Я был, где только мог, но не везде, где хотел. Самый громкий звук, что я слышал - над ухом щелчок курка, взводимого в тишине. Но о том говорить я не смел, больше расскажет на старой фотке подранная щека. Больше расскажет сон предрассветный в чужом дому. Одеяло, сменившее многих хозяев, не греет, постель тесна. Сколько угодно тверди "я прав" отчаявшемуся уму, "надолго ли?" - вопрошает в ответ секундное счастье сна. Вот так и живёшь - меняясь в лице, страдая, грубя, любя; и понимаешь лишь на исходе отведённого века, что, наверное, лучший способ воспитывания себя - воспитывание другого человека. |