Действующие лица

 

Гоголь Николай Васильевич, 200 лет

Царьков Владимир Федотович, губернатор

Хабаренко Федот Владимирович, судья

Купцова Элла Арнольдовна, завоблздравотделом

Развалова Элеонора Ивановна, завоблотделом образования

Пруссаков Герман Германович, российский эмигрант в Берлине

Остерман Вероника Сергеевна, российская эмигрантка в Вене

Швайцер Берта Карловна, российская эмигрантка в Женеве

Италов Роман Романович, российский эмигрант в Риме

Франсова Патриция Петровна, российская эмигрантка в Париже

Эльвира, секретарша губернатора

 

 

Былая столица Малороссийской губернии. Кабинет губернатора

Губернатор, судья, завоблздравотделом, завоблотделом образования

 

Царьков:

Собрал вас не для застолья. Сверху (поднимает глаза к потолку) намекнули, что в юбилейном году ревизора не избежать.

 

Развалова:

Нам не привыкать. Навешаем лапши на уши. Напоим, накормим, девочками ублажим. Подпишет всё, что подсунем. Дадим на посошок. А что за юбилей?

 

Хабаренко:

И я не знаю. Но какая разница? Все берут. Дело лишь в цене. Нельзя недодать и не хочется передать. И надо вовремя – ни раньше, ни позже...

 

Купцова:

Странно... 2009-й. Некруглое число. Какой юбилей? Без разницы... Зажигательные брюнетки с блондинками как сопровождающие готовы. Пока никому не удавалось устоять...

 

Царьков:

Вот и я не знал. Но ведь не все – такие неучи, как вы! Сверху, слава Богу, мудрецы. Вот и намекнули: Гоголь...

 

Развалова:

Что-то не встречался... Ни в молодости лично, ни даже в списках.

 

Купцова:

Да, ни наедине, ни на общих торжествах. Ни один начальник не был равнодушен ко мне...

 

Хабаренко:

Даже если это начальница, то едва ли пропустила бы меня. Подумаешь, гоголь-моголь!.. Проглотим и покрепче...

 

Царьков:

Да, к должностям при мне другого пути нет... Помогу. Николай Васильевич Гоголь. Был «великий писатель земли русской», а теперь – украинской. 1 апреля, в День смеха, ему ровно 200 лет. Как знать, не захочется ли ему провести ревизию памятных мест. А они есть и в моих владениях...

 

Купцова:

Пронесло! Не начальник, а какой-то сочинитель... Подумаешь! Да и не слышала, чтобы доживали до такого возраста...

 

Царьков:

Много ты знаешь... Раз говорят сверху, значит, так тому и быть! Зато угадывать мои желания в любом положении умеешь прекрасно. Потому и держу... Так вот, намекнули, что Гоголь появится именно там, где родился, – в Сорочинцах. Я и сам не поверил, но сказали, что в его ранних произведениях так много чудесного. От знаменитого прохвоста можно ждать чего угодно. Эй, Эльвира! (Секретарша в мини-платье с огромным декольте стремительно входит). Нет, в другой раз. И не при всех... Сейчас не до тебя. Некогда. Даже выпить рюмку чаю... Срочно подай мой автобус! Едем! (Все идут к выходу).

 

Занавес

 

 

Сорочинцы. Домик, где родился Гоголь

 

Явление 1

Губернатор, судья, завоблздравотделом, завоблотделом образования

 

Царьков:

Вот мы и дома... У Гоголя. А где же он сам? Пока только портрет... Но сверху виднее. Ждём.

 

Занавес

Раздаётся странный звук.

 

Явление 2

Те же и Гоголь

 

Гоголь:

Куда я попал? А, родился в этом домике... Кто вы, откуда и зачем пожаловали?

 

Царьков (растерянно):

Из Полтавы. Я, Царьков Владимир Федотович, – губернатор. Со мной (те по очереди низко кланяются):

Хабаренко Федот Владимирович – судья;

Купцова Элла Арнольдовна – завоблздравотделом;

Развалова Элеонора Ивановна – завоблотделом образования.

А Вы – ревизор?

 

Гоголь:

Не совсем. Я дослужился лишь до помощника столоначальника и не вправе сам быть ревизором, хотя и написал одноимённую комедию. Ваши должности – куда выше моей. Правда, не понял сокращений...

 

Купцова:

Я – заведующая областным отделом здравоохранения.

 

Развалова:

А я – образования.

 

Гоголь:

Ясно. Понравились ваши красноречивые фамилии! Возьму в герои!

 

Все остальные (наперебой):

Правда? Обещайте же! Это высокая честь для нас! Так хочется прославиться...

 

Гоголь:

Непременно! Среди нас нет ни Пушкина с его идеями «Ревизора» и «Мёртвых душ», ни даже Скакунова-Хлестакова. Беру на себя роль ревизора вашего времени...

 

Все остальные (наперебой):

Нашего!

 

Царьков:

Тогда в автобус!

 

Гоголь:

Это вроде дилижанса?

 

Царьков:

Да. Но в моторе много лошадей.

 

Гоголь:

Неужели? Разберёмся! Вот взглянуть бы ещё на Спасо-Преображенскую церковь в Сорочинцах, мой дом и церковь в Васильевке, театр в Кибинцах, Полтаву, Нежин, Киев, Москву и Санкт-Петербург!..

 

Занавес

 

 

Автобус

 

Явление 1

Гоголь, губернатор, судья, завоблздравотделом, завоблотделом образования

 

Гоголь:

Многое удаётся узнать. Удивляюсь техническому прогрессу. Удобны и быстры транспорт, телефон, компьютеры, Интернет. Ни тиража, ни рукописей уже не сожжёшь! По идее хороши радио и телевидение, но их программы утомляют и оглупляют. Много шума. Воздух грязный, задыхаюсь. Продукты ем с трудом. Впрочем, себя заморил голодом... А пороки – прежние. Люди ещё беднее...

 

Царьков:

По-разному. Мы вчетвером – наоборот.

 

Гоголь:

Видно по вашим откормленным лицам (хотя напрашивается другое слово), громким должностям и многое говорящим фамилиям. Но попробуйте оглянуться вокруг...

 

Царьков:

Некогда. Иначе себе недоберём.

 

Гоголь:

А что будем смотреть на этой остановке? Не вижу ничего интересного...

 

Хабаренко:

Не мы, а нас. Это граница и таможня.

 

Гоголь:

Граница России? Так быстро?

 

Хабаренко:

Украины и России.

 

Гоголь:

Что? Самостийной Украины?

 

Хабаренко (подобострастно вытягивается в струнку):

Так точно, господин ревизор!

 

Гоголь (поморщившись):

Как же так? Я сын и украинского, и русского народов. Они ведь по-прежнему – народы-братья?

 

Развалова:

Бывшие. Ныне в Украине русский называется языком соседнего государства.

 

Гоголь:

Может, всё-таки «на Украине»?

 

Развалова:

Теперь – «в Украине», если речь идёт о государстве.

 

Гоголь:

Да, изменить предлог и выдумать границы легче, чем обеспечить достойную жизнь народа. А как обстоит дело с его здоровьем? Кажется, плачевно.

 

Купцова:

По-разному. В зависимости от кошелька. Но и он – не гарантия. В нашем деле главное – взять побольше денег, а не оздоровить. Платят ведь не здоровые, а больные. Если могут, конечно. Это их проблемы.

 

Гоголь:

И детей что-то мало...

 

Купцова:

Семей тоже. Хочется пожить для собственного удовольствия. Да и к своим престарелым родителям относятся так, что не хотят, чтобы кто-то так же обращался с ними самими.

 

Гоголь:

Ужас! Народ вымирает...

 

Развалова:

И разбегается.

 

Гоголь:

Куда уезжают? В царский Санкт-Петербург?

 

Хабаренко:

Теперь вместо монарха – несколько правителей и олигархов. А столица России – Москва, Украины – Киев.

 

Гоголь:

Кто бы мог подумать? Впрочем, все эти города хороши. Много нового. Есть и памятники мне, и улицы с моим именем. Значит, живы не только мои произведения, но и я сам. Или, по меньшей мере, моя душа.

 

Царьков:

Вот видите! Наверху знают всё!

 

Хабаренко, Развалова, Купцова (наперебой):

Так точно!

 

Гоголь:

Да, посмотрели вслед за Москвой Санкт-Петербург. А здесь опять какие-то границы и таможни?

 

Хабаренко:

Теперь Эстония, Латвия, Литва и Польша – самостоятельные государства.

 

Гоголь:

Кто бы мог подумать? Но вот что-то более знакомое. Кажется, это Пруссия.

 

Хабаренко:

Германия давно объединилась. Но мы её не знаем. Не пригласить ли кого-то из наших эмигрантов? Думаю, в Берлине найдутся.

 

Явление 2

Те же и российский эмигрант в Берлине

 

Пруссаков:

Вижу земляков на остановке. Решил подойти.

 

Гоголь:

Очень рады.

 

Пруссаков:

Кажется, я Вас знаю. Вы Гоголь?

 

Гоголь:

Да. Но откуда? Я так мало был в Берлине...

 

Пруссаков:

По России. Я ведь российский немец. Ваше творчество изучал в школе и университете, а потом и преподавал. Очарован Вами. Вы – мой любимый прозаик и поэт в прозе.

 

Гоголь:

Приятно слышать. А не покажете ли нам «страну мыслителей и поэтов»?

 

Пруссаков:

С удовольствием. Правда, теперь это, скорее, страна купцов, если судить по газетам, радио и телевидению.

 

Купцова:

Что? Купцов? Тогда это – моя страна! Хочу сюда! Возьмите!

 

Царьков:

Не советую. Ты нужна не здесь, а у нас. Мне. Поняла? Не отпущу!

 

Купцова:

Слушаюсь!

 

Гоголь:

Знакомое крепостное право...

 

Хабаренко:

Нет, у нас после социализма – дикий капитализм.

 

Пруссаков:

А здесь – цивилизованный с элементами социализма.

 

Гоголь:

Видел опять Дрезден, Мюнхен, Франкфурт, Дармштадт, Любек, Гамбург, Бремен, Дюссельдорф, Баден-Баден. Вначале Германия мне нравилась, а потом – нет. Чувствовал, что как-то не пишется. Хотелось бы теперь во Францию...

 

Царьков:

Поехали все вместе!

 

Явление 3

Те же и российская эмигрантка в Париже

 

Франсова:

Слышу на стоянке родную речь. Неужели Гоголь собственной персоной? Вот это чудо из чудес!

 

Гоголь:

А как меня узнали?

 

Франсова:

«И какой же русский» не знает Гоголя?

 

Гоголь:

Не составите ли нам компанию? Повторяю былые путешествия.

 

Франсова:

Знаю о них. Охотно. Смотрим Париж, Страсбург и Ниццу.

 

Гоголь:

Помню, в Париже – много политики. Зато какие театры и прогулки! Тюильри, Елисейские поля... Храмы. Рестораны. Главное, работалось.

 

Франсова:

А ещё какие города понравились?

 

Гоголь:

Ницца. Там тепло даже зимой... Но как живётся здесь теперь?

 

Франсова:

Русских не слишком часто встречаю. Разве что новых... Эти на чаевые не скупятся. Могут и сотню евро отвалить.

 

Гоголь:

Что за евро? Больше франка?

 

Франсова:

Намного. Новая валюта объединённой Европы.

 

Гоголь:

Ничего себе! Помню феодальную раздробленность даже Германии. Стало ли лучше жить?

 

Франсова:

Наоборот. Выросли цены. Часто удвоились.

 

Пруссаков:

И у нас...

 

Гоголь:

А теперь – в Швейцарию!

 

Явление 4

Те же и российская эмигрантка в Женеве

 

Швайцер:

Кого я вижу! Сам Николай Васильевич к нам пожаловал!

 

Гоголь:

Помните даже имя и отчество?

 

Швайцер:

И не только. Вы были в Базеле, Берне, Лозанне и Женеве, которая понравилась больше других. Приглянулись и Альпы. Даже взбирались на Монблан...

 

Гоголь:

Поразительно! Смотрим всё это – и в Австрию!

 

Явление 5

Те же и российская эмигрантка в Вене

 

Остерман:

Да тут целая делегация во главе с Гоголем! Вас приветствует русская Вена!

 

Гоголь:

И здесь узнали...

 

Остерман:

От славы не скроетесь...

 

Гоголь:

Увы, никак. Но только у русскоязычных.

 

Остерман:

Почему же? Есть и переводы на многие языки.

 

Гоголь:

Всё равно я слишком русский...

 

Остерман:

Вы принадлежите человечеству.

 

Гоголь:

Помню венскую оперу. Пели итальянцы. Теперь – в любимую Италию!

 

Явление 6

Те же и российский эмигрант в Риме

 

Италов:

Да, «все дороги ведут в Рим».

 

Пруссаков:

Есть и немецкая пословица – дословный перевод этой.

 

Италов:

Даже, как вижу, это относится и к Гоголю!

 

Гоголь:

А что ещё обо мне знаете?

 

Италов:

Кроме Рима, Вы бывали в Триесте, Венеции, Вероне, Милане, Флоренции, Генуе, Неаполе.

 

Гоголь:

А на каких островах?

 

Италов:

Иския и Капри (в Голубой бухте).

 

Гоголь:

А какая страна мне нравилась больше других?

 

Италов:

Только Италию Вы считали небесной, а остальные страны – земными. И ещё говорили, будто родились в ней, а Россия – только сон. В последнее время Вы охотнее и дольше всего жили в Риме, а также в Неаполе, откуда отправились на Святую Землю, к Гробу Господню.

.

Гоголь:

Вот знатоки! Ничего не утаишь! А как живётся здесь ныне?

 

Италов:

По-разному. Но мало кто покидает страну. В ней Вы встретите много украинцев. Ваш пример заразителен.

 

Царьков:

Так вот куда они уезжают! А я и не знал...

 

Гоголь:

От такой жизни, как у вас, и я бы скрылся подальше. Именно сюда. (Италову). Примете такого земляка?

 

Италов:

Ещё бы! Это было бы просто подарком. Тем более что Вы знаете итальянский.

 

Гоголь:

Так тому и быть. Меня ждут любимые собор Святого Петра и Колизей, перо и кисть. За работу! Уже рождается замысел «Ревизора нашего времени». В обоих смыслах: и современный ревизор, и ревизия нашего времени (или безвременья) в целом. А заодно и пространства. Пишу с натуры. Кто ещё остаётся здесь и готов позировать?

 

Все остальные (наперебой):

Я! И я! И я!..

 

Занавес