Дракон лежал в примятой траве, освещаемый первыми розовыми, уже теплыми лучами солнца, в сосновом лесу, и красный краешек солнца был еле виден сквозь колонны сонных сосен. Черная чешуя дракона отливала алыми всполохами-искрами в лучах зарождающегося дня. Он грустно положил голову на передние лапы, задумавшись о чем-то таком же грустном, таком же вечном, как он сам.

Он грустил о людях, нежелавших понять, что он не собирается разрушать деревни, красть девушек и изгалятся над их невинными телами в темной пещере. Собственно, пещеры у него тоже не было. Да, ему было плохо без золота, которое может подпитывать дракона. Обычно ящеры и крадут бесчисленные, несметные сокровища для того лишь, чтобы они давали драконам силу. Но он не хотел причинять людям зло. И мог позволить себе такую прихоть, потому что питался непосредственно из природных магических источников, поэтому ни золото как источник силы, ни человеческие тела как еда ему нужны не были. Ему нужно было понимание. А вот этого у него как раз и не было, ведь все боялись представительной внешности дракона.

Дракон вздохнул, вспомнив, как стреляли по нему из луков, катапульт, пращей во всех тех населенных пунктах, над которыми ему доводилось пролетать. "Как жаль, - подумал он - что у меня не внешность како-го нибудь милого пушистика! Всю жизнь тянуться к людям, чтобы получать от них одни только трусливые удары!"

Для справки - драконы живут миллиарды лет, если, конечно, их не завалит какой-нибудь особенно старательный драконоборец. Так что страдать мягкосердечному ящеру пришлось долго. Не везет же личностям, выбивающимся из стереотипов!

Вдруг прямо на морду грустному дракону вспорхнула крошечная фея; ее полупрозрачные, с розовыми прожилаками, непрерывно движущиеся крылья отвлекли дракона от тяжких раздумий. Подняв морду, он с удивлением рассматривал хрупкое существо, порхающее перед его носом в летнем теплом воздухе.

- О чем ты грустишь? - прозвучал в мыслях дракона светлый голосок.

- А ты меня не боишься? - задал встречный вопрос озадаченный ящер.

- Ты только на вид грозный, сердце у тебя доброе. Ты хороший! - последние два слова, произнеси их кто другой, вызвали бы у дракона только недоверчивый смех, но не с феей.

- Да уж... Жаль, люди этого не понимают, - вздохнул ящер, получивший, наконец, возможность высказаться.

- Ты не даешь им поверить, что не желаешь никому неприятностей. На недоверие ты отвечаешь раздражением, на страх - яростью, а прояви кто враждебность - спешишь улететь. Заставь людей понять, что не разрушаешь, а создаешь, что огромное чудовище - лишь оболочка, панцирь, надетый на добрую душу незадачливым провидением.

- То есть, ты предлагаешь мне совершать действия, которым кто-то дал банальное определение "добрые дела"?

- Ты ведь и сам этого хочешь.

- Странно, почему-то мне кажется, что благородное вмешательство в чужую жизнь людей не обрадует, - усмехнулся дракон, выпустив краем пасти обачко дыма.

- Смотря куда вмешиваться... - хитро проговорила фея, ласково потрепала дракона по чешуйчатому носу и растворилась в воздухе.

Ободренный поддержкой, дракон медленно поднялся на ноги, взмахнул крыльями (поток воздуха пригнул траву на поляне), уверенно поднялся над проснувшимся лесом, распугав испуганно чирикнувлих пташек, и полетел в свежих лучах уже окончательно поднявшегося над горизонтом солнца; полетел навстречу новым подвигам: спасать принцесс от хамоватых ухажеров, защищать деревни от набегов варваров, тушить пожары, возвращать людям потеранное имущество - да мало ли может сделать дракон в расцвете сил, движимый благими намерениями?..