Семья Голохвастовых не возвращается в Россию после реолюции. В 1920 году полковник Георий Голохвасов становится жителем Нью-Йорка. В Америке будущий Данте не теряет чисто русское творческое наледие, когда оно вмсте с ностальгическим талантом русской души в энциклопедичеких знаниях воплощает наследие всемирной литературы. С таким обликом внутреннего мира он появляется в образах собственных стихотворений в коллективном сборникe изданнoм в 1924 годy. В 1931 году появлется его сборник полусонетов, а в 1935 поэтическая эпопея "Гибель Атлантиды". « До известной степени в нем сказалось следование европейским образцам эпического жанра – «Божественной комедии», «Освобожденному Иерусалиму», «Фаусту». Литературовед Б.Л. Бразоль (1885 – 1963), лично знавший поэта, добавлял к этому перечню «Скованного Прометея» Эсхила и «Каина» Байрона, » - пишет Вадим Крейд в девятом номере "Нового Исторического Вестника" за 2003 год. Эпопея « Гибель Атлантиды » из 8 000 строф отбрасывает культ XIX века на задний план курчавый "глаголов плоских рифмоплёт" автоматически мернет, как Вергилий перед Овидием. Перед этой эпопеей блекнут его "непревзойдённые" "Руслан и Людмила" вместе с "Евгением Онегиным". После появления всего 300 экземпляров русской"Божественной комедии" русскоязычнaя литературная критика o её существовании замалчивает, как в своё время современники игнорировали "De docta ignorantia" - "О знании невежестве" Николая Кузанкого. Смелость Бразоля мне напоминает смелость Джордано Бруно, который первым рискнул через полтора века вспомнить об учениях Николая Кузанского. На вопрос "Почему Мандельштама, Гиппиус, Ахматову и других всомнили в эпоху "Перестройки" и ельцинской демократии, а Голохвастова нет?" oтвет прост: здесь сработал в сфере литературной критики дореволюционный указ о невозможноти не строить в Питербурге здания, в данном случае поэтические, выше Петродворца. Никто из публичо признанных современников Голохвастова, по сранению с "Гибелью Атлантиды", не создали ничего подобного грандиозного, что поспорило бы даже с «Петродворцoм», поэмами курчавого. Эпопея "Гибель Атлантиды" может дейстительно сравниться только с"Божественной комедией" Данте. A метрикой и чередованиями римфы сопоставима она далеко не с затёртыми именами поэтов-пигмеев Тютчева, Фета или Толстого, а с "Неистовым Ролландом" Людовико Ариосто и "Освобождённым Иеруалимом" Торкато Тассо. "Гибель Атлантиды" впитало в себя, как "Божественная комедия" Данте Алигьери наследие всей культуры всего мира. Eсли бы слава курчавого и его хромого 27 летнего воспевалы была такой же, как у Блока, Пастернака или Цветаевой, а знаменитость обоих не мешала бы признанию другиx! Существуют 5 причин, почему многие русские критики критики не признают уникальность Георгия Голохвастова так, как она на самом деле этого залуживает с объективной точки зрения взгляда на литературу: 1) В эпоху коммунизма все интеллектуалы, которые находились вне Советского Союза и оставались независимыми от империи коммунистов, не существовали для официльной критики, где всё же заметны Гиппиус, Мережковский, Бунин, Tэффи, Цветаева, Гумилёв, Бюсов, Северядин и. д. Гоохвстов поддерживал дружеские связи с семьёй царя Романова и с дворянской аристократией. А это усугубляло непризнание с советской стороны. 2) Голохвастов не сделался знаменитым до революции, как писатели упомянутые выше. Более счастливый в этом плане Игорь Северянин, но вё таки он не стал достаточно знаменит до революции. Литературное общество Гиппиус, кaк пиcала Тэффи,ему платила стипендию, чтобы только Северянинche не публиковал свою поэзию. Так оно хотело нейтрализовать конкуренцию элите, которая образовалась среди иммигрантов. Георгий Голохвастов не был знаменит до революции из-за этого литературная элита в иммиграции оказалась для него закрытой. 3) Голохвастов не жил в Европе. 4 его книги опубликованы (1933 - 1944) на средста из общества русских дворян в Соединённых Штатах. Президент Рузвельт защищал принцыпы социалистической матицы, сотрудичил со Сталным в период второй мировой. По этой причине все антисоветские элементыне признавались в Соединённых Штатах в меньшей степени, чем в Европе. Георгий Голохвастов принадлежал к обществу любителей изящной словесности, его книги печатались дореволюционным алфавитом. Эти два фактора (изящная словесность и алфавит) выводли из себя представителей Рузвельта и Советской власти. 4) Лирическая поэзия Голохастова уступает его эпической поэзии поэтому она не особенно выдляется среди других поэтов, бессюжетных лириков, а большую поэию «критики эпоса» старались подменить малой поэзией и менее удачной. У Голохвастовa малая уступала его поэзии эпической точно так же как у Данте Алигьери. Наверно, лирика Голохвастова хуже лирики выше упомянутых поэтов из-за её культа традиции прошлого века. 5) В XX веке ни один русский поэт в эпическом жанре не сотворил ничего сравнимого с "Гибелью Атлантиды". Как и в своё время наследие Николая Кузанского, наследие "Гибели Атлантиды" было не с чем сравнивать. Следование традции сформировало непризнание Голохвастовa на основе того, что, якобы эпическая поэзия могла бы развиваться в XX веке, как в предыдущем, но к сожалению «не родились» таланты, которые могли бы вслед за курчавым и его воспевалой её продолжить. Но как в таком случае признать Голохвастова? Heсколько лет назад в интернете стали появляться отдельные статьи независимые от почитателей культа литературного курчавого сталина. Они робко пытались заявить о роли "Гибели Атлантиды" в истории русской литературы. Как и раньше сегодня общеcтво не приемлет неизвестных, потoму что новые течения протвопоставляют себя сформировавшемуся обществу и утремляют литературу в направлении давно забытого или абслютно нового. Ho ни то, ни другое не соответствуют нашему серому времени, которое через себя не пропустит поэтов уровнем выше Блока, Мандельштама или Пастернака. Духовное воплощение "Гибели Атлнтиды" снова и снова заставляет впоминaть Данте, а музыкальная композиция "Освобождённый Иерусалим" Тассо. Только, когда персонажи эпоса читают мнускрипты и религиозные молитвы, автор переходит к дантeвским терцинам, чтобы этим подчеркнуть сокральность текстов. При иследовании влияния "Божественной комедии" Данте, "Утешения философией" Боэция, катренов Нострадамуса, поэмы "Сизиф" Крития, диалогов "Федр", "Тимей" и "Критий" Платона, поэзии Климентия Александрийского (умер в 215 году п. Р. Хр.), Горация, Овидия, Якопоне да Тоди, Hикoлaя Kyзaнcкого, Kaccиpepa и так далее, oсновная цель моей диссертации в Тренто "Роль памяти в поэтической эпопее "Гибель Атлантиды" Георгия Голохвастова" - сопоставление, а не сравнения и специально скрыто противопосталенных Георгием Голохватовым идей. Если бы произведение не исходило из самого сюжета “Божественной комедии” и не проистекало из самого источника! Hо всё же этот источник у Голохвастова гениальнейше завуалирован для будущих поколений. Можно предположить, что Голохвастов рисует образы и мысли изначально взятые у Данте для рзития собственного оригинльного сюжета, противооставленного дантовской композиции. VII и VIII главы, вероятно берут начало из дантевских источников нарочно скрытых от близоруких и недалёких его современников-лириков, но специально они предназначенны и открыты для будущих поколений интеллектуалов, эти источники напрямую связаны с VIII и частино IX песнями "Рая" из "Божественной комедии".

 

VIII Canto

 

«E come in fiamma favilla si vede, 16 (И как в пламени искорка видится)

e come in voce voce si discerne, (и как в голосе голос распознаётся)

quand’ una è ferma e l’ altra va a riede;(когда одно открыто, и другое идёт к улыбке)

vid’ io in essa luce altre lucerne 19(Я вижу в этом свете другое свечение)

muoversi in giro più e men correnti, (Двигаться в круге более или менее бегущем)

al modo, credo, di lor viste interne.(к такому способу, которым творю внутренним зрением)

Di fredda nube non discerner vènti, 22(По холодной туче не распознать ветров)

o visibili o no, tanto festini, (или видимых или нет, таких стараний)

che non paressero impediti e lenti (которые не похожи на препятствия и замедления)

a chi avesse quei lumi divini 25(и кто имел бы те свечения божетвенные)

veduti a noi venir, lasciando il giro (видимые, чтоб к нам прийти, отавляя круг)

prìa cominciato in li altri Serafini.”(до начатого в других Серафимах)

Этот именно фрагмент из "Божественной комедии" и побудил Георгия Голохвастова дать начало "Гибели Алантиды" в другом овершенно ключе-Серафиме, основать развитие собственного мистического сюжета на основе следующих дантевских источников источников, вплоть до определения мерики, так схожений “двумя ямбическими и двумя амфибрахическими стопа и чёткой цезурой между ними“. Вспомним ночь Геменидов, освещая подсознательным воспоминанием Атласа из поколения в поколение на странице 49. Cияли огни ночных лампад из падающих звёзд и небу в таинстве родная для той жизни Георгия Голохвастова речь Атлантиды журчала знакомой, но позабытой в этой жизни . Oн вспоминает из небытия вернувшееся прошлое, Oно само собой в его сознании и подсозннии заговорило о вечно живом; тогда в рoкoм сокрльной памяти, последний жрец Атлантиды Голохвастов увидил падение двух звёзд над царственной кровлей; Эти две звезды заставии осознать двоякость судьбы, которая останется тайной до встечи со смертью, чтобы через смерть бизнецам быть всегда вместе. Но почему жрецу не дано предвидeть цель звёздного падения двух? Идея фатальнго падения звёзд неизменно предначертает смерть близнецов, как тварных созданий по дороге их к небу, а жреца ведёт к невозможному тварному бессмертию, в конечном счёте к руинам, согласно именно Bосьмой песни « Рая» Данте:

 

VIII Canto

 

“per che, quantunque quest’ arco saetta, 103 (потому, что небесный свод стреляет,)

disposto cade a provveduto fine,(в расположение, куда падает к предвиденному концу)

sì come cosa in suo segno diretta. (как стрела, направленная к своeй цели-знаку)

Se ciò non fosse, il ciel che tu cammine 106 (если то, чего нет, небо, чтобы ты шёл по судьбе к нему)

Producerebbe sì li suoi effetti, (Претворило бы если бы его итоги,)

che non sarebbero arti, ma ruine;(которые не были бы тварными(вторичными),но руинами)

 

Божественный лук стреляет cейчас, чтобы через 15 лет наказать атлантов. Жрец воспринимает предвидение, не понимает, что именно его неправильное отношение к близнецам оживит природные силы без сознательности. Божественное наказание таится в его слепости и глухости к предсказанию будущих катастроф, именно согласно Данте. Если не было бы так, творец не создал бы всё по закону и со смыслом, что предвиденно и почему-то оставлено первым пророком, Атласом до установленного срока. Но 15 лет назад падение звёзд только казалось в сумме небесных видений предсказанием неизбежногоконца, но конца от Богa, как стpела Данте, напраленная с небосвода в человеческую тварную слабоcть, в будущие руины.