- Ой, ты лЮбая моя, свет Настасьюшка, Молодец промолвил красной девице. Обещался мне отец, родной батюшка, Что могу я, на свадьбу надеяться. И пошлет к тебе сватов он на Троицу, Приведу я, в дом, лЮбую жену, Пособит нам, батюшка построиться, А пока прощай, еду на войну. - Ой, ты горе-то, какое великое! Зарыдала громко свет Настасьюшка. И слезами залился, светлый лик её. - Что ты? Молодец сказал, моя Настюшка? - Зима быстро пролетит, а за ней весна, Ворочусь, не успеешь потужить одна. Наревелась, красна девица вволюшку, И осталась одна, в чистом полюшке. Проводила Даниила, добра молодца, Растрепал ей ветер, русы волосы. И плясал вокруг нее, и приплясывал, И под ноженьки снежок, ей подбрасывал. И за окнами всю ночь, заунывно пел, Дерева качал так, что и дуб скрипел. Вот прошла зима, за пяльцами, прялками, И весна пришла, теплая с галками. От любимого, ни слуха, ни весточки, С яблонь, цвет опадает на веточках. И душа то, изболелась за милого. Воротились домой уж, другИ его, Емельян, друг Данила рассказывал, Словно, в воду канул, он сказывал. Собралась в путь дорогу, свет Настасьюшка, И от матушки тайком, и от батюшки, Шнурок с ладанкой, на шею накинула, Оседлав коня, в ночь, дом покинула. Увязался с ней и, пес друга милого, Пес дворовый, с усадьбы Даниловой. Лунный свет в ночи, в лесу играл бликами, Сычи, совы, встречали их криками, Жутко Настеньке, в руках, рукоять меча, Нападет ли зверь – голова с плеча! Разузнала дорогу, а она ли, та? И медведь рычит, злобно ревет в кустах. Долгим был, не легким путь, красной девицы, Друга милого найти, все надеялась. Вот и час предрассветный, и заря взошла, Путь не близок, ночка-то, не одна была. Так три дня, и три ноченьки прошло в пути, Разлилась река, бродом лишь пройти. Конь, как вкопанный встал, и в воду не идет, Извелась девица, и кнутом его бьет. Делать нечего, она обняла коня, Поклонившись, сказала: – Прости меня. И стреножила его, молвит: - Жди нас здесь, Обойду округу, и вернусь как есть. Перешли с собакой брод, и прошли версту, Что почуяла дворняга? Ветер дул. Заскулила, озираясь, поджала хвост, А на поле, кресты, небольшой погост. Тишина стоит вокруг, лишь крик воронов, Поле девица прошла, во все стороны. Всюду войны лежат, убиенные, Клюют вороны, тела бренные. Не нашла она нигде, свет Даниилушки, И упала на землю, без силушки. А собака скулит, руку лижет ей, Словно хочет уйти, от тех мест скорей. Воротились назад, а нет нигде реки, И туман, плотный лег, не видать ни зги. Поняла Настасья, заблудилась она, Шалашом ей стала, старая сосна. Натерпелась страха -то, красна девица, А туман седой, к утру лишь рассеялся. Не смогла она, часа и вздремнуть, Продолжала весь день, свет Настасья путь. - Ничего мол, себя уговаривала. И сквозь слезы, глядела на зарево. Помолилась, шла смело, решительно, Умереть суждено, так и быть тому. Вдруг, собака где-то рядом залаяла, И девица, в ножнах, меч поправила. Не души-то вокруг нет, пес заходится, Рядом с ямой, волчьей, колобродится. И тут вскрикнула, свет Настасьюшка: - Ох, вы родные мои, мать батюшка! В яме-то, родимый, Даниилушка сидел, И шептал ей что-то, ликом, словно мел. Потрудиться нимало, пришлось девице, Смастерить, опустить в яму лестницу. Вызволять пришлось, долго, друга милого, Распорол, в кровь, ногу свет Данила-то. А на травушку сели, слезы на глазах, Друг на друга глядят, слов нет, что, сказать. Есть на свете чудеса, или нет чудес, Но наполнился ржанием, в округе лес. В путь пустилась свет Настасьюшка, на коне, Милый друг Даниил, едет вместе с ней. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
