"....Попытаемся определить место сновидения в развитии сюжета каждого из перечисленных произведений. Внимательно читая текст, нетрудно заметить, что сны герои видят перед какими-либо решающими событиями. И связано это с тем, что в судьбе каждого героя сны играют роль пророчества, предсказания: такова первая и, несомненно, важнейшая функция сна в сюжете пушкинских произведений. Итак, что же предвещают сны героям?
   
   “Всё тот же сон! возможно ль? В третий раз! Проклятый сон!..” — это первые (!) слова, которые произносит в трагедии “Борис Годунов” Григорий Самозванец. И этот сон предвещает герою то, что с ним случится в скором будущем:
   
   ...Мне снилося, что лестница крутая
   
   Меня вела на башню; с высоты
   
   Мне виделась Москва, что муравейник;
   
   Внизу народ на площади кипел
   
   И на меня указывал со смехом,
   
   И стыдно мне и страшно становилось —
   
   И, падая стремглав, я пробуждался...
   
   Характерно то, что пробуждение пушкинских героев происходит в кульминационный момент сновидений. Свои сны герои, как правило, не “досматривают”. Примечательна также эмоциональная наполненность сновидения: “...И стыдно мне и страшно становилось...”
   
   Падение в конце сна — тоже эмоция, хотя и видоизменённая и, очевидно, самая сильная, поскольку приводит к пробуждению. Отрицательная эмоциональность сна Григория перекликается с финалом трагедии, когда “кипящий” на площади народ “в ужасе (выделено мной. — М.О.) молчит” и отказывается приветствовать Григория — “Димитрия”, — это своеобразное предвестие “падения”. Иерархичность пространства сновидения (верх–низ), несомненно, связана с боязнью падения на глазах у смеющегося народа. При этом сам герой в своём сне пассивен: он оказывается на башне как бы не по своей воле — его “введёт” наверх лестница, — и точно так же подневольно стремительное падение самозванца. Примечательно то, что роль Димитрия Самозванца, начатая с пробуждения в келье Пимена и рассказа о “проклятом сне”, сном и заканчивается: “Ложится, кладёт седло под голову и засыпает”.
   
   Интересно сопоставить сны Григория и Петра Андреевича Гринёва (повесть “Капитанская дочка”): “Мне казалось, буран ещё свирепствовал, и мы ещё блуждали по снежной пустыне... Вдруг увидел я ворота и въехал на барский двор нашей усадьбы. С беспокойством выпрыгнул я из кибитки и вижу: матушка встречает меня на крыльце... “Тише, — говорит она мне, — отец болен, при смерти, и желает с тобой проститься”. Поражённый страхом, я иду за нею в спальню Что ж? Вместо отца моего вижу? в постели лежит мужик с чёрной бородою, весело на меня поглядывая. Я в недоумении обратился к матушке: “Что это значит? Это не батюшка. И с какой мне стати просить благословения у мужика? Тогда мужик вскочил с постели, выхватил топор из-за спины и стал махать во все стороны. Я хотел бежать... и не мог... Ужас и недоумение овладели мной... И в эту минуту я проснулся...”” Бросается в глаза явная абсурдность “сюжета” сновидения: отец оказывается настоящим, и, несмотря на тяжёлую болезнь, он весело “поглядывает”, да ещё и вскакивает с постели и машет топором.
   
   Сновидение наполнено нарастающими эмоциональными переживаниями героя: беспокойство, страх, ужас и недоумение. Финал сна Гринёва схож с финалом сна Григория: пробуждение в момент наивысшего психологического напряжения. Интересно, что переживания героя отражаются в природных явлениях (“буран ещё свирепствовал”). “Буран” в контексте повести — весьма многозначительный образ, связанный не только с чувствами Гринёва, но и с историческими событиями того времени. Здесь так же, как и во сне Григория, поведение “сновидца” пассивно: случайный приезд домой (на самом деле Гринёв едет из дома), подчинение обстоятельствам, невозможность убежать от мужика с чёрной бородой, образ которого, кстати, возникает не случайно: сну предшествовала встреча с вожатым, который впоследствии окажется Емельяном Пугачёвым — царём-самозванцем (во сне он фигурирует как отец-самозванец). Мать Гринёва называет мужика “посажёным отцом”, и это опять-таки не случайно — достаточно вспомнить, какую роль Пугачёв сыграет в судьбе Гринёва и Маши Мироновой. Гринёв признаёт, что это “сон, в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни”.
   
   Не менее “вещим” является и сон Татьяны из романа “Евгений Онегин”, о котором писали много. Ю.М.Лотман, в частности, указывал, что художественная роль сна Татьяны в том, что он является “центральным для психологической характеристики героини романа”, а также “выполняет композиционную роль, связывая содержание предшествующих глав с драматическими событиями шестой главы”. Психологическая мотивировка сна, очевидно, та же, что и у сновидений Дмитрия Самозванца и Гринёва, — тревожное, напряжённое ожидание грядущих событий. Ю.М.Лотман связывает мотивы сновидения ещё и со “специфической атмосферой святок — временем, когда девушки, согласно фольклорным представлениям, в попытках узнать свою судьбу вступают в рискованную и опасную игру с нечистой силой”.
   
   Рассмотрим пространство Татьяниного сновидения. Героиня переходит через реку, что в народных мифологических представлениях связывалось с замужеством (см.: ПотебняА.А. Переправа через реку как представление брака), но не только с ним. Река — это своеобразный делимитатор (термин С.П.Ильева), то есть разграничитель, символизирующий деление мира на две части (достаточно вспомнить мифическую реку Стикс). В сказочной мифологии переход через реку означал ещё и смерть, то есть “иное бытие”. Жизнь в замужестве для девушки — это и есть “иное бытие”, иная жизнь, такая же неведомая, как и смерть. В сновидении Татьяны, таким образом, любовь и замужество соединяются с чем-то ужасным, грозящим гибелью. С этим связан и зеркально перевёрнутый свадебный обряд в сновидении героини. Она сама приходит к жениху (а не наоборот, как полагалось на свадьбе), при этом дом жениха находится в лесу, а лес в мифологических представлениях славян — чуждое, губительное пространство. Жених её — Онегин — оказывается хозяином “лесной нечисти”; образ Евгения демонизируется, он становится убийцей Ленского (что в следующей шестой главе подтвердится реальными событиями). Сновидение Татьяны наполнено сильными переживаниями, а “движения души” представлены динамичностью “действия”.
   
   В ряду исследуемых наблюдений особняком стоят видения Германа — героя повести “Пиковая Дама”. Строго говоря, снов Герман в произведении не видит. Пушкин описывает только какие-то полумистические-полу­реальные­ видения, которые автор представляет читателю именно в таком качестве, а не как сновидения. Это важно потому, что перед нами — герой с болезненным сознанием, расстроенным “сказкой” о трёх картах, тайну которых он пытается выведать. Поэтому Германа тревожат не сны, которые нетрудно было бы отличить от реальности, а видения, происходящие как будто наяву, но слишком невероятные для того, чтобы быть правдой.
   
   С “тремя верными картами” связаны три видения Германа. Первое привиделось ему во время отпевания графини, когда покойная подмигнула Герману и тот упал в обморок на глазах у толпы (ср. со сном Самозванца в трагедии “Борис Годунов”). Второе видение — ночное явление герою покойной графини и раскрытие тайны трёх карт — функционально равно сновидению, так как играет роль предсказания, и читателю уже становится не вполне ясно — галлюцинация это или покойница являлась на самом деле. В повести нет чёткого ответа на вопрос, реально ли видение Германна, хотя весь ход дальнейших событий как будто подтверждает действительность происшедшего. И, наконец, третье видение — подмигивающая пиковая дама на карте (по определению М.М.Бахтина, это карнавального типа двойник покойной графини) — окончательно (и вполне реально) приводит Германа к сумасшествию.
   
   “Случай!”, “Сказка!” — таковы две оценки анекдота Томского о трёх картах, прозвучавшие в повести. “О всех дальнейших событиях, кончая чудесным выигрышем и злосчастной ошибкой героя, можно сказать “случай” или “сказка””, — указывает С.Г.Бочаров. Действие повести постоянно “двоится”; оно протекает одновременно и во внешнем мире, и в воображении героя, “и двойственность эта несёт в себе поражение Германа”. Впрочем, и саму историю, рассказанную Томским, нельзя с уверенностью считать правдивой. Однако однонаправленное сознание Германна не допускает случайности (случай — атрибут чего-то сверхъестественного,­ а Герман пытается всё “рассчитать”), потому и анекдот Томского, и собственные видения он воспринимает как нечто реальное.
   
   Взаимодействие снов и реальности в произведениях Пушкина — один из интереснейших вопросов, который может стать темой отдельного исследования. Почему, например, к Гринёву и Татьяне Лариной, видевшим страшные сны, судьба отнеслась благосклонно (хотя оба не избежали жизненных испытаний), а Герман потерпел крах, несмотря на то, что покойная графиня открыла ему тайну удачи, которой он так ждал?"
   (Сновиденческое пространство произведений А.С.Пушкина. Максим Осмоловский, теоретический лицей № 1 г. Тирасполь)
   
   (Кстати сказать, одно из направлений сегодняшней школы - исследовательская деятельность учащихся. И делают сегодня детки невероятные вещи! По самым разным направлениям. моя подопечная, учащаяся 10 класса в этом году, например, изучала сквернословие как явление, анкетирование проводила и такие результаты получила! очень убедительная и невесёлая картина. Родители на конференции безмолвствовали...
   А восьмиклашки в литературных произведениях искали...кошку. И осмысливали, зачем она была нужна автору.... И ещё много чего занятного...
   Во такие они, нынешние дети! )

   Мне снится сон кошмарный очень-
   Денис Башкиров позолочен,
   Поставлен на брегах Невы-
   Виват, Молдавии сыны!
   
   Евгений Онегин. Неопубликованные главы.

   Когда все станут рядом миром,
   Не будет он для них кумиром,
   Но вновь уйдёт из цепких лап-
   Башкиров, белый как арап!

   Попытки были, сев на попу,
   Закрыть горшками всю Европу.

   увы... но у меня час ночи,
   а смеюсь тут, что есть мочи...
   Пока-пока... безумно благодарна Вам за замечательный вечер. С теплом..

   Для меня А.С.Пушкин - многое, одним предложением не ответишь. Описания природы в Евгении Онегине до сих пор за душу берут.
   Для моей внучки Пушкин (см. http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=259989&pid=0).
   Как-то М.Задорнов пошутил со сцены: "...оцифрованные дети приходят в библиотеку и спрашиваю книжки поэта Чехова". В зале - смех. Через пару лет над этой шуткой никто смеяться не будет. Это будет не "прикол", а "в натуре".
   А если просто о значении снов в написании рассказов, то http://www.litkonkurs.com/?dr=45&tid=183155&pid=0
   
   С уважением и признательностью за интересную тему, Павел Шерстобитов.

   В сон мне - желтые огни,
   И хриплю во сне я:
   - Повремени, повремени,-
   Утро мудренее!
   Но и утром всё не так,
   Нет того веселья:
   Или куришь с Леной Ткач,
   Или пьешь с похмелья.
   
   В.Высоцкий.Моя цыганская.
   Вариации на тему.

   Во сне приходит Муза тихо,
   На ухо шепчет пару строф,
   И в интернет бросаешь стихо,
   Что по утру уже готов.

   Уснуть бы...
   
   Уснуть бы …серьёзно… усну крепким сном…
   Туманится слёзною влагой окно…
   Висит на верёвке, не сохнет бельё,
   А дождь, как из сита, и сеет, и льёт…
   Он сну навевает вселенскую грусть…
   А вдруг я теперь никогда не проснусь?..
   
   И солнце не выйдет, и ветер затих…
   А ты никогда не услышишь мой стих…

   в одной из моих новелл герою снится сон
   
   "Геннадий открыл глаза. Сердце стучало с бешеным ритмом. Шея и спина неприятно ныли, ночь, проведенная в кресле, дала о себе знать. Зимний рассвет несмело входил в комнату.
   - Наденька, - одними губами прошептал он, и закрыл глаза.
   Сон. Это всего лишь сон.
   Вот он идет по огромному лугу, заросшему какими-то невероятно красивыми белыми цветами. Вокруг разливается яркий свет, он дает ощущение тепла и покоя. Геннадий держит за руку женщину. Не видя ее лица, он знает, что это Надежда. Душа наполнена радостью. Вдруг в тишину врывается шелест листьев от невидимых деревьев. Геннадий останавливается и начинает прислушиваться. Цветы становятся серыми, потом почти черными. Поднимается ветер. Шелест листвы превращается в шепот, слова едва различимы. Ясный свет, окружавший Геннадия, меркнет, и он вдруг понимает, что рядом никого нет. В тревоге он оглядывается и видит, Надежда, держа в руках белый цветок, идет по черным цветам к краю луга, цветы поднимаются выше и выше, скрывая ее. Страх сжимает сердце. Он хочет бежать к ней, но черные цветы, обвив его ноги, не дают сделать и шага. Вот она оглянулась, прижала к груди белый цветок, а он вдруг рассыпался в прах. Глаза ее, наполненные слезами, смотрят с болью, губы что-то шепчут, но Геннадий из-за то ли шепота, то ли шелеста листьев не слышит. А черные цветы тем временем почти полностью закрыли ее….
   - Сон. Это просто сон, - Геннадий потер виски, - я должен ее увидеть."
   
   Этот сон я дала герою, чтобы он почувствовал, что с его женщиной случилось несчастье