирилась душа моя