Гонимый сворой псов и покорителей Вселенной я восстал из нелепого сна Слыша остывшим телом, чувствуя оголённым нервом, как на Землю приходит весна И как бы я не был свободен в своей голове, сон держал меня в своем стремени И как бы я не был свободен в своем сне, он надолго закрепился в моей голове Я, как и в жизни, выходил на линию огня, не помня своего имени Я, как и прежде, засыпал на голых ветвях вместе с расплакавшимся инеем Забитые людскими душами вагоны заставляли мой поезд двигаться, внушали мне давление платформы: прохожие шагали быстрее и быстрее, не теряя своей формы Спекшаяся дыра светила на горизонте, я шел по путям, дымя, словно солдат на фронте Пустые, бездонные оболочки нащупывали в кратерах-ямочках твердотельные точки, отыскивали в линейных перспективах обжитых кварталов судьбы зеленые росточки Трассы снов вытягивались в тени домов на фасадном экране, время сжималось на перекрестке миров, меня потянуло домой, к друзьям, моей маме Световые консоли мерцали в стеклянном стакане – я вспомнил, как ребенком бродил по игрушечным дворикам в одной пижаме Душный колодец двора был разбит на зоны: эркеры, закрытые террасы, модные салоны Стеклянные витражи, искусственные газоны, опустошенные мужья, демонизированные жены Машины верещали, словно цикады в пекле эстакады, водители рвались вперед ради мнимой награды Лицо неонового идола наполнило мне о маленькой, но искренней роли О том, как я кормил чертей мыслями о смерти и о боли, как угасал в сыром снегу, теряя много крови Как заклинал стоявший в горле смрад живым, единым Богом, тем, кто дышал и дорожил своим народом Эхом диспетчера отозвалась пустота магистрали, мысли мои уносились вдаль как мистрали Ветер втолкнул меня в тамбур в конце коридора, дом наполнил парами вина и раздора В трещины старой фольги пролились расплывчатые черты: шиньон, силикон, шеллак, лицо, вылитое из сплавов темноты – сотканная из восходящих вихрей выпуклая голография наготы Я принялся искать простое, человеческое нутро в ртутных парах Квавара, расшибаясь о неглубокое дно из лунного металла. Чем в детстве ты жила, о чем мечтала? О джинсах, о друзьях своих подруг, о том, как хорошо живут вокруг? Моя любовь кралась детскими снами, сквозь пионерское «хочу» гуляла сквозняками Я увидел в амальгаме себя, влюбленного вассала: просмолённая, выщербленная голова, втянутая в воронку адского портала Утренний дождь пролил слезу над куполом вокзала На облачной платформе я преодолел границу земного терминала Пассажиры садились в вагоны, отправлялись в незнакомые им районы Они желали знать, из какой части страны, к ним приплывали игольчато-березовые сны Почки лопались в розовом дыму, мир восходил цветущими садами Он волновал сеявшими церквями, будил земными чудесами Отцы и деды поднялись над воцарившимся порядком Волна тепла, волна любви прошла по храмам, по оградкам И в миге горестном и сладком утешилась, утихомирилась душа моя |