Раз - хлопает дверь. И - тишина. И - одиночество. Старые часы плачут. Старые, добрые, они постоянно пытаются остановить время. Остановить, помочь, оставить. Только бабушка не согласна - самоотверженно отпускает она время, бранит часы. И беспощадные мгновения скачут, расталкивая друг друга. Наперегонки бегут минуты. А вокруг - пусто. А вокруг - мертво. И лишь стук двери висит в воздухе. А вчера что было? Вчера были яркие леденцы, шумные аттракционы. Катенька ест мороженое. Катенька прости еще раз прокатиться. Катенька фотографируется с клоуном... Нет! Еще раньше! Катенька протягивает пухленькие ручки: "Ба!" Маленькая Катенька рассказывает по большому секрету о первой большой любви. - Он такой красивый и хороший... только ты маме не говори! - Не скажу, Катенька, не скажу! "Катенька, смотри что дедушка Мороз под елочку положил!" "С Днем Рождения, Катенька!" "Не плачь, Катенька!" "Катенька, не ушиблась?" А до Катеньки? До Катеньки была вечность. Был сад с крупными зелеными яблоками. Вкусные, сочные, они падали на землю, переполненные жизнью настолько, что она вытекала соком через треснувшие бока. Вкус лета, запах детства. Были строгая мать и бойкая дочь. Были добродушные соседи и ворчливые старушки у подъезда. Был поезд, везущий к морю. Горячий чай в бодрых стаканах, веселые попутчики. Кажется, как-то была гитара. Что-то пели. Была еще синеокая проводница. полноватая, светлая, лучистая, она была тут и там. Она успокаивала ребенка, развлекала скучающих. Где она теперь? В какую даль занесло ее? А может она сидит и плачет об Ирочке? Было море. Целомудренные купальники. Фотографы с надувными игрушками, продавцы с холодным мороженым и горячей кукурузой, дети, плещущиеся в воде. А вон там, дальше... негр! Точно, негр! Нет, правда, негр! - Мама, смотри, негр! - Тише, доченька! Он услышит и обидится! А потом были дочерины женихи. Первым был, кажется, Ушастый. Сережа? Леша? Не важно, сейчас он просто Ушастый. Веселый, худой, высокий, с оттопыренными ушами. Он пел под гитару и рассказывал анекдоты. Куда же он пропал? Вторым был, несомненно, Моряк. Не высокий - высоченный. Волосы короткие, светлые. Лицо... нет, невозможно вспомнить. Все время ходил в матроске. Тоже хороший был парень. Смелый. Третьим... постойте-ка, а кто же был третьим? А четвертым? А пятым? Ладно, оставим это. Они были. А потом пришел Милиционер и забрал дочь к себе. И появилась Катенька. Всю не отданную любовь бабушка вручила ей. Вот она, жизнь! Вот он, смысл! Было капризное игрушечное детство. Детство, полное леденцов, подарков, слез и улыбок. И крупной клубники. Манная каша? Бог с вами! Катенька не любит манную кашу! Катенька... Слезы слезами, но детский счастливый смех!... сколько слез проливают, чтобы слышать его не однажды! Чтобы маленькая ручонка взяла старческую ладонь и сказала "бабушка". Чтобы можно было покупать леденцы и ругать за огрехи. "Не убегай далеко, Катенька!" "Хочешь клубники, Катенька?" "Катенька, как день прошел?" Сколько слез, мозолей на руках. "Катенька, у тебя платье замаралось. Дай, я постираю." Сколько лет, отданных безвозвратно детскому смеху. Сколько скачущих мгновений и бегущих минут. ""Не зевайте, часы, Катенька опоздает в садик!" "Поднимайся в школу, Катенька!" "Катенька, в институт пора!" Бабушка сидит в кресле. Без пледа, без спиц. "Катенька, куда же ты?" Губы дрожат, руки трясутся. "Катенька, где же ты?" Газета падает со стола на пол. Да только зачем поднимать? "Катенька!" А вокруг - пусто. А вокруг - мертво. Стук двери висит в воздухе. И - одиночество. И - тишина. |