Море и скалы
   
   Море скалы ласкало,
   Обнимая их шало.
   Море песни порою
   Доверяло прибою.
   Он им пел про печали
   И лазурные дали.
   Море пенилось нежно,
   Разливаясь безбрежно.
   
   Скалы слушали море,
   Ни о чём с ним не споря,
   Равнодушно взирая,
   На объятья без края.
   И могли только скалы
   Слушать песни устало,
   В даль смотреть безучастно,
   Не волнуясь напрасно.
   
   Море в гневе штормило,
   Волн громады носило.
   Ласки, неги крушенье,
   Ветра буйного рвенье.
   Бури яростной сила
   Скалам смертью грозила.
   Наконец, утомленье –
   Волн зыбучих смиренье...
   
   Вновь в туман равнодушно
   Скалы смотрят бездушно.
   Море пенится нежно,
   Разливаясь безбрежно...

   Старое авто
   
   Густая ночь. Июльский Сен-Тропе.
   Звенит твой смех. Что ж, я весёлый мачо.
   И нас с тобой от глаз прохожих прячет
   мой "Мерседес" — спортивное купе.
   Ах, время-время, вечный брадобрей,
   стрижет года, дни превращая в тени:
   мелькают губы, плечи и колени,
   блеск милых глаз при свете фонарей…
   
   Что рана в сердце? Та же полынья
   зимой в мороз — ледок латает душу.
   Воздушный замок наш давно разрушен.
   Там был я твой, а ты была моя.
   Давно на свалке старый "Мерседес".
   С портрета ты смеёшься, молодая…
   А жив ли пляж, где прядь волны седая
   нас обнимала, стук глуша сердец?
   
   Сценарий миру издревле знаком…
   Банально всё, нельзя не повториться…
   Я слышал, ты с банкиром нынче в Ницце,
   богатым, но нуднейшим стариком…
   Я не сержусь. По жизни, знать, верней
   плыть без забот, уча подспудно идиш.
   Но коль авто похожее увидишь,
   быть может, мельком вспомнишь обо мне...
   
   Чем не новелла? Чеховский сюжет:
   слепая ночь, наивных чувств смятенье.
   Как моря ширь, простор для вдохновенья:
   «она и он», как, впрочем, «да и нет»…
   Ты мне вчера привиделась во сне,
   и знаешь, друг мой, экая потеха,
   на нас тот самый «Мерс», как мудрый Чехов,
   смотрел, бликуя фарами-пенсне…

   Камыши стоят как свечки,
   Словно я в стране чудес.
   На зеркальной глади речки
   Отражение небес.
   У воды взгрустнула ива
   Косы в реку опустив.
   Простотой своей красива,-
   Листья шелестят мотив
   Песни утреннего света,
   Песни розовой зари,
   Серебристого рассвета,-
   Как красиво, посмотри.
   Словно выглянув в оконце,
   Улыбаясь свысока,
   Зарумянивает солнце
   Кружевные облака.
   Радостно щебечут птицы,
   На траве росинок звон,
   Невозможно не влюбиться
   В это чудо-волшебство.

   Тают ленты радуг спелых,
   Птицы весело поют.
   Май решительно и смело,
   Провожает нас в июнь.
   
   Вот уже порхает лето,
   Яркой бабочкой в лугах.
   Много солнца, много цвета,
   Вкус клубники на губах.
   
   Лето, словно сон чудесный,
   Просыпаться не хочу.
   Белой птицей поднебесной,
   Я к любимому лечу.
   
   Пахнет мятой и ванилью
   Там, где будет меня ждать.
   На подаренных им крыльях,
   Очень весело летать!

   

Друзья, спасибо за активность. Не успеваю читать ваши замечательные стихи! Но это не к тому, чтобы вы стали реже размещать свои произведения. Обязательно прочту ВСЕ СТИХИ. Да и читателей заглядывает в "Буфет" не так уж и мало! На сегодня 772!

   Купил Паучок сундучок
   
   Однажды летом Паучок
   Купил на рынке сундучок.
   Весь кованый, блестящий,
   С замочком настоящим.
   И долго думал Паучок:
   «Ну что бы спрятать в сундучок?
   Возьму две паутинки,
   Жемчужинки-росинки,
   Лепесточек от цветка,
   Крылышко от мотылька,
   Две засохших мошки впрок
   Да комариков чуток -
   В сундучок поглубже спрячу,
   Сразу стану всех богаче!
   Пусть завидуют Жуки
   И соседи-пауки!»
   
   Уложил на дно богатства,
   Под замок упрятал яства,
   И теперь не спит Паук,
   Охраняет свой сундук.
   А вокруг идёт веселье –
   Жук справляет новоселье!
   Гости пляшут и порхают,
   Новосёла поздравляют.
   Под берёзовым листочком
   Комары сидят кружочком –
   Разгоняя хором грусть,
   Учат песни наиз-з-зусть.
   Паучок один скучает,
   Никого не замечает.
   День и ночь с ружьём сидит:
   За богатствами следит.
   
   Он два дня не пил, не ел,
   Весь извёлся, похудел.
   Размышлять стал Паучок:
   «И зачем мне сундучок?
   Раньше – жил я не тужил.
   Нет моих уж больше сил».
   
   Вдруг услышал Паучок
   Чей-то тонкий голосок:
   – Я прошу вас, помогите –
   Крылышко скорей найдите!
   Мне так хочется летать,
   Над цветочками порхать,
   Только лёгкое крыло
   Сильным ветром унесло.
   
   Видит серый Паучок:
   Серебристый Мотылёк
   Плачет, сидя на травинке, -
   Градом катятся слезинки.
   Торопливо Паучок
   Открывает сундучок,
   Достаёт из сундучка
   Крылышко для Мотылька.
   Прикрепив крыло на спинку,
   Мотылька умыл росинкой.
   И сказал ему:
   - Лети,
   Осторожней будь в пути!
   А случится вновь беда,
   Прилетай опять сюда.
   Буду рад всегда помочь –
   Утром, днём и даже в ночь.
   
   И работа закипела...
   Не сидит Паук без дела.
   Открывая мастерскую,
   Сделал вывеску такую:
   «ПОМОЩЬ СКОРАЯ ЖУКАМ,
   ЛЕГКОКРЫЛЫМ МОТЫЛЬКАМ».
   
   Счастлив серый Паучок:
   - Пригодидся сундучок!

   Отцовское
   
   Окрылённые зодчеством
   своего продолжения,
   отдаём себя отчеством,
   выбрав самосожжение.
   Не тугими котомками,
   не валютными схемами —
   богатеем потомками,
   как модерносистемами.
   
   Осыпаясь по зёрнышку,
   молодеем в старении.
   Мы отцы-перевёртыши,
   в нас сыновни воззрения.
   Мы — детей воспитание.
   мы в спиралекружении
   прилетаем в скитании
   к своему отражению.
   
   Кроя фактов весомостью,
   в спорах мы — иглокожие,
   но мечтами и совестью
   друг на друга похожие.
   И до слова последнего,
   через радости-горести,
   Мы — две строчки соседние
   в интереснейшей повести

   Надежда и лебедь
   
   «Надежды юношей питают».
   Живут надеждой раб и бог.
   Ведь даже Зевс и тот, мечтая
   попасть в объятья стройных ног,
   
   ласкал доверчивую Леду
   невинным лебедем, пока
   не протрубил любви победу...
   Сказанья канули в века...
   
   И я когда-то, в час надежды,
   среди кувшинок и осок
   внимал, как лёгкие одежды,
   шурша, спадали на песок.
   
   И я, желая страстно тела,
   от дивных бёдер и до пят
   снимал в фантазиях умело
   прозрачный девичий наряд.
   
   И я хотел, роднясь с мечтою,
   расцеловать в порыве грудь
   и, задохнувшись наготою,
   колени лаской разомкнуть...
   
   Надеждам свойственно сбываться,
   а волнам слизывать следы.
   Мне было, помнится, семнадцать.
   Мы целовались у воды.
   
   И я шептал прекрасной леди,
   своей нежданной визави,
   как будто лебедь юной Леде,
   о вечных прихотях любви...
   
   И для меня синели дали,
   душица пьяная цвела.
   А за спиною вырастали
   от счастья белых два крыла.

   Ягодное письмо
   
   Спасибо, летняя прохлада,
   за вздох восторженно-немой,
   за вкус малиновой помады
   и за душистое письмо.
   
   В нём шёпот листьев, тайны ночи,
   в нём комариный камертон...
   Мне так понятен милый почерк
   и так приятен добрый тон.
   
   Посланье лета по крупицам
   смакую с самого утра,
   слова вкушая с голубицей
   в налёте лёгком серебра.
   
   Благословляю радость строчек,
   черникой губы вороня…
   Спасибо за прощальный росчерк —
   автограф сладкий для меня.

   Дед и логаэд
    
   Говорит старухе дед:
   «Ты картавишь столько лет,
   вот в один конец билет,
   я тебе не логопед»...
    
   Но старуха прошептала:
   «Жизнь прожить с тобой мечтала,
   я возьму в Елец билет,
   если... сложишь логаэд»!
    
   Что такое... логаэд?!
   Долго думал старый дед...
   Целый день старик старался —
   логаэд не получался.
    
   Может внук — художник Эд,
   сложит этот... логаэд!?
   Эд старался, дед кряхтел:
   «С этим лого... много дел».
    
   Так они кряхтели оба,
   Эд не очень, дед особо:
   «Кто ж придумал? Знать подлец!
   Ну, когда ж придёт конец»...
    
   Захватила их задача —
   Ждёт усердного удача!
   Вот же он — в тоннеле свет,
   будет бабке... логаэд!..
    
   По сей день они страдают,
   логаэды сочиняют...
   Бабка наша — вот мудра,
   С печки смотрит до утра.
    
   В доме тишь, да благодать,
   Ссоры больше не видать —
   Все при деле – внук и дед.
   Славный вышел логаэд!