Мария Николаевна

 

Разговор уже закончился, но вешать трубку было еще неприлично рано. Немного подумав, я, неожиданно для себя, спросил:

- Как там Мария Николаевна, еще жива?

- Жива, - ответила мать, - но плохая. До туалета, слава Богу, сама ходит, а на ногах стоит слабо, да и с головой не все в порядке, чудноватая стала. Из дома почти не выходит. Поесть – попить ей сын носит, благо, живет недалеко. Недавно вот мне звонила, про тебя спрашивала. Говорит, ты ее любимый ученик был. Просила тебя позвонить. Я говорю ей – из Германии-то дорого, а она – немножко, пару слов.

- Давай номер, - сказал я, - прямо сейчас и позвоню.

Я записал номер, попрощался с матерью и на минуту задумался. Сколько лет прошло с нашей последней встречи? Двадцать пять? Тридцать? Я вздохнул и набрал записанный номер.

- Здравствуйте. Это Мария Николаевна?

- Да. Слушаю. А кто говорит? – Знакомый грудной, как у оперной певицы, голос изменился мало. Разве что старческая хрипотца добавилась.

- Это Ваш бывший ученик из Германии звонит ...

- Саша, ты что ли?

Ну вот, а мать говорила, у нее с головой плохо.

- Я, Мария Николаевна.

- Ой, какой ты молодец, что мне позвонил! Ну как ты там?

- Да по-всякому. Дураком стараюсь не быть, но не всегда получается.

- Ты так не говори! Дураки в Германии не живут.

- К сожалению, их везде больше, чем нужно. Лучше Вы расскажите, как живете. Мы же лет тридцать не виделись.

- Плохо мне, Саш. Постарела я. Ноги совсем не ходят. Сижу целыми днями, жизнь вспоминаю. Ты знаешь, муж помер, мне всего тридцать два года было. Совсем еще молодая. А после его смерти никогда ни с каким мужчиной не встречалась. Разве можно себе позволить?! Я же учитель, всегда на людях. И муж у меня прокурором был.

- Да-а, - сказал я смущенно.

- Вот ты, Саша, мой самый любимый ученик был. Скажи мне честно, я интересной женщиной была? Могла я нравиться?

Я вспомнил себя первоклассником. Напротив нас, за учительским столом, сидит Мария Николаевна – полные руки, большая грудь, круглые румяные щеки. Вспомнил, как, дав нам задание, она задумчиво покачивает ногой, наблюдая, как мы, прилежно наклонив головы, скрипим перьями. Как однажды она где-то сильно обожглась, и у нее во всю левую руку образовалась огромная болячка. И мы с интересом наблюдали, как она отщипывает от болячки уже зажившие края, и болячка, похожая на коричневый остров на карте, становится все меньше и меньше и, наконец, совсем исчезает в океане. Вспомнил, как мне, в порядке исключения, Мария Николаевна разрешила пользоваться авторучкой, тогда как одноклассники макали ручку с пером №2 в чернильницу-непроливайку. И еще вспомнил, как учеником старших классов, романтическим юношей с длинной челкой до носа и прищуренным левым глазом, я сталкивался иногда с Марией Николаевной, идущей с работы из начальной школы. Мне почему-то всегда было неловко с ней встречаться, но я вежливо улыбался, говорил «Здравствуйте, Мария Николаевна» и видел, что ей это очень приятно.

- Вы были очень привлекательной женщиной, - сказал я с выражением, тут же мысленно ругнув себя за «были».

- Спасибо, Саша, - сказала Мария Николаевна, - ты не обидишься, если я тебя что-то попрошу?

- Ну что Вы! Конечно нет.

- Ты знаешь, я никогда ни о чем своих учеников не просила, но мне очень хочется, чтобы ты купил мне сумочку.

- Никаких проблем, Мария Николаевна, - сказал я облегченно. – На выходные я собираю матери посылку, и положу туда сумочку для Вас.

- Заранее большое тебе спасибо за все. Ну, мы заговорились, а из Германии-то дорого. До свидания.

Было слышно, что разговор утомил Марию Николаевну.

- До свидания, не болейте, - сказал я.

В субботу я зашел в кожгалантерейный отдел супермаркета. После некоторых размышлений (супермодная ей ни к чему, большая – скажет, «как за хлебом ходить», маленькая – «просила сумочку, прислал пустой кошелек»; и потом, разницы между сумочкой за 100 и за 10 евро она все равно не заметит, а для меня это весьма ощутимо) я увидел красивую лакированную сумочку темно-фиолетового цвета, почему-то уцененную аж до шести евро. Дома я отрезал от нее ценник, стер микрофазерным платком хорошо заметные на лаке отпечатки пальцев несостоявшихся владельцев и вместе с сопроводительной запиской положил в посылку.

Месяца через полтора я получил от матери письмо. Она писала, что посылка благополучно дошла, и сумочку она тут же отнесла Марии Николаевне. Что сумочка не только очень понравилась, но и пришлась весьма кстати – на этой же неделе проходила встреча моих одноклассников, пришло двенадцать человек, Мария Николаевна была там с новой сумочкой. И что Мария Николаевна даже написала заметку в районную газету «Новь». Клочок газеты с заметкой «Звонок из Германии» был вложен в письмо.

...

Моя первая учительница, Мария Николаевна Клычёнкова умерла этой весной, через полгода после нашего телефонного разговора.

 

Июль 2004