Слеза любви печального Пьеро.

 

Медленно в черно-белом кадре старого кино ловлю страдание прекрасного Пьеро. Грим, костюм и пластика эпохи, давно унесшей серебристый голос. Звуки скрипки в томной страсти, запахи таинственных магнолий и жаркий ветер пустыни, той, где отцветает миндаль. Мечта земли обетованной. Мое сердце бьется, а душа плачет. О, мой волшебный Вертинский!

Я стою на палубе белоснежного парохода. Розовый закат, зеленый океан, мы входим в порт Сингапура. Стоим на рейде в ожидании причала. Я вглядываюсь в чудесные картины мне неизвестной жизни. “В бананово-лимонном Сингапуре”,- нашептывает мне мое сознание. Я представляю себя в начале 20 века, полулежащей в плетеном кресле с длинным мундштуком и тонкой сигаретой. Рядом лиловый негр в золотой ливрее помахивает огромным веером.

Бархатный красный патефон. И старая пластинка чуть скрипит. Крики попугаев и шум волны. И голос, зовущей в тайную даль бесконечной красоты.