I Закройте ставни. В городе чума. Все улицы пусты, лишь я упрямо Рассвет встречаю на ступенях храма В попытке тщетной не сойти с ума. Приняв в себя всецело гнев небес, Над ратушей взметнётся злое солнце, Флоренция от смрада задохнётся, И в землю будет вкопан новый крест. Я так и не узнал своей вины, Но угощеньем с кухни Cатаны Мне запах ядовитых испарений. Пусть предложить мне нечего судьбе, Я не могу не думать о тебе У алтаря, не преклонив коленей. II У алтаря, не преклонив коленей, Я простоял в безмолвии три дня. Когда под утро сон свалил меня, Как бабочки на свет слетелись тени. Я видел: остлепительный и яркий Душою чистый рыцарь Парсифаль С улыбкой сжал в руках Святой Грааль - Сосуд для неожиданных подарков. В Его лучах так сладко было греться, Казалось, я держал в ладонях сердце, И чуял его мерное биенье... Очнувшись за мгновенье до рассвета, Преисполняясь внутреннего света, Я совершаю крестное знаменье. III Я совершаю крестное знаменье С беспечною улыбкой на устах, И небо отражается в глазах, Когда я слышу ангельское пение. Я был звездой, песчинкой звездопада, Меня в свою ладью сманил Харон, И лики потемневшие икон Размеренно льют слёзы на лампаду. Душа в иные дали отлетела, Я видел, как светло и неумело Сквозь ставни усмехается чума. Без боли, без сомнения и страха Легла на плечи чистая рубаха, Я жду, когда предел накроет тьма IV Я жду, когда предел накроет тьма, Замкнётся круг, и вновь пойдёт сначала. Все сорок дней душа не улетала, Теперь же вдруг вздохнула и ушла. Ещё вчера в неискренних молитвах Я небу дерзких слов наговорил. Но верю, что господь меня простил, И дал мне сил закончить эту битву. Не расцвели весною наши вишни, Я плакал, лишь когда никто не слышал, И сокрушался, видимо, не зря. Земля без наших песен опустела. Вслед за тобой, из собственного тела Я выйду, ничего не говоря. V Я выйду, ничего не говоря, И пьяный, упаду лицом в помои, И, глядя на моё бессилье злое, Венцом стыда зардеется заря. Распутным поведением взбешенный, Мой маятник отсчитывает годы, А колокол на площади свободы Молчит, навеки голоса лишенный. Весь этот вечер, тягостный и чуткий Был бредом воспалённого рассуда, И в ярости, граничащей с отчаяньем Я оборвал испорченную нить - Дым опия не сможет заменить Моей свечи нетленное сиянье. VI Моей свечи нетленное сиянье Укажет путь к подножию весны. Я осознал значенье тишины, Когда блуждал по берегу в тумане. Я этой ночью всё тебе простил, Наградой мне - нежданное везенье: Смотри, прибиты к берегу теченьем Твои цветы; а мой венок уплыл. Я сердце на алтарь тебе принёс, Посмев коснуться золотых волос, Я весь горю и одержим желаньем; Невольно к вёслам тянется рука, И лодку уносящая река Упрочит добровольное изгнанье. VII Упрочит добровольное изгнанье Последний из твоих святых даров. Я заточу гусиное перо, И неспеша начну повествованье. Мечты не ограничивает память, А помыслы стремятся далеко... Не прочитаешь ты моих стихов, Я сжёг их, не успев тебе отправить. Бумага в муках корчилась и тлела, Я не заметил, что уже стемнело, По улицам блуждал без фонаря. И сплю, плащом укрывшись с головою, Застигнут недоверчивой луною В ночном саду у стен монастыря. VIII В ночном саду у стен монастыря Мою любовь сравнишь со святотатством. Как ты могла от мира отказаться, Надуманным приметам доверять? Как пламя разгорится серенада, Когда ты взглядом встретишься с певцом. Скрывает маска юное лицо, И лишь глаза горят, как два агата. Они бесстыдно требуют сближенья, Ведь прядь волос - не символ постриженья, Твоя душа проснётся и воскреснет... Но так внезапно словом обожженный, Не победивший, но не побеждённый, Я улечу вослед умолкшей песне. IX Я улечу вослед умолкшей песне Кибиточных несмазанных колёс. Моё безумье снова началось, Оно едва ль когда-нибудь исчезнет. Я шёл по полю, подминая травы, И чтобы пыл к рассвету не остыл, Своё решенье клятвой укрепил, И сжёг последний мост на переправе. Презрев неутолимую тревогу, Я вышел с иноверцами в дорогу, Что издавна идёт по краю бездны. Я позабыл латынь и итальянский, Отведал хлеб в сени шатров цыганских, Мне не страшны ни старость, ни болезни. X Мне не страшны ни старость, ни болезни, Ни боль, ни смерть, ни бедность, ни позор. Я лишь тебя боюсь с недавних пор, Моя колдунья из каморки тесной. Пустой мечте я поклонялся слепо, Но вот господь явил прозренье мне. Твой светлый локон корчится в огне, В одно мгновенье превращаясь в пепел. Довольный неожиданным подарком, Я проходил по площади Сан-Марко, Но потерял твоё лицо в толпе. Куда мне от своих сомнений деться? Псы ревности моё терзают сердце В тот миг, как только вспомню о тебе. XI В тот миг, как только вспомню о тебе, Из тёмных туч выглядывает солнце. Ты спешилась напиться из колодца, И отдохнуть на скошенной траве. Я был смущен, хотя не подал вида. С тех пор я, хочешь верь или не верь, На ключ не запирал входную дверь И на ночь оставлял свой дом открытым. Хоть для тебя достанет места здесь, Как ни крути, преграда всё же есть - Нам под одною крышей не ужиться. Следы твоих сапог смывает дождь, В мой бедный дом ты больше не войдёшь, Свет лунный в витражах не преломится. XII Свет лунный в витражах не преломится, Сегодня в небесах черным-черно. В упор глядит разбитое окно - Меж двух миров случайная граница. Расцвёл шиповник в середине марта, А в августе пролился снег с дождём. Когда-то был уютным старый дом, И в очаге плясали саламандры. Оранжевое солнце из ветвей, Как плод неосторожности моей, Взметнётся вверх испуганною птицей. В пустой дом сквозь расбитое окно Войду, смеясь, и стану прошлым сном, Я, возжелавший с этой ночью слиться XIII Я, возжелавший с этой ночью слиться, Посмел коснуться нежно тонких рук. В её глазах желанье и испуг, Немой призыв пока не торопиться... Тревога, ночь. Супруг ушел наверх, Удачно сделав вид, что не заметил Моей любви к единственной на свете, И призрачной надежды на успех. Не смежит сон взволнованные веки, Мы вместе размышляем о побеге, Который приведёт страну к войне... Пожар, сраженья, кони, горы трупов... Горит свеча. Найду губами губы, Свет потушу и растворюсь во тьме. XIV Свет потушу и растворюсь во тьме. Твоя свеча с неделю еле тлела, Сегодня наконец-то догорела, И тело было предано земле. С лицом обжоры в день перед постом, Измученный священник снова должен Искать отметки смерти на усопшем, И в страхе осенять себя крестом. До срока облетают листья клёна, Закат не гаснет в небе воспалённом - Мне кажется, что мир сошел с ума, Затих от непосильной, страшной ноши. И завывает в доску пяный сторож: "Закройте ставни. В городе чума." КЛЮЧ: Закройте ставни. В городе чума. У алтаря, не преклонив коленей, Я совершаю крестное знаменье, Я жду, когда предел накроет тьма. Я выйду ничего не говоря. Моей свечи нетленное сиянье Упрочит добровольное изгнанье В ночном саду у стен монастыря. Я улечу вослед умолкшей песне, Мне не страшны ни старость, ни болезни В тот миг, как только вспомню о тебе. Свет лунный в витражах не преломится. Я, возжелавший с этой ночью слиться, Свет потушу, и растворюсь во тьме. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
